IMPOSSIBLE/ Невозможность

Путь до города казался не таким долгим, как путь из него. Тина чувствует себя спокойно и готова к возвращению. Ведь триггер ее беспокойства остался в прошлом. Она грустно улыбается, но все же, это улыбка, и она благодарна судьбе за эту встречу с Ангелом. Жаль, что сама не справилась и не смогла помочь ему, но… По сути дела, она и его избавляет от лишних проблем в лице себя. Тина в этом уверена. А она? Она как-нибудь справится. Ведь делала это последние годы и вполне неплохо. - Слишком у нас разные миры и слишком они далеки друг от друга, Чон. Прости.- Шепчет Тина, доставая телефон из рюкзака, что до сих пор был выключен, когда заметила, что они уже заезжают в город. Пора вливаться снова в жизнь. Тина смотрит на проплывающие мимо огни, полная решимости, включая телефон. Тот же в руках начинает разрываться от нескончаемого количества сообщений и пропущенных звонков. Она лениво пролистывала недовольные слова от Лины, когда последнее уведомление оповестило о голосовом сообщении, оставленном прошлой ночью, от странного незнакомого номера. Палец дрогнул, когда Тина на него нажала и поднесла телефон к уху, а внутри что-то снова зашевелилось. - Тина, доброй ночи. – Она прикрывает глаза, а сердце – уголек начинает снова трепыхаться, как бабочка. – Это Джиён. Извини, что беспокою, но… Тина, Чонгуку очень плохо. Он отказался от медсестры и терапии. С тех пор, как ты вышла из кабинета, не ел ничего. Прошлой ночью и сейчас у него сильный жар. Днем, будто все налаживается, но сегодня… Он бредет, Тина. Пак делает все, что может, но… Тина, мне кажется проблема в том, что он не хочет вылечиться. Я в отчаянии и не знаю, правильно ли делаю, что звоню тебе. Мне неудобно говорить и просить, Тина, и, когда Чонгук узнает, он, скорее всего, будет в бешенстве, но… Тина, уверен, что ты бы смогла помочь. Думаю, что сейчас это под силу только тебе. Я буду, и он будет ждать тебя. И он ждет тебя, Тина. Я это точно знаю! Тина, кажется, не дышит. Тело пробивает дрожь, а в груди разрастается боль. Боже! Тина из-за всех сил сжимает веки. Не может быть! Как так вышло? Он же должен был просто забить и продолжать жить! Ну, как так могло случиться? Паника охватывает ее мгновенно. Злость, безудержная злость на себя и на свой эгоизм. Она не имела права так поступать. О чем только думала? О себе! Больше ни о чем и ни о ком! Дура! Какая же дура! «Что ты натворила, Тина?!» - шепчет, чувствуя, как задыхается сама от этой боли в груди! Но нет! Не сейчас! Сейчас она должна действовать. Сейчас нужно думать только о нем. «Чон! Ангел мой!» Только он важен! Он должен быть в порядке! Быстрее! - Прошу Вас!- Кричит она водителю, дернувшись к краю сиденья. – Скорее, умоляю! Езжайте, как можно быстрее!- Тина почти кричит. Слезы начинают накапливаться в глазах, но она не позволяет им сорваться. Сейчас не время! Дает адрес водителю и сама начинает судорожно разбирать память, откуда необходимо выудить все, что может помочь сейчас Чону. Она справиться. Она должна! Через 40 долгих минут такси, наконец, почти со свистом тормозит у входа в отель. Поблагодарив и оставив щедрые чаевые, Тина хватает рюкзак и выпрыгивает из машины, сразу срываясь на бег в направлении лифта. - Ну же! Давай! Быстрее! – голос дрожит, когда она уговаривает лифт ехать быстрее, находясь уже в нем и, нервно поглядывая на циферблат. Уже бежит по коридору и сейчас он кажется ей таким длинным. Не обращая внимания на охранников, она добегает до двери, но кто-то останавливает ее руку, когда та тянется к ней. Тина рывком скидывает руку и толкает охранника. Никто не помешает ей сейчас зайти в этот номер. Она почти готова кричать, дыхание сбивается, но эта самая дверь открывается и выходит Джиён, проверить из-за чего шум. Увидев Тину, Джиён оживляется и в глазах появляется надежда с благодарностью, но Тине сейчас совершенно не до этого! Мужчина недовольно что-то говорит тому самому охраннику и, взяв Тину под руку (не до того, чтобы думать правильно это, или нет), ведет ее в номер. Дальше все происходит быстро. Пока Джиён закрывает за ними дверь, Тина уже скинула курточку с рюкзаком на пол и бежит в спальню. Подняв за ней вещи, он идет следом в комнату, где та, склонившись над Чонгуком, слушает его поверхностное дыхание, а затем трогает мокрый лоб прохладными пальцами и проводит ими же до шеи. Ее милый Ангел лежит перед ней и дрожит весь мокрый и такой бледный. Тина не может его видеть таким. Все по ее вине. - Это лихорадка!