И воздастся каждому по грехам его

*** - Я решительно настаиваю на том, что тебе нужно временно отойти от дел. Пошёл третий день, как наши поиски не приносят никаких результатов, а звонки от Джима настораживают меня всё больше - Освальд нервно мерил шагами гостиную, неодобрительно поглядывая на своего невыносимо красивого, но иногда такого непробиваемо упёртого мужчину. - Так и скажи, что хочешь избавиться от меня хотя бы на несколько дней - парировал Эдвард, скрывая под наигранной обидой своё волнение. Он был совершенно измотан неизвестностью, проделками неизвестного преступника и бессонными ночами, но изо всех сил старался не показывать виду. - Ты прекрасно знаешь, что это не так. Наш маньяк до сих пор ничем себя не выдал. Ни перед нами, ни перед чёртовой полицией. Мне осведомитель напел, что для того, чтобы выдвинуть обвинения в твою сторону им не хватает совсем немного. Как только произойдёт следующее убийство, тебя сразу прихватят за булочки и упекут за решётку. И, поверь, я ничего не смогу с этим сделать. - О, то есть ты думаешь, стоит мне исчезнуть и они решат, что это точно не я совершал нападения? Не находишь, что это лишено логики? - Нет, я так не думаю. Но вынужден признать, что это расследование только помогает полиции раскручивать дело против тебя. Для них очевидно, что раз ты носишься по городу с этими убийствами, как с писанной торбой, то вероятно ищешь способы отвадить от себя подозрения. Эдвард Нигма, ты залегаешь на дно, а я продолжаю вести дело. Не обсуждается - заключил Освальд, резко остановившись и сурово сверкая глазами - Если будешь сопротивляться, то придётся применить силу и запереть тебя в каком-нибудь подвале. Выбирай сам, как будет. Эдвард глубоко вздохнул, ему было нелегко принять это, но Освальд в какой-то мере был прав. По своим каналам он тоже получал весточки о том, что копы уже на хвосте и вот-вот следует ждать их в гости, поэтому предложение уйти с радаров не было необоснованным. - Хорошо, согласен. Я не буду сопротивляться и ненадолго уйду в тень. - Поклянись, что не станешь совершать глупостей и рыскать по городу, подставляя свою задницу! - Даю слово. Но с условием, что ты будешь передавать мне все новости, какие появятся. Я не могу сидеть в неведении и сложа руки ждать, пока маньяк соизволит выдать себя и поймать за нос. - Я буду сообщать тебе обо всём, что найду. Только нужно придумать, как устроить канал связи. Никто не должен пронюхать, где ты прячешься. В этом городе не только у стен есть уши. Нигма с удовольствием скрестил бы сейчас пальцы за спиной, потому что, конечно, он не планировал лгать любимому человеку. Скорее, немного недоговаривать. На душе скребли кошки от того, как открыто Освальд заботился о нём, но остановиться и перестать искать преступника он просто не мог. Это дело стало для него слишком личным. Он призадумался, глядя на Освальда. Что-то нехорошее назревало, и это нехорошее скоро должно было произойти. В Готэме стало слишком опасно для них двоих. Возникла шальная идея предложить уехать, как когда-то они и планировали, но Эд знал, что теперь-уже-снова-мэр ни за что не согласится. Прочирикает что-то оскорблённое вроде: "Я тебе, что, крыса, чтобы бежать с тонущего судна? Вообще-то я глава города и у меня есть обязанности". Хотя, будь его воля, он бы схватил в охапку этого главу и утащил в подводную лодку (уже другую, предыдущую спёрла Нисса-аль-Гул), а затем направил бы её в сторону любой тёплой страны. Уважение к партнёру всё-таки перевесило внутренних демонов, поэтому Эд просто решил сделать вид, что соглашается с каждым словом и прервал молчание: - Гортензия. Вот наш условный знак. Если срезать гортензию и оставить её без воды, то через два часа она полностью завянет. Я буду приносить букет на пирс, а ты будешь прятать там же записки с информацией. Спустя полчаса после того, как оставишь записку, возвращайся и проверяй состояние цветов. Если ты придёшь и увидишь, что они завяли - значит, случилась беда. О времени мы договоримся. Но если ты не оставишь