IMPOSSIBLE/ Невозможность

Обещай, что будешь давать шанс всегда…

      Утром Тина просыпается с улыбкой. Еще, не открыв глаза, она чувствует спиной, как крепко к ней прижимается горячее тело Чонгука, и слышит его размеренное дыхание, щекочущее ее шею. «Неужели мои мечты сбываются?!»       Осторожно, стараясь не разбудить Чонгука, чья рука и нога покоятся на ней, она поворачивается лицом к нему. Чувствует, как сердце пропускает удар, от такого мило сопящего с чуть приоткрытыми губами. Счастье, трепет, безмерную любовь и благодарность – вот, что Тина чувствует сейчас. Она всматривается в любимое лицо, запоминая каждую мелкую морщинку. Сколько бы это не делала, никогда не насытится! «Мой Чон…». Кусает до боли истерзанную за ночь свою нижнюю губу, когда смотрит на родинки на лице. Соблазн облизать каждую нарастает с каждой секундой, но будить его не хочется. Мягко улыбается, когда вспоминает свою поездку загород. Как снова и снова прокручивала в голове свою жизнь, как на повторе. Как пришла к выводу, что «Они вместе» - это величайшая невозможность в мире. Улыбается еще шире, на секунду прикрыв глаза. Затем, тянет осторожно руку, и проводит подушечкой пальца, еле касаясь кожи, от виска до уголка его губ с еле слышным шепотом:       - Доброе утро, моя невозможность! – и быстро убирает руку, когда Чонгук начинает ерзать на месте, крепче обхватывая ее ногой и рукой.       - Мммм , - утробно тянет в ответ и открывает глаза. – Доброе утро, Сладость! Только я твоя возможность во всех смыслах этого слова! – Зарывается ей в шею, скользя губами по горячей коже. Тина тихо выдыхает и улыбается его ласке, чувствуя табун мурашек по спине.       - Я думала, ты спишь. Разбудила тебя? – пускает свои пальцы в его взлохмаченные волосы, и прижимает сильнее на секунду, а потом оттягивает его голову назад, и трется сморщенным носиком о кончик его.       - Ты слишком громко думаешь и улыбаешься! – Тихо смеется Чонгук.       - Во всем виноват ты!       - Мне нравится твой утренний, хриплый и сонный английский.- Низким полушепотом, и опускает свою ладонь с ее поясницы к попке, прижимает к своему утреннему возбуждению. От чего Тина лишь выдыхает.       - Твой английский намного милее моего!- Щекочет его по ребрам, и с громким «Встаем!», сползает с кровати, уворачиваясь от рук Чонгука. Хватает с дивана его футболку, быстро натягивает на голое тело и       - Есть хочу! В душ хочу! И вообще все тело болит! – хнычет наигранно, выпячивая губки, и выбегает с визгом из спальни, когда Чонгук дергается с места.       - Неугомонное ты мое счастье! – Кричит и, заливаясь от смеха, плетется за ней.       Чонгук, натянув на себя боксеры и домашние широкие брюки, с телефоном в руках подходит к панорамному окну в гостиной. Потягивается руками вверх, улыбается чистому небу и солнечной погоде. Сейчас он уверен, что этот город теперь почти, как родной.       - Я заказываю завтрак, Тина! – Стучит он в дверь ванной, набирая номер на телефоне.       - Хорошо! Я быстро! – сквозь шум воды слышит и кивает, будто его сейчас видят.       После счастливого «Нам нужен завтрак, дружище!» Джиёну, и шуточного «Кто бы сомневался!» в ответ, он садится на диван и откидывается с закрытыми глазами на спинку. Чонгук чувствует себя счастливым. Так легко сейчас. Так свободно. Невероятное чувство правильности. Необъяснимое состояние окрыленности. И это все благодаря Тине. Нет необходимости о чем-то умалчивать, чего-то бояться. С ней так легко и просто, так комфортно и тепло. Своей любовью излечила, исцелила. Заставила вспомнить и принять самого себя. А ведь он так боялся открыться, показать себя. Боялся того, что никто и никогда не сможет его полюбить по - настоящему. Со всеми проблемами, скелетами, страхами. Оказывается, на Земле все это время жил маленький, нежный человечек, которому и не нужно ничего открывать. Ведь она сама его увидела. Увидела и полюбила. Полюбила его самого. Настоящего. И даже ту его сторону, которую он пытался отчаянно скрыть всю жизнь. А сейчас необходимо решить, как он будет уговаривать ее полететь с ним. Ведь на две страны с его графиком, хоть контракт уже не такой жесткий, это будет практически невозможно. Редкие встречи раз в несколько месяцев Чонгук совсем не рассматривает. Потому что, Тина уже необходима, как стук сердца. Потому что без нее, Чонгук уже не хочет. И даже представлять не будет.       - Завтрак прибыл? – Дверь ванной громко распахивается, и Тина с закрученным полотенцем на голове, и в Чонгука футболке, появляется в комнате, принося за собой шлейфом запах его геля для душа.       