- проговаривает она, не до конца понимая кому именно – Джиёну, что стоит в ожидании, или себе, чтобы напомнить, что необходимо действовать быстро. Соберись, Тина! Она откидывает одеяло, после чего Чонгук капризно морщит брови и начинает больше дрожать. - Тина, чем помочь? - Джиён видит, как Тине тяжело смотреть на Чонгука. Кладет вещи в руках в кресло и подходит ближе. Тина берет ручку с тумбы и салфетку, что оказывается под рукой на той же поверхности. Искать бумагу - нет времени. Пишет быстро и уверенно. Главное, не смотреть в лицо Чону, пока она не сделает все, что необходимо. И тогда боль можно сдерживать, хотя бы, на время. Дает Джиёну указания пока дописывает: - Отдай это одному из своих людей! Пусть привезет все, абсолютно все из списка! Мне похрен, каким именно способом он будет уговаривать, и упрашивать провизоров, но мне нужно все! Через 5 минут постель должна быть свежая, и пусть откроют окна – нужно проветрить весь номер. Через 15 минут должны принести наваристый бульон, просто бульон! – Тину не волновал ее повелительный тон сейчас, да и Джиёну было плевать. Он радовался, что та приехала, был уверен, что теперь Чонгук встанет на ноги. И этому улыбался. – Джиён!- Ткнула она салфетку в грудь мужчины, который просто стоял и смотрел на нее.- За дело! Как только тот забрал список, Тина начала стягивать с себя свитер и скидывать ботинки одновременно, оставаясь в черных джинсах и белой майке. Затем наклоняется снова к Чонгуку, стараясь не смотреть в лицо, и начинает тянуть его за руку на себя. - Тина, я помогу! – Джиён все еще был в номере и наблюдал за ней, что бесило до безумия. - Я сказала быстро за дело, Джиён!- чуть ли не кричит на него в ответ, на что тот лишь коротко кивает и вылетает из номера. А Тина уже закидывает на свои плечи руки Чонгука, свесив его ноги вниз, обхватывает его обеими руками за спину и тянет на себя. Тяжелый, очень тяжелый Ангел! - Чон! Чон, ну же! Давай, родной, помоги мне немного, слышишь?- Шепчет Тина над ухом Чонгука, чья голова покоится у нее на плече. Только не реагирует. Никак не реагирует, пока - Чонна… прошу тебя, услышь меня, я не справлюсь без твоей помощи…- Так же шепотом, еле касаясь мочки губами… И да! Слышит! Он тяжело вдыхает воздух прямо у шеи Тины, а руки тянутся к ее волосам и вплетаются пальцами. Ноги становятся крепче, он старается удержать себя на них и помочь Тине. Тяжелое дыхание на выдохе напоминает тихое рычание, от чего по спине у нее бегают мурашки. - Да! Вот так! Ты молодец, Чон! Еще немного, мы почти пришли. Тина улыбается слегка, оборачиваясь на дверь в ванную, и пятиться назад к ней, а Чонгук, опираясь на нее, позволяет себя вести. Он не совсем понимает, что происходит, в голове лишь то, что это очередной бред, или сон. Но он чувствует запах Тины, ее кожу, ее волосы. И даже ее шепот слышит. А все остальное – не важно. Лишь бы это продолжалось, чем бы в итоге ни было. Они доходят до душевой, и Тина медленно усаживает его на пол, спиной к стене и тянет руку к крану, удерживая другой его за шею. Чонгук вздрагивает от почти ледяного напора воды сверху и ежится, пытаясь укрыться от него. - Тише, Чонна, все хорошо! Не пугайся, это вода. Нам нужно немного остыть, да? – Тина улыбается ему и гладит по щеке, успокаивая и уговаривая. Ком в горле перекрывает воздух, а боль в груди с большей силой разрастается от вида такого беспомощного … Её… Чонгук дрожит, и зубы стучат от холода. Его сознание пытается прийти в себя, но это так трудно. Не