IMPOSSIBLE/ Невозможность

      Тишину и раздумья прерывает череда пиликаний, издаваемых телефоном Тины, который ожил, находясь на зарядке. Чонгук хмурит брови, а Тина даже не обращает внимания на раздражающий Чонгука звук.       «Да сколько можно? Кто может так беспрерывно написывать? А может, это ее парень?.. », - Чонгук уже нетерпеливо смотрит на телефон, мечтая выкинуть его в окно, - «Да, нет! Был бы парень, Джиён бы узнал. Да и за все это время ни разу не объявившийся парень – это странно. Хотя… Кто знает, какие здесь парни! Я бы пустил по седьмому кругу ада весь город, если бы не знал, где столько времени находится Тина!». А телефон все верещит. - Тина, твой телефон. Может, тебя потерял кто, и сильно скучает? – Ну не может Чонгук сдержать себя! А Тина лишь поднимает на него взгляд и замечает нотки ревности. Порадовало? Бесспорно, порадовало! Даже уже не так сильно сердится за «блядский наряд». - Я слышу. Просто нет смысла сейчас отвечать. Человек, который пишет все – равно не будет читать мои ответы, пока не выскажется! – Ухмыляется Тина, заметив ехидно удивленное выражение лица напротив. - Значит, этого человека ты хорошо знаешь и он близок? - Конечно, хорошо знаю и да, он довольно близок! – Тянет уголок губ вверх и поднимает голову Тина, откладывая, наконец, этот неинтересный журнал. – Не стоит знать этому человеку, что я провела всю ночь с тобой. Тем более, вчера вечером, я так и не позвонила, чтобы сообщить, что я вернулась в город. - Ааххааа! – Тянет Чонгук, скалясь и кивая в ответ. «Может, у Джиёна есть знакомые киллеры?» Между тем, телефон замолкает, а Тина: - Ну, вот! Вот теперь можно и почитать, и ответить, - широко улыбаясь, берет телефон в руки.       Конечно, это была Лина! Только вот Чонгук ведь об этом не знает. Вот пусть и побесится немного! А он бесится! Не на шутку так.       Ведь Чонгук неисправимый ревнивец и собственник!       Получив от Тины первое сообщение, Лина возобновляет свою атаку сообщениями, за которыми та совершенно не успевает, поэтому встает и, закусив нижнюю губу (нет, на этот раз она это делает по обыкновению, немного нервничает ), набирает подруге. - Что за паника, Лина? – начинает Тина на родном языке. Ну, потому что нечего знать и Лине о том, где она, и Чонгуку то, о чем разговор. - Паника?! – Крик из трубки услышал, кажется, даже Чонгук, потому что тянет облегченную, широкую улыбку и закидывает голову на спинку кресла. – Паника у меня бывает, когда я утром, опаздывая на работу, не могу найти ключи от машины, Тина! А сейчас у меня вселенского масштаба предынфарктный режим! Потому что потеряла я не ключи, а подругу, вообще-то! - Ну, все, нашлась. Все в порядке, Лина! – Улыбается, как и всегда импульсивности подруги, поглядывая на довольного в кресле (вот ведь олененок довольный!). - В порядке? Ты, вообще, где находишься, мне вот интересно? То ты вдруг вспоминаешь слово «отгул», которым, отродясь, не пользовалась, даже, не объяснив в чем дело, сваливаешь из города! Выключаешь к чертям телефон! То, теперь ты, оказывается, уже в городе! Так мало того, еще, как оказалось, уже работаешь! Только об этом сообщаешь не ты, а главный, которому, тоже, сообщила не ты, а твой пациент, Тина! Что, блять, у тебя вообще происходит??? – Лина никак не может остановиться, а Тина снова закипает по мере того, как писклявая информация льется из динамиков телефона. «Нет! Ни минуты спокойной, наверное, не будет за эту «неделю счастья!». Она смотрит на «олененка» нечитаемым взглядом, уже мало, что различая из слов подруги, и думает, как бы по хорошему объяснить мужчине, что так делать, вообще-то, нельзя. – Ало! Тина, ты вообще меня слышишь? - Ты сейчас, как моя старшая выступаешь, или, как подруга, Лина? – Возвращается к разговору, поворачиваясь спиной к Чонгуку. - Какая старшая, Тина?! Один раз в жизни поговорила с тобой, как старшая, и отправила на этот выезд! Теперь не могу найти после этого подругу! Тина, объясни уже, что происходит? Что тебя связывает с этим Чонгуком? - Лина, успокойся. Все хорошо. Я вернулась прошлой ночью. Просто времени не было и, как-то все очень быстро произошло. Давай, мы с тобой вечером встретимся и поговорим, хорошо? Я тебе все расскажу, обещаю! Мне сейчас не очень удобно, правда! - Вечером в восемь в нашем баре, Тина! – Немного успокаивается Лина. - Зачем в бар? - Я сказала вечером в восемь в баре! – Отрезает и бросает трубку подруга, а Тина шепчет лишь «хорошо, хорошо» гудкам на том конце. Кажется, это превращается в систему.       