~ Ведь нельзя обвинить человека в том, что он не сдержал обещаний, если на тот момент, когда он их давал, он чувствовал именно так... ~
Тина с утра не сразу вспомнила о своём позднем сообщении, которым обрадовала одного парня настолько, что тот лишился сна. И картинки ее печатающих пальчиков на сенсоре телефона начали всплывать в памяти замедленными отрывками только тогда, когда тот самый парень, сонный, но счастливый, подлетел к ней на работе со словами " Тина, спасибо! Я так рад! Обещаю, тебе понравится! А, если - нет, мы сможем уйти в любой момент! ". А последовавшее за этим " Может, мы прогуляемся сегодня? ", заставило Тину мысленно простонать от собственной глупости. Весь день прошёл будто в замедленной съемке скучного монотонного фильма. Умоляющие взгляды на стрелки часов, никак не способствовали их ускоренному, такому желанному, но недосягаемому, движению. А мысли о том, что вчера разговор с подругой получился немного грубым, не улучшали никак подавленное состояние.***
Чонгук осматривает улицу, на которую повернул минуту назад, пытаясь вспомнить, какой именно из рядом выстроенных домов принадлежал брату друга. Он не часто здесь бывал, но, по его мнению, должен был вспомнить, когда увидит фасад, или само строение. Ладони на руле вспотели, а подушечки пальцев покалывали от волнения, когда он, на минимальной скорости, к которой не привык его спорткар цвета мокрого асфальта, продвигался по узкой, но асфальтированной дороге, наклонившись всем корпусом к рулю, и разглядывая, во внимательном прищуре, фасады домов. Часы показывают начало шестого вечера, и он понимает, что скоро Тина, должно быть, вернётся с работы. Останавливается недалеко от дома, по воспоминаниям и интуиции, который должен будет скоро принадлежать любимой. Да. Этот дом, не смотря ни на что, будет её. Чонгук так решил. Раз он ей понравился, значит, будет именно так. Он, в любом случае, купит ей его. Но только для того, чтобы она чувствовала за собой некую стабильность. И никак это не связано с тем, что он допускает мысль о том, что Тина не вернётся к нему в Сеул. Нет! Такой вероятности нет! Чонгук не допустит! Он заехал в Пусан ещё ранним утром. Решил навестить сначала родителей, которых за все прошедшие полгода не видел. Только с мамой говорил изредка по телефону. Чувствовал, что и перед ними виноват. Выслушал от неё же кучу наставлений. Нет, она не обвиняла, не корила. Только мягко и по-доброму доносила до любимого сына своё мнение и мысли. Чонгук был удивлён её отношению к Тине. Ведь, в самом начале, когда он приехал с ней к родителям, мама не проявила особую радость, что не могло скрыться и от любимой. Чонгук допускал такой вариант. Но до последнего надеялся, что его можно избежать. Первое время она показывала отстранённость и недоверие заграничной паре сына. Но потом, заметив, как тот любит, как его любят в ответ ничуть не меньше, а, даже, "Не было бы на свете никого друго, кто смог бы тебя любить настолько, сынок! Так что цени, и оберегай!", мама всё больше начала проникаться к Тине, и старалась всячески быть опорой и поддержкой в отношениях с её " избалованным и капризным" сыном. Рассказала, что предлагала, и, даже, уговаривала Тину остановиться у них, или принять хоть какую-нибудь помощь, когда та ушла, но девушка наотрез отказалась, и лишь крепко обняв, поблагодарила их за всё, и ушла. Чонгук и не знал, что Тина была у родителей после расставания. Он был удивлён, и ещё крепче был убеждён, что Тина - единственная, с кем он хочет быть до конца своих дней. Хотя, куда ещё больше! И сейчас, сидя в машине, он ругал себя и недоумевал, по какой причине до сих пор не делал официально предложение любимой? - Какой же ты идиот! - Шепчет в тишине, зажимая пальцами переносицу. Они