понимает, почему так холодно. Не понимает, почему так мокро. Не понимает где он, и почему так неудобно. Но… голос Тины… Он чувствует ее руку на своем лице. Или это кажется? Это жестоко! Чонгук с трудом разлепляет веки. Они сейчас, будто, тонну весят, а еще струйки воды мешают. Все как в тумане. Он различает образ перед собой и немного щурится. Расплывчатое пятно собирается в четкую картинку. Чонгук пытается удержать сознание из-за всех сил. «Тина…», - проносится в голове у Чонгука. Она сидит сейчас прямо перед ним. Вся мокрая и кожа бледная, губы потемнели от холода, но даже немного растянуты в улыбке, а глаза так блестят. Волосы цвета огня сейчас вытянулись и доходят почти до груди. Майка промокла насквозь, и сейчас так соблазнительно облипает ее тело. Чонгук облизывает губы, это видение такое реалистичное! Как же хочется прикоснуться, почувствовать, согреть ее и самому согреться, припасть к ее полным губам, которые сейчас немного приоткрыты, а с них капает вода. Боже! Что это? Почему все так тяжело? «Тина, родная, ты добить пришла, или спасти?», - проносится в голове, и он поднимает глаза, смотрит в ее напротив, а дыхание спирает. В ее глазах столько любви, столько нежности, столько … Да! Это желание! Чонгук сейчас понимает отчетливо, что Тины не может быть рядом сейчас, ведь она ушла, оставила его, но… Но, черт возьми, как же хочется верить… Он дергается вперед и хватает ее за плечи крепко, будто пытаясь удержать видение, не дать ей исчезнуть, не дать уйти. Столько сил уходит на это короткое движение и кружится голова. Ее губы шевелятся, что-то говорит, но он не может разобрать, не слышит. Все это длится секунды, а чувство, будто часы, настолько сильно Чонгук чувствует тяжесть и усталость. - Еще немного, - шепчет Тина ему на ухо, - Чонна, еще совсем немного потерпи. Ладно? Я с тобой, Чон! Все будет хорошо! - Это снова сон? Видение?- Чонгук выговаривает с огромным усилием слова настолько тихо, что Тине приходится потянуться к нему ближе. – Ты снова здесь, снова со мной, но снова лишь во сне, Тина. Почему?- Шепот срывается, он дрожит и еле держит голову. - Я здесь, Чонна! И это не сон! Все хорошо. Все прошло, мой Ангел! Я с тобой!- Так же шепотом отвечает Тина, гладя его волосы, и придвигается еще ближе, заводит руки за его спину и обнимает, водит ладонями по спине и успокаивает. Чонгук в ответ прижимает ее так сильно, так отчаянно, сгребая всю ее в объятие, что у Тины подступают слезы. Неужели ты так сильно нуждался во мне, Ангел? Или это просто бред в лихорадке? - Все! Пора выбираться отсюда, Чон! Помоги мне, давай, еще немного!- Тина помогает ему встать на ноги, и ведет его обратно в спальню совсем измученного и уставшего. К тому времени, постель уже свежая и комната проветрена. Она усаживает Чонгука на диван, проходит к окну и закрывает его. Они оба были мокрые насквозь. Тина подбегает обратно к нему и стягивает мокрую майку. «Тина, не смотри на эти широкие плечи, не смотри на этот пресс, не смотри на гладкую и мокрую кожу! Ты не хочешь его касаться! Не хочешь провести языком по этим темным бусинам сосков и вниз к…» - Боже, Тина! Принимается за спортивные штаны, с огромным трудом стягивает и их, и уже задыхается в попытках угомонить свое тело. Слава всем святым, к этому моменту возвращается Джиён, кажется, ничуть не смущенный увиденным. - Ты вовремя, Джиён! Одень его в сухую одежду. Лучше свободные майка и шорты. А я в гостиной. - Тина, ты тоже… - Джиён, ради всего святого! Одень уже его скорее и уложи в постель! Ему холодно!- срывается Тина, выходя из спальни. Тина ходит из угла в угол. Лишь бы Чону стало лучше. Только бы с ним ничего не случилось. Только бы она сделала все правильно. Она дрожит. Замерзла. Но это ничего. Главнее Чона сейчас для нее нет ничего на свете! Закрывает лицо руками и видит перед собой искаженное мучениями лицо своего Ангела. «Прости меня», - шепчет в ладони и машет головой, не веря во все происходящее. Как она могла так опрометчиво поступить, оставив его и наслаждаясь поездкой? Как она не увидела его состояния? Глупая эгоистичная жалость к себе – вот, что помешало. Неужели она, правда, настолько важна для него? Но как же так? - Тина, тебе тоже надо переодеться! Если и ты заболеешь, мне ничего не останется кроме, как пустить себе пулю в лоб!