Игра судьбы

В течение нескольких дней Аой спала в комнате, измученная и избитая. В первый день девушка едва ли приходила в себя. Максимум, вставала чтобы выпить воды из-под крана и сходить в туалет, но даже такое банальное действие давалось ей с огромным трудом: промежность болела и пекла, заставляя девушку скулить от боли и рыдать. Лишь сон позволял забыться и уйти из реальности. Там было темно, тихо, и спокойно. Ее пленили и в первый день забыли о ее присутствии, занимаясь своими повседневными делами. Когда же о ней все-таки вспомнили, она отказывалась есть, ее организм отказывался работать, пока она пыталась осознать реальность своего положения. — Ты в порядке? — раздался хрипловатый голос из-за двери, — Ты там уже третий день. Проснувшись, Аой замерла на мгновение, раздумывая, стоит ли ей отвечать. Она понимала, что лучше держаться подальше от всех, но любопытство взяло верх. Да и желудок уже неприятно сводило от голода. Медленно, осторожно она высунула голову из-под одеяла и выглянула в коридор. Там с нехарактерно озабоченным видом стоял Сугуру. Увидев ее, он сразу же немного расслабился. — Прости, что побеспокоил тебя, — сказал он, стараясь звучать мягко и не угрожающе, — Я просто хотел убедиться, что с тобой все в порядке. Девушка настороженно посмотрела на него. — Я в порядке, — тихо соврала она, отступая назад под одеяло, — Просто оставь меня в покое, хорошо? На мгновение Сугуру заколебался. Несмотря на очевидное недоверие, его тянуло к ней. — Хорошо, — вздохнул он, — но, если передумаешь, ты знаешь, где меня найти. Затем, бросив последний извиняющийся взгляд в ее сторону, он повернулся и ушел, направляясь обратно по коридору в свою комнату. Поздней ночью Аой, не в силах уснуть, услышала осторожный стук в дверь. Ворча, она скатилась с кровати и пересекла комнату, чтобы открыть ее, ожидая увидеть там кого-нибудь из парней или, возможно, даже Тоджи. Вместо этого она вновь увидела Сугуру, который протягивал ей поднос с простым блюдом, состоящим из пропаренного риса и соленых огурцов. — Я принес тебе поесть, — тихо объяснил он, — подумал, что ты проголодалась. В его голосе звучала мольба, словно он надеялся, что она не откажет ему. На мгновение Аой подумала о том, чтобы отказаться от его предложения. Но желудок громко заурчал, напоминая, что она не ела чертовски давно. С неохотой она приняла его “заботу”, чувствуя приступ отвращения к себе за то, что вообще вела какие-то любезные диалоги с похитителями, которые сделали с ней такое. Но любезность казалась более безопасной, чем сопротивление. — Спасибо, — пробормотала она, отступая в сторону, чтобы дать ему возможность войти в комнату. Наблюдая за тем, как он ставит поднос на стол, она заметила, что в уголках его рта играет маленькая улыбка. В какую бы игру он ни играл, было ясно, что он наслаждается этими манипуляциями. Но Аой слишком устала, чтобы бороться и думать о скрытых мотивах этого человека. Сугуру слегка кивнул в знак признательности, и выражение его лица смягчилось. Он некоторое время изучал ее раны, желая помочь. — Давай я сначала обработаю их, — мягко предложил он, протягивая руку, чтобы коснуться ее запястья, — Они выглядят довольно неприятно. Аой замерла, ее тело напряглось от его прикосновения. Но через мгновение она издала дрожащий вздох и согласилась. Вместе они промыли и перевязали ее раны, почти не разговаривая. Лишь изредка она шипела и корчилась от щиплющей боли, которую доставлял ей хлоргексидин, которым Сугуру промывал ей раны. Некоторые из них даже слегка загноились из-за отсутствия должного ухода. Когда они закончили, парень отступил назад, осматривая свою работу. — Ну вот, — удовлетворенно кивнул он, — это должно немного помочь. Чувствуя неловкость, Аой попыталась вытолкнуть его обратно из комнаты. — Спасибо, — пробормотала она, — но тебе действительно не стоило этого делать. — Не беспокойся об этом, — легко ответил Сугуру, — Это меньшее, что я мог сделать после всего, что тебе пришлось пережить. Советую тебе проделывать то же самое, хотя бы там, где можешь дотянуться. Несмотря на ее протесты, он не хотел уходить, пока не убедится, что она съела все, что было на подносе. Он сидел на краю ее кровати и пристально наблюдал за тем, как она ест, время от времени опуская взгляд к ее губам и снова поднимая его, чтобы встретиться с ее глазами. В комнате стояла тишина, лишь слышалось их неровное дыхание и скрежет палочек о фарфор. Наконец Аой доела рис и отставила пустую миску в сторону. Она откинулась на подушки, изнемогая от усилий. Но присутствие Сугуру в комнате каким-то образом заставляло ее чувствовать себя в безопасности и защищенной. Странно, если учесть, как он обошелся с ней не так давно. Словно прочитав ее мысли, Сугуру понимающе ухмыльнулся. — Что ж, — сказал он, поднимаясь на ноги, — все было не так уж плохо, правда? Может, мы все-таки попробуем завести дружбу? — Я подумаю над этим... — Проворчала Аой, — а