Спросите у Чонгука, какое утро идеальное? Он, не раздумывая, ответит: «Вот такое! Где Тина именно в таком виде смотрит на него с любовью и улыбается так смущенно». И совсем не важно, что буквально несколько часов назад, этот опускающийся смущенный взгляд пылал пожаром от страсти, а эти губки пробегались по его телу, засасывая кожу. Всегда такая разная. И как она вмещает в себя столько сторон? Чонгук не понимает. Но и не горит желанием понять. Главное, что все эти стороны принадлежат ему одному.       Чонгуку большего и не надо!        Только Тина!       Вся целиком и полностью!       - Скоро будет, Сладость! – Улыбается в ответ и тянет к ней руку. – Иди ко мне! – Усаживает к себе на колени, нежно гладя по позвоночнику через ткань.       - Не смотри на меня так долго, Чон! – Морщит носик.- Я так скоро надоем тебе!       - Разве я тебе надоел?       - Это совсем другое! – Тихо смеется и, съежившись под пристальным взглядом, опускает чуть голову. Чонгук же, уже по привычке, касается пальцем нежно ее подбородка, и тянет обратно, внимательно заглядывая в глаза.       - Смотри всегда на меня, Тина. Не отводи глаз. Потому что, в твоих глазах я вижу себя настоящего. – Замечает накапливающуюся влагу в уголках любимых янтарных. – И только в твоих глазах я могу принять себя. И когда я заблужусь, если я заблужусь, я буду знать, куда мне смотреть, чтобы снова найти свой путь.       А Тину разрывает на куски от этих слов. Слезы уже давно сорвались. Она заводит руки за его шею и, хватаясь за волосы, притягивает к себе. Крепко обнимает, сама прижимается в безмерном желании заползти к нему под кожу.       - Я всегда буду находить твои глаза, когда ты будешь искать мои, Чон! Обещаю тебе, душа моя! – Шепчет ему в мокрую от ее слез шею. А через минуту:       - Ну хватит, Чооон! – Хнычет, слезая с его колен, и вытирая с лица слезы ладонями. – Ну как можно было довести меня до слез в такое утро?! Это немыслимо прос…       Стук в дверь обрывает ее, и она хлопает в ладошки.       - Завтрак! – Весело выкрикивает, когда Джиён заходит в номер, а следом за ним въезжает столик, который придерживается работником отеля.       - Доброе утро! – Коротко улыбается Джиён. А паренек поднимает голову, цепляет глазом Тину, и она мгновенно замолкает, тушуется назад, и прикрывает лицо ладошками.       - Джиён, блять! – Взрывается Тина как только закрывается дверь, и они остаются одни.       - Боже! – Тянет тот шепот в ответ. – Кем я только не был на этой должности! – И наигранно качает головой из стороны в сторону.       - Ну, ты мог бы предупредить, что не один будешь! Я бы хоть оделась! – Разводит руками, а Джиён сконфуженно смотрит то на нее, то на Чонгука.       - Моя футболка на тебе смотрится более прилично, чем то платье, в которое бы ты оделась, Тина моя! – Смеется Чонгук.       - Джиён! – Тина скрещивает руки на груди, и щурится.       - Да, Тина? – Отвечает тот, уже не зная, чего ожидать.       - Скажи- ка мне, я вчера плохо выглядела? – А Джиёну даже страшно отвечать.       - Ну же! – Тина давит.       И тут бедный Джиён, растягивает улыбку так широко, как только может, чуть наклоняя голову в сторону. Потому что надо выкручиваться! Мало было Чонгука, так теперь еще и такая же ненормальная, как первый, Тина появилась. Джиён понимает, что будет тяжело.       - Я отвечу, что вам, ребята, лучше уже позавтракать, и не делать из меня игрушку!       - Джиён, ты начал лучше улыбаться! Молодец! – Смеется, не выдержав, Тина, а за ней и мужчины, которые смотрели на нее. Один - с гордостью и любовью. Второй – с благодарностью и восхищением.       Весь день Чонгук с Тиной проводят весело и беззаботно. Рассказывают друг другу разные истории из своей жизни. Задают много вопросов. Сближаются. Тина в этот день узнает много интересного о других участниках его группы, его родителях, его прошлого и настоящего. И сама, так же, легко делится подробностями. Их звонкий смех летает по всему номеру. И, конечно, неизменно то, что все время касаются друг друга. Не могут иначе. Тина мирно дремлет на коленях у Чонгука, пока тот сидит под капельницей. А после, Чонгука голова укладывается на живот Тины, когда та, тихо смеясь, переписывается с Линой.       А между всем этим Тина думает о том, что, все же необходимо будет вернуться к изучению корейского. Потому что, невозможно смотреть в хитрые глаза Чонгука, когда тот поворачивается к ней, и говорит по телефону. Явно дает понять, что речь идет о ней. Но «блять, как же бесит!». Что он может сейчас говорить о ней Юнги? Это она поняла сразу, как зазвонил телефон.       А Чонгук говорит. И ему это нравится. Он лежал как раз на животе Тины, когда его телефон начал проигрывать известную песню его лучшего друга из группы, и, оповещая о том, что звонит именно он.       - Хаах! Юнгия-ааа! – Кричит Чонгук, прикладывая телефон к уху. И это все, что Тина понимает из этого разговора.       - Ну, ты и засранец, малой! – Юнги не считает трату времени на такие мелочи, как поздороваться, целесообразным. А зачем? Ведь это не то, что необходимо между «старыми, как этот ебанутый мир, друзьями».       - Хён, вообще-то мне 30 лет! – Смеется в ответ Чонгук. Впрочем, это уже привычно, что он «малой».       - Ии?? А меня последний секс не удовлетворил! Но я же тебе не жалуюсь на свои проблемы! – Вполне себе аргумент, чтобы закрыть глаза Чонгуку на «малой» сегодня.       - Ты мне лучше скажи, какой дьявол потащил твою задницу в Россию? Нет! Я, конечно, понимаю, что «ахуенный контракт» и «ура, Юнгия – аааа! Теперь заживёёём!», - передразнивает он друга, - но… Россия????       - Объявляю награду тому, кто найдет этого дьявола! Я должен хорошенько отблагодарить его!       - До меня дошло, что ты заболел. – Уже серьезно сообщает старший, ожидая ответа.       - Ну, нихрена! Юнги, ты следишь за мной? Между нами, вообще-то, шесть тысяч километров!       - Не забывай, что у тебя в докторах ходит Сон Пак! А от его нытья не могу укрыться даже я! – Смех Юнги всегда греет душу Чонгуку.       - Не напоминай мне про него, Хён! Я еще думаю над тем, чтобы отказаться от него!       - Выкладывай, давай!       - Он не знает грани, Юнги!       - Это мы уже давно знаем! Я не о нем!       - А о чем? Да я уже здоров! И уже через несколько дней буду в Сеуле!       - Ладно! Тогда начну я! – Терпеливо выдыхает в ответ Юнги. – Ти – нна?       - Но!...       - Сон Пак!- Перебивает Юнги, не дав озвучить вопрос. Зачем тратить время, потому что?       - Блять! – Смеется Чонгук, закрывая лицо ладонью, и поворачивает голову в сторону на Тину, которая скрестив руки, смотрит на него, и хмурит брови.       - Ну… да… хён! – Выдыхает в трубку. – Это невероятно! Может, странно, но я планирую ее уговорить лететь со мной.       - Чонгук, что происходит? Конечно, это странно! Как можно вот так за неделю решить такое? Оставим нытье Пака и его переживания вселенского размера о том, что посмел обидеть «любимую Чонгук-ки»! Но…       - Юнги! Я понимаю твое непонимание. Но поверь мне! Ты же знаешь меня! Разве я делаю что-то необдуманно, или с горяча? Поверь мне! Эта неделя – она, как целая жизнь, хён! И наша история не недельная. Она началась давно. Я обещаю, что ты обо всем узнаешь! Правда! В первую очередь! Только не сейчас, хорошо? Сейчас мне нужно решить, как я увезу Тину с собой. Я должен это сделать! Другого варианта для меня не существует! – Чонгук почти шепчет. Он хочет, чтобы друг его понял и поддержал. Это важно для него. Ведь с этого момента, Тина – часть его самого, его жизни.       - Хорошо, Чонгук. Я верю тебе. И ты должен знать, что всегда с тобой. Просто, я не хочу, чтобы тебе снова было больно. – Слова тяжелые. И трудно говорить их самому Юнги. – Тогда,- продолжает чуть веселее, - жду вас с Тиной в Сеуле, малой! Хорошо, что она появилась. Теперь твоя проблемная и неуемная задница будет на ней! Наследую тебя твоей Тине! – Басистый смех слышит даже Тина, чьи брови ползут немного вверх.       - Только при ней этого не говори, Ююнгии-я-аааа!- Смеется в ответ Чонгук, и кладет телефон рядом, повернувшись, и подползая на кровати повыше к Тине.       - Юнги? – Тина тоже убирает телефон в сторону, переворачиваясь на живот, и расслабляя спину, что затекла от долгого лежания без движений.       - Юнги, - кивает Чонгук в ответ, зарываясь в шею любимой.       - Ты говорил обо мне,- не спрашивает Тина.       - Говорил, - оставляет легкий поцелуй за ушком, от чего она съеживается.       - А он спрашивал? – вытягивает шею, чтобы дать больше доступа к ней.       - Знал, - проходит языком к плечу.       - Хмм… как? – Тина прикрывает глаза от удовольствия.       - Сон Пак, - прикусывает кожу, затем облизывает то же место.       - Я перегнула с ним палку? – Шипит от ощущений, и того, как поднимается волна желания.       - Он не плохой человек и доктор, но он это заслужил, - уже рычит, и ладонь опускает на ее попку.       - Противныы-ый, - Тина чувствует легкую боль, когда Чонгук сжимает половинку.       - Даа-а… Он до мозга костей гей, - чуть раздвигает ее бедра, засасывая мочку уха.       - Ммм… как же ты спасаешься от него? – Игриво тянет, закатывая глаза от наслаждения.       - Пускает слюни порой, но… бляяяять, Слаадость, - чувствует, как Тина уже течет не на шутку, ощущает на пальцах ее горячий сок, - мой член не по его задницу! – Медленно ласкает, проходит между губками.       - Аа может он слюни пускает … ммм… не на твой член…,- шире раздвигает ножки и приподнимает попку навстречу ласкам, - а на твою задни-иицу-ууу-ааааах! – Чонгук резко вгоняет два пальца в горячую узость сразу по костяшки, и застывает на месте. Тянется к ее уху и лижет широким мазком.       - Мой член…, - грудное рычание доходит сквозь пелену удовольствия до Тины, когда он грубо вгоняет пальцы еще дальше и медленно их тянет назад, - и моя задница… - второй такой же толчок выбивает из легких Тины воздух, и она сжимает в кулак край подушки, пока он снова скользит назад. - Теперь принадлежат только тебе, детка! – Третий раз врывается в глубину и слышит протяжный стон, когда задевает внутри чувствительную точку.       