мне записку или ситуация примет более опасный поворот, то я отменяю наш договор и возвращаюсь. Освальду показался такой условный знак слегка странным, но чего ещё ожидать от Эда. Он же неисправимый романтик и всегда им был, может сколько угодно отрицать, но это очевидно. - Хорошо. Гортензии. Записки. Пирс. Каждый день в два часа пополудни. Пожалуйста, не смотри на меня такими глазами. Я делаю это ради твоего же блага. Он подошёл к Эдварду и неловко обнял его за плечи. Сейчас было совестно от того, что приходится идти на нежелательные меры и отсылать любимого. Нигма потрепал его по голове и уткнулся носом в сгиб шеи, чтобы напоследок надышаться теплом. Кто знает, когда они обнимутся в следующий раз. На душе кошки уже не скребли - выли в голосину. Могут они хоть немного пожить нормально? Если бы Готэм умел разговаривать, он бы ответил отказом. *** Утро у Гордона не задалось с самого момента пробуждения. Только разомкнув глаза, он понял, что снова ходил во сне. На столе валялась разорванная упаковка хлопьев, а её содержимым был усыпан весь пол вокруг. В раковине одиноко покоился левый тапочек. Обувку для правой ноги Джим искал долго, но в конце концов плюнул на это и побрёл в душ. Голова раскалывалась, как всегда бывало после сомнамбулических похождений по квартире. Этот неприятный симптом достался ему в подарок от Джервиса Тетча. Да, заклятие гипнозом было снято, когда он расстрелял тикающий маятник на глазах у изумлённых братьев Твидов и Шляпника, но видимо в глубине мозга что-то безвозвратно сломалось и иногда проявлялось в виде лунатизма. Джим на всякий случай прятал ножи и все потенциально опасные предметы в доме, когда чувствовал, что новый приступ вот-вот его настигнет. Он опасался, что тяга к самоубийству вернётся, но пока кроме полного бардака ничего тревожного не происходило. Холодные струи помогли изгнать болевой синдром из пульсирующих висков и он выкрутил кран в другую сторону. Горячие струи окончательно взбодрили и решив, что всё может быть не так уж плохо и он даже не рискует превратиться в Нигму, Джим вышел на кухню, обернув бёдра полотенцем с твёрдым намерением плотно позавтракать. - А вот и ты - вымученно улыбнулся Гордон, открыв холодильник, чтобы достать молоко и залить им хлопья, которые остались в упаковке после его ночного бунта. На полке рядом с упаковкой яиц лежал его правый тапочек. *** "Всё-таки день сегодня на удивление отвратительный" прикинул Джим, когда с горем пополам добрался до участка. По дороге он умудрился разлить кофе, испачкать брюки и обжечь им колени, потому что зазевался и чуть не проехал на красный. В участке его тоже ожидали не самые добрые новости. - Привет, Джим! Произошло кое-что просто макиавеллевского уровня безумия. Не расслабляй булки, разворачивайся и бегом в машину, адрес скажу по дороге - поспешил к нему Харви. В руках у него была зажата папка с очередным грязным делом, а на носу висели очки, с диоптриями, увеличивавшими глаза, отчего он становился похож на пропитую ирландскую сову. Гордон попытался стряхнуть с себя уныние и направился к выходу, в глубине души надеясь, что всё не так плохо, как могло показаться с первого взгляда на бумажки. Буллок назвал адрес, который находился близ Бристольского загородного клуба. Неподалёку было поместье одной из инвесторских шишек Готэма и именно в нём прошлой ночью произошло что-то не просто плохое, действительно кошмарное. В просторной, богато обставленной столовой всё сверкало чистотой. Солнечный свет проходил сквозь панорамные окна и ярко освещал большой обеденный стол, за которым при желании можно было бы разместить не меньше пятнадцати человек, но сейчас находились только двое. Ричард и Кларисса Сионис сидели на стульях в разных концах стола, друг напротив друга. Оба были мертвы и судя по цвету их лиц смерть наступила не меньше восьми часов назад. Значит, убийство было совершено около двух ночи. Прослеживалась гаденькая тенденция. Гордон уже понимал, что именно эта информация будет в заключении судмеда, но решил