Промысел звезд. (часть IV) Новые горизонты

             Джим задумчиво смотрел на уже знакомые рабочие панели управления протосского космического корабля. Прозрачные сферы, похожие на мыльные пузыри едва колыхались, показывая изображения всего, что окружает шадон. Некоторые из сфер мерцали разными оттенками синего цвета, местами выплевывая из себя небольшие электрические дуги. У иллюминаторов, находящихся в передней части корабля имелось два капсулоподобных элемента, наполненных вязкой голубой жидкостью, в которой виднелись силуэты протоссов. По всей видимости, это были пилоты корабля. От капсул исходили некоторые подобия светящихся проводов, устремляющихся в позолоченные элементы деталей панели.       В модуле управления было довольно тесно, но уютно. Как не странно, но место, которое было выделено Джиму, было самым комфортным их всех имеющихся. Справа от него без брони драгуна, но в специальном защитном скафандре, на бархатном подобии кресла сидел Феникс, временами полыхая своими оранжевыми глазами. Протосс совершенно ни на что не отвлекался, концентрируясь исключительно на человеке. Данность подтверждала предположение о том, что шадоном управляли исключительно те, кто находился в массиве голубой субстанции.       Передвижение корабля было плавным и бесшумным. Даже привычный и характерный для техники любой из рас гул двигателей, совершенно отсутствовал. Как и все у протоссов, модуль управления кораблем внешне был мрачным, едва освещаясь вязким, медленно текущим по стенам светом. Также малая доля освещения образовывалась из довольно сильных плазменных щитов самого Феникса.       Внешне Феникс выглядел спокойным. Словно предчувствуя, что и зачем должно было идти дальше, он не торопил события, не спешил развязать с человеком диалог. Он ждал того, что было неизбежно, чувствуя, принимая и понимая все до мельчайших явлений. Джим чувствовал силу, исходящую от протосса. Она тоже была ему знакома, но все равно, он не мог лишний раз к ней не обратиться, не коснуться, не сравнить с той, которой обладал сам. В сравнении с прошлым разом, а точнее с последним, когда им представилось быть вместе еще на «Гарнтриторе», Джим заметил некоторые перемены в своем инопланетном союзнике. Самое удивительное в переменах было то, что они очень сильно были схожи с теми, что произошли с ним. Более того, глядя и чувствуя псионическую силу протосса, Джим видел в ней некоторое отражение своей силы. Причем силы были не похожи, а именно одинаковы, словно Феникс и Джим разделили между собой нечто, принадлежащее протосскому и человеческому мирам. Интуитивно Джим догадывался, что именно это могло быть, но вот умом, пока осмыслить он не мог. Данность заставляла его переживать, ожидая чего-то плохого, но в то же время, она наполняла его уверенностью и внутренней силой, особенно в те моменты, когда он видел незыблемую непоколебимость в своей правоте у протосса, сидящего напротив.       – А какого это? – вдруг спросил Джим, внимательно смотря в полыхающие глаза зилота.       Феникс едва шелохнулся, посмотрев Джиму в глаза:       «Видеть будущее?»       – Ага! – улыбнулся Джим, не ожидая, что протосс так рьяно подхватит тему его вопроса.       «Для нас – обычно…»       – Все равно, каково оно? Как это возможно жить здесь и знать, что будет потом! Вы это предвидите памятью, только ее обратным эффектом, или, словно, чувствами, рефлексами?       «Это можно только почувствовать самому, так не объяснишь… – несколько призадумался Феникс, меняя сосредоточенность своего внимания не на Джиме, а на глубинах своего существа. – Просто, напрягая свою внутреннюю силу, начинаешь словно жить не одним, а несколькими существами, видеть не только то, что впереди, но и то, что позади, по сторонам. Течение времени словно дробится, перестает течь в своем нормальном русле, начинает идти рывками, перестает быть одним целым. Сознание начинает видеть каждую отдельную грань бытия, и при том не одного из потоков, а нескольких одновременно, сначала отдаленно, а затем, постепенно нагоняя каждый из них, который и переходит в реальность…»       – Да, не совсем понятно, – почесывая затылок, ответил Джим.       «Поймешь, когда-нибудь» – ответил Феникс так, что его телепатический сигнал буквально вонзился в сознание Джима.       – Если честно, как-то не хотелось бы. У меня иногда бывают странные ощущения. Нет, я ничего не вижу, но я что-то чувствую, и это чувство настолько сильно, что мне кажется, словно я начинаю предвидеть будущее, по крайней мере, я предполагаю и оно, как не странно сбывается. Естественно это обострилось именно после того, как я пообщался с Хранителем…       «Ты только начинаешь приобщаться к силе Адун, но в ближайшем будущем она даст о себе знать, и ты в полной мере почувствуешь каково это видеть будущее, и не только его видеть, но и быть его творцом…»       – Честно, говоря, мне немного страшно…       «Не стоит тратить энергию на страхи, все уже предрешено»       – Я заметил, что вы – протоссы конченные фаталисты!       «Что?»       – Вы верите в неизбежность, в то, что судьба давно предопределена! Неужели вы не допускаете даже малейшей вероятности случайности?»       «Случайности так мизерны, что на них нет никакого смысла заострять свое внимание…» – категорично ответил Феникс, чуть качнув головой.       – А мы наоборот считаем, что случайности куда чаще случаются, нежели закономерности. Ну, по крайней мере я, точно! – улыбнулся Джим, вдруг обратив внимание на свою левую руку, которая немного кольнула.       «Случайности также неизбежны, как все в этом мире. Все подвластно Высшим Силам, создавшим Галактику. Не знаю, может за ее пределами устроено все как-то по-другому, но здесь – только так…»       – Хм… Меня это немного ставит в тупик…       «Почему?» – спрашивал Феникс, прекрасно понимая, к чему клонил Джим. Проницательность протосса просто поражала человека.       – Потому что, если верить вашей вере, получается: какой смысл что-то пытаться делать, если все само собой предрешено? – Феникс немного призадумался, отвлекаясь на одну из сфер, которая заметно колыхнулась. Проведя рукой над ней, он снова внимательно приготовился слушать человека. – Если верить вашей философии, то перестань мы что-либо делать, все само собой решится. Смысл от наших стараний? Может просто плыть по течению?       «Я понимаю, что ты имеешь в виду, и где-то, я с тобой согласен. Однако, есть кое-какие моменты…»       – Я слушаю…       «В самом деле, неизбежность есть и преодолеть ее едва ли возможно, – взгляд Феникса полыхнул алым светом, но потом быстро вернулся в прежнее состояние, – но об этом позже. В целом, в самом деле, можно сидеть и ничего не делать ровным счетом никак не влиять на события. События также не будут влиять на тебя, однако судьба предопределена, а значит, она будет все равно искать направление к тому, что должно произойти. Она будет искать другие пути, других героев, которые выполнят то, что необходимо. Мы лишь средство к достижению Великой цели, поэтому едва ли нас в отдельности можно воспринимать как часть той неизбежности, которая есть. Если она нас выбирает – нужно с честью и достоинством следовать ее зову, если же нет – так угодно небесам…»       – То есть, как получается? Отдельно человек или протосс – ничто? Мы можем быть частью общей судьбы, но при этом не иметь своей собственной?       «В большинстве своем – да. Только выбор неизбежности определяет то: быть тебе или же нет! Наша задача смиренно принимать неизбежное в жизни в целом и своей лично…»       – Печально получается как-то. Кому-то все, а кому-то ничего!       «Все только для того, чтобы Галактика продолжала существовать. Ее мысли даже нашим Великим не ясны»       – И значит, если я, к примеру, сейчас откажусь от всего и решу игнорировать свое неизбежное, то судьба определит иного?       «Нет…»       – Но ты же сам только что говорил!       «Я говорил про большинство, но есть еще исключения…» – произнес Феникс вновь так, что Джим почувствовал холод, пронесшийся по его существу.       – Исключения?       «Да…»       – Только не говорите мне, что я исключение…       «Еще какое» – тут же ответил Феникс, вновь полыхнув взором.       – Ладно, я слушаю… – улыбнулся Джим, скрывая данным поведением реальный страх, бьющий его мелкой дрожью. Возможно причиной дрожи была постоянная температура, связанная с его инфекцией, что глубоко сидела в левой руке и уже расходилась по всему организму. Джим почти не предавал этому внимания, так как почти привык к ней.       «Есть такие существа, они есть и среди людей, и среди протоссов и, даже, как оказывается среди (зергов), воля которых настолько велика, что стоит наравне, либо выше воли Галактики. Это может показаться абсурдом (некоторые непривычные для протоссов слова, адаптированные под понимание людей, ведь протоссы обладают телепатическими способностями, поэтому знают и могут контактировать с любым, с кем наладили нить общения), но это возможно. И есть третья категория сущностей – неподвластные Галактике. Это уже более высокий уровень бытия, ответы для которого может дать только Вселенная, не я, точно!       Так вот, эти особенные способны не только игнорировать волю судьбы, но также влиять на нее, воздействовать таким образом, что сами становятся ее творцами, а, следовательно, творцами всего сопутствующего ей, косвенно влияющего на жизни всего живого в Галактике. Хорошо, если сущность понимает свою силу и адекватно воспринимая ее, не стремится ни к чему разрушительному, а может, и вовсе стремится отрешиться и хочет жить, как все. Но бывают и другие случаи, когда сущность начинает считать себя венцом развития, начиная все менять вокруг себя в худшую сторону. Иногда порывы особых носят созидающую мысль, но недостаток знаний и разума, или переизбыток каких-либо чувств, приводит к печальному результату. Так или иначе, а есть такие, над которыми сила Высших не подвластна и тут уже происходит конфликт бытия. Неизбежность начинает ломаться, расслаиваться. Создаются побочные временные течения, параллельные измерения, альтернативные реальности. Жизнь перестает быть такой, какая изначально должна была быть, какой ее создавали Времена Галактики. Это недопустимо, ведь в конечном итоге выхода особенных за грани становится гибель всего живого, наступает конец. Естественно конец всего это лишь временная мера, и силами Вселенной образуется новая жизнь, цель которой, все же, завершить задуманное. Этот процесс может быть долгим, но все равно когда-нибудь завершится»       – Значит, я один из них?       «Нет…»       – Не понял… – округляя глаза, спросил Джим, искренне с удивлением устремляясь на Феникса.       «Ты, стоящий над ними…»       – Еще раз?       «Ты посредник! «Ключ», в котором сходятся все силы Галактики, созданный для того, чтобы творить волю Неизбежности непосредственно в том измерении и промежутке времени, в котором это необходимо»       – То есть, чтобы избежать нежелательного конца, и следующего из него перерождения?       «Да. Ты – создание Абсолюта, точнее его воля, заключенная в данный сосуд…»       – В человека, то есть…       «Да»       – Скажу честно – это крутейшая бредятина, которую мне удавалось за свою жизнь услышать! Миротворцы рядом с вами даже близко не стояли! – на грани истерики смеялся Джим. Феникс вел себя спокойно, совершенно никак не реагируя на такую реакцию человека. – Но почему я? И как это возможно!? Почему не протоссы, те же самые!? Да нет, этого не может быть!       «Не известно почему, но данной силой обладают только представители человеческого рода. Это ваша уникальность – единственное, что ставит более-менее на одну ступень с нами и зергами»       – Это просто кошмар! – хватаясь за голову, и до сих пор не осознавая, удивлялся Джим.       «Это – правда, такая какая она есть…» – просто ответил Феникс, воспринимая все действительно так, как оно было, по крайней мере, в его понимании.       – А все так радужно начиналось, – улыбнулся Джим, проводя рукой по сферам, зависшим над панелью. Искря, но не более, сферы исказились, деформацией следуя за внешним раздражителем, но только рука ушла чуть дальше от их прозрачных тел, они тут же приобрели прежний вид. Джим замолк, погружаясь в размышления. Холод и дрожь продолжали одолевать его организм. Очередной невидимый этап его нового существования был преодолен, открывая перед ним еще более волнующее душу новое; что-то более обширное и глубокое; что-то великое и, как это банально не звучало – ужасное.       Самым страшным во всем этом было то, что ему все это открывал никто ни будь из людей, а именно протосс. Ему открывало занавесу тайны существо, которое точно знало, что открыть, как открыть и с какой целью. Протосс не просто был сведущ в некоторых вопросах бытия, он прожил это бытие и он его чувствовал на уровне тонких материй. По средствам своего существа Феникс доносил их на тонком уровне не только через телепатическое общение до человека, а на уровне энергий, которые теперь связывали их существа.       Джим продолжал неспешно размышлять, пытаться переварить, понять только что сказанное. Он снова и снова погружался в воспоминания, связанные с далеким прошлым – тем, когда о подобном, даже о существовании протоссах, он думал отвлеченно, совершенно поверхностно, как о каких-нибудь далеких звездах, которые есть ли вообще? Он анализировал ощущения, происходящие события, неоднозначные моменты в своей жизни. Более глубоко Джим осмыслял события последних двух, трех лет, пронесшихся у него более ярко. Столько было открыто, что разум едва поспевал за всем. Временами казалось, что реальность начинает распадаться, приобретать оттенок какой-то иллюзии, нереального, местами абсурдного, бытия. Джим даже может быть, принял это за психоз, если бы кто из людей ему поведал о подобном, но ведь это все происходило не с кем-нибудь, а именно с ним. Все эти Аиуры, зерги, протоссы, призраки и Королева зергов – все это было с ним; и это потрясало его. Не только сознание и душа, восприятие и ощущения, мысли и чувства, смысл и цели становились другими – весь мир становился другим. И это было страшно, потому что Райнору не просто казалось, что все становится другим, он именно видел перемены в мире. Его взгляд обращал внимание на совершенно иные детали, чем прежде. Его внимание устремлялось туда, куда прежде он и помыслить не мог взглянуть. В его сердце теперь билась жизнь совершенно иначе, и это тепло из солнечного сплетения, накрывающее едва заметных лазурным светом с головы до пят.        Джим иронично улыбнулся, приходя к выводу, что, в самом деле, отныне он уже был не человеком. Но самое, что вызывало у него неопределенность чувств, было то, что он себя также не мог отнести к протоссам и, уж тем более, к зергам. Это слово «Посредник» или «Ключ» сильно довлели над ним. Но еще больше довлело над ним ощущение и видение этого изумрудного света. Такого тоненького света, не оставляющего его в покое. Каждое мгновенье изумрудная струнка касалась Джима, производя в его душе такую мелодию, что будь он всесилен, как Творец, он все равно не смог бы проигнорировать ее существование. И это не было иллюзией или каким-нибудь вымыслом. Джим помимо всего прочего изучал своего инопланетного товарища, приходя к выводу после некоторых наблюдений за ним, что он тоже видит нечто, и реагирует к тому же, пусть иначе, чем человек, но все же.       Защитная реакция организма Джима, а точнее его сознания, уже сопротивлялась не так бурно, как вначале. Все постепенно успокаивалось и приобретало вполне нормальные, объяснимые, пусть пока для подсознания, черты. Еще многое предстояло сделать, но пройденный путь был уже немалым, а, следовательно, конечная цель была уже неизбежной. Джим вдруг осознал существование некой силы, нет, почувствовал ее на себе, а затем осознал, что уйти или игнорировать ее он просто не сможет. Она не даст покоя, она заставит его двигаться, заставит думать, заставит принять свою причастность к неизбежности.       Испарина превратилась в довольно сильное потоотделение. Волосы Джима были словно намочены водой. Его организм испытывал сильнейший стресс. Он понимал, что дороги назад нет; что черта, точка невозврата в его судьбе начиналась именно с того момента, как он покинул Норад II, решив, как это банально и глупо не звучало, погнаться не за судьбой, а за мечтой, для которой, как подсказывало его подсознание, места в его жизни просто не могло быть.       – Исключение, стоящее выше всего в Галактике, это – круто, – улыбнулся через силу Джим, кое-как сдерживая тошноту. Но при этом у него промелькнула искра надежды, которую он тут же спрятал далеко внутрь своего сердца, сам не осознавая, но предвидя задуманное. – Феникс, пока мы летим, можете рассказать мне про свой народ. Расскажи мне историю Аиура. Я понимаю, но, хотя бы так, вкратце…       Феникс поднял на человека свой пылающий взгляд. Легкой гримасой озарилось грубое, серое лицо протосса, но псионический фон говорил о том, что он не против.       «Поведать тебе об истории моего народа?» – пронеслось в сознании Джима.       – Я не настаиваю…       «Я расскажу. И это будет первая история, которую протосс поведает человеку, – потом протосс на мгновение задумался, полыхнув глазами и вновь непривычным алым цветом. – Более того, я не просто расскажу, я тебе покажу ее. Дам ощутить, почувствовать все, что чувствуем мы, при передаче этой части бытия из поколения в поколение»       Трепет пронесся по всему существу Джима, вдруг ощутившего невероятную плотность ПСИ своего визави. Протосс внимательно смотрел в глаза человека, словно гипнотизируя его. Сам Джим вдруг поймал себя на мысли, что не в состоянии спрятать свои глаза от Феникса. Он даже моргнуть не мог. Прохладная сила, искрящаяся лазурными потоками, поглощала сознание человека, стирая все вокруг, кроме этих оранжевых глаз, проникающих все глубже и глубже.       «Все началось пять эпох тому назад, – начал Феникс. Параллельно с его словами сознание Джима закручивало в темный поток, в котором призрачными изображениями, подобными снам или видениям, начинали прорисовываться едва различимые глазам сюжеты. – Великими Ксел’Нага – нашими создателями, была определена галактика, которую вы называете Млечный путь, для создания в ней жизни. Жизнь, которую несли в себе Великие создатели, была ничем иным, как силой их существа – светом и тьмой, из которых была сотворена их Родина. Сила, заключавшая в себе начало и конец разумного материального и ментального бытия, существовавшего в едином целом. Точно не известно зачем они решили так поступить, но легенды гласят о том, что Ксел’Нага были одними из Высших разумных форм Вселенного бытия, которые вошли в конфликт с другими не менее могучими и Древними силами. Никто не может знать, пожалуй, кроме Вершителей, да и то, я в этом сомневаюсь, но из-за произошедшего конфликта, в котором Ксел’Нага потерпели поражение, им пришлось бежать. Бежать очень далеко, на край Вселенной. Бежать только для того, чтобы сохранить ту силу, которая струилась внутри них; свидетельствовала о их существовании, хранила в себе знания, живущие со времен Мироздания.       Сила, которой они обладали, была огромной и заметной. Никакая тьма или расстояние не могли укрыть ее от глаз того, кому она была нетерпима. Во всем существующем космическом мире с множеством галактик наши Создатели нашли только одно приемлемое место для того, чтобы спрятать ее. Они выбрали место, в котором есть только один правящий механизм. Называется он Великий Баланс. Почти все, что существует в пределах этой Галактики подчиняется только Великому Балансу и ничему кроме. Ксел’Нага поместили сюда свою силу, и ее существо вызвало конфликт Баланса сил. Галактика начала сопротивляться раздражителю извне и начался хаос, опасность которого заключалась в том, что иная сила могла увидеть то, куда скрылись Ксел’Нага. Великие нашли выход, чтобы успокоить Галактику, познав ее сущность. Они нашли выход и разделили свою силу на несколько частей, вибрации жизни которых входили в сбалансированный резонанс с существом Галактики и ее Великим Балансом. Именно раздел силы позволил совершить задуманное и спасти силу создателей от гибели, а также сберечь Баланс. Так на свет родились две силы: сила, заключающая в себе свет и тьму, а также, отделившаяся от них бессмертие и смерть. Две силы, сочетающие в себе несочетаемое, поселились в Галактике, которая приняла их. Но Галактика не смогла принять самих Ксел’Нага. Идти им было также некуда. Если бы их настигли те, кто их изгнал, то рано или поздно они бы узнали о том, где были спрятаны осколки. Оставаться было также нельзя. Единственный выход был исчезнуть навсегда. Оставив часть себя в наших предках и таким образом, чтобы рассредоточение сил было равным, и также равным относительно Великого Баланса, они ушли из этого мира…       Силой света и тьмы в итоге оказались мы – протоссы и темные темплары. Силой бессмертия и смерти оказались, как называете их вы: зерги. Когда произошло уничтожение Создателей, а произошло оно именно силами зергов, тогда по непонятным нам причинам, полчищами сорвавшихся с планеты Зерус, протоссы в силу своего незнания приняли это за агрессию и попытку вырваться за пределы допустимых граней бытия. Вторая эпоха ознаменовалась нашим противостоянием зергам. Началась великая война между разными сторонами одной силы. Беспощадно мы уничтожали друг друга. Одни – из-за мести, вторые – потому что не могли иначе. Ценой больших потерь и не без помощи Вершителей, протоссы взяли верх и уничтожили зергов. Взяв их силу под свой контроль. Но так только думали протоссы, на деле оказалось, что зергов, по крайней мере, нам, даже с помощью Вершителей, подчинить невозможно.       Сразу открою: кто такие Вершители. Вершители это протоссы, которые имеют непосредственную прямую родственную связь с Создателями. Для нас это мудрейшие, могучие долгожители, для вас – людей – бессмертные боги… Именно между ними была разделена искра силы Ксел’Нага, именно они были первыми жителями этой Галактики и праотцами всех нас. Именно Вершителями начался контроль за Великим Балансом в Галактике; великий контроль за всем живым, что в ней есть. Также они являлись воплощением и доказательством Высших сил, наших Создателей. Они были всем, частью управления Галактикой.       Продолжу о великом противостоянии. Когда мы думали, что победили, произошел сильный дисбаланс во всем мире. Галактика едва не уничтожилась, если бы не своевременное вмешательство Вершителей. Титаническими усилиями они сохранили жизнь, но им пришлось вернуть силу зергов обратно. Как оказалось, Создатели не только разместили божественную силу в Галактике, уравняв все из ее сторон существа, они сделали эту силу частью ее, частью Великого Баланса. Из всех вершителей это понял только один, и звали его Адун – старейший из Вершителей. Именно он сохранил мир, оставил жизнь зергам, а точнее Владыке силы смерти и жизни, именно он стал познавать место, где жил и смысл его существования.       Начиналась новая, третья эпоха в нашей жизни. В которой Вершители взяли все под свой контроль. Они обладали божественными силами. Умели управлять пространством и временем; стихиями; могли видеть будущее во всех его проявлениях; могли видеть прошлое; могли изменять, влиять на него. И как-то раз, совершенно незаметно, но зерги напомнили о себе. Теперь уже зерги пришли в наш мир за детьми Создателей. Произошло второе противостояние, не уступающее по силе и кровопролитию первому. Аиур содрогнулся, а вместе с ним Великий Баланс. В тот раз зерги были куда сильнее прежнего. Казалось с нами сила Вершителей, сила Высших, но сила зергов лишь чуть уступила, и мы снова взяли верх. Однако, теперь мы решили не останавливаться и сами напали на них, на мир, носивший название Зерус. Мы собирались уничтожить все, что только было связано с ними, и мы бы сделали, если бы Великий Баланс не стал выходить за грани так, что едва не наступил конец всего живого вновь… Начиналась эпоха сильных волнений. Большими усилиями и снова не без помощи Вершителей удалось все вернуть в прежнее русло. Мы искали способы решить все так, чтобы зергов больше не стало, но такого не нашли решения. Наша жизнь и их были связаны нерушимой нитью, связаны с Великим Балансом, который теперь без кого-либо из нас просто не мог существовать. Единственный выход был в уничтожении обеих сил, но Вершители не могли допустить этого, ведь гибель двух миров означала гибель памяти о Создателях, а, следовательно то, что они когда-то доставляли сюда, скрывая от чужаков всеми возможными и невозможными способами, уберегая и спасая божественную искру, также становилось никчемностью, все их существование становилось никчемностью. В существовании двух сил был смысл, пусть его и не осознавали никто из нас. Принято было оставить все так, как было. Три эпохи шло противостояние двух сил, окончившееся ничем, и по сути, все это было напрасно.       