так много планировали, мечтали, представляли, какой будет свадьба. И только сейчас Чонгук в воспоминаниях видит тот блеск в глазах Тины во время тех разговоров. - Неужели, ты ждала от меня этих слов, Сладость? Не понимала, почему этого не происходит?.. Господи! - Чонгук прикрывает глаза, и закрывает лицо ладонями, когда понимает, как эти ожидания и конечное его поведение славно сложились в мерзкую картину в глазах любимой. Он выходит из машины, чтобы размять затекшие мышцы от долгого нахождения в сидячем положении. Смотрит на часы - уже почти 8 вечера. Оглядывается по сторонам. Где же Тина? В горле пересохло. Замечает магазинчик неподалёку, и решает зайти за водой. А может, и спросить, не живёт ли на этой улице девушка по имени Тина? "Бред, конечно!", - усмехается Чонгук своим мыслям. Хотя, если дело дойдёт, он готов в каждый дом стучать и спрашивать, не говоря, уже, о магазинчиках. - Здравствуйте, - здоровается, и кланяется он милой старушке, которая так тепло улыбается, и заглядывает в глаза. - Здравствуй, сынок. - Отвечает та, чем вызывает благодарную улыбку у Чонгука. Странно. Как будто знают друг друга. - Я заметила, что ты давно стоишь на улице. Ждёшь кого? Пожилая женщина, не торопясь, пробивает пару бутылок воды, отрывая взгляд от его лица лишь на секунду. А Чонгук и рад такому любопытству - не придётся самому начинать глупый разговор, чтобы задать вопрос. - Да, если честно, - смущённо опускает голову. - На этой улице живёт одна девушка. Переехала где-то полгода назад. Её легко запомнить - у неё рыжие волосы. А зовут Тина. Она иностранка. Может быть, Вы знаете в каком именно доме? Чонгук смотрит на улыбающуюся, и кивающую головой, старушку, и думает, не сумасшедшая ли она, случаем? - А ты кем ей будешь, сынок? Чонгук немного мнётся от встречного вопроса. "Идиот! А ты думал - тебе вот так вот всё и расскажут сразу?" - Я..., - тянет он, заглядывая в морщинистое лицо. И? Что дальше? Кто ты ей? Человек, который притащил в чужую страну, пообещал, что всё будет хорошо. Будет оберегать и любить, а потом просто заставил уйти, и полгода, даже, не пытался что-то исправить? Её муж? Нет. Её жених? Нет. Её парень? Хоть на это надеется. - Я просто... - Чонгук поднимает глаза на старушку, и, - Люблю её, и... - Я поняла, сынок, не продолжай. - Старушка видит смущение Чонгука, и знает, понимает, что не лжёт. - У нас тут живёт одна Тина. И она иностранка. Но у неё не рыжие волосы. - Да? - Чонгук немного сдвигает брови к переносице, и удивляется. Таких совпадений быть не может. А значит, Тина перекрасилась? А как же теперь "рыжая бестия"? - Раньше были рыжие волосы. - Она живёт в четвёртом доме отсюда, сынок. - Так же, с улыбкой отвечает женщина. - Иди скорее. Итак, долго шёл. Чонгук коротко кивает госпоже Гëн Хи, и улыбается. Не знает чему именно. Тому, что старушка помогла? Тому, что последние слова вселили надежду на то, что его здесь (тоже) ждали? Наверное, и первому, и второму. Чонгуку эти слова были нужны сейчас. Понимает это после того, как услышал их.***
Тина заворачивает на свою улицу, и идёт неспеша. Ноги еле передвигаются. То ли от выпитого прошлой ночью, то ли от того, что все ресурсы организма истрачены той же ночью в криках и рыданиях, тело её, и голова сейчас, как после обнуления. Желание одно - дойти, и забыться крепким сном. Она лениво поднимает глаза почти у своего дома, и видит незнакомый спорткар почти у подъезда к почти своему небольшому белому крыльцу. Машина просто стоит на дороге, и непонятно, стоит ли она возле какого-нибудь конкретного дома, или просто встала на дороге. Глаза цепляют фигуру мужчины со спины в чёрных джинсах и чёрной толстовке, когда он заходит в магазин. Она на мгновенье замирает. Эти плечи... Эта