теперь будь добр, уйди, пожалуйста, и дай мне отдохнуть. Брюнет лениво помахал рукой и вышел из комнаты, оставив ее одну. Тем временем Аой, не подозревая о разговоре за дверью, уснула. Ей снились кошмары о жестокости Тоджи и холодном равнодушии остальных. Когда она проснулась, то обнаружила, что лежит в объятиях Сукуны. Он крепко спал, и довольная улыбка играла в уголках его рта, когда он гладил ее по шее. Утреннее солнце проникало в окно, заливая их теплым золотистым светом. Аой замерла от страха, увидев рядом Сукуну. В голове сразу же всплыли воспоминания о том, чего он от нее хотел. Стало мерзко и не по себе, и она решила как можно скорее сбежать из его “объятий”. Стараясь его не разбудить, Аой осторожно выскользнула из постели и решила осмотреться в доме. Лишь сейчас, когда ее состояние стало более удовлетворительным, чем сразу после изнасилования, она решила осмотреть комнату Сукуны. Аой обнаружила, что она оформлена роскошно в светлых тонах, с изысканной мебелью и дорогими безделушками, разбросанными повсюду. Его кровать была двуспальной, покрыта мягким постельным бельем и вышитыми подушками. Кроме того, в этих апартаментах был отдельный туалет и душ, выполненный по всем современным дизайнерским решениям. На секунду Аой стало интересно, у всех ли парней такие условия проживания, словно они в отеле, или только у Сукуны? Проверять, правда, не особо хотелось. А в идеале и вовсе бы иметь тут какое-то свое место, чтобы запереться и не выходить оттуда к этим психам, лишний раз не напоминая о своем существовании, чтоб не дай бог не попасть под горячую руку. Любопытство взяло верх, и Аой решилась заглянуть в шкаф. Он был огромным, в нем хранились ряды аккуратно разложенной одежды. На большинстве из вещей были дизайнерские лейблы, которые она узнала издалека. Она задалась вопросом, кто оплачивает все эти вещи, ведь человек с таким количеством денег должен был происходить из богатой семьи. Да и на кой черт Сукуна вообще учился в университете, если и без этого явно хорошо зарабатывал? Хотя, судя по тому, что он спал в то время, когда обычно проходят пары, он явно не был приличным учеником, не говоря уж обо всем остальном. Вопросов становилось все больше и больше. Удовлетворенная своими находками в спальне, Аой вышла в коридор и принялась исследовать остальную часть дома, чтобы понять, куда она попала и что ей делать. Есть ли вообще какая-то возможность сбежать? В доме было тихо, и, кажется, кроме Сукуны больше никого не было. Судя по времени, Гето и Сатору сейчас должны были быть в университете, а вот где остальные она с трудом могла догадаться. На втором этаже находилось несколько небольших спален, предположительно принадлежавших другим парням из банды. Однако одна комната была значительно больше остальных, и в ней было разбросано огромное количество мебели и личных вещей. Очевидно, она принадлежала кому-то важному в организации. Она подозревала, что это было личное пространство Тоджи. В конце концов она спустилась по лестнице на первый этаж дома. Этот этаж, похоже, предназначался в первую очередь для приема гостей: здесь располагалась большая гостиная с плюшевыми диванами и современным домашним кинотеатром. Сбоку располагалась просторная кухня, оснащенная самой современной техникой и элегантными шкафами. Но больше всего ее внимание привлекла входная дверь. Она была защищена цифровым кодовым замком, подобным тем, что часто встречаются на дорогих автомобилях. Пытаясь понять, как он работает, она обвела взглядом комнату в поисках какой-нибудь клавиатуры или списка кодов. Уже собираясь сдаться и вернуться в комнату Сукуны, она заметила небольшую табличку, висевшую на стене рядом с дверным звонком. Нахмурившись, она поняла, что если она хочет получить доступ в дом, то ей придется разгадать загадку. Закатив глаза, она безропотно признала свое поражение и вернулась в спальню, чтобы собраться с мыслями. Меньше всего ей нужна была еще одна бессмысленная головоломка, на которую можно было потратить время. Исследуя второй этаж, Аой наткнулась на еще одну спальню, которая, как ей показалось, сильно отличалась от всех остальных, которые она видела до этого. Цветовая гамма была преимущественно темной, с оттенками полуночного синего, глубокого красного и серебристо-металлическими акцентами. Кровать была массивной и превосходила по размерам ее крошечный матрас в общежитии университета, а вокруг нее стояло несколько богато украшенных деревянных шкафов и высоченных книжных полок, заставленных коллекционными вещами и безделушками. В углу находилась со вкусом обставленная зона отдыха с мягкими клубными креслами, расставленными вокруг низкого столика, украшенного различными безделушками и статуэтками. Любопытствуя, она подошла к письменному столу и начала просматривать содержимое его ящиков. Внутри она обнаружила несколько книг по разным темам - от литературы до истории искусств, а также стопки аккуратно сложенного