всё-таки дождаться подтверждения специалиста прежде чем делать заявления. Чудовищная деталь бросалась в глаза каждому, кто заходил в помещение, заставляя кривить лица и опускать головы. Лучи восходящего солнца играли на лакированных рукоятях двух фиолетовых зонтов, а те в свою очередь были запиханы в глотки несчастных на половину своей длины. Харви весь передёрнулся и нахмурил брови. - Я всякое, конечно, видел, но такого ещё никогда. Придётся выпить не меньше галлона виски, чтобы уснуть сегодня ночью. - Посмотри, эти тоже задушены. Значит зонты поместили, кх-м, внутрь посмертно. Конечно, сначала лучше спросить у Фокса, но я почти на все сто уверен, что причина смерти - удушение струной, - указал Джим на знакомые борозды, пересекавшие шеи супругов. - Боже, когда в этом городе уже закончатся психи? - простонал Буллок, отхлёбывая из фляжки, которую достал из внутреннего кармана куртки. Джим посмотрел на него неодобрительно. - Ты на время смотрел? - Вот и я об этом! Только десять утра, а день уже летит к чертям. *** - Это что ещё за херня? - оторопело пробурчал себе под нос Пингвин. Стоило ему открыть дверь и переступить порог дома, как на глаза попалась престранная вещица. Нет, не совсем вещица - когда-то живое существо. Трупик чёрного дрозда уставился на него мёртвым глазом.. Осуждающе? Что за бред. Птицы не умеют осуждать, тем более дохлые. У них же мозг со спичечную головку. Освальд опёрся на трость и пялился себе под ноги, пытаясь собрать мысли в кучу. Со всеми событиями последних дней, непроходящими усталостью и тревогами, в голову нет-нет, да лезли дурные и необъяснимо нездоровые мысли. Он слишком мало спал, очевидно много пил и непростительно много нервничал, что всегда сказывалось на ментальном состоянии, мягко говоря, не положительно. Освальд приблизился на полшага к находке и наклонился, чтобы рассмотреть поближе. В голове пролетела мысль: чем я вообще занимаюсь? Стоило вызвать садовника, чтобы убрал непотребство с его территории и дело с концом. Совсем уже нездоровится несчастной голове. Он прикусил нижнюю губу и с отвращением ткнул тростью в птицу. Пернатое тельце перевернулось и он увидел то, что заставило его незамедлительно прикоснуться к этой мерзости самостоятельно и даже взять в руки, чтобы убедиться, что увиденное не обман зрения. - Блядство.. - прошептал Освальд и его всего перекосило. На грудке мёртвой птички кто-то намалевал маленькое, издевательски-алое разбитое сердечко. *** Эдвард Нигма ощущал холод и сырость ранней Готэмской осени, которая своими невидимыми педипальпами почти интимно пробиралась под пуговицы рубашки, выгоняя остатки тепла из тела. Котелок остался в убежище, поэтому волосы были взъерошены первым же порывом ледяного ветра. Их условное место "свиданий" - Пирс. Снова он, снова эта безобразная бетонная платформа, к которой раз за разом приходится возвращаться, не обращая внимания на желание нагрузить его тонной взрывчатки и подорвать ко всем чертям вместе со всем, что с ним связано. Но в этом нет никакого смысла. Даже если уничтожить Пирс физически, он навсегда останется внутри у него и у Освальда. Этого не отнять и это та константа, с нерушимостью которой нельзя не считаться. Нигма окинул взглядом окружающий ландшафт - никого живого поблизости, кроме барашков волн, которые нагонял и пенил шальной ветер. Он аккуратным движением, чтобы не помять, вытащил из-под пиджака букет фиолетовых гортензий и положил его рядом с одной из свай, а затем просунул ладонь в щель между двумя блоками и выудил записку. Освальд снова не подвёл. Изнывая от нетерпения, он быстро поднялся и поспешил обратно в убежище. Уже отогревшийся и немного подсохший Эдвард озадаченно смотрел на листок бумаги. Он перечитал короткий текст уже много раз и всё не мог понять, это какой-то шифр от Освальда или дурацкая шутка? Ведь если ни то и ни другое, то, ну, совсем жутко, получается. Мёртвая птица. Разбитое сердце. Очки. Значок. Оригами. Пирс. Знак вопроса. Всё это так или иначе относится к нему, но что, мать его, это