- Джиён стоит с серьезным лицом, которое совсем не вяжется с тем, что он говорит. Как всегда! Тина усмехается ему и выдыхает. - Да, Джиён, я сейчас тоже пере…- Тина замирает. Ее глаза в ужасе застывают на лице мужчины, а руки прикрывают открытый рот. - Тина? Что случилось? – Джиён хмурит брови и подходит ближе к ней, не понимая, на что та так реагирует? - Я оставила сумку с вещами в такси! Так спешила, что совсем забыла о ней! – Отвечает шепотом от безысходности Тина, перемещая ладонь на лоб. - Всего-то, Тина! Вы меня с ума сведете, честное слово!- расслабляется уже не на шутку перепугавшийся Джиён. – Так! Не паникуй! Сейчас что-нибудь найдем! – и уходит обратно в спальню, а через минуту возвращается и протягивает Тине вещи. - Это футболка и шорты Чонгука. Переоденься сейчас в это, а то, правда, заболеешь. - Но… - Он был бы не против, поверь мне, Тина! Да и кто его вообще спрашивает сейчас? Сам виноват!- улыбается мужчина, протягивая одежду. Ну что Тине остается сейчас делать? Он прав! Болеть нельзя! И будем надеяться, что Чон не будет против. - Джиён, а ты, правда, умеешь улыбаться! – Тихо смеется, сморщив носик, и уходит в ванную с сухой одеждой. Спустя пару минут, Тина уже была в спальне. Джиёна нет, видимо занимался ее поручениями. Кладет руку на лоб, проверяет шею, температура немного снизилась. Слава всем святым! Тина надеется, что «скорая помощь от бабушки» ее не подведет. Она смотрит на мирно спящего Чонгука и снова корит себя за свой поступок. Он сейчас, правда, похож на ангела. Чувство, будто Тина может смотреть на него вот так вечность, не отрывая глаз. Медленно, стараясь не будить, она подтягивает одеяло до груди, не кутает, нельзя допустить перегрева. Джиён заходит тихо, почти бесшумно с подносом в руках. - Джиён, где лекарства?- Смотрит на него, затем на часы.- Поторопи, пожалуйста, его.- Забирает поднос и ставит на тумбу. - Он звонил, сказал, что уже едет обратно. Скоро будет.- Кивает в подтверждение слов и трет ладони о брюки, ожидая следующего указания. – Что-то еще нужно, Тина?- спрашивает шепотом. - Да, Джиён. Мне нужна теплая вода, уксус и емкость, чтобы налить это все. Температура снизилась, но может понадобиться. – Отвечает с улыбкой и благодарностью, а мужчина только кивает и тут же покидает номер. - Чон,- зовет тихо, чтобы не напугать спящего.- Чон, проснись, ненадолго, открой глаза.- Тина мягко убирает непослушную челку со лба Чонгука, зачесывая пальцами назад черные, как смоль волосы. Приподнимает подушку и помогает ему самому немного подтянуться к ней. – Вот так, ты сегодня у нас такой послушный.- Улыбается, лаская взглядом, уже проснувшегося Чонгука. - Ты не сон.- Шепчет тот в ответ, неверяще смотрит, боясь спугнуть. - Нет, я не сон. – Отвечает Тина и улыбается еще шире. – Ты сейчас должен немного поесть, хорошо? Поможешь мне, Чон? - Тебе помогу, Тина. – Тянет уголок губ в попытке ответить на улыбку. Чонгук смотрит на нее, не мигая, и не может поверить в то, что видит ее перед собой. Прямо сейчас Тина сидит перед ним в его белой футболке, которая доходит ей почти до колен, перекрывая края его же серых шорт. В голове все еще туман, но те слова, когда он мерз и был мокрым (не совсем помнит, почему), он помнит: «Я с тобой, Чон. Все прошло. Теперь все будет хорошо». Значит, то было не видение? Значит, она вернулась? Вернулась к нему? Чонгук так хочет верить в это. Ведь она обнимала его. Он это чувствовал. И дело было не в том, чтобы его удержать, чтобы не упал, и не в том, что он мерз – он уверен. Тина, правда, его обнимала. И чувство, пусть нестойкого, но спокойствия заполняет Чонгука, даря надежду. Но как так получилось? Как вернулась? Передумала и приехала в ночь? - Открывай рот, Чон, и скажи аааа…,- Тина тянет ложку с бульоном к нему и так красиво, по детски, морщит носик, что у мужчины дыхание прерывается. Он покорно раскрывает губы и смотрит на ее лицо, боясь упустить хоть малейшее движение или взгляд. Без макияжа, с мокрыми, немного спутанными волосами, в его футболке – сейчас она являлась самой красивой женщиной в мире. И Чонгук так хотел, чтобы была – его. - Молодец! Хороший мой Чонна!