Резко сползает вниз, устраивается между ее ног, ложась на живот, и раздвигает шире ноги Тины. Громким шлепком опускает ладонь на правую половинку, от чего та дергается. А он хватает ее за бедра, заводя руки под них, и удерживает на месте.       - Чоон? – Тина чуть разворачивается, и смотрит через плечо вниз. – Господи!       Выдыхает шумно, когда видит его горящие возбуждением черные омуты, устремленные в ее глаза, над своей попкой, а через секунду роняет голову на подушку и пытается заглушить в ней крик. Чонгук высовывает острый язычок и проходит им по всей складочке снизу вверх от клитора до истекающей соком дырочки. Кружит им вокруг, а затем толкается внутрь. Тина начинает дергаться, не выдерживая такой сладости в ощущениях, но крепкие руки пригвождают на месте, пока ладони сминают попку. Чонгук ласкает изнутри. Чонгук вылизывает сок со смачным причмокиванием. Чонгук сводит с ума своим напором. Чонгук сходит с ума от того, как ему вкусно сейчас. Хватает клитор губами, и мягко цепляет зубами, посасывает, язычком проходится по нему. А Тина уже не знает, куда себя деть от всего спектра ощущений. Вскидывает голову и утробно мычит, стиснув зубы, когда он не отпуская клитор, снова вводит пальцы, давит на стенки, и крутит ими внутри. По его подбородку стекает ее сок, смешанный с его слюной, капает на простынь. Он прикрывает глаза от наслаждения. Член болезненно дергается, трется уже чувствительной головкой об уже прилично мокрую ткань боксеров. Его Тина, его Сладость, его любимая, она сводит с ума своими стонами и тем, как отвечает на его ласки. Чонгук убирает пальцы и мажет широко языком по всей складке, слизывая всю смазку. Чуть приподнимается, чтобы посмотреть на это все, и теми же пальцами, между которыми тянется сок, проводит вверх от складки до тугого колечка сжимающихся мышц попки Тины. Оттягивает одну половинку в сторону, чтобы видеть лучше, и слышит отчаянное «Божееее» сверху откуда-то из подушки, куда прячет лицо Тина. Кружит пальцами вокруг, смазывая и массируя края дырочки. Их тяжелое дыхание разносится по всему номеру. При свете кожа Тины еще больше сводит с ума. Чонгук не может насытить свои глаза, свою кожу, свои уши, свои губы и язык, о своем члене, который не на шутку уже стягивает болезненным стояком, даже не стоит говорить. Он чуть давит подушечкой одного пальца на края мышц, и вводит медленно на одну фалангу. Тина выгибается в спине, вскидывает голову и стонет громко. Шипит от новых ощущений. Боль терпимая, можно сказать, что ее нет. Ей скорее приятно, чем больно. Она скорее хочет, чем не хочет. И раз Чонгуку этого хочется, она даст и это тоже. Чувствует, как растягивает, как медленно скользит и крутит пальчик по кругу. Слышит, как его громкое дыхание иногда срывается на стон. Счастлива, что ему нравится все, что он делает и видит. Чонгук убирает пальчик и одним движением скидывает широкие брюки вместе с боксерами. Становится на колени, поворачивает Тину чуть на спину, перекидывает обе ее ножки на правую сторону, сгибает в коленке левую, тянет чуть наверх, к груди Тины, и опускается над ней, ловя пылающий янтарь в глазах. Лижет ее приоткрытые губы и       - Я обязательно доберусь до твоей попки, детка. Она не дает мне покоя. Но не сегодня, - врывается в рот языком, и в горячие складки членом, одновременно, глотая ее судорожный стон, и, чувствуя ноготки на спине.       - Дааа, Сла…дость! Бля-аать! Ты неверо…ятная! С ума меня сводишь... Тии-ннааа!       На следующий день, после веселого завтрака, процедур и мирного валяния друг на друге, Чонгук собирается на прогон новой песни, что прислал ему Юнги, в мини-студию, которую арендовали недалеко от отеля. А Тина решает в его отсутствие съездить за некоторыми вещами к себе. Ну, потому что, это не дело – расхаживать в его футболках, и не иметь собственных вещей.       - Чоон?.. – зовет она стоящего перед ней спиной у открытой дверцы шкафа.       - Мммм?       - Чон, пока ты будешь в студии, я поеду домой. Вернусь уже к твоему возвращению.       Чонгук оборачивается на Тину, которая лежит на кровати поперек, и смотрит на него.       - Ммм… - Тянет, чуть тушуясь, и медленно направляется к Тине. – Я, на самом деле, хотел предложить съездить вместе, чтобы ты взяла из дома то, что, может быть, хотела бы забрать. – Садится на край кровати, и тянет руки к ее волосам.       - Чон! Да, я сама могу поехать. Мне просто переодеться, и взять кое- что по мелочи на … эти … пару дней.       