значит? Как из этих деталей сложить профиль убийцы? Тайный почитатель Освальда? Подражатель Эдварда, который страстно желает занять его место? Или.. Боже, это может быть похоже на правду! Том Догерти - первая жертва. Полицейский значок - самая важная зацепка. А всё остальное - угрозы, которыми кидается маньяк, чтобы запугать Эдварда, намекает, что может лишить его того, что он имеет, как тот когда лишил жизни Тома. Тогда Освальд в большой опасности. Нельзя это так оставлять. Эд просто обязан хотя бы попытаться, он не может сидеть на месте и ждать, пока таинственный псих планомерно отнимает у него всё, чего он достигал с таким трудом. В участке его теперь, вероятнее всего, ждут с раскрытыми объятиями, но не совсем так, как хотелось бы, поэтому, чтобы провернуть дельце, нужно вести себя тихо и пробраться к архиву никем не замеченным. *** Старший научный сотрудник биологического ответвления Готэмской лаборатории естественных наук, созданной при поддержке Уэйн Энтерпрайзис, Бернард Верн никогда бы не подумал, что погибнет от руки (туловища) своего экзотического домашнего питомца - тихоокеанского удава по кличке Балу. Но именно так всё и вышло. Каким-то нелепейшим образом вольер любимца оказался открыт. Ночью змея выбралась из своей темницы и поползла исследовать пространство. Удав чувствовал себя слегка одурманенным после долгой спячки. Люди, которые мало-мальски разбираются в пресмыкающихся знают, что едят удавы редко и могут проспать до трёх лет, сохраняя энергию, не проглотив ни кусочка. И именно сегодня, спустя восемь с половиной месяцев с момента последней кормёжки, Балу вышел из спячки и почувствовал дикий голод. Так как у него не было развитого речевого аппарата, то возможности крикнуть хозяину, что он голоден у него тоже не было. Этот удав был питомцем самостоятельным, поэтому он решил, что вполне способен добыть себе пропитание. Неслышно шелестя чешуёй по дощатому полу, существо медленно ползло в сторону спальни, откуда доносилось тепло пока что живого, спящего тела. Профессор пробурчал что-то сквозь сон, когда змей аккуратно начал заползать на кровать, и перевернулся на спину. Балу скользил по шёлковому постельному белью и понемногу устраивался рядом со своим долгожданным поздним завтраком. Он преодолел мирно вздымающуюся грудь хозяина и проскользнул по подушке, образовывая петлю вокруг горла. Бернард Верн почуял неладное и начал просыпаться, когда что-то холодное ткнулось ему в ухо. Спросонья он решил, что кто-то ворвался в его квартиру и тычет в него пистолетом. Профессор закричал и начал дёргаться, отчего у удава не мог не сработать рефлекс присущий всем змеям, удушающим своих жертв. Кольца сильного туловища, неумолимо сжимались вокруг тела и горла хозяина. Крик быстро превратился в сипение, конвульсии становились всё слабее и уже спустя несколько минут, профессор покинул наш мир на радость удава и ещё одного, незамеченного никем ранее, участника событий. Умные глаза сверкнули холодным блеском, когда одна из штор в спальне немного отодвинулась и пропустила в комнату фигуру человека. Дело практически сделано, осталось добавить лишь пару штрихов и история будет дописана. *** - Что за чертовщина? Убийство совершил священник, псих или хозяин фруктовой лавки? - Харви потёр лоб, сбивая шляпу на затылок. Уважаемый профессор лежал бледный и совершенно мёртвый в своей кровати, руки сложены на груди, а между ладонями зажато красное яблоко. - Ни то ни другое - сообщил подошедший судмед - Загляните под кровать. На полу, среди тапочек и пыли, обнаружился виновник произошедшего - удав Балу, всё такой же голодный, потому что даже постаравшись, не смог бы поглотить взрослого мужчину. Он решил снова вернуться в состояние сонного коматоза до лучших времён, когда сможет наконец получить хоть немного еды. Гордон начал размышлять: - Убийца оставался всё время здесь и наблюдал за процессом. То есть, он должен был находиться в квартире с самого вечера, прятаться и выжидать, пока профессор уснёт, чтобы открыть террариум и