Теперь осталось объяснить кое - что мужчине в кресле, который с нескрываемым интересом наблюдает за ней все это время. - Чон,- обращается вкрадчиво, и садится напротив него, кладя ладони на свои колени, и подбирая тщательно слова. - Тина, - отвечает тот, пока не понимая ее сменившееся настроение. - Я сейчас скажу тебе кое - что, а ты, постарайся понять меня, пожалуйста,- продолжает, прямо смотря ему в глаза, а Чонгук уже хмурит брови и подбирается в кресле. – Я жила и живу достаточно спокойной жизнью. До твоего появления в ней, у меня совсем, пойми – совсем не было ничего нового, никаких приключений и потрясений. И резких перемен в планах и решениях тоже не было. Хочу, чтобы ты понял, что я из себя представляю. У меня в жизни есть только работа и дом. И больше ничего, за исключением редких посещений бара. Только одного и только со своими двумя подругами, с одной из которых я работаю сейчас - Лина, а с другой работала раньше. Но даже Лина знает обо мне далеко не все. Я – закрытый человек, Чон. Мне тяжело, после некоторых моментов в моем прошлом, открываться людям. Я, вообще, наверное, не очень люблю людей. И совсем не люблю шум и многолюдные места. - Тина… - Чон хочет коснуться ее, хочет обнять. Боится, что она сейчас может сказать, что они совершенно разные, но ведь это не совсем так. - Не перебивай меня, пожалуйста, Чон. Я стараюсь тебе объяснить… И мне совсем не легко, - прикрывает глаза и выдыхает тяжело, - это дается. Так вот. Как ты понимаешь, я – человек – одиночка. Я всегда одна. Я к этому привыкла. Не всегда легко, но я справляюсь неплохо. И я всегда решаю все свои вопросы и проблемы сама! – Смотрит в упор и выделяет последнее слово. – И по – другому не умею. Не скажу, что училась этому легко, но сейчас это так. У меня есть свой ум и свой язык для того, чтобы я сама принимала решения и высказывала их. Пойми меня правильно, пожалуйста. Я не хочу тебя расстраивать, обижать, или сердить, Чон. И это правда. Просто пойми и прими, что не нужно вмешиваться в мои дела и решать мои вопросы, не сообщив мне об этом. Не нужно меня защищать. Я привыкла к самостоятельности, Чон! А если я привыкну к такому твоему отношению, после тебя… - Тина запинается и поджимает губы, даже зная, что это произойдет, ей тяжело об этом говорить. – После того, как ты оставишь меня и вернешься к себе, мне будет намного хуже. Пойми меня, пожалуйста! – Вот так Тина и призналась почти во всех своих страхах. Ей это дается очень тяжело, почти наступает на свое горло, на свое «Я», но ей главнее, чтобы Чон понял всю степень важности своей просьбы. Чтобы понял, что проблема не в том, что он это делает сейчас, а в том, что ей будет тяжелее потом.       Чонгук слушает Тину очень внимательно. Кажется, не моргает и почти не дышит. Он видит, как тяжело ей даются эти слова. Видит, как тяжело дается последнее признание, а он понял, уверен, что это признание. Только так же понимает, что никакие его уверения и слова не заставят сейчас Тину поверить ему. Видит, что проблема далеко не в том, что она не верит ему, а в том, что – не верит никому. Он смотрит на нее и думает о том, что же заставило ее учиться быть совершенно одной? Понимает, что путь к доверию Тины будет не таким простым, как он думал. Но он не сдастся! Он пройдет по нему и дойдет до того, чтобы она, наконец, смогла ему открыться. Понимает, что нельзя задевать ее гордость и решает ступать мягко и осторожно, обойти сейчас, но только сейчас, ее признание и не давить. - Я тебя понял, Тина. – Отвечает, наконец, Чонгук. – Прости, если я, не подумав, нарушил твои границы. Сейчас понимаю, что нарушал я их часто. – Тина благодарно улыбается и становится легко от того, что Чонгук не спорит, а принимает. – И я бы хотел попросить тебя кое о чем. Если ты не против? - Конечно, Чон! Не против, конечно!