Лиса в овечьей шубке

      — Почему он такой… грязный? — Уён разобрал голос Хонджуна, но не сразу понял, где и с кем находится.       Через пару секунд, потребовавшихся Уёну для того, чтобы осознать себя и вспомнить всё, что с ним произошло, он смог оглядеться и непроизвольно втянул голову в плечи. На просторной и чистой кухне, в которой помимо рабочей поверхности и плиты с духовым шкафом в минималистичном хромированном дизайне был только прямоугольный серебристый стол с десятью стульями и два холодильника, расположились помимо Чона шестеро мужчин. Несмотря на то, что каждый из них вроде не выглядел враждебно, а скорее в разной степени заинтересованным чужаком, Уён почувствовал себя неуютно. Ему показалось, что он в точности как кусок аппетитно запеченного мяса в общем блюде на праздничном столе.       Хонджуна и Чонхо он уже знал, как и того мужчину, который свалил его в лесу, а затем заставил так постыдно скулить под собой. Уён не мог смотреть на него, потому что боялся встретиться взглядом и моментально покраснеть, но близость широкоплечей расслабленно развалившейся на стуле рядом фигуры ощущалась каждой клеточкой тела. Стоило только вспомнить чужое дыхание на своей шее, как волоски на обнаженных предплечьях приподнялись, а комок нервов где-то в животе заныл, заставляя свести ноги в коленях. Чон закинул ногу на ногу и низко наклонился к сложенным на животе рукам. Все вокруг, в том числе трое незнакомцев сейчас смотрели на него, разглядывая потрепанный внешний вид и нервозность в позе.       — Упал, — просто ответил на вопрос Хонджуна молодой мужчина, сидящий рядом, он улыбнулся, чтобы подкрепить невинность своего ответа, и на его щеках проступили очаровательные ямочки.       Уён неосознанно обернулся, когда услышал его голос, и громко сглотнул, осознавая, что даже если бы этот человек прокусил ему руку или ногу в нескольких местах, он всё равно не имел бы к нему претензий. Идеальный профиль с прямым носом и упрямым подбородком, ласково прищуренные глаза, обращенные к нему, тепло руки, закинутой на спинку его стула — Уён понял, что краснеет, и снова опустил взгляд себе на колени.       — А ты точно его не пожевал? — было непонятно, всерьез спрашивает Хонджун или же просто издевается, но его вопрос не остался без ответа.       — Как видишь, голова на месте, — пожал широкими плечами мужчина рядом, он чуть пошевелился, устаиваясь удобнее, и теперь одно его колено соприкасалось с коленом Уёна, вызывая дрожь во всем его усталом теле.       — Ладно, — удовлетворенно отмахнулся Хон, и все вокруг сразу как-то разом зашевелились, будто получив разрешение. — У меня мало времени, поэтому пока не будем разбираться, кто виноват в том, что сегодня случилось.       Сидящий рядом с Хонджуном Чонхо возмущенно фыркнул, не боясь протереть недовольным взглядом своего предводителя, в руках он вертел краснобокое яблоко, то перекатывая в ладонях, но теребя за хвостик, чтобы перенаправить хотя бы часть негатива и не сорваться, как в прошлый раз. Миловидный парень с идеальным круглым лицом и слегка оттопыренными ушами, угадывавшимися сквозь волнистые каштановые волосы, что придавало ему мягкости и даже какой-то женственности, потупил взгляд и зажал ладони между коленями. Мышцы на его открытых плечах при этом напряглись, выделяясь заметными глазу буграми, и вся женственность в его облике сразу отошла на второй план.       Двое других незнакомцев за столом молча переглянулись, будто бессловесно переговариваясь друг с другом. Оба были высокими и крепкими, но на лицо один был более мягок, утонченные черты лица и четко очерченные губы делали его похожим на какого-то аристократа, в то время как второй с его взъерошенными осветленными волосами, капризно прищуренными глазами, острым носом и пухлыми, будто в удивлении округленными губами, был похож на огромного неуправляемого на первый взгляд ребенка.       — Чонхо и Юнхо, — Хонджун посмотрел сначала на Чхвэ, а затем на одного из высоких парней с темными волосами. — Вы поедете со мной, я должен разобраться, кто из вас в итоге будет вести дела с госпожой Мин.       Юнхо снова переглянулся со своим высоким соседом, и взгляд того соскользнул в сторону Чонхо, но не со злостью, а с интересом.       — А теперь давайте решим, что делать с нашим гостем, — Хон, до этого стоявший, чтобы хоть как-то придать себе веса и значимости среди более рослых подчиненных, опустился на стул, как раз напротив Уёна.       Чон понял, что сейчас именно тот случай, когда лучше не молчать.       — Я ведь ничего плохого не сделал, — подал он голос, всё так же не поднимая взгляда. — И ничего не видел, — он всё же поднял голову и встретился с взглядом Кима Хонджуна, вкладывая в голос всю надежду и умение убеждать. — Я никому ничего не скажу, честно.       Ким отмахнулся от его слов и надежды во взгляде.       — Пожалуйста, не убивайте меня, — напоследок пискнул Уён, когда понял, что его мнением интересоваться не собираются.       — Проголосуем! — Хонджун обвел взглядом присутствующих. — Кто за то, чтобы наш гость остался?       — От него уже одни проблемы! — не выдержал Чонхо.       Его слова остались без внимания, и трое из присутствующих подняли вверх руки — сам Хонджун, мужчина, поймавший Уёна в лесу, и Юнхо.       — Кто против? — Ким опустил руку и внимательно посмотрел на оставшихся троих по очереди. — Чонхо? Чонхо демонстративно активно вскинул руку вверх, на минуту оставляя своё замученное яблоко в покое.       — Ёсан?       Сидящий рядом с Чонхо молчаливый парень только отрицательно помотал головой, когда Хонджун кивнул в его сторону.       — Минги?       Минги, второй из высоких парней, так же поднял руку, когда очередь дошла до него, но Юнхо тут же положил ему на бедро руку, вынуждая обратить на себя внимание, и посмотрел на него своими круглыми глазами щенка, выпрашивающего еду или новую игрушку. Минги молча медленно опустил руку, отвернулся от Юнхо и всё же высказался:       — Но он мне всё равно не нравится, — у него оказался немного грубоватый голос, но то, как при этих недовольных словах он приподнял осветленные брови, делало его почти комично нежным.       Уён тоже хотел бы проголосовать «против», и даже собирался выразить своё намерение, но прикусил язык, даже не потому что очевидно не имел права голоса, а потому что «против» в его случае означало бы смерть или ещё что похуже.       Хонджун удовлетворился результатами голосования, и его капризно изогнутые губы смягчились, растягиваясь в довольную улыбку и обнажая кончики белоснежных зубов.       — Итак, «за» — трое, «против» — один, двое… воздержались, — при этих словах Ким задержал тяжелый взгляд на Ёсане, который даже не попытался выразить своё мнение. — Знакомьтесь, это Чон У Ён, он останется с нами. На некоторое время, — Хонджун уже вставал, когда его посетила удачная, по его мнению, мысль. — Только… Его нужно помыть. Не хочу, чтобы по дому разгуливал такой замарашка и трогал тут всё.       — Я могу! — вытянул вверх руку парень, притащивший Уёна из леса, а теперь пытающий его своим излишне близким соседством.       — Я не сомневаюсь, — ворчливо отозвался Ким, недоверчиво щурясь на энтузиаста, он скептически расценил то, как парень наваливается на его — на минуточку — добычу, с каким аппетитом смотрит на неё. — Но нет, Сан, ты поедешь с нами, — он определенно не доверял ему. — Пусть Ёсан это сделает. Пусть вымоет Уёна и приоденет к вечеру.       Ёсан вздрогнул, но не потому что Хонджун обратился к нему, а потому что яблоко в руках Чонхо рядом внезапно разлетелось на куски — так сильно он его сжал. Ёсан молча встал, чтобы через мгновение вернуться за стол с кухонным полотенцем и приняться за наведение порядка. На мгновение он пересекся своими бархатными большими глазами с темными колкими глазами Чонхо и виновато поджал губы.       Сан разочаровано застонал, с большой неохотой расставаясь с добычей Хонджуна, и уже в дверях напоследок обернулся к Уёну, чтобы многозначительно подмигнуть.       