спина... - Нет. Этого не может быть, - шепчет себе под нос. Ведь не может? Это не может быть Чонгук. Для чего ему здесь быть? - Ты сходишь с ума, Тина! Он теперь мерещиться тебе стал! Нужно просто поспать! Кивнув своим выводам, Тина, все-таки ускоряет шаг, нервно поглядывая в сторону магазина, и забегает к себе в дом "от греха подальше", и запирает дверь на все замки. Решает не включать свет тоже " от греха... ", снимает обувь, верхнюю одежду, и бежит наверх босиком. Стук сердца вторит этим быстрым шагам по ступеням. От усталого и вялого состояния не остаётся и следа. Что-то в груди начинает туго стягивать и ныть, а конечности дрожат, будто в доме мерзлота. Тина садится на кровать, и опираясь локтями об колени, складывает ладошки перед лицом. - Успокойся, Тина! Показалось. Тебе просто показалось! Успокаивает себя шёпотом, а пятки начинают постукивать по полу. Не стерпев, она подходит к окну, что прикрыто тюлью и плотными шторами. Боясь всколыхнуть занавески, она задерживает дыхание, и, через узкую щелочку между шторами, смотрит вниз на незнакомую машину. Замирает, и ждёт. А чего ждёт? Не совсем понимает. Ведь владелец этой машины в данный момент может спокойно находится в одном из соседних домов, а она просто себя накручивает. Только вот внутри её предатель - уголёк снова, как и тогда, в самом начале, упрямо нашептывает: " Это он! Чон приехал!". Через пару минут тот самый мужчина подходит к машине спереди, и садится на капот, приподняв одну ногу. - Это ты! - Шепчет Тина. Ведь эта переваливающаяся походка, эта манера садится на капот, потянув штанину вверх, и чуть наклонившись, как вытягивает шею, эти движения... Она ведь это всё узнает среди сотни, тысячи, миллионы таких же! - Что же ты здесь делаешь, Чон? Как ты меня нашёл? Кто сдал? И: - Черт бы тебя побрал... , - когда он вдруг поднимает голову, и смотрит прямо в её окно. Как будто, прямо на неё. Услышал? Хватается за козырёк бейсболки, снимает её, кидает на капот рядом, и пятерней зачесывает отросшие волосы назад. Тина видит эти пальцы, и дрожь пробивает всё её тело. Эти глаза. Его тёмные омуты. Господи! Как же она скучала! Ведь за все эти месяцы, она не позволяла себе ни смотреть фото с ним, и видео, коего количества на её телефоне немеренно, ни включать телевидение, или новости, чтобы, не дай Бог, не наткнуться на его изображение, ни его песни, чтобы даже голоса не слышать. Как будто этот образ не впечатан в её сознание, как будто черты любимого лица не были выжжены под кожей, как будто голос его не звучал, как фон в голове всё это время! Глупая! Глупая Тина! Только вчера. Единственный раз проявила слабость, и... позвала? Притянула его? "Господи!", - шепчет, прикрывая рот ладонью, и отступает от окна в страхе, что тот её заметит. Но, Боже! Как же она скучала, как же сильно скучает Тина по своему Чону! Тина не знает, сколько уже вот так сидит на полу своей спальни с зажатым ладонями ртом, и, покачиваясь из стороны в сторону. Два часа? Три? Не знает! Тина, даже, не знает, не понимает, что именно в мыслях. Они... пусты? Тина слышит лишь стук собственного сердца-уголька, что грозится раздробить грудную клетку. Апотом, и звонок и стуки во входную дверь дома внизу. Тина вздрагивает, но не отпускает ладони от губ, не встает. Только сильнее сжимает веки, и начинает ритмичнее покачиваться. - Уходи! Уходи! Уходи, прошу тебя! Шепчет, как заведенная, а тело всё напрягается по мере того, как настойчивость непрошенного гостя увеличивается, судя по нарастающей скорости и силе, уже, ударов в дверь. Слезы наворачиваются. Ком в горле перекрывает дыхание. Грудь сдавливает от ноющего скручивания под рёбрами. - Господи! - Выдыхает судорожно, когда слышит своё имя внизу любимым голосом. Через пару минут, очень