выпустить змею. Затем он должен был дождаться, пока змея найдёт жертву и придушит её. Когда всё закончилось, он сложил руки профессора на груди и вложил в них яблоко. Трупное окоченение к этому моменту не наступило. Но для чего такие сложности? - Он просто псих, помешанный на религиозных байках. Должен признать, что это слишком безумно даже для Нигмы. - Но похоже, что именно он и был здесь - Джим успел пройти до окна и отодвинуть шторы. На подоконнике лежал узнаваемый чёрный котелок Эдварда Нигмы. - Либо я чего-то не понимаю, либо этот чёрт рехнулся настолько, что уже не следит за тем, что оставляет после себя. Кстати, ты слышал что-нибудь о нём в последние дни? - Нет, он даже на работе не появляется. Кобблпот молчит в тряпочку и переводит тему, когда я звоню ему, чтобы поболтать о первом помощнике. - Не хочет говорить по телефону, поговорим лично. - Похоже, пришло время. Сейчас же собираемся и едем в особняк. Прихватим с собой Ударный отряд. Чёрт знает, что задумал Пингвин и лучше быть готовыми к тому, что разговор пойдёт не по плану. - Окей, босс! Готовность в течение пяти минут - Буллок достал телефон, чтобы вызвать подкрепление и помчался на выход. *** Мэр Кобблпот уже несколько дней мучительно переживал всё происходящее и не находил себе места. Даже работа не помогала отвлечься и выкинуть из головы сонмище навязчивых мыслей. Во-первых, он давно уже не оставался один и безумно скучал, а в доме без Эдварда стало до дрожи тихо. По ночам больше никто не сопел под боком и под утро не закидывал свои культяпки на живот (хотя раньше это раздражало, сейчас оказалось, что ему не хватает этих самых мешающих культяпок). Привычной ежедневной Нигмовской помощи в мэрии тоже очень не хватало, его заместители были теми ещё болванами, поэтому все дела Освальду приходилось решать самому. А ещё некому было успокоить его, пока он в приступах ярости, которые проистекали из натянутых в струночку нервов, в очередной раз разносил кабинет. И после этих приступов крошка-мэр оставался один, разбитый, без тёплых ладоней на своих щеках, без поцелуев в макушку (возможно, он готов смириться с ними), без успокаивающего и убаюкивающего голоса. И это было очень плохо. Во-вторых, было действительно жутко, особенно после того, как мёртвых птиц с нарисованными сердечками на грудках он начал находить чуть ли не на каждой дорожке своего сада. Каждая такая находка заставляла сердце биться чаще, а мурашки неприятными табунами разносились по всему телу. Он резко разворачивался, звал садовника, требовал убрать "эту мерзость" и прихрамывая уходил в свой кабинет, где рука сама собой тянулась к бутылке. Резкий вкус выпивки ненадолго заглушал тянущее ощущение в груди. Если подвести итог, то можно с уверенностью заявить, что Освальд Кобблпот был на чёртовой грани и не доставало одной мелочи, которая кинет его за эту грань. Этой самой мелочью и стал неожиданный визит офицеров с подкреплением в его дом. *** - Пингвин, прекращай стрельбу! Тебя никто не тронет, если ты ни в чём не замешан. Даю тебе шанс выйти и поговорить по-хорошему - Гордон секунду назад вжавшийся в стену, чтобы угол защищал его от хаотичной пальбы, высунул голову, чтобы оценить обстановку. "Как некрасиво получилось, чёрт возьми" - думал он. Совершенно не хотелось устраивать перестрелку сегодня, но он сам виноват, что решил взять с собой отряд. С нервным мэром Кобблпотом нужно быть деликатнее, но Джим всегда об этом забывает. И вот к чему приводит его армейская грубость и забывчивость. - Хер тебе, Джим Гордон! Ты без предупреждения припёрся в мой дом с армией своих долбоклювов. Не верю ни единому твоему слову! Проваливай отсюда пока мозги по стенке не размазал. В этот раз ты пересёк черту, старый друг - Пингвин щедро зарядил очередью по углу, за которым прятался офицер. Джим раздражённо скрипнул зубами и закатил глаза (количество закатываний его глаз при общении с Пингвином всегда рассчитывалось в каких-то вселенских масштабах). Пока всё стихло и было слышно, как мэр, отборно ругаясь