- хвалит Тина, а Чонгук, даже, немного смущается такому ее обращению. Давно за ним так не ухаживали. Только в детстве мама вот так же сидела рядом и кормила с ложечки, когда он болел, и хвалила за каждую съеденную. «Мой Чонна…», - повторяет про себя Чонгук, и тихое счастье рождается внутри. Ему так нравится эта мысль. Сейчас с полной уверенностью может сказать, что полюбил Тину. Без страха, без условностей, без сожалений и всем сердцем и душой полюбил! - Еще немного…- Тянет очередную ложку Тина к его губам, которую он так же принимает молча. Так тепло и приятно смотреть на нее такую. Без маски, без игр в прятки она открыто улыбается и что-то щебечет тихо. А глаза такие уставшие, «измучил я тебя, любимая, прости»,- думает Чонгук и так хочет прикоснуться к ней, погладить по мокрым волосам, крепко прижать к себе и больше никогда не отпускать! И Тина возможно, и это «возможно» еще такое слабое, но возможно она сможет стать его Тиной. - Еще одну ложечку, и ты будешь самым милым и послушным мужчиной на всем белом свете, Чон!- Смеется Тина, и тянет к нему ложку, а Чонгук лишь улыбается и, молча, раскрывает губы, все так же, не отрывая глаз. - Не смотри так меня, Чон, хватит!- опускает лицо смущенно и ставит чашу на тумбу. - Это моя награда за послушание. Я ведь имею на нее право?- Отвечает хриплым голосом Чонгук, удивляясь ее этой стороне – смущенная Тина. Прелесть! - Значит, ты получил награду сполна! – Поворачивается к нему и помогает сползти чуть ниже, поправляя подушку. – Теперь ложись и отдыхай. Температура немного спала, но немного. Скоро привезут лекарства, я тебе поставлю капельницу, и к утру тебе станет намного лучше, обещаю, Чон!- Поправляет одеяло и встает. - Я верю тебе, Тина. Спасибо!- шепчет мужчина, сгорая от желания прикоснуться к ее руке, но не позволяет себе этого. Боится снова спугнуть. - Вот и отлично! Закрывай глаза и отдохни. – Тина кивает ему и, повернувшись в сторону, отходит, но - Тина!- зовет Чонгук. - Да, Чон!- останавливается и смотрит на него. - Не уходи только, ладно? - До утра я здесь, Чон. Не убегу. – Мягко улыбается и садится в кресло напротив, подминая под себя ноги. - Тебе идет моя одежда, Тина. – Чонгук отвечает ей, растянув уголки губ, и закрывает глаза, не дождавшись ответа и, почти сразу, проваливается в сон, не в силах удержать сознание еще хоть немного. Тина слушает его ровное спокойное сопение и смотрит, как мелко дрожат его ресницы во сне. Что, интересно, он сейчас видит? Ей бы хоть глазком взглянуть тоже на эти картинки. А еще, Тина бы очень хотела заглянуть в его душу, мысли. Хоть немного понять бы его и то, чего хочет. Сидит, положив голову на колени, и думает о том, что так сильно бы хотела погреться немного в теплоте его сердца. И совсем не знает, что она уже в его сердце, душе и мыслях. Сквозь накатывающую дремоту, Тина слышит, как закрывается дверь и поднимает голову на входящего в спальню Джиёна. - Препараты привезли, - Сообщает шепотом мужчина, протягивая пакет Тине, на что она кивнула и встает, снова оживившись. Джиён устраивается в кресле и вытягивает шею, смотря на друга. Чонгук спит так спокойно, будто не он метался в бреду на подушке почти две ночи подряд и сводил с ума его. «Вот ведь засранец!», - думает про себя Джиён и улыбается, радуясь, что тот идет на поправку. А он идет. Джиён уверен. Переводит глаза на Тину, что осторожно разводит растворы, стоя у тумбы, и каждый раз, как шуршит пакет, или разрывается бумага, затаив дыхание и замерев, оглядывается на Чонгука, боясь