долгих минут, становится тихо. Она решается подняться, и на носках, будто любой шорох донесется до слуха Чонгука внизу, подходит в два шага к окну. Снова ловит его взгляд, что обращен в окно, задерживает дыхание, а через ещё минуту, Чонгук уезжает. Ну, и что теперь делать? Как он узнал? Кто это сделал? Снова менять место жительства? Но сколько это может продолжаться? Они же не дети! Не в прятки же играть? Тина достаёт телефон из кармана, и нажимает на имя, с кем был последний разговор. - Алло? - Это Юнги сделал? - Тэ. - Какого чёрта? - Тина! Ты Тэ не знаешь? - Тэ я знаю, Айгю! Но он же не с потолка взял выдать просто из ничего ему адрес? - На коллективном собрании "Малой" поднял вопрос. Пока все были в размышлениях, Тэ решил, что эта информация не состоит в списке особо секретных! Тина, - чуть ниже от подруги, - Чон вчера гово... - Я не спрашивала о чем вчера говорил Чон... гук, - Тина решает, что он больше не Чон. Её Чон бы так с ней не поступил, потому что! - Айгю, - выдыхает тяжело, прижимая пальцы к переносице, - извени меня за резкость. И... думаю, нам лучше просто не говорить о НЁМ. Спокойной ночи. Вы спросите, почему Тина так реагирует? Ведь, она вспоминает о Чонгуке только хорошее. Да. ВСПОМИНАЕТ. Это ключевое слово. Тина может вспоминать о нем. И делает это спокойно. И только лучшее время видит в тех картинках, что бережно хранит внутри. Но... НО БЛЯТЬ! Тина не допустит больше того, чтобы ей в лицо говорили, что "без тебя лучше»! Иначе, эти воспоминания будут уничтожены. А у Тины они в жизни самое дорогое, что есть. И уж их забрать она не позволит этому ЧОНГУКУ, который так безобразно и бессовестно решил оставить её без Чона, любимого Чона! Сон у Тины будет этой ночью беспокойный. Чуткий. Каждый звук будет восприниматься её сознанием, как вторжение и опасность. Тело не отдохнёт, не расслабится. А голова и мозг - тем более. И скорее всего, утренний, такой крышесносный, идеальный, просто, обещающий стопроцентный результат, который, на самом деле, самый идиотский во всех жизнях Тины, план можно списать именно тем фактом, что мозг не функционирует с утра от слова "совсем"! Но, в любом случае, удачи, Тина!***
Чонгук лежит на спине в одних домашних чёрных шортах, скрестив ноги, сложив ладони на животе, и смотрит в белый потолок. Со стороны можно сказать, что он спит с открытыми глазами, или вовсе, и не дышит. Но, на деле, в голове тысячи картинок, вопросов, и умозаключений мигающими "Идиот!!!", " Придурок!!!", "Тупица!!!", " Ну, ты и мудила!!!" (можно перечислять ещё долго), проносятся с бешенной скоростью, заставляя со скрипом сжимать челюсти от злости на самого себя. Отменно развитая способность вести мыслительный процесс в виде ярких и точных картинках, принимать информацию в виде их же, даёт возможность прочувствовать все счастливые моменты, мечты и, вообще, все хорошее, самым ярким и незабываемым образом, НО... имеет такую побочку, как в стократ увеличенное, и, такое же яркое, самобичевание! Ведь невозможно применять одни и те же способности только в хороших моментах жизни, а в плохих - просто выключать их. Нет, знаете ли, кнопочки "OFF", к сожалению, или к счастью - пока непонятно! Он приехал от дома Тины к родителям, чтобы не терять времени на дорогу, и исключить факторы, которые могут помешать снова вернуться на то же место, откуда он, собственно, уехал. Сейчас его волнует вопрос, каким это таким образом он упустил её сегодня? Ведь чувство, что она, всё же, была дома, не оставляет в покое. А, может, это чувство обманчиво, и она, вовсе, не возвращалась домой? Тогда где она могла быть? "Ох! Моя НЕрыжая бестия! С ума меня снова сводишь!", - шепчет Чонгук на выдохе, так же, в потолок. И сейчас он, даже, не может сказать, какой