белья и одежды, явно ожидавшей упорядочивания. На рабочем столе она заметила несколько фотографий и картин, изображающих различных персонажей из популярных аниме и видеоигр. Увидев одну фотографию с парнем с хвостиками и какой-то девушкой, она с замиранием сердца поняла, что это, должно быть, комната Чосо. — О, — пробормотала она, взяв в руку одну фотографию, — Чосо, да? — Что? — послышалось за ее спиной. Аой едва не выпрыгнула из кожи при звуке голоса Чосо. Парень вышел из ванной с полотенцем, обернутым вокруг талии, с мокрыми волосами, прилипшими к голове. Выражение его лица было чем-то средним между раздражением и весельем, когда он прищурился, глядя на нее. — Что ты здесь делаешь? — потребовал он, сделав шаг ближе, — Это моя комната. Аой молча попыталась выбежать из комнаты, но ей преградили путь. — Я задал тебе вопрос, — нетерпеливо повторил Чосо, подходя ближе с раздраженным выражением лица. — Почему ты в моей комнате? Девушка заколебалась, не зная, что ответить. Ее щеки раскраснелись от смущения и стыда. — Я... я... — беспомощно заикалась она, ее взгляд метался куда угодно, только не на него, — Я думала, это... Я... то есть... Я не хотела лезть... Я просто уйду... Потерялась, знаешь... Прежде чем она успела сделать еще один шаг, Чосо протянул руку и крепко схватил ее за плечо, резко притянув к себе. У нее перехватило дыхание, когда она почувствовала, как его сильная фигура прижимается к ее, а его горячий взгляд скользит по ее лицу и телу. На мгновение она забыла, зачем вообще пришла сюда; тело сковало от страха, в голове всплыли воспоминания о том, что с ней делали Сатору и Тоджи. Захотелось кричать и вырываться, но аромат его геля для душа и тепло его кожи как-то приятно успокаивали. Видимо, травмированная психика агрессивно пыталась уцепиться хоть за какие-то положительные моменты. — Останься, — тихо прошептал он, хрипло и тяжело произнося слова. — Тебе ведь больше некуда идти, правда? — Он слегка сжал ее руку, подчеркивая свою правоту. Ошеломленная его неожиданной нежностью, Аой с трудом удержалась от того, чтобы не потянуться к нему. В отличает от действий Сугуру, у Чосо, казалось, не было никаких скрытых намерений. По крайней мере, так подсказывала интуиция Аой, хотя она в последнее время очень сильно подводила. Сердце бешено колотилось в груди, мысли путались в клубок. Чего он от нее хочет? Была ли это какая-то ловушка? Или он действительно хотел ей помочь? Она не могла сказать... но и не могла заставить себя уйти. Наблюдая за ее борьбой, Чосо слегка улыбнулся. — Доверься мне, — прошептал он, наклоняясь еще ближе, — я не причиню тебе вреда. Его свободная рука провела по линии ее челюсти, затем спустилась по шее и легла на плечо. — Пожалуйста, — добавил он, его тон едва превышал шепот, — останься со мной. Аой колебалась еще мгновение, прежде чем наконец сдалась. Она медленно кивнула, с трудом сглотнув, когда ее окружил его запах. — Хорошо, — вздохнула она. Отойдя назад, Чосо жестом указал на стоящее рядом кресло. — Ты, наверное, хочешь пить. — Он на мгновение отвернулся, занятый чем-то на своем комоде. Когда он снова оказался перед ней, то протянул бокал с вином. — Вот, — сказал он просто, — выпей это. Аой нахмурилась, но все же взяла вино. Пока она делала осторожный глоток жидкости, Чосо внимательно наблюдал за ней, выражение его лица было нечитаемым. Спустя еще несколько секунд она сделала паузу, слегка наклонив голову. — Очень вкусно, — пробормотала она, решив пока проигнорировать интуицию, — Откуда оно у тебя? Она сделала еще один глоток, наслаждаясь вкусом и позволяя теплу распространиться по телу. — О, это? — Чосо притворился удивленным, — Оно у меня уже давно. Мои родители привозили его мне, когда ездили за границу. Это очень редкое и вкусное вино, ты не находишь? — Он наклонился вперед и вперил в нее пристальный взгляд, — ты уверена, что никогда не пробовала ничего подобного? Возможно, несколько дней назад у нас ты уже ощущала подобный ингредиент в своем организме, — намекнул он, и Аой резко поняла, что к чему. Тонкая нотка вызова в его голосе заставила девичье сердце забиться быстрее. Она знала о наркотиках достаточно, чтобы осознать потенциальную опасность в этой ситуации. Чосо усмехнулся, забавляясь ее реакцией. — Ах, так это еще не подействовало, не так ли? — Он покачал головой, сочувственно улыбаясь, — Не волнуйся, дорогая. Это всего лишь небольшая доза. Предполагается, что это заставит почувствовать себя... расслаблено, может быть, немного не в духе. Не хочу сбить тебя с толку или что-то в этом роде. Просто ты можешь немного почувствовать... возбуждение, — Он посмотрел на ее дрожащие ноги. Глаза Аой расширились, когда она осознала, что Чосо просто воспользовался ее наивностью и подмешал ей в вино какой-то наркотик. — Сейчас, сейчас, — успокаивающе сказал он, подходя ближе, — Не нужно расстраиваться. Это совершенно безопасно. И кроме того, мы оба договорились, что ты