разбудить. В такие моменты, Тина похожа на ребенка, который, не то, что пережить трудности и страдания, какую-то боль, даже не знает о существовании таких слов. «Невероятная, сильная, стойкая, такая добрая и любящая», - восхищается Джиён, глядя на нее. «И, уверен, любимая»,- поправляется, кидая взгляд на, сопящего мирно, друга. Друг надеется, что из этого всего что-то да выйдет. Ведь они оба заслужили счастья! Судя по истории Тины, терпения и стойкости ей не занимать, а с Чонгуком эти качества, несомненно, будут нужны. Но ведь Тина ждала, упрямо искала – Джиён уверен и в этом, осталось просто дождаться подтверждения. Не может быть столько совпадений. Он надеется, что те воспользуются той слабой, но возможностью, и не наделают глупостей. И искренне рад, что Тина им повстречалась, наконец. Рад за друга, блеск, в глазах которого, снова увидел рядом с ней. - Джиён, помоги, пожалуйста, раздвинуть штатив. – Тина оборачивается к мужчине и ловит на себе его взгляд. - Да, конечно! – тихо поднимается тот и принимается вытаскивать штатив из чехла. - Почему ты так смотришь на меня? – Наигранно хмурит брови и следит за ним. – Я, конечно, понимаю, что вид у меня сейчас не из самых лучших, да, и на голове у меня, скорее всего «взрыв на макаронной фабрике», но… - Не в этом причина, Тина. – Тихо смеется Джиён и ставит штатив рядом с ней. – Просто думал о том, что хорошо, что ты рядом сейчас. И о том, что твоя забота так хорошо ему идет, будто не первый раз это делаешь, знаешь его, как облупленного и точно знаешь, что ему нужно, а что - нет. - Нуу… Джиён, - тянет она и тянет уголок губ, - многое знаю, скорее, чувствую, а многого не знаю. Но ведь это все не важно. Главное – поставить его на ноги сейчас. А потом… - А потом?- перебивает Джиён, склонив голову к плечу, на что Тина поворачивает к нему голову, пока крепит пакет с раствором на штатив. - А потом... А что потом, Джиён? Потом ничего. Вы вернетесь домой, а я останусь здесь,- грустная улыбка касается ее губ и она отворачивается. – Через месяц вы начнете забывать о медсестре по имени Тина, а я … Я продолжу жить своей жизнью здесь. Джиён замечает, как та быстро смахивает слезу, отвернувшись от него, и часто моргает, а через секунду снова смотрит на него с широкой улыбкой. - Но я никогда не забуду Чона и его друга Джиёна! - И они тебя не забудут, Тина! – Джиён точно знает, что нет. А Тина только усмехается горько и достает жгут из пакета и перчатки, которые никак не получается натянуть на кисти сейчас, потому что руки дрожат. Этот разговор не должен был так зайти далеко, но… - Они живут лишь в маленьком отдельном мирке, которого не существует, Джиён! На самом же деле есть только Чонгук и его менеджер Джиён. И вряд ли захотят их сделать реальностью. – договаривает и смотрит на Чонгука, который, ни разу не пошевелившись, спит как ангел. Джиён на слова Тины лишь молчит и наблюдает, как она, склонившись над рукой Чонгука, осторожно, боясь сделать ему больно и часто вглядываясь в лицо, вводит иглу. «Пусть на это тебе ответит Чонгук, Тина», - думает он про себя, растирая ладонями лицо и откидываясь на спинку кресла. Он так же наблюдает, как она выходит босая в гостиную, через секунду возвращается со стулом, садится на него, придвинув близко к кровати, и берет ладонь Чонгука в свои обе руки, чтобы тот во сне, не дай Бог, не дернулся и не сделал себе больно. Джиён машет головой на безнадежно любящую, но не признающую (это только пока) этого, Тину и усмехается. - Раньше в таких случаях ему просто привязывали руку, чтобы он не шевелил ею. – Замечает мужчина тихо. - Я не хочу, чтобы его руки были связаны. – Отвечает Тина так же тихо, не поворачивая головы, сжимает крепче его ладонь в своих, и поджимает губы, не желая даже представлять своего Чона в таком виде. – Ты можешь идти, Джиён. Отдохни немного. До утра не так много времени. Дальше я сама справлюсь, не переживай. – Кидает на того короткий взгляд и возвращает его на лицо своего Ангела. - Ты уверена? - Иди, Джиён! А то ты дыру скоро просверлишь на моем затылке! На что мужчина лишь усмехается и, молча встав, выходит из номера, оставляя Тину наедине с ее мыслями и ее Чоном. - Что же мне делать, Чон?