из двух вариантов лучше. Тот, где Тина была дома, и не открыла? Или тот, где она не вернулась домой, и была где-то всю ночь? Но ведь она не могла быть с кем-то? Например, с тем " другим". Нет! Тина любит Чонгука! Она не будет вот так сразу позволять кому-то другому приблизиться! Ведь не будет? А 7 с лишним месяцев - это "сразу"? Или уже НЕ? - Блять! - Бросает он громко во мрак, и поднимается с кровати. Открывает окно, и подкуривает сигарету. Глубокая затяжка, такой уже привычный едкий дым в лёгких задерживается на несколько секунд, и выдыхается в ночное небо, освещённое полумесяцем, ровной и густой прямой. - Не позволю, Тина! - Шепчет, глядя снова на звезды. - Ты хорошо меня знаешь! Знаешь, что не допущу! Не отпущу! Не отдам! Я у тебя под кожей! А ты - у меня под кожей! Ты - моя Тина! - Он пальцем проводит по небольшому участку на внутренней стороне предплечья, между запястьем и локтевым сгибом, и смотрит, как поблескивает на том участке замысловатым узором буква "Т". - А я - твой Чон!***
- Прогуляемся сегодня после работы? Минджун замирает на пару секунд, когда слышит этот вопрос со спины от той, кто вот уже больше семи месяцев динамит его с этим предложением. Поворачивается к ней лицом с не верящим выражением, и наблюдает нервную, подрагивающую улыбку на её губах. - Конечно, прогуляемся, Тина! - Отвечает, уже, зависнув на той улыбке. Глупый Минджун, который полагает, что та улыбка застенчивая, и скрывает за собой лишь желание провести с ним время. - Отлично! - Выдыхает Тина облегченно, от того, что её "крышесносный план" идёт в действие. А вот её здравомыслие, покрутив указательным пальцем у виска, разворачивается и уходит в незапланированный отпуск. Так же, как предатель-уголек дует губки, и, тоже, уходит со сцены. Ну, вот и отлично! Пусть теперь Тина сама и разбирается во всём этом дерьме! Все-таки, обиженная женщина хуже пьяной женщины! Хотя, в данном случае, слово "обида" - очень мягко подобранное. Но, всё-же, учитывая, что чувства никуда не делись... Только вот, единственный, кто мог хоть как-то оправдать действия Тины сейчас, был "уголёк", который, по идее, должен был быть на стороне хозяйки. Но каким-то образом, хозяином его давно стал Чонгук. Предатель! Так, или иначе, план необходимо полностью реализовать. Поэтому, Тина сейчас сидит в машине с совершенно глупой улыбкой, и слушает возмущение всей своей сущности в виде бешенного пульса, который слышит, кажется и Минджун, находящийся за рулём, когда они заезжают на улицу, где уже, как часа 4 точно, стоит на том же месте тот же спорткар. Только вот водитель того - цвета мокрого асфальта, сидит сегодня внутри, поскольку, холодный ветер и мелкий дождь вовсю орудуют второй час. И, в данный момент, Тина просто восхищается своей гениальностью, а Минджун наивно полагает, что состояние девушки вызвано волнением от того, что, наконец, решила дать ему шанс. Их машина останавливается, ровно подъехав прямо к крыльцу заветного дома. Со стороны спорткара движений не наблюдается, и Тина, даже не знает, радоваться этому, или позволить разочарованию охватить себя полностью. - Хорошая была прогулка, - улыбается парень, и решает нарушить тишину первым. - Жаль, что дождь начался так рано. А Тина, кажется, и не слышит его голоса. Тина, кажется, совсем не здесь, когда поглядывает на боковое зеркало, где блики фонарей играют на мокром глянце тонированных по бокам стёкол машины, что стоит чуть поодаль. - Тина? - Привлекает её внимание Минджун, и смотрит назад, через заднее стекло, цепляя ту же машину глазами, и накрывает тыльную сторону ладони девушки своей, от чего та вздрагивает, и высвобождает руку. - Всё в порядке? Ты знаешь эту машину? - Не заостряет внимания на резком движении девушки, списывая это