останешься здесь со мной, помнишь? Он придвинулся еще ближе, возвышаясь над ней. — Почему бы тебе просто не насладиться немного? Может, попробовать еще немного вина? — Его зрачки еще больше расширились, сделав светло-коричневые радужки почти полностью черными, — Обещаю, будет весело. В Аой поднялся гнев, разгоревшийся сильнее, чем странное тепло, разливающееся по венам. — Ты обманул меня! — закричала она пронзительно, чувствуя шок и предательство, — Как ты смеешь! Я ненавижу тебя! Она бросилась на него, отвешивая пощечины и пинаясь изо всех сил, отчаянно пытаясь вырваться из его хватки. Но Чосо лишь смеялся, не обращая внимания на ее попытки. — О-хо, ты сегодня очень энергична, — пробормотал он, перехватывая ее запястье одной мощной рукой. Его хватка была удивительно мягкой, но тем не менее он держал ее крепко. — Но это правда, ты знаешь. Я обманул тебя. И за это я прошу прощения. Его глаза игриво блеснули, когда он окинул ее взглядом. — Но, честно говоря, ты должна благодарить меня. По крайней мере, когда поймешь, как это прекрасно. Аой сильно укусила его за руку, заставив парня зашипеть от боли. Чосо отпустил ее, на мгновение застигнутый врасплох ее внезапной атакой. Он попятился назад, вскидывая руки в знак капитуляции и Аой бросилась бежать со всех ног. — Ладно, ладно! — крикнул он вслед удаляющейся фигуре. — Если ты так хочешь, я оставлю тебя в покое! Отвесив последний насмешливый поклон, он уверенно направился к двери. — Приятного отдыха, — он закрыл дверь в свою комнату, когда она убежала. Выбежав в коридор, девушка зажалась в угол и обхватила колени руками. Через несколько минут Годжо вышел из своей комнаты, широко зевая. Парень не так давно вернулся из университета, и тут же рухнул отсыпаться, так как ночью у него были дела повеселее. Он увидел Аой, свернувшуюся калачиком в углу, и подошел к ней, насмехаясь с этого зрелища. — Так-так-так, что тут у нас? — промурлыкал он, наклоняясь, чтобы рассмотреть ее, — Ты наконец выбралась из своего убежища? Аой ничего не ответила; она не отрывала глаз от пола, страх был заметен в каждой дрожащей мышце. Годжо мрачно усмехнулся и опустился на колени рядом с ней. Обняв ее за плечи, он осторожно притянул ее к себе. — Не бойся, малышка, — прошептал он ей на ухо, — я не причиню тебе вреда. Вопреки своему желанию, она не могла не вздрогнуть от его прикосновения. Когда он притянул ее ближе, она почувствовала запах его одеколона - что-то резкое и мускусное, - и у нее забурчало в животе. Рука Годжо прошлась по ее руке и погладила щеку, вызывая неприятные мурашки по коже. Но, несмотря ни на что, тепло его тела и успокаивающий ритм дыхания заставили ее немного расслабиться. — Итак, — продолжил он через мгновение, — Похоже, кто-то попал в комнату к Чосо? И что же тебя натолкнуло на такой поступок, а? — Его голос был мягким и игривым, он явно ожидал, что она заговорит. О, он отлично знал действие препарата, которое приняла Аой, и получал огромное удовольствие от такого ее состояния. Сделав глубокий вдох, Аой заставила себя встретить его взгляд. — Я... я думала, что это комната Сукуны, — пробормотала она, — Я заблудилась и устала. Я не хотела ничего плохого. Годжо скептично приподнял бровь, но не стал продолжать разговор. Вместо этого он встал и протянул ей руку. — Ну, пойдем, — сказал он с жесткой ухмылкой, — Я помогу тебе с твоей маленькой проблемой. Сатору провел ее по коридору в свою комнату, где с драматическим размахом распахнул дверь. — Добро пожаловать в мою скромную обитель, Аой. Его комната была на удивление опрятной и минималистичной: лишь несколько черных предметов мебели украшали деревянный пол и стены, выкрашенные в строгий белый цвет. В одном углу стояла большая двуспальная кровать с черными простынями и подушками. Напротив нее стояли два таких же черных кожаных кресла, расположенных перед большим телевизором с плоским экраном, закрепленным на стене. Единственным источником света служила лампа, стоявшая на тумбочке рядом с кроватью. Сатору указал ей на одно из кресел, а сам скрылся в гардеробной. Через минуту он вышел оттуда с парой черных шелковых пижам. — Вот, — сказал он, бросая их ей на колени, — ты можешь переодеться в нее. Она удобная. Чувствуя себя неловко, Аой заколебалась, прежде чем зайти в ванную комнату, раздеться и надеть пижаму. Она плотно облегала ее изгибы, заставляя краснеть. Действие препарата усиливало все сенсорные ощущения, и даже прикосновение ткани вызывало приступ возбуждения. Одевшись, она вернулась в кресло, остро ощущая присутствие Сатору в комнате. Несмотря на все усилия сохранить дистанцию, она не могла отрицать жуткого спокойствия, которое, казалось, окружало его, как будто он стоял в эпицентре бури. — Итак, — нарушил молчание Сатору, усаживаясь напротив нее в одно из кресел, — хочешь поговорить о том, что произошло раньше? Он наклонился вперед, опираясь локтями на колени и сцепив пальцы под подбородком. Глаза Аой