Воздаяние

Утром Диляра решила отправить Марата домой. Вова, как ни странно, был ещё жив, но в сознание так и не пришёл. Кирилл, ссутулившись, смотрел в одну точку. Лицо его не выражало никаких эмоций. Женщина пыталась ободрить мужа, но всё было напрасно. Врач после утреннего обхода сказал ей, что Вова совсем плох. И попросил набраться мужества, подготовить всё необходимое. Марата она заботливо отсылала из больницы под всякими предлогами. Мол, квартира без присмотра, мало ли что. И вообще, надо сменить одежду, помыться. Марат согласился с доводами матери и вышел из палаты, взглянув в последний раз на брата. Он был отнюдь не глупым и все эти театральные приёмы раскусил быстро. Не стал ничего говорить. Какой смысл? Всё понятно, его хотят оградить от беды. Но после смерти Айгуль душа и так была порвана в клочья. Вове он мысленно сказал всё. Попросил прощения и простил его. Стало чуточку легче. Осталось только сложить один хитроумный механизм в голове. Надо наказать одного ублюдка, из-за которого всё и случилось. С Айгуль точно из-за него. Вова, магнитофон... Если бы не эта затея брата... Марат хрипло застонал, зажмурив глаза. Думая о своём плане, он раз за разом проходился по болючим местам. И боль вырывалась из него непроизвольными звуками, по которым было очевидно, насколько он мучался. Однако, соображать надо было быстрее. Марат решил, что домой он не пойдёт. К чему в такой ситуации лишняя трата времени? Лучше прямиком на "коробку". Там Турбо, та самая мразь. Мразь, которая ничего не сделала, чтобы защитить его девочку. Мразь, которая распустила грязные сплетни. Айгуль стала изгоем для всех. И выхода не было, кроме как... Воспоминания обжигали Марата до слёз. Он любил её, невероятно сильно. И любит до сих пор. И будет любить. Поэтому сделает то, что должен. Круг должен замкнуться на Турбо. Без этого никак. Турбо никогда не нравился Адидасу - младшему. Теперь пришло время выразить всё открыто. Шутки закончились давно. Марату больше никого не жаль. Из него слезами и бессонными ночами вышли все эмоции, кроме гнева праведного. Гнала его вперёд теперь лишь месть. Месть за тех, кто дорог. За тех, кто ушёл навсегда, оставив пустоту, которую ничем не заполнишь. И время всегда будет самым хуёвым лекарем из всех возможных. Взглядом станешь искать в толпе и будто узнаешь в незнакомой улыбке свою любимую ; в смехе, усах и фигуре мелькнёт призраком образ брата. Но их нет и не будет. Вот что самое горькое. Исстрадавшийся Марат не имел возможности излить душу и быть понятым. Потому решил действовать так, оставив всё на откуп судьбе.

***

Зима сдвинул брови и не глядел на Турбо. Какая теперь, собственно, разница? Нужно ему так это место старшего – да на здоровье. Подсуетился то как, речи толкать вдруг начал, оратор хренов. Обида уничтожала внутри то хорошее, что было. И это уже не просто дружеская ссора. Это сродни предательству. Бесило в Валерке его неприкрытое желание взобраться выше всех. И ведь откуда что берётся? Вахит досадовал на самого себя, что проглядел тот момент, когда из Турбо попёрла гнильца. Неужели это место старшего настолько проклятое? Кощея тоже повело не туда , Адидас – старший вообще сам себя сместил. Может оно и к лучшему, что Зиме всё это не сдалось? Раз Валерка так упёрся, то пусть и возглавляет. Один хрен, добьётся своего. - Ну что, пацаны? Что решили? – Турбо вновь с важным видом расхаживал перед группировкой. Парни по – прежнему топтались на месте и покашливали. - Мы не знаем, - пожал плечами Лампа. – Сложно выбирать. Ничего не решили. - Ну хорошо, - с улыбкой Турбо обратился ко всем. – Вашим старшим буду теперь я, все дела «Универсама» на мне. Мы с Зимой так решили. Зима, подтверди! Вахит обвёл взглядом пацанов и тряхнул головой, подтверждая слова Турбо. Дальше Туркин что-то вещал, а Зималетдинову было на это наплевать. Он не желал слушать эти самодовольные речи и видеть эту не менее самодовольную рожу. Турбо стал настолько противен, что грешным делом Вахит подумал, что надо бы отшиться от группировки и послать всех к чертям собачьим. Впрочем, он сам себя остановил. Не то состояние, чтобы рассуждать разумно. Пока что нужно собрать вещи и перетащить к себе. Жить с Турбо под одной крышей он не будет. Если чувства теперь на десятом месте, то флаг Валере в руки. Им делить больше нечего. Желание власти оказалось сильнее любви? Значит, так тому и быть. Вахит сожалел о том, что теряет друга и любовь в одном лице. Но закон подлости всегда работает именно так – удар приходит с той стороны, где ты меньше всего ожидаешь. Здравствуй, одиночество! Проходи, давно не виделись. Давай вместе ночами пострадаем, попялим в потолок, погоняем в голове мутные мысли. Знаем, плавали. В одиночестве башка знай себе жужжит унылыми мотивами, таскаясь по памяти и выискивая причины погоревать о былом. В груди начало ныть. Зима представил, что теперь Турбо будет лапать своими клешнями грудастую девицу, а та начнёт хохотать и всем своим видом показывать, какого парня она отхватила. Ну как после всего этого находиться здесь? Если Турбо не остановить, то второй Кащей, будьте – нате. Хоть «черняшкой» гаситься не станет, и на том спасибо. Эту гадость Валерка никогда не уважал. Хотя бы тут можно быть спокойным за него. Сбор подошёл к своему завершению, пацанов Турбо отпустил было восвояси.