на испуг. - А! Нет! Нет, не знаю, - моргает пару раз Тина, и возвращается в салон, в котором находится сейчас ее тело. - Поэтому и посмотрела, что не видела её здесь ни разу. Ну, ладно, - тянет она уже улыбку, вглядываясь в лицо парня, что повернулся сейчас к ней всём торсом. - Я пойду. Поздно уже. - Заеду за тобой завтра в 5? - Да, конечно. До завтра. - До завтра, Тина. Спокойной ночи! Минджун провожает глазами Тину, что выходит из машины, и как-то дергано и быстро, что ли, идёт к своей двери, на ходу достовая ключи из сумки. Дожидается, пока та скрывается за дверью после того, как бросает на него взгляд, полу-улыбку, и... И воздушный поцелуй?! И уезжает счастливый, развернувшись, той же дорогой, что и заехал. Тина сидит на диване в гостиной, включив только настольную лампу на тумбочке, рядом с диваном. В полумраке слышно лишь её гулкое сердцебиение, и лёгкое постукивание пятки по ламинату. Она смотрит на белое полотно, что висит на стене напротив, сжимая края обивки дивана обеими руками до побелевших костяшек. Ждет, что сейчас в её дверь постучит единственный мужчина, способный и оживить, и убить её одним лишь взглядом, так же сильно, как и искренне надеется, что тот просто уедет, восприняв эту разыгранную сцену за истину. И снова два абсолютно противоположных желания борятся за существование внутри её души. Кусает нижнюю губу до вкуса железа на языке, и судорожно вдыхает воздух в легкие, когда слышит приглушённый звук шагов за дверью. Замирает в ожидании, или страхе - неизвестно. Вздрагивает всем телом, и резко переводит глаза в сторону, откуда послышался единственный тихий стук, а на деле - удар сжатым кулаком о бетонную стену до разбитых, и окровавленных костяшек. Смахивает единственную слезу, сорвавшуюся с длинных ресниц, когда звучит такое знакомое до боли рычание, а затем и удаляющиеся шаги. Прикрывает глаза, и шумно выдыхает под свист колёс спорткара, что сорвавшись с места, сейчас покидает её улицу, и скорее всего, её жизнь уже навсегда. - Ну, вот и всё, любимый! - Шепчет в тишину, и поднимается на ноги. План оказался "идеальным" для того, чтобы показать Чонгуку, что Тина живёт теперь своей жизнью, а ему в ней не место. Обходит диван, и медленно, тяжело, будто небо обрушено на её плечи, поднимается к себе в спальню, скидывая на ходу вязанное платье цвета чёрной вишни. Садится на согнутые колени на пол перед кроватью, и достаёт из-под нее старую крафтовую коробку. В ней находятся самые дорогие вещи Тины. Она достаёт оттуда два билета в кино на последний сеанс, на которое они сходили впервые вместе. Все записки и открытки, присланные Чонгуком вместе с цветами и подарками, пока находился в разъездах, на гастролях и съёмках. Обёртки от конфет и печенюшек с предсказаниями, которые они так любили поедать вместе, громко смеясь. И, даже, тот самый выездной лист, по которому Тина направилась 4 года назад на вызов, и встретила Чонгука. Та самая шёлковая блузка, которую она не выбросила после того, как была испорчена, как потом выяснилось, намеренной, но неудачной попыткой её убить у входа в отель, пока она ждала такси. И, наконец, та самая кукла - "двойник" её Чона с разрисованной самой же Тиной рукой. Она проводит большим пальцем по той самой руке, где когда-то Чонгук, находясь у неё в квартире, дорисовал сам один элемент, и незаметно посадил куклу обратно на тумбочку. Тина улыбается, когда перед глазами расплывается образ игрушки, на которую и падает сейчас слеза. 2 года и 6 месяцев назад. 