Чон хотел скептически хмынуть, чтобы, несмотря на своё незавидное и неопределенное положение, показать Сану, что он слишком высокого о себе мнения, но у него получилось скорее тоненько хрюкнуть и снова залиться краской до самых ушей.       Хонджун дождался, когда Сан, Юнхо и Минги уйдут, и буквально тяжелым взглядом выпроводил из кухни недовольного Чонхо. Уён снова почувствовал себя в опасности, когда Ким ожидаемо подошел вплотную и зацепившись за воротник уже местами порванной дизайнерской футболки приподнял его со стула. То, с какой легкостью он это сделал, добавило баллов в шкалу страха перед этим… человеком? Уставший мозг Уёна начал давать сбои, и он уже не представлял, что же ещё может его испугать сегодня.       Ёсан послушно принял добычу Хонджуна в свои руки, точнее просто положил ладонь Уёну на плечо. Этого было достаточно, потому что Уён просто не представлял, что может совершить ещё одну попытку к бегству, чтобы снова попасться в лесу Сану. Или кому-то похуже?       — Я Кан Ёсан, — Уён впервые услышал голос миловидного парня и недоуменно уставился на него. — Ты можешь держаться меня, если тебе страшно, я точно не дам тебя обидеть. Мне… очень неловко, что всё так вышло.       Чон всё так же недоуменно моргая попеременно двумя глазами, недоверчиво переставил непослушные ноги в сторону, куда тянул его Кан. Он хотел спросить, за что извиняется парень. За что-то конкретное или за ситуацию в целом? Но Хонджун всё ещё стоял рядом, поэтому Уён решил промолчать.       Ёсан проводил его, аккуратно поддерживая за локоть, будто Чон был фарфоровой статуэткой к той самой лестнице, на которой в прошлый раз на него чуть не набросилась огромная собака. Сам того не заметив, Уён упрямо встал перед ней, не в состоянии себя заставить подняться хотя бы на первую ступеньку. Ему ведь было сюда категорически нельзя? Так?       Кан мягко подтолкнул его между лопаток, а затем осторожно обхватил ладонью предплечье.       — Тебе нечего бояться, Хонджун-хён разрешил, — мягко уговаривал он.       — Я могу помочь, — неприятно произнес неожиданно появившийся из противоположной стороны первого этажа Минги.       Его узкие глаза сквозили подозрительностью. Уён решил, что если сейчас сделает что-то не так, то Минги его просто разорвет, и всё-таки сделал первый шаг по лестнице. Ничего страшного не произошло, только стоящий рядом Ёсан позволил себе робко улыбнуться, и оставшиеся ступени больше не представляли проблемы.       На втором этаже было так же два крыла, и Ёсан повел гостя в правое. Уён с нескрываемым любопытством оглянулся, чтобы узнать, что находится в другой стороне, но коридор был затемнен и лишен хоть какого-то источника света. Его провожающий заметно занервничал, когда он посмотрел в ту сторону, его до этого нежные пальцы напряглись на предплечье Чона, причиняя вполне ощутимую боль.       — Я не сбегу, — пообещал он, чуть не споткнувшись на пороге залитой утренним солнцем ванной комнаты.       — Я знаю, — мягко ответил Кан.       Он усадил Уёна на оббитую атласной тканью кушетку около баснословно дорогой раковины из мрамора. По бокам кушетки стояли вазоны с цветами, изрядно поникшими, но всё ещё живыми, иначе они бы уже присоединились к тем горшкам на веранде. Уён с жадностью рассматривал все те богатые вещички, что всегда восхищали его в этой жизни. Золотистые ручки замысловатой формы, гладкие полированные поверхности, зеркала и перламутровые панели. Ванная комната была просто огромной, и кроме неправдоподобно большой раковины с тройным зеркалом, кушетки, туалетного столика и душевой кабины, в отдельном углублении на постаменте была такая же роскошная ванна, утопленная в постамент, декорированный под природный камень. На таком могла бы сидеть сирена и зазывать моряков. В довершении всего вся стена за этим постаментом была сплошным окном, и через него солнечный свет с улицы проникал в таком количестве, что от обилия золотых и перламутровых декораций в глазах рябило, и казалось, что находишься в раю, а не в логове каких-то психов.       