вспыхнули гневом. — Нет, я не хочу об этом говорить! — Слезы готовы были хлынуть из ее глаз, но она не дала им упасть. Она вызывающе смотрела на собеседника, сжимая кулаки на коленях. Сатору поднял бровь, не обращая внимания на ее вспышку. — Успокойся, Аой, — холодно бросил он, — Я понимаю, что ты расстроена, но давай попробуем смотреть на вещи в перспективе. То, что произошло, было ошибкой, хотя и достойной сожаления с моей стороны. Возможно, если бы ты не была так враждебна ко мне изначально, все могло бы быть иначе, — он откинулся в кресле, скрестив руки на груди. Аой вздрогнула от его замечания, еще больше разозлившись из-за его попытки переложить вину на нее. — Ты отвратителен, — прошипела она, — это только твоя вина! — Ее голос дрожал от ярости, а слезы наконец-то пролились, оставляя влажные дорожки на щеках. Вздохнув, Сатору протянул руку, чтобы стереть слезу большим пальцем. Его прикосновение ощущалось как разряд электрического тока, заставляя желать большего против ее же воли. — Я не пытался обвинить тебя, — мягко сказал он, — я просто думаю, что нам важно лучше общаться. Понимать друг друга. Он сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. — Послушай, я сожалею о том, что произошло. Может, мы просто попытаемся забыть об этом? — Я никогда не забуду того, что ты сделал! — внезапно она почувствовала слабость и схватилась за голову. Ноги предательски дрожали. Увидев усталость и растерянность в глазах Аой, Годжо решил воспользоваться ее уязвимостью. Наклонившись вперед, он нежно обхватил ее лицо, заставляя посмотреть ему в глаза. — Пожалуйста, Аой, — умолял он, — забудь о том, что произошло раньше. Просто позволь мне помочь тебе забыть. Завтра мы сможем начать все с чистого листа. Просто доверься мне на эту ночь. Клянусь, тебе понравится. Аой почувствовала, как ее сопротивление начинает рушиться под тяжестью его пристального взгляда и наркотической дымки, затуманившей ее рассудок. Не думая, она медленно кивнула, не в силах бороться с навалившейся усталостью и желанием забыться. Сатору лукаво улыбнулся, опустив губы к ее губам. Его язык впился в ее рот, требуя проникновения и без колебаний принимая его. Он застонал, когда она выгнулась дугой, тая под его настойчивым ртом и ищущими руками. Впервые она ощущала не страх, а столь сладкое и приятное удовольствие от мужских рук, что изучали ее тело. Все тело покрылось мурашками, отзываясь на каждое прикосновение его мазолистых рук. Наркотик явно давал о себе знать, усиливая ощущения. Она простонала сквозь поцелуй, когда Сатору обхватил пальцами ее сосок, играясь с ним почти нежными движениями, желая показать девушке, что секс может вполне себе приятным. Ее стон стал для него сигналом к тому, чтобы начать действовать. Он грубо сорвал с нее пижаму, оставив ее обнаженной в его умелых руках. Он подумывал о том, чтобы удержать ее, но в конце концов отказался, желая больше сотрудничества с ней, чем ее покорности. По крайней мере, сейчас. Взяв ее за бедра, он зацепил пальцами кружевной край трусиков и сорвал их. После чего перенес ее на кровать. Он слегка грубо швырнул ее, и тут же навалился сверху, целуя ее шею, тонкие ключицы и спускаясь влажными, настойчивыми поцелуями к ее груди, тут же начав терзать ее соски своими зубами. Аой исступленно застонала, уже начиная терять представление о реальности. Его эрекция коснулась ее входа, и она машинально раздвинула бедра, впиваясь пальцами в смятые простыни под ней. С рычанием Сатору уперся в ее скользкий канал и одним грубым движением вошел в нее. Ее крик боли и наслаждения смешался в бездыханный стон, а глаза закатились в экстазе. Он начал двигаться в ней, быстрее и сильнее, чем когда-либо прежде, не давая ей времени на привыкание и адаптацию. Слова срывались с его губ, насмешки и угрозы терялись в их соединении. Девушка вообще не понимала, что он говорит от переизбытка ощущений, что накрывали ее все больше с каждым его толчком. Аой извивалась под ним и стонала, ее мир распадался на части, взрываясь волнами чистых ощущений. Ее ногти впились в его спину, пуская кровь. Но ей было все равно. Она не могла думать ни о чем, кроме этой совершенной агонии, пронизывающей ее тело. Это дикое, животное освобождение, которое Сатору давал ей против ее воли. Вопреки здравому смыслу. Время, казалось, растягивалось и сжималось, искажаясь, пока не остались только он, она и это. Стук их сердец и резкие, отчаянные вздохи. Скольжение и жжение плоти о плоть. Внезапно Сатору с криком извергся в ее сердцевину, извергая из себя все силы. Он уткнулся лицом в ее шею и застонал, пытаясь перевести дыхание Аой билась в конвульсиях вокруг его члена, искры удовольствия пробегали по ее измученным нервам, когда она кончила. Ее первый оргазм во время секса. — Я же говорил, это может быть весьма приятно, — погладил он по фиолетовым волосам девушку, видя, как она дрожит от экстаза. Годжо вышел из нее и рухнул рядом, проваливаясь в сон