22 сентября. - Детка, я дома! Тина слышит голос Чонгука снизу, и вскакивает с места, бросая на пол несколько подушек, и быстро осматриваясь вокруг. - Тина, ты где там? Пятится назад, ещё раз перепроверяя, всё ли на месте. Рукой чуть откидывает белую тюль, что слегка развевается под теплым ветерком, и освобождаясь от него же, бежит босыми ногами в сторону лестницы. - Я здесь, милый! Бегу! Тина в облегающих коротких шортах и топе чёрного цвета, в белой, безразмерной, вязанной в довольно крупную сетку, открывающей плечи, и доходящей до середины бёдер, футболке бежит вниз по ступеням, перепрыгивая через одну. Чонгук смотрит наверх, и улыбается, когда слышит этот топот босых ног. Кидает рюкзак на пол, и делает шаг вперёд, раскрывая руки, когда девушка появляется, держась за перила, и замирает, глядя на него. - Ну же, - бросает он, в нетерпении, и дёргает пальцами всё так же раскинутых рук, маня любимую, - беги ко мне! А Тина подпрыгивает на месте с визгом и смехом, а затем бежит вниз, падая прямо в объятия Чонгуку, и, обхватывая его бёдра ногами. Он держит своё счастье крепко в руках, утопая в любимом запахе её кожи и волос. - Так соскучилась! - Шепчет она , не отрываясь от горячей кожи на шее, и водит прохладным носиком по ней. - Очень соскучился, Сладость! - Прижимает к себе ещё сильнее, и целует Тину в яремную впадину, чуть касаясь её кончиком языка. - Я так боялся, что не успею. - Я бы не обиделась, Чон, правда, - улыбается Тина в ответ, чуть отстраняясь, чтобы заглянуть ему в глаза. - Но я верила, что успеешь! Отпусти, ты ведь устал! - Не устал. Я просто сидел в самолёте, спал и ел, а потом сидел в машине. А ты что там делала? Тина, все-таки, освобождает его от кольца своих ног и рук, и спрыгивает на пол. - Это сюрприз! - Тянет хитрую улыбку, а глаза блестят диким янтарём, когда забирается ладонями под его футболку, и поглаживает бока и спину. - Я каждый раз еду домой с удовольствием, и в предвкушении того, что может меня ждать, Сладость. Ты не представляешь, какое это счастье. Я, порой, задумываюсь над тем, чем же я заслуживаю тебя и твою любовь. Спасибо тебе, что ты есть у меня! Тина смотрит в темно-карие, что окутывают её прямо сейчас нежностью, видит в них своё отражение, думает о том, что, на самом деле, и она временами не может поверить своему счастью, в то время, как тёплые ладони Чонгука поглаживают её по спине. - Спасибо тебе за то, что вселил в меня веру в саму себя. За то, что когда-то так посмотрел на меня, что я захотела полюбить себя. Так улыбнулся мне, что увидела в этой улыбке весь мир. - Тянет ладонь к его щеке, и поглаживает скулы большим пальцем. - Спасибо за то, что спас меня. - Чонгук прикрывает веки, и чуть дёргает голову к плечу, сводя брови к переносице, услышав последнее, а в мыслях "не смог спасти от боли".- Спасибо, что полюбил! Ведь твоя любовь - самое прекрасное, что может быть для меня в этой жизни! При этих словах, он распахивает глаза, сам льнет к нежной ладони, что лежит на его щеке, а затем, тянется к губам Тины, что сейчас приоткрыты в мягкой улыбке. После быстрого душа, Чонгук идёт наверх в белых домашних лёгких штанах на резинке, и чёрной свободной футболке, держа за руку Тину, что идёт впереди. На открытой веранде, она пропускает его вперёд, затаив дыхание. Охватывает волнение, и ждёт реакции, глядя чуть сбоку на профиль любимого, который, кажется, замирает на минуту при виде, что перед глазами. Вся веранда обставлена множеством закрытых переносных фонарей в виде маленьких скворечников, разных размеров. Они освещают всю площадь тусклым светом в ночи. Их свет отражается на остроузорных стеклах, которыми закрыта веранда по боковому периметру, создавая бесконечный горизонт из огней. А в самом центре - низкий столик с фруктами, мясными и сырными нарезками, и разными орешками. Рядом стоят две бутылки с любимыми напитками - красное полусладкое и жгучее янтарное. По кругу раскиданы пледы и множество подушек. И в завершение - вокруг всего этого развевается