- еле слышно шепчет Тина в тишину и прикрывает глаза, подпирая голову одной рукой. Она не знает, не видит выхода для себя. Еще несколько часов назад была уверена во всем. А сейчас смотрит на, лежащего перед ней, Чонгука и совсем пропадает. Рука в ее ладони заметно дергается, и она обхватывает ее крепче, возвращая свою вторую ладонь на его, и тянется к нему ближе. - Тише, Чон, - шепчет Тина, поглаживая руку мужчины. – Затекла, да? Потерпи еще немного. Сейчас нельзя шевелить рукой. Не знает, слышит, или нет, но его ладонь лишь крепче сжала пальцы Тины, и он снова лежит спокойно. Тина поднимает голову, проверить сколько осталось ратвора. Смотрит на капли, срывающиеся с иглы, и думает о том, что ничего не идет по плану. Да и не должно было. «Что ты там говорила вчера, Тина? Чувство благодарности? Сейчас ты тоже это скажешь? Да ты чуть с ума не сошла, когда услышала, что он болен! Ты готова гореть и плавиться без желания спастись, когда он касается тебя! Готова на себе разорвать кожу, мясо, кости разломать, лишь бы он был в порядке! Чувство благодарности? Какая, мать твою, благодарность, Тина?! Что дальше? Снова в пропасть? Только на этот раз тебя туда скинет сам Ангел, а тебе помогать будет уже некому! Любишь?..» - Она закончилась, Тина. – Слышит, сквозь истерику своего «Я», Тина хриплый голос Чонгука. - Что?- Моргает и смотрит на него, немного хмуря брови. – Ты что-то сказал, Чон? - Капельница. – Дергает подбородок в сторону пакета на штативе.- Она закончилась. Уже давно. – Улыбается смелее. - Аа! Да! Я задумалась. Ты почему не спишь? – как будто ото сна, отходит Тина, отпускает руку Чонгука, на которой остались следы ее пальцев, и убирает иглу, зажимая место прокола. - Ты так сильно мне сжимала руку, что я проснулся от хруста своих костей, - произносит Чонгук со смешинками в глазах, следя за ее реакцией, и тихо смеется, увидев, как Тина обреченно сдвигает брови, закрывая глаза, прикусывает нижнюю губу, и с тихим «прости», схватив штатив, почти выбегает из спальни. – Да ладно, Тина, я пошутил! – тянет чуть громче, чтобы успокоить прелестное смущение. - Ну, все! Теперь ты можешь положить свои кости удобнее. – Отвечает Тина с усмешкой, вернувшись, и поправляет его подушку. Тебе нужно еще немного поспать, Чон. Скоро уже утро, так что отдохни еще немного.- Подтягивает одеяло и выпрямляется, когда Чонгук ловит ее пальцы и тянет вниз, чтобы та села рядом на кровать. - Спасибо тебе, Тина!- Уже без смешинок и с искренностью в глазах шепчет он, гладя большим пальцем тыльную сторону ее ладони. - Это не обязательно, Чон. И это… - Нет!- перебивает Чонгук, не желая слышать того, что Тина начала говорить. – Это не твоя работа, Тина. А Тина лишь отводит глаза в ответ, не зная, что сказать на это. - Ты тоже должна отдохнуть. Ложись, я тебя утомил сегодня. - Да. Я лягу на диване. А ты поспи еще. – Тина пытается встать, но ее снова тянут вниз. - Не глупи, Тина! При всем моем желании… - Он улыбается снова широко, а в глазах снова игривость. – ... я не в состоянии сейчас к тебе приставать! Так что, не бойся. Кровать большая и мы уместимся в ней вдвоем. – Кивает для убедительности, но тут же хмурит брови. – Если, конечно, ты не боишься заразиться. - Во – первых, никто тебя не боится!- Щурясь, подается вперед и дергает подбородок с вызовом.- Во – вторых, я таскаю тебя полночи и нахожусь рядом всю ночь. Боялась бы заразиться, не приехала бы к тебе, глупый Ангел!- Все так же, с наигранным вызовом смотрит прямо в глаза Чонгука, который улыбается ей в ответ и думает о том, что «Посмотрел бы я на тебя сейчас, детка, будь я в форме». А вслух лишь: - Вот и отлично! Ложись.