Тина опускает глаза на край подушки, что теребит между пальцами. Иначе грусть от «на пару дней» невозможно будет скрыть. А Чонгук всматривается в любимое лицо напротив, пытаясь найти правильные слова и не спугнуть. Нужно уже решить этот вопрос со временем. И он прекрасно помнит ее вопрос тем вечером «На какое время?».       - Тина, Сладость моя! Я хочу попросить тебя.       - Конечно, Чон! – Тина садится в позе лотосе перед Чонгуком, показывая ему, что готова и будет рада сделать все, что сможет. Особенно, когда он называет ее так уютно и вкусно.       - Я хотел взять тебя с собой сейчас на прогон в студию. – Осторожно говорит Чонгук, вглядываясь в любимое лицо. Ведь он допускает вероятность того, что Тина не захочет быть в его творческой стороне жизни. А, может, и вовсе, не захочет быть частью любой его стороны жизни в будущем. – Так хочется видеть тебя, когда буду воспроизводить звук на свет. Этот момент… он незабываем, Тина! Это в корне отличается от выступления на публику. – Чонгук очень хочет донести до Тины, что это важно для Чона больше, чем для Чонгука. – Ведь в студии записывает песню Чон. Понимаешь, Сладость? – Он тянет руку и тыльной стороной двух пальцев проводит по щеке Тины. – В студии я – это я! Не тот я, который на сцене. И я бы хотел, чтобы ты видела это. И очень хочу видеть тебя за тем стеклом между студией записи и звукорежиссером.       Чонгук очень надеется, что Тина поймет его. Поймет, что для него это очень важно. Ведь это его труд, и именно то, о чем она его просила. То есть, в записи и рождении новой песни участвует именно Чон. И он при этом может видеть свой успех. И очень хочет, чтобы и Тина увидела это.       - А после, мы поедем вместе и…, - он тянет голову к плечу, - заберем то, что ты бы хотела забрать… - «не на пару дней, а навсегда» остается внутри. Чонгук не решается. А Тина слушает его, боясь дышать и, даже, моргать. Видит в глазах то, чего не может произнести Чонгук, но не может поверить. Слышит, как нашептывает ее «уголек», но боится поверить и ему. Грудь сдавливает, глаза щиплет от наворачивающейся влаги, дыхание сбивается, но, все же, делает с трудом глубокий вдох, и:       - Н-на какое в-время? – Получается рвано, но ей нужен этот ответ! Нужен сейчас. А Чонгук, кажется, именно сейчас только понимает, насколько ошибался в своих страхах. Понимает, почему именно Тина не принимала чувства. Понимает, в чем заключается ее страх. Господи! Как же он мог сомневаться в любви этой девушки, что сейчас сидит перед ним, еле дышит, и ждет ответа, как глотка прохладного воздуха. Глупый! Глупый Чон!       Он придвигается к любимой ближе, Берет ее пальцы в свои ладони, целует костяшки каждого пальчика, пока Тина плавится и растворяется в такой нежности. Поднимает взгляд, и смотрит в ее полные слез глаза.       - Тина! Милая моя! Сладость моя! Родная, я ведь хочу тебя в своей жизни не только на эти пару – тройку дней…- Тина прикрывает глаза. Она не может поверить в это, даже, когда слышит эти слова его голосом, когда он сидит вот так, совсем близко и целует нежно уже подушечки пальцев. – Я измучался думать о том, что ты не захочешь меня в своей жизни навсегда. – Она открывает глаза, и слезы катятся по щеке. Чонгук мягко касается ладонями ее лица, и стирает их большими пальцами.- Не плачь, прошу тебя, Тина. Прости, что сразу не решился. Прости, милая! – Тянется еще ближе, и упирается лбом о ее лоб. – Я хочу тебя в свою жизнь до конца, детка!       - Господи! Чч-чооон! – Только и может выговорить в ответ Тина. Накрывает губами его - приоткрытые. Целует нежно. Вкладывает всю неиссякаемую любовь, что чувствует. Снова ощущает, как с треском ломается внутри что-то.       - Тиинаа…       Чонгука прерывает звонок телефона, и Тина вздрагивает.       - Это Джиён. – Чонгук целует ее в кончик носа, от чего она сморщивает его и фыркает, улыбаясь. – Так ты поедешь со мной? –       - Н-но… мне придется надеть на себя твое любимое мое платье! – Уже играюче улыбается Тина в ответ.       - Оо, нет! В том платье ты не пойдешь больше никуда! – смеется Чонгук, отстраняясь, и встает с кровати. – На одну поездку у тебя, все же, есть здесь вещи!- подмигивает, открывая вторую дверь шкафа. – Твоя одежда из химчистки с той ночи, когда ты ко мне вернулась, осталась у меня! И эта одежда сейчас в твоей половине шкафа!        Озорной Чонгук опускается в низком поклоне и тянет руки к полке, указывая на ту самую половину Тины, где висят ее джинсы и блузка, а на полке лежит аккуратно сложенное белье.       - Боже! Чон! Скажи, что сам складывал мое нижнее белье так аккуратно! – Смеется Тина, прикрывая лицо руками.       - А кто еще имеет право прикасаться к твоему нижнему белью, скажи мне, детка?! – Скрещивает руки в гордой стойке Чонгук. – Я это делаю профессионально, между прочим!       - Да знаю я, знаю! Грех не уметь это делать тебе! С твоим - то прошлым с рекламой белья, когда свое белье ты показательно складывал перед всем миром на глазах, при этом попросив этот мир подождать немного! – Тина заливается смехом, откидывая голову назад при воспоминаниях трансляций Чонгука.       