вместе с ней. Утром Сатору проснулся первым. Он некоторое время наблюдал за спящей Аой, удивляясь тому, как спокойно она выглядит, когда не кричит, дрожит от страха и сопротивляется. С учетом бурной ночи, проведенную вместе, он не мог не почувствовать к ней симпатию. Поразмыслив, он осторожно высвободился из ее объятий и тихо вышел из комнаты, стараясь не потревожить ее сон. Он не знал, почему повел себя так, как повел, но надеялся, что где-то в глубине души у него были хорошие намерения. Аой проснулась через несколько часов: голова раскалывалась, тело болело. Она обвела взглядом незнакомую комнату, воспоминания нахлынули на нее потоком стыда и сожаления. Что она наделала? Как она могла позволить ему так обращаться с ней? Зарычав от раздражения, она собрала свою рваную пижаму и бесшумно выскочила из комнаты Сатору, направляясь обратно в комнату Сукуны. Забежав, она увидела, что его нет. Это ее чертовски обрадовало. В ванной она включила душ и вошла внутрь, позволяя горячей воде омыть ее нежную кожу. Вытираясь, она ругала себя за слабость и наивность. Как она могла стать жертвой манипуляций Сатору? После душа она нашла в шкафу Сукуны сменную одежду - большую черную футболку и шорты. Она поспешно оделась, благодарная за анонимность, которую обеспечивала черная ткань. Ее мысли были направлены на поиски Юджи: может быть, он еще жив и находится где-то в плену? Боже, точно, Юджи! Аой почувствовала новую волну стыда и презрения к себе. Она так была погружена в свой собственный Ад, что совсем забыла о друге, который, возможно, вообще не выжил. Аой уже собиралась выйти из комнаты Сукуны, как услышала его неожиданное возвращение. Сердце заколотилось, на лице отразился страх. Он вошел в свою комнату, на его губах играла торжествующая ухмылка. Его глаза расширились от удивления и веселья, когда Аой попала в поле его зрения. — Смотрите-ка, кто решил нанести мне визит, — пробурчал он и подошел к ней, движения его были плавными и хищными. Аой уставилась на Сукуну, в ее глазах горела ненависть. — Где Юджи? — потребовала она, пытаясь скрыть свой ужас под гневом. Сукуна притворился, что ничего не знает, и поднял бровь. — Юджи? Ах, он.. — Он подошел еще ближе, его дыхание щекотало ей ухо. — Понятия не имею, о чем ты говоришь, милая. Почему бы тебе лучше не подойти сюда и не обнять своего спасителя? — Он схватил ее за запястье, притянув к себе с обманчиво мягкой силой, — Судя по тому, как ты переживаешь за этого мальца, я тоже должен быть вполне в твоем вкусе. Сукуна жестоко улыбнулся и начал раздевать Аой, срывая с нее только что надетые футболку и шорты. Девушка брыкалась, пытаясь оттолкнуть его совершенно безуспешно. Одна его рука прижимала ее к себе стальной хваткой, а другая просто рвала одежду. — Знаешь, я всегда хотел попробовать этот фрукт, — пробормотал он, проводя руками по ее дрожащей фигуре, — и теперь, похоже, судьба предоставила мне такую возможность. Аой, сопротивляясь, ударила его ногой по бедру. — Прекрати! — закричала она, пытаясь освободиться, — Я ненавижу тебя! Сукуна отвесил ей смачную пощечину. — Что-то я блять не слышал, чтобы ты так визжала вчера с Сатору, — ухмыльнулся он, — Кончай целку из себя строить. Или хочешь меня обделить? Выражение лица Аой сменилось ужасом и испугом. Щека горела от удара. Сукуна воспользовался ее замешательством, и грубо толкнул на кровать, наваливаясь сверху. Это несколько отрезвило Аой, и она вновь начала пытаться отпихнуть его, но Рёмен был очевидно сильнее и крупнее. — Боже, ну сколько можно, — закатил глаза он, хватая Аой за запястье, и поднимая его над ее головой, — Чем больше сопротивляешься, тем больнее будет. Когда ж, блять, до тебя дойдет, — он наклонился к ее губам, и стал целовать ее, завладевая ее ртом своим языком. Аой сопротивлялась и кусала его, но он только смеялся и целовал ее сильнее, пытаясь лишить дыхания. — Боже, знаешь, меня даже заводит эти твои протесты, — посмеялся он и укусил ее губу, оттягивая ее. Аой беспомощно задыхалась от привкуса крови во рту, когда он начал снимать с себя брюки, обнажая огромную эрекцию, напрягающуюся в трусах-боксерах. Разгневанный и одновременно заведенный ее упорным сопротивлением, Сукуна внезапно потерял терпение. С ревом он начал наносить ей жестокие удары, оставляющие после себя синяки и порезы. Каждый удар пронизывал хрупкое тело жгучей болью, заставляя ее кричать в агонии. — Получи свое наказание, шлюха! — кричал он, его глаза полыхали гневом, — Знай свое место подо мной! Снова и снова он наносил ей удары, наслаждаясь тем, как хрустят ее заломаные суставы. Звуки ударов его тела об ее заводило его до безумия, заставляя делать еще более размашистые движения. Во время жестокого проникновения, Аой улавливала отрывки извращенной логики Сукуны. — Знаешь, — шептал он, обживая ее лицо своим горячим дыханием, — Гето тебе больше не поможет, — издевался он, — Он убеждал меня не лезть к тебе, но судя по тому, что вчера