по-венгерски, перезаряжает автомат, к убежищу Джима подполз запыхавшийся Харви. Он до этого прятался неподалёку, за перевёрнутым дубовым столом, а сейчас пытался отдышаться: - Прикроешь? Я постараюсь подобраться поближе. Если дело затянется, он успеет угробить парочку наших парней. - Иди - Джим встал наизготовку, высунулся и начал палить по дверному проёму кабинета. Харви рванул вперёд, пригнулся и заглянув внутрь, выстрелил наобум, практически не целясь. В ответ раздался короткий стон и несколько неразборчивых, явно матерных выражений. Когда офицерам удалось проникнуть в помещение, под прикрытием своего отряда, они не обнаружили там никого. Быстрый осмотр территории особняка тоже ни к чему не привёл. Мэр Кобблпот испарился, оставив за собой только лужицу крови на паркете. *** Он измучен. Он ранен. Он бесконечно благодарен своей "здоровой паранойе" за то, что она подсказала ему оборудовать тайный запасной выход на случай подобных ситуаций. Эдвард тогда скептически отнёсся к идее и чуть ли не покрутил пальцем у виска, но не отказался помочь с чертежами и расчётами, и сейчас это спасло жизнь Освальду. От воспоминаний об Эдварде больно кольнуло в груди. Нужно добраться до доков, вместе они точно смогут всё решить. Обязательно найдут выход, что-нибудь придумают. Ведь два гениальных мозга лучше, чем один раненый Пингвин. Только вот хватило бы сил дойти. Он потерял уже достаточно много крови, рану нужно перевязать, чтобы дотянуть до убежища. Вот сейчас, присядет в том переулке, стащит галстук с шеи и перетянет (чёрт сраного Джима Гордона побери дважды!) простреленную ногу. Освальд завернул за угол, прошмыгнул в узенький переулок. Никого - только грязные стены и баки для мусорных отходов. Голова кружилась так сильно, что перед глазами плясали мушки. Он пошатнулся и почти потерял равновесие, но спасительная стена подставила ему своё каменное плечо. Освальд прислонился к ней спиной и аккуратно, болезненно жмурясь, сполз на землю. Руки сделались совсем непослушными и дрожали. Дыхание никак не успокаивалось, всё двоилось. Из последних сил он подтянул к себе простреленную ногу и крепко перехватил её удавкой из галстука, ткань пропиталась почти сразу, пришлось затянуть ещё сильнее, прикусив щёки изнутри, чтобы не взвыть от резкой боли. Когда он убедился, что кровотечение удалось остановить, то попытался встать. Обпёрся одной рукой о стену, а второй о мусорный бак, который так удачно примостился рядом с тем местом, где он сидел. Но тело предательски отказалось повиноваться. Перед тем, как погас свет, Освальд ощутил панику, успел подумать об Эде и удивлённо отметил, что чувствует сожаление. Глаза закатились и он мешком рухнул обратно на землю. *** Нигма никогда не мог похвастаться тем, что обладает тонким интуитивным чутьём. Его сильной стороной всегда были холодная логика и скрупулёзный расчёт. Но проснувшись этим утром, он не понял, а именно почувствовал - происходит что-то неладное. Закралось ужасное опасение, что это неладное может происходить с его Освальдом. Он был готов сразу же сорваться с места и помчаться в особняк, но удерживало то, что он вроде как дал слово и не хотелось огорчать свою птичку из-за нелепых подозрений. Что он скажет ему? "Прости, родной, но мне приснилось, что у тебя проблемы, поэтому я решил приехать и создать ещё больше проблем"? Вероятнее всего, это просто приступ паранойи и не стоит обращать на него внимания. Эдвард попытался отвлечься тем, что раз за разом прокручивал в голове свой план с участком. По замыслу, нужно было пробраться в него под самое закрытие, когда пресловутый Джим Гордон наконец-то свалит домой, а на месте останутся несколько не столь важных и внимательных сотрудников. Ну может ещё уборщица. Ну может ещё Фокс. Наткнуться на Фокса Эдвард не опасался - знал, что несмотря на связь с федералами, Люциус ему верит и не сдаст, пока не получит максимально явных доказательств того, что именно Нигма убил всех этих людей. Всего лишь нужно аккуратно проскользнуть через чёрный вход, взломать замок