Ёсан ловко дотянулся до крана, находящегося с боку от ванны, и закинул внутрь немного средства для густой пены. Помещение сразу заполнил легкий аромат весенних цветов.       Уён посмотрел на свои грязные руки и без разрешения принялся отмывать поцарапанные ладони в раковине. Поврежденные участки немного щипало, особенно когда он добавил жидкого мыла из замысловатого дозатора в виде прозрачной улитки, но это была приятная боль, которая успокаивала и убеждала, что пока всё не так уж и плохо, как могло быть.       Руки Ёсана, забравшиеся под футболку, застали Чона врасплох. Он вздрогнул, ощутив какими холодными они были. Он не был ханжой и не боялся оголяться при людях, но сейчас испытал ощущение унизительной уязвимости перед этим парнем.       — Я сам, — у него получилось возразить с какой-то капризной интонацией, и Ёсан тихо засмеялся. Улыбающимся он выглядел даже более привлекательным, чем когда боялся поднять взгляда.       — Хорошо, — уступил Кан, действительно делая шаг назад.       Невольно Уён сравнил тягучее, сводящее с ума чувство близости Сана или Хонджуна, и практически неощутимое присутствие Кана Ёсана. Уён смотрел на его большие бархатные глаза, отражающиеся в зеркале, и неуверенно стянул с себя верх, опасаясь реакции. Улыбка Кана лишь слегка померкла, а глаза погрустнели, когда его взгляду открылись остатки синяков на плече и спине. Видимо оценив степень их свежести, он пришел к выводу, что получил их Чон не здесь и не в лесу сегодня, но каких-либо вопросов задавать не стал. Уён снова испытал стыд, хотя он старательно ухаживал за собой. И за синяками тоже, осторожно втирая в них специальную мазь. Но они изначально оказались слишком глубокими.       Уён стянул узкие джинсы, оставшись в одном нижнем белье, и теперь оглянулся на своего надзирателя.       — Так и будешь смотреть? — спросил он, не в силах бороться с природной кокетливостью. — Я конечно не против стать ближе, но вижу, что ты не сильно во мне заинтересован в принципе.       Ёсан всё с той же мягкой улыбкой покачал головой и жестом руки указал в сторону ванны, как бы говоря, что Уён может раздеться полностью уже там. И тот с удовольствием воспользовался этим предложением.       Когда вода и густая белая пена скрыли его наготу, Уён позволил себе выдохнуть, а уставшему телу немного расслабиться. В его голове не укладывалась та ситуация. в которой он оказался. Он был уверен, что его будут искать, но как быстро обнаружат его отсутствие, не знал. Он поругался с парнем, в квартире которого жил последние несколько месяцев, и тот был в полной уверенности, что Уён всё ещё дуется и прячется у кого-то из друзей, поэтому не будет искать его как минимум пару дней, не желая по обыкновению первым идти на перемирие. Поэтому скорой помощи ждать не приходилось. Иногда Уён злился на себя за то, каким непутевым и оторванным от нормального общества он был. Может в этом случае вся эта ситуация была справедливой закономерностью?       Он осторожно, чтобы не поскользнуться, перебрался ближе к окну. Насколько хватало глаз, вокруг был виден только лес, серые камни побережья и недобрая серость неспокойной воды. Ни каких-либо соседних домов, общественных построек, магазинов, даже какой-нибудь захудалой станции или заправки. Либо эти психи жили у черта на куличиках, либо у них было нереально много денег, чтобы позволить себе такое уединение от общества.       — Вытяни руки, — Ёсан снова застал врасплох, и Уён от неожиданности соскользнул по неровности дна ванны, погрузившись в воду выше плеч, его волосы намокли и прилипли к шее.       Уён послушно вытянул руки, и Ёсан придирчиво оглядел царапины, оставшись довольным их состоянием.       Пока Кан осматривал Уёна, тот смог разглядеть его поближе. Он испытал укол зависти, когда удостоверился в его несомненной красоте, наверное у такого как Ёсан никогда не было проблем с самооценкой. Но одна деталь всё же бросилась в глаза только сейчас — ошейник на шее Ёсана, который поначалу показался Уёну чем-то вроде бархотки с золотистым кулоном. Увесистый золотой медальон на ошейнике имел какую-то гравировку, что-то вроде герба или эмблемы, но совершенно ничего не говорил Уёну.       