- Хлопает ладонью на свободную сторону кровати. - Пусти руку! Чонгук отпускает руку и взглядом провожает ее, когда Тина обходит кровать. Прихватив свободный край одеяла, освобождает для нее место. Она тихо ложится, еле дышит, сердце – уголек пылает в огне, а спиной ощущает жар его тела. Чувствует, как ее укрывают одеялом, и слышит тихое шуршание за спиной, а через секунду кровать прогибается сильнее совсем рядом. Чонгук лежит на боку, подложив подушку между плечом и головой, так близко, что протяни сейчас руку и он без труда сможет обнять, прижать к себе, вдохнуть запах ее кожи еще раз… Но осмеливается только провести пальцами незаметно по волосам Тины. Тина же сейчас так хочет повернуться к нему лицом, заглянуть в темные глаза в полумраке комнаты. И поворачивается. И смотрит. И чувствует, как снова попадает в плен этих глаз, что не моргают. Никто из них не смеет, да, и не хочет нарушать сейчас эту тишину. Слова сейчас совсем не нужны. Они чувствуют тепло друг друга, могут поклясться, что сердца бьются в одном ритме, без устали повторяя, что не смогут отпустить. И нет сейчас ни этого номера, ни этого отеля, ни всего этого мира для них! Нет ничего и никого, кроме них. И это так прекрасно! Вот бы так и было всегда! Тина не может сказать, сколько они пролежали так, но сейчас ее выдергивает из дремоты беспокойный, полный отчаяния шепот Чонгука. Она приподнимается и видит, как тот мечется на подушке, а лицо полно боли. И шепчет, шепчет, просит, умоляет! - Господи! Чон!- она подскакивает к нему и берет его лицо в ладони. – Шшшш… Чонна! Чон, все прошло!- У самой голос срывается, ком застревает, а на глазах собирается влага. – Это просто сон, Чон! Это плохой сон! Услышь меня, Чонна!- Яростно шепчет, почти срывается в голос над ухом мужчины, прижимая его к себе.- Чон, пожалуйста! Прошу тебя! – Тина дрожит, не может вынести больше его страданий. Хочет вытащить его из кошмарного сна, и ловит еле разборчивые слова среди мычания и стонов: - Прошу, не надо! Не забирайте! Верните! Тиинаа… А у Тины слезы срываются с глаз, понимая, что он зовет ее. - Я здесь. Чона, милый! Все хорошо! Открой глаза, родной! Я с тобой, рядом! – Шепчет громче над ухом, кладет большой палец меж его бровей и начинает массировать, немного надавливая. Надеется, что очередная «скорая помощь» от бабушки не подведет. - Все! Все, мой хороший! Все прошло! Услышь меня, Чон! Я рядом! Я с тобой, мой милый! Все хорошо! Вот так, да…- Чонгук начинает расслабляться и, хмуря брови, чуть поворачивается в ее сторону. Дыхание становится ровнее. Тина тянется к тумбе и выжимает полотенце из воды. Протирает Чонгуку мокрый лоб, шею и плечи, быстро смахивая собственные слезы. Чонгук уже дышит ровно, его отпустил сон, а Тину начинает пробивать мелкая дрожь. Откладывает полотенце, ложится ближе и кладет голову Чонгуку на плечо. Поднимает глаза, чтобы заглянуть в лицо и замечает, как из угла его сомкнутых век скользит медленно слеза. Сейчас душа Тины раскромсалась на рваные кусочки. И не было до этого такой сильной боли в ее жизни. Сейчас она чувствует внутри не только свою, но и его боль. Ощущает ее физически. Она не позволяет свободно вдохнуть. Она перекрывает горло, сдавливает, душит. Тина понимает, что готова на все! Абсолютно на все, лишь бы не видеть и не чувствовать эту его боль снова. Слезы ручьем льются из глаз. «Ты ошиблась, Тина! Со всех сторон ошиблась. Думала, это все – чувство благодарности, а оказалось – любовь. Думала, что не переживешь снова свою боль, а оказалось, что никакая твоя боль для тебя не сравнится с болью этого мужчины. Переживешь еще десятки собственных падений, но даже смотреть со стороны не сможешь за его падением! Ты ошиблась, Тина! Горько ошиблась!» Она опускает медленно ладонь на его лицо и тянется ближе. Ловит губами скатившуюся слезу и прижимается ими к тому самому уголку, откуда она появилась, и шепчет еле слышно: - Я могу вынести очень многое, но не твою боль и печаль. Только не твои слезы, любимый! Прошу тебя, не делай этого. Ты только живи, будь здоровым и счастливым, Чона! Только об этом тебя попрошу. Только об этом, душа моя!