на двери не станет для него проблемой. Дальше миновать комнату допросов, морг и пересечь зал до архива. Местная девчонка к тому времени точно уйдёт домой и никто не помешает ему забрать нужную папочку (храни наука ризоматическую структуру, как лучший способ сортировки документов). Что он будет делать дальше, Эд пока не придумал. План действий зависел от того, найдёт ли он хоть что-то в деле Тома Догерти. Он рассчитывал, что там будет информация про родственников, может какие-то иные связи, жёны, дети.. Нет, ну а что? Том был отборным засранцем и от него можно было ожидать чего угодно. Он бы не удивился, если бы оказалось, что тот убивал собак и избивал детей по малолетке. Осталось только дождаться вечера и привести план в исполнение. Эдвард ощущал неожиданное волнение, которое не проходило с самого момента пробуждения, с первого недоброго предчувствия, и не мог усидеть на месте. В первую очередь нужно было дождаться назначенного часа, чтобы пойти на пирс и получить от Освальда записку. Этот маленький клочок бумаги ежедневно согревал его сердце. Он давал не только столь ценную для размышлений информацию, сообщал новости и успокаивал тем, что с Освальдом всё хорошо. Ещё, (в глубине души, Эду было стыдно признаться в этом даже самому себе) бумага сохраняла фантомное тепло пальцев Освальда. Если поднести записку к лицу, можно было ощутить сквозь запах бумаги и чернил слабый шлейф его духов. Это было инфантильно и недостойно статуса Нигмы, но он ничего не мог с собой поделать. Он скучал. И даже эта маленькая совсем призрачная связь помогала держаться на плаву. Букет фиолетовых гортензий стоял в вазе на столе и тоже, казалось, ждал. Нигма закрыл глаза на то, что этот придуманный им же, знак был ужасно романтичным. Он плюхнулся на скрипучую койку, оглядел взглядом помещение вагончика, в котором обустроили его временное жилище и усмехнулся, вспомнив виноватый взгляд Освальда, когда тот показал ему это место. Освальду было стыдно за то, что он не смог обустроить всё с комфортом и условия получились практически спартанские. Но сроки поджимали и просто некогда было заниматься дизайном интерьера. Самое необходимое было доставлено в вагончик уже спустя два часа с того момента, как они заключили договорённость. И Нигма сразу же, прихватив минимум вещей, уехал в доки, где и проживал последние несколько дней, прячась от всего мира, как дикий кот. С букетом под мышкой, как влюблённый, опаздывающий на свидание, еле дождавшись назначенного часа, он понёсся на пирс. Аккуратно положил цветы на землю и просунул ладонь в выемку, где обычно находил записки. Пусто. Он пошарил рукой по сторонам, поискал поглубже, но так ничего и не нашёл. Нервно поднялся и осмотрел пространство вокруг. Он облазал все уголки, куда случайно могла закатиться бумажка или Освальд мог перепутать место (нет, не мог кричал его мозг, Освальд никогда ничего не путает, если это касается серьёзных дел, договоров и планов) - ни следа. Эд поднялся и нервно зашагал по пирсу. - Что это значит? Глупый вопрос! Дурак, Эдвард, ты чёртов дурак! Нужно было ещё с самого утра поехать к Освальду. А теперь смотри до чего всё дошло. До чего? Да у тебя даже на этот вопрос нет ответа! Идиот! Нужно срочно что-то придумать. Думай, Нигма, думай - бормотал себе под нос Эд, расхаживая по бетонному покрытию пирса в приступе паники. Страшные картины возникали в голове одна за одной, терпеть это больше не было сил. Единственное решение, которое пришло в голову - ехать в участок прямо сейчас. И наплевать, что день. Он обязан узнать, где Освальд и что с ним произошло. Уродский Джим Гордон точно как-то в этом замешан. Нужно только припереть его к стенке, вытрясти либо информацию, либо жалкую душу и плевать, что будет дальше. - Будем решать проблемы по мере их поступления - тихонько сказал сам себе Эдвард и, не сворачивая в сторону убежища, почти бегом затрусил в сторону города. *** - Какая прелесть, что ты пришёл сдаваться. Вот бы все преступники так делали. Только не надейся, что снова попадёшь