тебя оттрахал как последнюю шлюху Сатору, — Сукуна сделал паузу, ускоряя свои толчки внутри нее, толкаясь прям в шейку ее матки, — Ты явно кайфуешь со всего этого, и я тебе сейчас это докажу. Когда ему наконец надоело трахать ее практически на сухую, он обнажил ее киску, сплюнув на руку и просунув ее между ног, смазав палец, прежде чем ввести его внутрь. Его удовлетворенный хрип разнесся по комнате, когда он начал грубо водить пальцем по передней стенке ее влагалища, стимулируя ее точку G, используя ее собственное возбуждение против нее. — Вот и все, моя маленькая зверушка, — прошептал он, — Кончи для меня. Докажи, как сильно ты этого хочешь. Он продолжал мучить ее пальцами, подталкивая все ближе и ближе к краю, пока она не перестала терпеть. С криком отчаяния она обхватила его пальцы, и ее тело задрожало под ним. Она ненавидела себя за то, что ее тело получало удовольствие от его действий, хотела выцарапать ему глаза, но он все еще держал ее руки у нее над головой, справляясь всего одной рукой. — Вот так, — промурлыкал он, убирая палец и заменяя его своим налитым членом, — Теперь тебе лучше? Не дожидаясь ответа, он погрузился в ее глубины, полностью заполнив ее, и начал двигаться с яростью, не оставлявшей сомнений в его намерениях: сломить ее дух и присвоить ее себе. Не в силах больше терпеть издевательства, Аой рухнула на кровать, поддавшись жестокости Сукуны. Она закрыла глаза и позволила себе потеряться в ощущениях, терзающих ее тело, смирившись с тем, что это ее новая реальность. От этих монстров не будет ни спасения, ни мучений, которые они ей причиняют. Пока Сукуна продолжал входить в нее с дикой страстью, не оставляющей места для пощады, Аой чувствовала себя странно отстраненной от происходящего. Ее сознание дрейфовало, не фокусируясь на боли и унижении, с жестокой легкостью отгораживаясь от них. Либо так, либо сходить с ума. В какой-то момент во время их извращенного танца она почувствовала, как внутри нее зашевелилось что-то странное и незнакомое - темная жажда, извращенное желание, которое совпадало с жаждой господства. Возможно, Сукуна прав, и ей действительно нравится все это? Сукуна почувствовал, как напряглось тело Аои, как сжались ее стенки, приближаясь к кульминации. Яростно ухмыльнувшись, он прибавил темп и стал неустанно вбивать в нее. — Вот так, детка, — прорычал он, — Выпусти это наружу. Отпусти свою гордость и позволь мне полностью владеть тобой. Когда она застонала от удовольствия, он потянулся вниз и грубо сжал одну из ее грудей, зажав сосок между большим и указательным пальцами. — Видишь? — задыхался он, — Так и должно быть. Теперь ты принадлежишь нам, Аой. Никто другой не имеет значения. С последним толчком он глубоко вошел в нее и удовлетворенно застонал, чувствуя, как его семя заполняет ее. Опустившись в ее обмякшее тело, он страстно поцеловал ее, ощущая вкус их пота и крови. — Добро пожаловать в ад, крошка, — пробормотал он ей в губы, — Теперь ты никогда не освободишься от нас. Спустя некоторое время Сукуна слез с Аой и достал сигарету. — Повезло мне, — пробормотал он, прикуривая, — Даже почти не сопротивлялась, еще и дважды кончила, — гордился он. Он выдохнул струю дыма и покачал головой, мрачно усмехаясь. Парень осторожно оделся, стараясь не прикасаться к Аои без необходимости. Готовясь выйти из комнаты, он оглянулся на нее, бесстрастно изучая ее избитую форму. — Знаешь, — задумчиво произнес он, — возможно, надо будет повторить. И с этим загадочным замечанием он исчез в коридоре, оставив Аой наедине со своими мыслями и болью. Как только Сукуна покинула комнату, Аой потащилась по полу в ванную и забралась в нее с чувством усталости и облегчения. Горячая вода успокаивала ноющие мышцы, пока она оттирала себя, уделяя особое внимание синякам и порезам, покрывавшим ее тело. После того как ей показалось, что прошла целая вечность, она наконец смогла отмыться от грязи и насилия, которыми она была отмечена. Когда теплая вода стала холоднее, она вылезла из ванны и обернула полотенце вокруг своего хрупкого тела. Измученная до предела, она легла на прохладный кафель пола в ванной, и мысли ее закружились в хаотичном вихре боли, потерь и отчаяния. В состоянии усталости и шока Аой, видимо, задремала на холодном кафельном полу. Когда она снова проснулась, была уже глубокая ночь, если судить по темноте под окном. Тихонько застонав, она приподнялась, ее тело протестовало против скованности и болезненности, которые появились во время сна на полу. К своему удивлению, она обнаружила, что находится уже не в ванной, а в постели с самим Чосо. Он лежал на боку, спиной к ней, и ровно дышал, когда его обнаженная фигура заполняла кровать. На мгновение она подумала о том, чтобы разбудить его и спросить о Юдзи, но потом засомневалась. Будет ли разумно поднимать такие опасные темы, лежа рядом с одним из своих похитителей? Вместо этого она решила промолчать и попытаться собраться с мыслями, не