Постепенно, все улеглось и началась новая эпоха, эпоха которую мы называем Эпохой Раздора, самой тяжелой для нашего мира и первой, в которой зерги не фигурировали совершенно. Тогда мы думали, что покончили с ними – всю правду знали только Вершители. Именно они стали ключевыми фигурами того, что произошло дальше. А произошло следующее. Как известно, чем выше твоя сила, тем больше возможности заглянуть в будущее, предвидеть не только одну из его проявлений, а несколько, даже десятков, а то и сотен. Вершители смотрели, влияли, изменяли, каждый раз раздражая своими вмешательствами Великий Баланс. Как бы хорошо и понимающе они не относились к идущей своим путем жизни, их вмешательства не заканчивались необходимым итогом, заставляя воздействовать на жизнь все больше и больше, заставляя запутываться течение событий до такого состояния, что в итоге приходилось изменять все в корне, тем самым снова нарушая покой Галактики, из-за чего начинался новый конфликт. Апогей пришел тогда, когда Вершители увидели в потомке Хранителя Бараззула угрозу, масштабы которой доходили чуть ли не до пределов жизни самих Вершителей. Протоссы в какой-то части способны понимать Вершителей, постигать их мир, видеть подобно им некоторые грядущие события, но вот темным темпларам этого не дано. Получилось так, что темные темплары в отличие от обычных темпларов и протоссов обладают темной, а не светлой силой, отличительная черта которой между прочих других это невозможность заглядывать в будущее. Помимо этой беды, наступала новая вера, носившая название Кхала. Вера была сложная, противоречивая и идущая в разрез с основными догмами и правилами протосского мира. Основной ее идеей было то, что кем бы мы ни были, начиная с ничтожного существа и заканчивая Вершителем, не допускалось никаким образом прикасаться к Великому Балансу, и уж тем более воздействовать. Баланс был святилищем, которого был недостоин никто. Новая вера слагалась на том, что нужно было склоняться волей перед неизбежностью, и уж тем более, не противостоять. Все было решено до нас и не нам это стоило постигать.       В целом, народы обеих сил принимали и понимали новую веру, и все было бы хорошо, если бы не одна вещь. Вершители, под покровительством которых находились темные и светлые силы, не единогласно, но в большинстве своем принимали неизбежность Кхалы. Да, методом проб и ошибок они понимали, что их вмешательства не делают жизнь лучше, а Баланс крепче. Более того, они уже были мудрыми существами, накопившими в себе память и знания не одного десятка поколений. Со скорбью в существах они понимали и тот факт, что весь дисбаланс, происходящий в Галактике был связан с их определенно выделяющейся от всего прочего силой. Сам Адун понимал это. Но несмотря на позицию Адуна разногласия все-таки появились. Появились они из-за того, что темные темплары, явно уступающие способностями светлым, подняли недовольства этим фактом, аргументируя свои опасения тем, что, когда народ будет уравнен, их начнут притеснять, там, манипулировать, а после, вообще, сделают рабами. А тут еще дочь Бараззула. Это было неизбежно. Вершители были настроены наверняка. Ей не суждено было жить, а им в скором времени – жить среди нас на Аиуре. Причем, даже если сперва Вершители себя заточили в то измерение, где находятся сейчас, ничего бы не изменилось, ведь их воля осталась с неким протоссом, который обладает уникальностью: не зависеть от воли судьбы, а значит его существо вне Великого Баланса – то самое исключение, о котором я тебе говорил ранее. Протосс, с которым живет воля Галактики и малая толика силы Вершителей зовется Исполнителем. Тогда, когда все произошло, Исполнителем был Шеджинэа. Великий, а главное преданный неизбежности бытия, был отправлен покончить с дочерью Бараззула. Бараззул не принял воли Вершителей, вызвав на дуэль Исполнителя, в которой использовав силу своей темной сферы, на удивление всем, убил того. Начало было положено. Далее, темные темплары, нашедшие среди некоторых Вершителей поддержку, стали активно выступать против остальных протоссов и покровительствующим им Вершителей, говоря, что мол, те не способные видеть истинной картины мира, принимают решения его существования, тем самым, незнанием разрушая его, или того хуже, просто действуют из своих личных, выгодных для себя соображений. Непонимание и скандалы становились все сильнее, в итоге обратившись противостояниями. К тому же, Бараззула так и не отдали, чтобы придать суду. Потом началась война. Эта война была самой страшной в мире протоссов. Вообще, нет страшнее войны, чем войны с собственным народом! Аиур содрогнулся от этого кошмара. Весь мир, вся Галактика затрепетала от ужаса. Великий Баланс, в который раз был нарушен. В который раз из-за нас в мире начинал царить хаос!       Единственный, кто во все это не вмешивался был Вершитель Адун. Война полыхала ярче звезд, смертью была усеяна вся твердь Аиура. А он размышлял... Долго размышлял перед принятием решения. Мы бы победили, если бы не Вершители, поддерживающие темных. Стоит сказать, что в целом, война шла только между ними – мы лишь получали рикошеты, исходящие от их противостояний. Но стоит сказать, эти рикошеты уносили миллионы жизней обеих сторон.       