Кто-то тихо кашлянул за спиной Ёсана, и Чон вздрогнул, осознав, что полностью увлекся рассматриванием странного украшения. Кан, до этого взобравшийся коленями на постамент, ловко спрыгнул, загородив собой вверенного ему гостя.       — Как успехи, Ёсан-а? — этот голос…       — Всё в порядке, Сан-а, — передразнил вошедшего Кан, складывая руки на груди.       Сан стоял так близко, что разглядеть выражение его лица или детали одежды не представляло трудности. Но Уён снова испытал такое смущение, что нырнул под воду, стараясь прикрыться оставшейся пеной.       На Сане теперь были классические серые брюки, бледно розовая рубашка и жилет, выглядящий как одна из тех дорогих вещей, о стоимости которых узнаешь только взглянув на них. В руках он держал пиджак с такой небрежностью, словно он не стоил как обе почки Уёна. Сан совсем не выглядел как человек, способный вымазать кого-то в грязи в лесу. Уён уже не был уверен, что сам не сделал этого с собой.       Темные глаза, сузившиеся до двух лукавых щелочек, ямочки на щеках от улыбки, которую он и не думал прятать — Сан выглянул из-за плеча Ёсана, и Чон подплыл ближе, уцепившись обеими руками за бортики. Так он почувствовал себя в большей безопасности, ведь теперь он был полностью скрыт бортом ванны.       — Я только посмотрю, — Сан всё ещё смотрел на Уёна, они сцепились взглядами — Уён испуганным, но любопытным, а Сан заинтересованным и жадным — но при этом губы Сана скользнули по скуле Ёсана к его шее. Это был такой привычный, такой естественный жест, что Уён в ту же секунду ощутил острый укол зависти и… ревности.       — Это не твоя добыча, — Ёсан позволил поцеловать себя в шею, но когда Сан потянулся к лицу, отвернулся. Тогда Сан обнял его одной свободной рукой и крепко прижал к себе, уткнувшись губами в изгиб шеи Кана, явно наслаждаясь запахом и вкусом нежного участка его тела.       — Я поймал его, — промурлыкал возражения Сан Ёсану под ушко, рука на его пояснице напряглась и скользнула ниже, хватая за ягодицу, обтянутую зеленой тканью брюк.       Ёсан вспыхнул и отпрянул одним решительным движением. Он уперся ладонями о постамент, словно пряча себя с задней стороны. Легкое рычание, которое не мог издать ни один человек, раздалось в тот же миг, как Сан попытался подойти ближе.       — Это добыча Хонджун-хёна, — спокойно, но с усилием повторил Кан. — Мы можем выйти, если ты хочешь поспорить.       Сан не расстроился и не разозлился. Даже эта его улыбка, за которую хотелось продать душу и последние трусы в придачу, не сползла с его губ. Он обошел постамент и встал с дальней стороны. Оперся руками о борта, чтобы заглянуть внутрь. Кан напрягся и немного развернулся, но дальше не отошел.       Взгляд Уёна зацепился за необычное украшение на плече Сана. Очень похожий ошейник на тот, что был на шее Ёсана, с таким же медальоном, поблескивающим на солнце, только туго затянутый на внушительном бицепсе. Он так гармонично смотрелся на дорогой рубашке и так подходил к остальному образу, что Уён не сразу его заметил.       — Тебе не пора? — Кан склонил голову к правому плечу. — Хон уже злится.       Сан ещё пару секунд просто смотрел на Уёна, и тот уже не смущался смотреть на него в ответ. Затем глыба фигуры Сана соскользнула в сторону.       — Ещё увидимся, — сладко пообещал он, бесшумно покидая комнату.       Уён почувствовал, что воздух в помещении без присутствия Сана стал заметно холоднее. Может быть такое ощущение просто сложилось от того, что вода в ванне начала остывать, но первое, на что подумал Уён был взгляд Сана.       — Он считает тебя своей добычей, — покачал головой Кан, включая воду и помогая гостю намылить голову шампунем.       — Что это значит?       Уён считал, что имеет право это знать, но Кан промолчал.