Тина сидит в кресле чуть позади звукорежиссера, смотрит на любимого, слушает его голос. Наблюдает, как тот с закрытыми глазами отдается волне музыки в наушниках. Как вливается в волшебный мир нот, и понимает, что, даже тогда он не забывает о ней, когда Чонгук открывает глаза, и, не моргая, глядя на нее через стекло, поет, а в глазах столько любви и страсти, что хочется послать к чертям эту запись, и ворваться к нему.       Наблюдает за ним, пока он пробегается глазами по бумаге в руке, попевая песню про себя. И думает… Думает о том, как им будет тяжело, и какой путь им предстоит пройти. Думает о том, как это все будет. Его гастроли, его группа, вся его жизнь… Как она впишется в его жизнь? И чем ей придется пожертвовать ради того, чтобы быть с ним? Позовет ли он ее вообще в свою жизнь, или так и будет изредка прилетать к ней, держа в стороне от всего? Ведь, уточнения насколько «в свою жизнь» он хочет ее, так и не было. Тина сейчас даже не может решить, какой вариант бы ей больше подошел. Но знает одно точно – каким бы не был ее вариант, она примет его, и будет счастлива в любом случае! Ведь варианта жизни совсем без него, уже нет. И не нужен!       Тина чуть вздрагивает от вибрации телефона в кармане.       - Тина, привет! )) Я прилетела! Увидимся?) – Читает сообщение от старой подруги, и улыбается.       - Привет, Айгю! Обязательно должны увидеться! Столько всего хочу рассказать! Ты не представляешь! Как ты слетала? Как дома?       - Дома все хорошо! Ты вообще в курсе, что Чон здесь? Сходила на выступление? Не важно! Я достала нам билеты, сходим на последнее! Я специально вернулась пораньше!       - Нет, не сходила) – Тина смотрит на Чонгука, который уже заканчивает прогон за стеклом, и улыбается. Вот Айгю удивится!       - Даже не вздумай сейчас отказать мне!!! Ты же хочешь его увидеть, Тина!       - Айгю, мне сейчас пора бежать, но я позвоню тебе позже, ладно?)) Я очень рада, что ты вернулась раньше!))       Тина улыбается, убирая телефон. Она, правда, рада тому, что Айгю прилетела раньше. Знает, как та удивится, и будет счастлива, узнать новости. Ведь Айгю была свидетелем всего с самого начала. И переживала ничуть не меньше, чем сама Тина.       - Что тебя так обрадовало, Сладость? – Чонгук руками обвивает талию Тины, притягивая к себе, и зарываясь носом в ее волосы.       - Айгю прилетела раньше времени. Я про нее говорила тебе. Она улетала к себе домой. – Обнимает в ответ за шею, заводя пальцы в его волосы на затылке. – Прилетела, чтобы успеть попасть к тебе на выступление! Уже взяла нам билеты! - Тина смеется, думая о всей ситуации.       - Мне нравится твоя подруга! – Улыбается широко Чонгук, качаясь вместе с ней из стороны в сторону.       - Мне тоже!       - Поехали, Тина! Я жуть, как проголодался!       Уже в машине к Тине в голову приходит идея, от которой она кусает нижнюю губу от волнения. Это было бы прекрасно! Но согла…       - Скажи мне тоже! – Слышит она сверху голос Чонгука, на плече которого лежит ее голова. Садится прямо и:       - Я бы могла… Н-нет! – Тина немного тушуется. А вдруг ему это не понравится, или это не безопасно… Но спросить же можно? – Я хотела бы приготовить тебе ужин… - Снова прикусывает губу, и видит легкую улыбку на губах Чонгука. Его глаза цепляют движение ее губ и легкий румянец на щеках. – Но… В отеле это вряд ли получится. Поэтому…, если ты не против, и, если Джиён одобрит, мы могли бы этой ночью…       - Могли бы этой ночью?.. – Чонгук уже улыбается шире и тянет брови наверх, наклоняя голову в сторону.       - Могли бы остаться у меня? – Тина теребит пальцами край свитера, и смотрит на лицо Чонгука, ожидая ответа. Она очень хочет оказаться с ним именно дома. Где нет лишних людей, и где «не кровать отеля».       Чонгук счастлив. Он и не думал об этом, но сейчас, когда Тина сама спрашивает об этом, да еще так смущенно и волнительно, он правда счастлив, что она захотела этого сама. Уютная домашняя атмосфера, ужин, приготовленный любимой. Господи! Что может быть прекрасней?       - Джиён дает добро! А я с огромным удовольствием! – Он притягивает к себе Тину, и обнимает за плечи. – И я ведь обещал своему двойнику еще вернуться! Да, к тому же, ужин, приготовленный тобой! Что может быть лучше, Сладость!       - На самом деле, - прерывает идиллию и счастливый момент Джиён, сидящий за рулем, поглядывая в боковое зеркало машины, - Джиён бы над этим вопросом подумал несколько раз прежде, чем ответить! – Смотрит уже в зеркало заднего вида то на них, то на мимо них. – Но Джиён понимает, что никто от него ответа уже не ждет! – С нахмуренными бровями, но все же, тянет уголок губ в попытке улыбнуться.       - На самом деле,- отвечает Чонгук, даже не глядя в его сторону, - Джиён все правильно понимает! – Смеется тихо в плечо Тины.       Джиён выдвигает строгое условие тоном начальника охраны не высовывать нос из дома, и запрещает заходить в магазин. Отказывается останавливаться по пути домой где – либо, и велит продукты заказать на дом. И указать при этом, чтобы пакеты оставили у двери, чтобы никому не открывать дверь. Все условия принимаются легко. Чонгуку с Тиной никого и не нужно видеть лишний раз, кроме, как друг друга. Поэтому, в сопровождении Джиёна, они поднимаются на этаж, и тот уходит только тогда, когда слышит, что дверь перед ним запирается на все возможные замки.       - Очень ответственный Джиён, - посмеивается Тина, скидывая обувь в прихожей.       -Иногда он перегибает палку в этом, - отвечает Чонгук, проходя в гостиную, - но с ним я уверен, что все будет хорошо! – Улыбается, притягивая Тину к себе за обе руки.       - Ч-чо-он…       Чонгук лениво водит губами по скуле любимой, опускается к шее, и сжимает кожу на талии под свитером.       - Ммм?       - Чон, скоро привезут продукты. – Тина чуть отстраняется от него и ловит ладонями лицо, заставляя сконцентрироваться на том, что говорит.- Ты иди мыть руки, а я переоденусь и начну с теста.       - Ты, правда, приготовишь мне пиццу? – Улыбается Чонгук, а глазки сверкают от эмоций внутри.       - Ты во мне сомневаешься? – Щурит глаза в ответ Тина, и высвобождается, наконец, от цепких объятий.       - Я уверен, что никакая Ню - Йоркская пицца не сравнится с твоей, Сладость! – Подмигивает, и проходит мимо, громко шлепнув Тину по попке.       Чонгук сидит на диване в одной майке, скинув рубашку, и разглядывает снова своего мини-двойника. Улыбается мысли о том, что Тина на самом деле, всегда была рядом. Ведь он чувствовал ее еще давно, еще находясь в армии. И, возможно, и он мог быть рядом с ней в лице этой игрушки. Как же, все - таки, непредсказуема жизнь. Кто бы мог подумать, что он найдет свое счастье именно здесь. И его счастье столько времени билось и тянулось к нему. Возможно, Тина и права в своем утверждении, что все происходит в свое время и так, как должно быть. Возможно, она права, что, получись у них узнать друг друга раньше, в то время, он бы не смог увидеть в ней то, что видит сейчас. Но, черт возьми, как же ему не хватало ее в тот период, когда ему было так одиноко и мерзко от того, что он не нужен. От того, что не видел и не признавал себя. Вспоминает, как сначала пугался того шепота, что слышал чаще во сне под утро, а иногда и днем. Будто его звал кто-то. Будто просил идти на шепот, и показывал путь. Будто шептавший помогал этим не только ему, но и себе, прося найти его. Как, со временем, потом ему не хватало этого шепота и ощущения постоянного присутствия кого-то невидимого рядом. Как он сам, порой, лежал в кровати и шептал кому-то, чему-то, прося появиться, снова прийти к нему и согреть. И как же сейчас красиво и идеально складывается все это в прекрасную, невероятную, немыслимую картину. Картину, где на первом плане находится именно эта девушка с рыжими, как огонь волосами, и с каре - золотыми, как сама жизнь, как его жизнь, глазами, которая сейчас, прямо перед ним, сдула, только что сбившийся из замысловатого пучка, локон волос с лица, и месит тесто своими руками, прикусив губу. Именно этой картины ему так не хватало в жизни. Именно поэтому он должен всеми способами сделать так, чтобы Тина полетела с ним! Этот вид любимой в широких домашних шароварах и майке с оборванным низом, открывающим животик. Когда она стоит босиком, а руки в муке, и готовит для него его любимые блюда. Это - то, ради чего Чонгук преодолеет все трудности! Поднимает голову и бросает короткий взгляд на него, растягивая покрасневшие губы в такой улыбке, что в груди все теплеет. Счастье – слышать из ее уст тихим голоском это «Чон-на», и видеть блеск глаз, в которых хочется утонуть. И тонуть в них, пока она зовет, и что-то говорит. Что-то … говорит? Чонгук моргает пару раз, возвращая сознание, и слышит:       - Чоон-нааа! Ну, ты где летаешь?- звонкий голосок Тины, и ее тихий смех.       - А? Что? – откладывает куклу в сторону. – П-прости, я… Я задумался. Да, Сладость? – Чонгук встает с дивана, и направляется к Тине, обходя стол, за которым она стоит.       - Говорю, открой, пожалуйста, вино. Оно в шкафчике. Вторая дверца. – Тина взглядом показывает на дверцу позади себя. – Штопор в ящике внизу под дверцей.- Переводит глаза вниз. – А бокалы слева от тебя висят. Видишь?- Возвращает взгляд на застывшего Чонгука, который зависает на ее лице с совершенно глупой улыбкой. – В том же шкафу стоит виски, который остался с прошлого раза, если т-тыы… Чон?       А Чонгук снова моргает, и, в один шаг, преодолев расстояние до нее, обнимает сзади, крепко прижимает к себе, опустив подбородок на ее плечо, и, прикрыв веки.       - Тина! Сладость моя! Я так… счастлив сейчас! – Чонгук шепчет, но «так сильно люблю тебя» остается внутри него. – Я знаю, верю, что не оставишь! Ведь ты всегда была рядом, милая! Но… - Чонгук разворачивает ее к себе лицом, обхватывая ладонями ее скулы. – Прошу тебя, обещай, что не оставишь меня! Скажи, что будешь всегда рядом! Дай слово, что будешь давать шанс всегда! Давать мне, нам шанс всегда! – Шепчет быстро, отчаянно, закрыв глаза. Тина слышит мольбу в его шепоте.       «Давать шанс всегда» - эхом проносится в голове Тины, пока она вглядывается в лицо любимого, который прислоняется лбом к ее лбу, и сжимает веки настолько, что морщинки собираются у внешних уголков глаз. «Один шанс», «Последний шанс» - Тина не раз слышала эти слова в одном предложении за свою жизнь. Но «обещай давать шанс всегда» слышит впервые. Сможет? Сможет ли Тина дать такое обещание? Она пробегает в очередной раз по отчаянному выражению лица перед собой. Нежно, ласково опускает ладони на шею Чонгука, большими пальцами проводит по морщинкам вокруг глаз, разглаживая и расслабляя мышцы, и:       - Посмотри на меня, Чон. – Просит так же, еле слышным шепотом.- Я обещаю, что буду давать нам шанс всегда! Пока я вижу, слышу, дышу и чувствую, я буду давать нам шанс всегда, жизнь моя! – Уже смотрит в его омуты. И абсолютно уверена в обещании, что только что дала.       Опрометчиво? Глупо? Опасно?       Однозначно – да!       Только Чонгуку нужно все!       Чонгука не устраивают условности!       Чонгуку – либо отдать все! Либо он сам заберет все, и при этом, не позаботится о методах!       Но спросите Тину, чувствует ли сейчас она страх, или сомнение? Ответ такой же однозначный – ни капли сомнения!       А страх - ?       Только один страх! – Видеть в глазах любимого боль, тоску и несчастье!       - Не думай о плохом, милый! Я всегда рядом!       Тина, улыбаясь, прибирается на кухне, пока Чонгук смывает с себя в ванной муку, кусочки овощей и всего, что было на расстоянии протянутой руки. Готовка превратилась в поле боя, где снарядами и оружием были остатки тех самых продуктов, из которых готовилась пицца и салат. Невинная выходка Чонгука, когда он макнул палец в муку, и коротким мазком испачкал щеку Тине, переросла в громкую и жестокую войну, которая закончилась примирением сторон, лежа на полу, в нетерпеливом поцелуе. Хорошо бы было позвонить в клининговую компанию после такой игры. Но это потом. А сейчас Тина слушает игривые завывания Чонгука из ванной, и уже накрывает на стол.       - Сладость! – Чонгук выходит из ванной в одних боксерах и с полотенцем на голове, которое свисает с обеих сторон. – Прости, но на ужине я буду в неприглядном виде! – Смеется, крутясь на месте. А Тина подхватывает этот смех, и заливается им сама от вида такого игривого любимого.       - Я думаю, аппетита мне твой вид только прибавит! – Подмигивает, проходящему к столу Чонгуку, и направляется к своему стулу напротив него.       Ужин проходит непринужденно. Чонгук наслаждается каждой минутой. Уплетает за обе щеки пиццу, причмокивая от удовольствия. Он прикрывает глаза и:       - Я такую пиццу еще не ел, Тина! – бормочет с набитым ртом.       - Приятного аппетита, Чон! Я старалась! Спасии-бо! – Улыбается и, кажется, забывает вдохнуть, когда поднимает глаза, и видит расслабленного, такого домашнего, с огромным удовольствием жующего Чонгука.       Невероятное, неописуемое счастье сейчас волнами накатывает на Тину, глядя на эту картину. Необъяснимое ощущение правильности, и того, что сейчас все находится на своих местах. Наконец, сейчас Тину покидает постоянно терзающее в груди чувство ожидания чего-то. Все, что нужно для счастья, она видит прямо сейчас перед собой. И это не просто сидящий любимый Чон напротив. Это то, в какой позе он сидит, с каким выражением лица, в каком виде, то, что окружает их сейчас. Это – вся картина в целом. Это дом, уют, вкусный ужин на двоих и любимый человек рядом. Всему этому, что происходит сейчас, Тина готова давать шанс каждый раз, снова и снова! Ведь жизнь – та еще сука! Она подкинет еще не один десяток таких моментов, когда она, возможно, будет вспоминать эти слова и свое обещание. И Тина хочет запечатлеть эти секунды, минуты, свои ощущения, именно этот момент в своем сердце, в своих мыслях, сохранить это все для того, чтобы в будущем, вспоминать, ради чего именно, она давала это обещание. Да! Будет совсем нелегко! Тина в этом уверена! И, скорее всего, отношения на расстоянии – это ее удел. И это уже само по себе нечто пугающее. Но ведь было время, когда и этого не было!.. Она всегда будет давать им шанс!       - Тина? Сладость, поделись со мной. – Просит Чонгук, наливая вино в бокалы, заметив, что та даже не мигает.       - Я самая счастливая, Чон!