белоснежная тонкая тюль, обещающая огородить от всего мира. - Боже! Тина, это невероятно! Чонгук поворачивает голову к любимой, что смотрит, не дыша, на него. Заглядывает в пылающий янтарь, таких уже, родных глаз. Тянет к себе поближе, и прижимает крепко, пальцами зарываясь в её волосы, и, прикрывая веки. - Знаешь, этот день, кажется, стал для меня самым любимым праздником из всех. - Тихий, спокойный голос Чонгука ласкает слух Тины, пока она сидит на теплом пледе между его согнутых ног, спиной опираясь на грудь, и водит пальчиком по краю бокала. - Жаль, что ты была одна в те годы в этот день. Жаль, что я не узнал об этом дне раньше. - Чон, не жалей больше ни о чем. - Так же отвечает она, проводя по его предплечью пальчиками свободной руки. - Не думай столько о том времени, милый. Главное, что сейчас мы вместе! Главное, что сейчас мы отмечаем день, когда впервые увидела твои глаза, вместе. Ты просто не представляешь, насколько я этому счастлива и благодарна. - Это, и правда, - счастье, Сладость. - Целует он рыжую макушку, чуть наклоняя голову вниз. Тина внезапно задевает гладкий, глянцевый участок на коже Чонгука, а тот, при этом чуть шипит, будто от боли. Она немного хмурит брови, поднимает его руку за пальцы чуть в сторону и выше, чтобы свет падал на тот участок, и: - Что это такое? - приподнявшись, переводит взгляд на его лицо. А Чонгук лишь улыбается, и в глазах уже те самые чертята, будто вот-вот начнут свой пляс. - Посмотри получше. И Тина смотрит, чуть прищурившись, и немного повернув его предплечье внутренней стороной наверх. Смотрит. Немного меняет угол головы, и: - Чон, это же..., - шепчет, округляя глаза в удивлении. - Да! - Кивает тот в ответ, а улыбка ещё шире. - Ты думала, что метка только на тебе будет? И, тем более, на руке моего двойника эта метка уже давно красуется! Оставалось дело за мной. Тебе осталось только закрепить её своим поцелуем. Убирает нежно с её лица выбившийся локон, заправляя за ушком, и глядит с такой любовью, что у Тины сердце сжимается. Она тянется к новой наколке на внутренней стороне предплечья Чонгука, которую поместили среди всех, которые уже имеются, так искусно и грамотно, что смотрится, будто это часть чего-то одного целого. Буква "Т" в жирном, золотом цвете, с плавно закрученными концами, и очерченная тонкой красной линией, создающей небольшую тень. Оставляет лёгкий, но от этого не менее нежный поцелуй одними губами, стараясь не причинить боль, ведь наколка совсем свежая. Снова смотрит в такие любимые омуты, и теряет абсолютно все слова. Забывает не то, что алфавиты языков, на которых говорит, а, даже, имя своё. Единственное, как может выразить сейчас свою бесконечную любовь, - это поцелуй. Поцелуй, через который рассказывает о силе её любви. О величине своего счастья. О том, что именно значит человек, чьи губы сейчас целует, сводя брови к переносице, и глотая ком в горле от нежности. Тина целует Чонгука, будто клянётся в этой, и во всех последующих жизнях быть только его, принадлежать только ему. Каждую жизнь, если они ещё будут, обещает ждать только его. Поцелуй становится несдержанным, глубоким, мокрым. Чонгук притягивает с тихим рычанием Тину за поясницу, и усаживает на свои бёдра, прикусывая её нижнюю губу. За волосы тянет её голову назад, открывая для себя доступ к её шее. - Ты - моё всё, Сладость! Сегодняшнее время. - Я так хотела, так верила в те обещания и клятвы, что мы давали друг другу, Чон, - шепчет она теперь уже кукле - его "двойнику". Бережно укладывает всё своё бесценное сокровище обратно в коробку, и думает над тем, какая же участь постигла ту единственную вещь, которой не хватает в этой коробке, и, которую она оставила в спальне на подушке Чонгука перед тем, как покинуть его.