привлекая ненужного внимания. Закрыв глаза и пытаясь найти хоть какое-то подобие покоя среди хаоса своей жизни, она не могла не задаваться вопросом, где находится Юдзи и жив ли он. И, что еще важнее, сможет ли она когда-нибудь выбраться из этого кошмара, который, казалось, поглощал все аспекты ее существования. Чосо тихонько зашевелился, когда Аой переместилась рядом с ним, но он по-прежнему лежал к ней спиной. Он не был особенно удивлен ее присутствием, прекрасно зная, что она часто попадала в передряги. — Ты заснула в ванной, — констатировал он, негромко произнося слова, чтобы не напугать ее еще больше, — Я, конечно, перенес тебя сюда. Он широко зевнул, вытянув руки над головой, и повернулся к ней лицом. Его глаза окинули ее избитую фигуру, отмечая следы насилия, заметные даже в тусклом свете луны, проникающем в окно. В глубоко посаженных глазах промелькнула эмоция, которую можно было бы назвать беспокойством, но она так же быстро исчезла. — Тебе, наверное, стоит привести себя в порядок, — предложил он, жестом указывая в сторону ванной, — Там есть аптечка. Аой поняла намек и поднялась с кровати, при этом она поморщилась, когда на нее навалилась тяжесть травм. Молча поблагодарив Чосо за его безразличие, она направилась в ванную, закрыв за собой дверь. Она не решилась спрашивать о Юдзи, прекрасно понимая, что не получит ни от кого из них ответа. Вместо этого она сосредоточилась на том, чтобы составить хоть какое-то подобие плана, как выбраться из этого адского существования, в котором они ее держат. Пока Аой занималась своими ранами, Чосо занялся приготовлением еды. Он не отличался кулинарными способностями, но с основными кулинарными задачами справлялся. Приготовив яичницу, тосты и рисовый омлет, он терпеливо ждал ее возвращения. Когда Аой наконец вышла из ванной, Чосо наблюдал за ее приближением со смесью любопытства и скуки. Он заметил, что она ходит по-другому, ее движения стали более осторожными из-за болей в мышцах и ран. — Еда готова, — объявил он, указывая на стол, — Ешь, пока не остыло. Аой уставилась на него, стараясь сохранять привычное отстраненное выражение лица, несмотря на боль, разливающуюся по всему телу. — Почему ты так добр ко мне?— огрызнулась она, ее гнев подстегивали разочарование и отчаяние, — Разве тебе не нравится смотреть, как я страдаю? Чосо приподнял бровь в ответ на ее вспышку. — А тебе действительно приятно? — сухо возразил он, — Потому что с моей точки зрения это выглядит чертовски жалко. Он пожал плечами и вернулся к своему праздному взгляду в окно. — В любом случае, я делаю это не для твоего блага. Я просто пытаюсь избежать ненужной драмы. — А если ты опять мне в еду что-то подсыпал? — Аой села в кресло напротив Чосо и недоверчиво подняла бровь Чосо мрачно усмехнулся над подозрениями Аои. — Ты действительно думаешь о людях самое плохое, не так ли? — заметил он, откусывая кусочек от своей еды, — Поверь, если бы я хотел причинить тебе боль, я бы нашел способ, не связанный с наркотиками. К тому же я не вижу причин причинять тебе вред. Ты не очень-то ценная или интересная. — Знаешь, ты тоже не самый симпатичный, — усмехнулась она и посмотрела на еду, — Но, если со мной что-нибудь случится, это будет на твоей совести... Если, конечно, она у тебя есть. Чосо ухмыльнулся, откусывая еще кусочек. — Туше, — признал он, забавляясь попыткой Аои спровоцировать его, — Но помни, я не несу ответственности за все, что с тобой происходит. Мы все несем равную ответственность за свои действия. Аои прищурилась, недовольная его ответом, но не желая испытывать судьбу дальше. Некоторое время они ели молча, каждый погруженный в свои мысли и эмоции. Как только они закончили есть, Чосо отодвинул свою тарелку в сторону и откинулся на спинку кресла, полузакрыв глаза. — Что-ж, — он зевнул, — если ты закончила играть в детектива, я, пожалуй, пойду спать. — Он взглянул на Аой, вопросительно приподняв бровь, — Ты идешь или как? Впервые с момента своего пленения Аои нашла в себе силы противостоять одному из своих похитителей. — Нет, — твердо сказала она, встретив пристальный взгляд Чосо, не дрогнув, — Я не буду с тобой спать. Или любым из вас. Несмотря на свою вспышку гнева, она подавила желание выбежать из комнаты, зная, что это только привлечет к ней внимание. Глаза Чосо сузились от дерзости Аои, но он скрыл свое раздражение за маской скуки. — Ладно, поступай как знаешь, — сказал он, неохотно поднимаясь со стула. Игнорируя ее умоляющий взгляд, он повернулся и направился к двери. Однако, прежде чем выйти из комнаты, он остановился и оглянулся на нее, и в его глазах неожиданно промелькнуло что-то похожее на сочувствие. — Постарайся не слишком шуметь сегодня вечером, — пробормотал он, открывая дверь и выходя в коридор, — Некоторым из нас нужно выспаться. И с этим загадочным замечанием он исчез в глубине дома, оставив Аои чувствовать себя одновременно неловко и некоторое облегчение от его ухода.