- Кивает и, кажется, радуется, что взамен на понимание, сможет тоже что-то сделать. - Я попрошу тебя не говорить о нас с тобой «мы», как о чем-то временном. То есть забудь об этом. Постарайся не думать. – Чон просит, а Тина не совсем понимает о чем. – Попробуй просто думать и говорить о нас «мы» без «до». Просто «мы». – Тина немного путается. Не совсем понимает просьбу. Ведь она просто констатирует факт. Ведь это «мы», правда, временное. Или он хочет, чтобы она просто сыграла в игру? А Чонгук продолжает: - И еще об одном. Пообещай, что ты будешь говорить со мной. Обсуждать со мной свои мысли и решения. Я обещаю, что буду уважать эти решения, но давай их просто обсуждать и говорить друг с другом. Я могу тебе обещать, что буду это делать!       Нет! Тина, определенно, чего-то не понимает. Может, что-то упустила? Она смотрит на Чонгука и не решается спросить, и «Ты предлагаешь играть, или, правда, имеешь в виду нечто большее, чем «временно»? Чего же ты хочешь, Чон?» произносится только в мыслях. Только вот Чонгук ждет с нетерпением в глазах и бегает ими по ее лицу, ища ответ. - Хорошо, я постараюсь, Чон. Я обещаю, что постараюсь! – Кивает ему в подтверждение своих слов, а тот улыбается широко и выдыхает облегченно, поднимая голову к флакону с раствором, что уже почти заканчивается. Это обещание вселяет намного больше надежды, чем первое, данное Тиной ("обещаю постараться попробовать" - что это такое вообще?!). - Сними это уже, пожалуйста, Тина! Я так хочу тебя обнять сейчас! – Чуть ли не хнычет, моля ее, и ерзает в кресле, норовя самому выдернуть так мешающую сейчас иглу.       Чонгук через некоторое время, сказав, что есть несколько вопросов, требующих его присутствия, спустился в кабинет. У Тины появилось много времени наедине с собой, чтобы хорошенько проанализировать их последний разговор, но ни к чему новому она не приходит. Ей страшно поверить в лучший вариант значения его слов и просьбы. Страшно поверить, а потом разбиться о разочарование. Вот, для чего просить говорить обо всех решениях и мыслях, если у них времени осталось всего ничего? А если тот хочет продолжить эти отношения, то почему молчит? Хотя, вспоминая все, что происходило, Тина допускает, что и сама не располагала к тому, чтобы с ней об этом говорили. Нет! Тина ничего не может решить и понять сейчас, поэтому нужно просто пока все отпустить и плыть по течению.       Удовлетворившись последней мыслью, она смотрит на часы, и понимает, что, если задержится еще немного, опоздает на встречу с Линой. Что может обернуться совсем нежелательным ее приездом сюда, в отель. А вот этого Тина допустить не может точно! А Чонгука все нет. Немного помявшись, Тина, все же, решает зайти самой в офис и сообщить о том, что уходит. Накидывает кожаную куртку, берет рюкзак и выходит из номера. У входа стоит телохранитель. Вот и отлично! Можно ведь его попросить передать Чонгуку, что ушла, и не мешать тому своим приходом. Тина подходит к мужчине, улыбаясь и - Добрый де…- не успевает договорить, как тот, немного поклонившись, сразу открывает ей дверь в кабинет. – С ума сойти! То нужно пробиваться через них, то сами отворяют двери!- Бормочет уже про себя и, лишь кивнув в ответ, тихо проходит внутрь.       Все та же картина, как в первый раз, когда она зашла сюда. Те же люди, Джиён за спиной Чонгука, который, к слову, на этот раз улыбается шире и кивает ей, тот же Чонгук с хмурым видом и опущенной головой, и все та же складка между бровями, которая мгновенно разглаживается, когда он поднимает голову и встречается с ней глазами. Всего несколько дней прошло, а чувство, будто целая жизнь. Чонгук улыбается и вскакивает с кресла, а остальные, умолкая, следят за ним. Он огибает стол и быстрыми шагами направляется прямо к ней. Притом так, что Тине кажется – сейчас бросится с объятиями. Ну, уж нет! Здесь же люди! Тина делает шаг назад, и еле заметно сгибает в локте руку, выставляя ладонь вперед, предупреждая, что не следует этого делать. Чонгук лишь усмехается, но останавливается перед ней непозволительно близко. - Мы ведь не одни. – Шепчет Тина, тушуясь перед ним, и опуская глаза, после чего Чонгук недовольно, но все же делает полшага назад, заглядывая ей в лицо. А Тина продолжает чуть громче: - Я пойду. Просто хотела предупредить перед уходом, - и