Настал момент и Адун вступил в сражение. Придерживался он стороны светлой силы. В скором времени мы победили. Это была страшная победа, потому что на планете не осталось ни клочка уцелевшей земли. Всюду лежали трупы протосского народа, всюду полыхали костры, а вдаль простирались развалины когда-то прекраснейшего из всех миров, которые, когда были и есть по сей день. Адун вышел на последнюю ступень своего ментального и духовного развития. Когда он стоял на изуродованной тверди, среди неисчислимого количества трупов протосского народа, он уже все знал. Его не сбивала неопределенность, многогранность времен и пространств, неоднозначность восприятия, понимания, видения. Он слился с Абсолютом. Галактика стала частью его, Великий Баланс теперь был им самим. Он, пожертвовав собой, принеся на Аиур мир. Ему пришлось, как он заметил, на время разделить еще на две составляющие нашу протосскую силу. В наказание, он сослал одних во тьму, на планету Шакурас, навсегда лишив их силы света, а Аиур он лишил силы тьмы, запретив нам, его жителям ступать в мир темных. Перед тем, как это все произошло, он отдал все свои силы нашим двум мирам, соединившись с ними. Также, он воскресил всех, кто погиб на войне и своим существом имел явное отношение к Балансу. Это был воистину божественный поступок. Но павшие Вершители и Бараззул остались преданны Высшим силам. Его дочь, он не тронул. Он сказал, что только сохранив ей жизнь, можно будет надеяться на то, что темные и светлые снова воссоединятся. Даже так, он считал, что именно она станет той, кто повлияет на воссоединение наших народов. С нею, как бы там не думали и не видели, завершится Эпоха Раздора.       Сами Вершители канули в небытие, сойдя в мир тонких материй, куда никому из нас даже сознанием, пожалуй, кроме Исполнителя, добраться невозможно. Есть только один шанс их оттуда вызволить по средствам специальных врат, но, как говорят знающие мира сего: если это произойдет, всему – живому наступит конец…       Вот так, выглядит вкратце история моего мира…»       Все повествование Феникса отражалось в глазах и чувствах Джима невообразимыми, но реалистичными видениями. Он не только видел силуэты аур Вершителей, протоссов и зергов, он ощущал их дух. Необъяснимые псионические потоки пронизывали его насквозь. Он словно сам пережил только что все те эпохи. Эпохи, в которых существует мир, населенный протоссами, зергами и людьми.       Очень красочно и ярко Джим видел сражения, которые происходили на Аиуре. Массы зергов и протоссов калейдоскопом мелькали в его голове. Он даже видел ауры, свет Вершителей протоссов: красный, лиловый, фиолетовый, золотой. Массы событий проносились в его сознании, едва хоть как-то запоминаясь своим невообразимо огромным объемом. Судьбы и жизни миллиардов живых существ совсем чуть-чуть касались Джима, но и этого было достаточно, чтобы вновь и вновь выворачивать наизнанку все его существо. Восприятие жизни искажалось по отношению к прошлому – человеческому еще больше. Казалось, что он не просто уже не человек, а что он им никогда и не был. Прошлое, насчитывавшее собой около сорока лет, теперь была вспышкой во множестве ярких звезд, которой по сути даже не было видно; которая – была ли вообще? Все его беды, неприятности, радости, стремления и прочее, казалось эфемерной дымкой, больше не заслуживающей должного внимания.       Джим преобразился. Он стал другим. Его сердце и душа стали другими. Безусловно, память еще что-то могла вызвать из глубины его существа, но едва ли. Это удивляло Джима, точнее сказать, его удивляло то, что только что открыл ему протосс. Трепетом наполнялось тело Джима, когда он осознавал, что на Аиуре его не только касалась энергия великого протосса, а сливалась с ним; наделяла поистине великими способностями. Адун был внутри его. Внутри его была древняя сила. Сила, при которой только начиналось становление мира. При которой мир рушился и возрождался вновь. Сила, которая видела и была частью не только Галактики, но и всей Вселенной.       Джиму казалось, что он сейчас взорвется от переполняющей его информации. Знания и сопутствующие им ощущения не оставляли ни на мгновение. Внутри все полыхало. Ему казалось, что из груди вот-вот выстрелит огненный гейзер. Дышать было тяжело. Казалось, что еще немного и у него остановится сердце.       – Как все это оказалось… – хотел было что-то сказать Джим, но не договорив, устремился взглядом в темный бархатный потолок, впав в ступор. После, медленно он закрыл глаза. Картинки с видениями продолжали бомбить его сознание. Мыслям не было конца. Долгое время Джим лежал в бархатном предмете, напоминающем кресло, ничего при этом не говоря. Когда впечатления и ПСИ Феникса начали более-менее отпускать, он начал приходить в себя. – А почему про нас – людей ничего сказанного в этой истории не было?       «Потому что про вас я ничего сказать не могу…»       – То есть, совсем ничего?       «Абсолютно»       – И мы не имеем отношения к Великому Балансу и к тем силам, что сотворили вас?       «Нет. Вы оказались здесь еще до нас. Конечно, та форма была отличной от сегодняшней вашей формы, но единственное, что не поменялось с нашего прихода, так это ваше существование»       – Значит мы более древний народ, нежели вы? Это уже интересно! – улыбнулся Джим, никак не зная, как относиться к этому.       «Я зилот, пусть и немного отличающийся от прочих. Мне немногое открыто. Все, что я тебе поведал, я сам узнал относительно недавно. Однако более древними я бы не стал вас называть. Просто каким-то образом вас здесь разместили раньше нас. В целом, мы – протоссы – первые»       – Мда… – протянул Джим, – А есть еще более детальная информация касаемо всего этого?       «Конечно. Мои знания, их понимание, к примеру, рядом не стоит со знаниями, которыми обладал Тассадар. А его знания не идут в сравнение со знаниями народа Алиссар. Их, в свою очередь – с народом Шел’Нага. Всегда есть тот, кто более осведомлен…»       – Хотелось бы с ними поговорить!       «Не стоит торопиться. Ты и так уже достаточно знаешь…»       – Знания не бывают лишними!       «Бывают… Прежде, чем узнать что-то новое, нужно еще понимать – а стоит ли тебе это знать в данный момент времени. Знания приносят не только пользу, но и вред, если они преждевременны или неуместны …»       – По-вашему сейчас еще не время?       «Не мне решать, пока я поведал все, что мог…»       – А кому решать, если не секрет?       «Увидим…» – несколько скрытно ответил протосс, чем заставил нервничать Джима еще больше.       Задумчивый, Джим снова замолк, не просто видя, но чувствуя, что Феникс на чем-то сосредоточен и не совсем желает разговаривать. Более того, на примере ощущений, связанных с прочтением своего визами, а точнее сказать, с ощущением его не только внешних вибраций существа, но также сознания, Джим впал в раздумья. Он буквально кожей ощущал движение событий, каждый этап начала и, сопутствующего ему завершения. Все словно огромный организм дышало, производило звуки, взаимодействовало. Даже космический вакуум, пронизанный смертельным холодом, взаимодействовал со своей бесконечной тьмой, а через нее со звездами, планетами и прочим.       Резкие перемены сильным ужасом ударяли по существу Джима, толком не знающего, как стоило все это воспринимать.       Полет продолжался, и каждое мгновение уносило его от прошлого. Ему становилось неважно все, что с ним было в прошлой жизни, до знакомства с протоссами. Он забывал, переоценивал ориентиры, постигал нечто, преображаясь внутренне до неузнаваемости. Его грустный взгляд теперь приобретал иные черты. Вместо бесконечности печали в них теперь была только бесконечность. Бесконечность огромного космоса и его глубина, наполняла светлую лазурь глаз человека, делая лицо несколько отрешенным, но в то же время совсем немного, но суровым. Даже морщины на лбу заметно разгладились.       Все новое, в целом, было ожидаемым. Джим понимал, оценивал, предугадывал, но все-таки была одна вещь, которая никак не укладывалась в его голове. Он начинал забывать про уничтоженную в далеком прошлом семью, про потерянные десять лет жизни на МАР_САРА, даже про некоторые события, связанные после покидания системы дальнего рубежа. Все становилось не просто второстепенно, а вообще как-то призрачно, совершенно бесполезно. Эти терзающие когда-то вопросы, не дающие покоя ни днем не ночью, теперь тоже становились деталью, нестоящей внимания. Его все-таки, пока еще, человеческое сознание, это пугало и настораживало, но новая сущность, созданная, нет резвившаяся, силами протосс, а в частности, силой Адун и этим энергетическим ядром, томящимся у него в грудной клетке, перебарывала изначальное, наделяя человека иным разумом и чувствами. Но при всем при этом, при всех его внешних и внутренних изменениях, все равно оставалось неизменным одно единственное, и это его пугало более всего. Он мог отрешиться от прошлого, настоящего, будущего, от всех человеческих и протосских миров, от всех измерений и тому подобное, но он не мог отрешиться от этой зовущей его силы. Его существо не отпускало эту тонкую энергетическую нить, изумрудного цвета, едва покрытую сиреневой дымкой. Она звала его в далекую бесконечность, не взирая ни на какие перемены и новые ориентиры.       Он специально пытался заставить себя отвлечься, забыть. Напрягал волю, но именно касаемо этой ниточки, борьба оказывалась тщетной, словно она стояла не только превыше Великого Баланса и судьбы, она стояла превыше всего созданного в этом непростом и бесконечном мире.       – Странно? – сказал вслух человек, но Феникс совершенно не среагировал, занимаясь своими делами. Лишь спустя пару минут своей телепатией он снова проник в голову Джима.       «Что?»       – Почему сила, которую поделили ваши предшественники представляет собой именно вас протоссов и зергов? В чем смысл именно такого представления?       «Это только им известно…»       – Наверняка, создавая подобное, они на что-то надеялись? Какая-то роль все-таки присутствует в ваших существованиях…       «Наша роль – это сохранить все осколки создателей до их второго пришествия… Мы хранители этих сил…»       – А их? Глядя на то, что они делают, я бы подумал, что они есть сила разрушения. Однако, Тассадар так не считал, явно указывая на тех, кто, на самом деле, является разрушением, – сказал Джим немного погрустнев, вспоминая о том, как Хранитель Аиура определил силу людей.       «Да, исходя из последних событий, которые стали нам известны, зергов именно стали определять, как силу незыблемости, ибо они в самом деле бессмертны. Одна их сила почти полностью поглотила другую, и это не есть хорошо…»       – Для чего им было создавать подобное, если оно настолько неконтролируемое?       «Изначально сила зергов рассматривалась, как сила, которая должна была удерживать Баланс! Мы – знание и память, они – хранители. И это так и было, пока Владыка – хозяин этой силы, вдруг не осознал то, что его смысл жизни может заключаться не в рамках, которые были созданы Великими, а за их пределами. Лишь однажды, совсем чуть-чуть вкусив силу свободы, воли, над которой ничего не подвластно, Владыка решил перестать быть тем, кто хранит Великий Баланс, и стать силой, которая решила подчинить его! И стал искать все возможные средства к достижению своей цели. Пока он искал, Баланс иссякал, а роль хранителей на себя взяли мы! Это было еще до эпохи Великого Раздора. Мы стали сдерживать их и контролировать Баланс…»       – Но зная про то, на что они способны, как можно было отказаться от своего участия, погрузившись в небытие, отдав им все, что когда-то было отобрано? Не думаю я, что Вершители не видели подобного поворота событий…       «Они видели все, но отчего-то не считали отныне зергов опасными после того, как Зерус был уничтожен. Сам Адун был уверен в том, что после того, как он и остальные уйдут из этого мира, все наладится»       – И он ошибся… – выдохнул человек, пытаясь хоть как-то понять все то, результатом чего было то, что сейчас происходило в мире.       «Нельзя так говорить. Ведь главное – чем все закончится, а не то, что происходит на данном этапе…»       – Не пойму. Фактически поступок Вершителей привел к тому, что зерги вышли из-под контроля!       «Не нам судить»       – Но факт остается фактом! Их немыслимое количество, их агрессия, желание подчинить себе все и всех на совести Вершителей!       «В твоих словах чувствуется, что и в твоих неудачах прошлой жизни виноваты тоже они» – несколько с подковыркой ответил Феникс, чем задел Джима, заставив призадуматься.       – Может быть…       «Давай оставим эти бессмысленные размышления кому-нибудь другому. Все равно мы ничего не изменим. Все уже произошло. Наш путь – это наш путь. Будем нести ответ за него, а им позволим нести ответ за свое…»       – Может, оно и правда, – выдохнул Джим, несколько переосмысляя то, что секунду назад его так сильно задело.       Феникс неоднозначно посмотрел на Джима, но при этом поверхностно скользнул по нему своими ПСИ, вместо привычной попытки пройти насквозь его существа. Эта перемена в стиле общения протосса насторожила Джима, хотя удивляться тому, что протосс решил впервые за все время повести себя с человеком уважительно, стоило едва ли. С другой стороны, протоссу не надо было углубляться в сознание человека. Как это было не странно, но для Феникса Джим был словно открытой книгой.       – Что? – чувствуя неловкость, спросил Джим, боясь ответа протосса.       «Меня пугает, что тебя никак не оставляет «Ключ», созданный силами Незыблемости» – несколько иначе ответил Феникс, пронизав холодом существо Джима. Ком подступил к горлу человека, не знавшего что ответить. Феникс продолжал сверлить человека своим огненным взглядом.       Джим явно ощущал недовольство данностью стороной Феникса, но удивлялся тому, что Феникс держал в узде свое недовольство, подчиняясь обстоятельствам. Даже сейчас, когда надо было лететь на Аиур, когда его мир был на грани уничтожения, а он нес ответ за это, он продолжал терпеливо исполнять ненавистную волю того, на кого уповала сила Великого Баланса. Джиму было стыдно и неловко, но то, что заставляло его это совершать, было выше его, выше всего существующего на всем свете. И именно это пугало протосса. Он начинал переживать за то, что не смогут ли зерги подчинить волю их спасителя, тем самым сведя на нет все старания и потери, которые были проделаны прежде.       Феникс пытался заглянуть в будущее, увидеть в нем что-нибудь успокаивающее, но не мог. Сил явно не доставало, чтобы увидеть истинность грядущего; чтобы увидеть его достаточно четко и далеко. Он смотрел на человека, только предполагая все то, что должно было случится. И Джим, сам не понимая как, но, видя этот взгляд протосса, осознавал о чем тот думал. Это было тяжело, но, Джим теперь успокаивал себя только одним – понятием, которое чаще всего звучало из его сознания. Джим доверялся неизбежности, которая с каждым мгновением охватывала его существо все сильнее. Охватывала, но не целиком:       – А все-таки, зачем зерги это сделали с ней?       «Потому что Владыка нашел то, чего не хватало в прежних воплощениях, чтобы преодолеть границы Баланса, – сразу же понял про кого говорил Джим Райнор. – Королева – это «Ключ», для того чтобы можно было выйти за пределы, созданные когда-то Великими Ксел’Нага. Она, почти, то же самое, что и ты, только создана она не волею звезд, а волей зергов…»       – Два джокера, только на разных сторонах…       «По сути, вам никогда нельзя было встречаться и уж тем более образовывать связь, – Джим вопросительно посмотрел на Феникса, снова начав ощущать его холодное пронизывающее существо. – Пророчества говорят, что при объединении «Ключей» друг с другом рождается новая сила, результат которой только смерть. Если по отдельности «Ключи» или «Посредники» способны влиять на Баланс, то, когда они вместе это приводит к абсолютному уравниванию всего живого в Галактике…»       – А, чтобы уравнять все, необходимо это все уничтожить, – подытожил Джим так, словно внутри него эти слова произнес кто-то другой, но не он.       «Да» – кивнул Феникс, вновь вскользь окутывая человека своими ПСИ.       – Но я не чувствую желания все уничтожить!       «Потому в тебе сила света, сила Адун. Ее мудрость и знания стоят превыше твоей сущности, и они оберегают тебя»       – А над ней не стоит ничего…       «Кроме воли Владыки…»       – Кроме воли этих тварей, – тяжело вздыхая, ответил Джим, чувствуя, как тьма снова начинает над ним нависать.       «Поэтому же можно объяснить твое запредельное влечение к ней. Вы, пусть и разные, но по сути одно целое. Влечение друг к другу это стремление силы соединиться, обрести абсолютную форму»       – Как же все непросто! – сжимая кулаки, снова и снова выдыхал Джим. После чего из внутреннего кармана своего черного облачения достал пачку сигарет, тайком выкраденную у персонала с Норада II. – Я, конечно, извиняюсь, но мне надо закурить…       Феникс несколько вопросительно окинул Джима взглядом, но после снова сосредоточился на рабочей панели корабля. Джим нервно выкуривал сигарету, наполняя всю рубку управления серым дымом. Руки его дрожали. Периодически он кашлял.       – Я вызволю ее из его лап, – докурив сигарету, встав на ноги, ответил Джим, вдруг иначе посмотрев на Феникса, чем прежде. – Я верю в то, что только что услышал. Я верю в свои силы не только быть выше Баланса, но и Владыки. Я изменю ход событий! Я верну ее!       Феникс только смотрел на человека, решив ничего ему не отвечать. Он смотрел на человека, чувствуя его энергию, силу, слыша его мысли. Хмуря брови и делая свет своих глаз тусклым, Феникс едва заметно качнул головой, словно что-то вспомнил. После он отвернулся от Джима, больше не обращая на него внимания, и не вступая в беседу.       Корабль продолжал нестись в неизвестное. Звезд и световых явлений становилось все меньше. Шадон мчался во тьму, и только она могла ответить, что же теперь оставалось ждать Джиму в конце этого приключения…