в Аркхем. Рецидивистов туда не берут. Выкладывай всё, я слушаю - Харви стоял напротив сидящего в камере для допросов, прикованного к столу Эдварда. Он подошёл ближе и наклонился к нему, оперевшись ладонями в стол - Ты мне никогда не нравился Нигма, ещё до того, как порешал офицера полиции и свою подружку. - Ты уже говорил мне об этом однажды. Повторяешься, дружище - улыбнулся в ответ Эдвард и развёл руками, отчего наручники игриво звякнули о столешницу. Буллока затрясло от этой улыбки. - Выкладывай всё или я тебя так отделаю! - он рявкнул больше для того, чтобы скрыть собственную дрожь. Запугать человека, находящегося перед ним было не так просто. Эдвард посмотрел ему в глаза и качнул головой: - Я уже сказал, что поведаю о своих ужа-а-асных преступлениях во всех самых тонких подробностях только после того, как ты мне скажешь, где сейчас Освальд. Нет информации об Освальде - нет моего признания. - Да клал я на твои признания! Мы итак тебя упечём. Полюбуйся, это ведь ты обронил - хохотнул Харви и кинул на стол перед Эдом его шляпу-котелок. Эд удивлённо хмыкнул и зарубил себе в голове, что маньяк знал о точном месте, где он скрывался и знал время, когда он уходил на пирс. Сообразительный сукин сын. Или богатый. Оплатил услуги крысы среди подчинённых Освальда? Вероятнее всего. Молчание затянулось и Буллок трактовал его по-своему: - Что? Уже не такой умный, как раньше, раз прокололся на мелочи? Теряешь хватку, Нигма. Эта шляпка будет главным доказательством к куче других улик, которых, поверь мне, достаточно, чтобы засадить тебя в Блэкгейт по самые уши. - Ну, раз ты меня допрашиваешь и я всё ещё не переодет в ту милую серую робу, значит моё признание вам всё-таки нужно? - хитро прищурил глаза Эд. Харви охнул, схватившись за стрельнувшую ("Снова на погоду, старость не радость, господь, убереги мои старые кости!") поясницу и отвернулся в сторону двери. Не хотелось признаваться, но выбора не было: - Правила изменились. Судья требует мотив. А на тебя у нас мотива нет, благодаря липовой справочке, которую выхлопотал твой возлюбленный хренову гору времени назад. Теперь ты считаешься адекватным и нельзя притянуть к делу преступления, совершённые тобой в прошлом. Так что будь добр, расскажи мне всё или я познакомлю тебя с другими методами ведения допросов. - Не первый день живу, Буллок. Видел я твои методы, не заливай. Меня они способны только возбудить или насмешить. Информацию о мотивах ты купишь только за информацию о местонахождении Освальда. - Да хрен я знаю, где твой Освальд! Что ты заладил! - взорвался Харви - Заезжали мы к нему сегодня в гости, как раз о тебе расспросить. Этот идиот распсиховался и чуть не перестрелял нас всех, а потом свалил в неизвестном направлении. У Эдварда внутри потеплело, когда он представил, как разъярённый Оз даёт жару тупым копам. Он сделал ещё одну пометку на подкорке. Нужно напомнить себе, когда всё закончится попросить прощения за то, что скептически отнёсся к идее с тайным лазом. Его птичка снова спаслась благодаря всё той же старой доброй "здоровой паранойе". - Только ты не лыбься раньше времени, подстрелили мы его слегка. Может уже сдох в канаве какой-нибудь - Харви поспешил обломать мелькнувшую на лице Нигмы радость. - Всё, я тебе всё рассказал. Твоя очередь. И только попробуй дать заднюю, я из тебя омлет сделаю. Конечно, информация о том, что Освальда ранили обеспокоила Эдварда, но он хорошо знал этого человека и был уверен, что тот придумал, как выкарабкаться. Вероятно, он уже где-то в безопасном месте или даже успел добраться до доков, и не найдя Эда, спешит придумать что-то, чтобы его вытащить. "Решаем проблемы по мере их поступления" - повторил он сам для себя. И тут же сменился в лице, довольно глянул на Буллока, на ходу сочиняя мотив "своих" преступлений, основывая придумки на том, что ему уже было известно. Ложь сработала просто идеально и буквально спустя полчаса, Нигма трясся в зэковозке по пути в Блэкгейт. К этому часу оставленные на пирсе гортензии полностью завяли.