почти на развороте к двери: - Куда? – слышит его удивленный голос. Тина бросает взгляд за его спину, проверяя, не слушают ли их остальные. «Вот, что с ним делать, аа?!» - Встречусь с Линой. – Натянутая сладкая улыбка угрожает. - В баре? – Чонгук тянет бровь наверх и показывает, что такой расклад ему не улыбается, а Тина, уже повернувшись к нему всем корпусом обратно, сморит с искрой вызова. - Да, в баре, - улыбается лукаво, замечая ревностный блеск ползущего по ее телу вниз взгляда. - В таком виде? – Не унимается, и снова смотрит в упор. Ну, знаешь ли, Чон! – Тина делает шаг к нему, не разрывая зрительного контакта, и, потянувшись к его губам, почти касаясь их своими - Нет! Не в таком виде! Подобранный тобой наряд слишком скромен для нашего бара. Поэтому я заеду домой, переоденусь в более располагающий к отдыху, а потом поеду! Отдыхать! Приеду завтра! – проговаривает каждое слово четко, даже не стараясь снизить голос. Ну вот! Бросила вызов, Тина? Получай ответ!       Чонгука зрачки расширяются до того, что исчезает радужка, превращая его глаза в бездонные черные омуты. В них опасно застрять. Он хватает Тину за плечи, чуть приподнимает ближе к себе, теснее прижимая ее тело к своему, и шепчет прямо в ушко, дразня легким касанием губ и горячим дыханием. - Не играй со мной, детка! Не знаю, в курсе ты, или нет, но я с огромным удовольствием принимаю вызовы, и отвечаю на них! – Касается кончиком языка мочки уха, цепляя серьгу – пуговку. – Не знаю, сможешь ли ты пока осилить мой ответ, малыш, ведь я станцую этот танец с тобой на углях! И помни сегодня и всегда – ты моя! Моя Тина! Так же, как и я твой Чон!.. – Боже! Как это терпеть? Как вообще поступают в таких случаях? Сдаются и убегают? Сдаются и молят не прекращать? Сдаются и сами падают в объятия? Что следует за "сдаются"? Потому что это желание отчетливо и не бесспорно, а вот дальше - она не знает. Тина чувствует, как подкашиваются колени, и спину пронзают миллионы маленьких иголок. Хорошо, очень хорошо, что Чонгук ее сейчас придерживает, иначе не уверена, что не рухнула бы. И следующее его «Любимая!», прозвучавшее вдогонку, напрочь выбивает всю логическую цепочку ее жизни на следующие несколько дней, выстроенную у нее в голове. Неужели, он слышал ее прошлой ночью? Слышал! Конечно, слышал и помнит! И это является сейчас для него, своего рода, очередным вызовом, который он принял и ответит. Чонгук ослабляет хватку на плечах и медленно отстраняется от лица Тины, улыбнувшись хитро румянцу на ее щеках, и подмигивает ей, толкая язык в щеку. - Джиён тебя отвезет, если ты не против, Тиинаа… - Тянет он, отходя назад. Только вот Тина, как бы сильно ее сейчас не прошибло током после его слов, позиции легко сдавать, не намерена. - О! Не стоит! Я же уже большая девочка, Чоонгууук! Справлюсь сама! – Подмигивает ему в ответ, и так же пятится назад к двери. На ее обращение, тот лишь приподнимает брови в наигранном удивлении, и кивает, принимая и этот вызов тоже. - Ну, кто бы сомневался! – Тянет ухмылку, и – отличного тебе отдыха, дорогая! – брови на секунду подпрыгивают вверх, заигрывая и вытягивает на секунду губки в воздушном поцелуе, который разбивается о хлопнувшую дверь.       Чонгук оборачивается к своим менеджерам, о которых и забыл, а те только стоят неподвижно и во все глаза смотрят на него, не зная, что делать дальше. Не удивительно! Тот ведь своих пассий никогда не допускал в свою рабочую атмосферу. - Чего уставились? Работайте дальше! – Будничным тоном бросает им, и – Я в зал! – уже Джиёну.       - Чертова дьяволица! – Шипит через зубы Чонгук, изматывая свое тело на тренажерах. – Сколько еще я смогу контролировать себя? Заставишь меня вспомнить времена, когда я передергивал наскоро, скрываясь в душе! Провоцируешь меня при каждом случае! Что мне прикажешь делать? – Мышцы уже сводит от напряжения, а организм еще не крепок для таких силовых. – Какой, нахрен, бар, когда я тут с ума схожу! – Чонгук приходит в ярость от мысли, что на ЕГО Тину будут пялиться какие-то пьяные мужики и в красках рисовать все, что бы они делали с ней. - Мать твою!!! – Кричит он в пустой зал и направляется к выходу. - Ну, подожди, детка! Я тебе отвечу на это совсем скоро!