Воздаяние

Всё пошло не по плану ещё с момента отшивания Кащея. Казалось, что Адидас сорвал стоп - кран и события понеслись с невиданной скоростью. Поначалу всем было невдомёк, во что их засасывала пропасть, разверзшаяся под ногами. До этого момента они осторожно ходили по хлипким доскам. Но начало "правления" Вовы всё изменило. Только вот осознание пришло гораздо позже. Ощупывая свой хорошо заживающий шрам на груди, Вахит размышлял над словами Валеры. Адидас бросил их в тот бой, как на войне. Бросил, совершенно не думая, что Хадишевские могли их запросто уложить, будь у всех старших по "пушке". Они больше не возвращались к этому разговору за время праздников, но внутри Зима всё думал и думал. По натуре своей он был аналитиком, наблюдателем. В гущу событий не лез, в отличие от Турбо. Того хлебом не корми, дай занять активную позицию. Кто не согласен - рявкнет для острастки, зарвавшихся - ушатает. В общем, парень с огоньком. Вахит же старался всегда сохранять внутреннее равновесие. Для него это было принципиально важно. Всегда. Прошёл месяц. Зималетдинов - старший действительно перебрался к своей Валентине. Изредка приходил в квартиру. С Вахитом они не общались. Заметив однажды шрам на груди сына (Вахит в то утро рассекал без кофты), папаша выдал что-то в духе "Убьют ведь, как собаку безродную!" Зима пожал плечами. Ни любви, ни тоски, ни жалости. Он и не ждал другого. Отец удовлетворительно хмыкнул насчёт чистоты дома, деловито оглядывая их жилище. Оставил на подоконнике деньги, чтобы квартиру оплатить. Всё как всегда. Правда, в последнее время суммы были несколько больше обычного. Вероятно, в глубине души родитель не хотел брать на себя вину, что заморил родного сына голодом. Так, по крайней мере, казалось Вахиту. В душе было больно от таких разговоров. Жить постоянно у Туркиных он не мог, совесть не позволяла. Старался бывать у себя, чтобы не утомлять их своим присутствием. Валерка рассказал своей матери, что отец Вахита личную жизнь устраивает. Ольга Петровна слушала и укоризненно качала головой. Вмешиваться она не имела права. Воистину права народная мудрость "в каждой избушке - свои погремушки". Но её материнскому сердцу было больно за брошенного мальчишку, хоть уже и почти взрослого. Настал день, перевернувший в них всё. Они потеряли Ералаша. Парня, который заслуживал этого меньше всего. Вот тут лёд уже треснул. Турбо сделался совсем нервным, зыркал на Адидаса как на врага народа. Зная Валеру, Зималетдинов понимал, что у того внутри копится такая лавина недовольства, что не дай Бог позволить ей выйти за пределы терпения. Которым, впрочем, Туркин совсем не обладал. Все ходили как в воду опущенные. Фантик попался на вранье, за что был отшит указанием Адидаса. Перепуганный, он дрожал и закрывал глаза. Все плевали в него. Что ещё заслуживает лжец и предатель? Зиме внутри стало на мгновение страшно. Словно механическая рука сжала его сердце. Он задался совершенно диким вопросом и ужаснулся самому себе. Может ли Турбо его предать и бросить? Украдкой глядя на Валеру, Вахит пытался распознать в нём признаки начавшихся изменений. Да нет, всё тот же. Иной раз кинет взгляд, такой тёплый, родной, с миллиардами огоньков - и сразу всё понятно. Вот он, родной. А потом лёд надломился совсем и они начали тонуть. Все и разом.