Дети делают труд радостным, но неудачи кажутся из-за них более огорчительными.
Ф. Бэкон.
Альберт чуть подтолкнул сестру к карете и покосился на отошедшего в сторону шерифа, но вновь помотал головой. Он уже открыл дверь транспорта и пропустил внутрь Морганну, как с удивлением заметил, что Нишант подошёл к их карете и посмотрел в глаза Альберту. — Что-то случилось, сударь? — поинтересовался мужчина, оглядел его сверху вниз и захлопнул дверцу. — Прошу вас называть меня либо «шериф Фаввара», либо «вира Фаввара», — поправил его Нишант, а после чуть склонил голову, буквально на пару секунд. — Мне жаль, что я встретил вас в неподобающем настроении. Но прошу вас не отражать это в данный момент. — Хорошо. Что вам надо, шериф? — Появились некоторые осложнения дела, о которых мне сообщил дежурный инквизиции. — Садитесь, — Ал протянул ему руку. Фаввара молча принял помощь, быстро забрался внутрь и сел рядом с Морганной. Северянские кареты были и снаружи больше обычных, а что же говорить о её салоне? Женщина с удивлением оглядела мужчину и перевела взгляд на брата. — Альберт? Нишант? Что случилось? — Шериф пускай и расскажет. Фаввара на секунду неодобрительно посмотрел на мужчину и выдохнул, настроился на разговор. И как только экипаж тронулся, он начал: — У нас… Около двенадцати лет назад случилось несчастье в городе. Был городской пожар, в котором погибла молодая семья, жившая на самой окраине, чуть ли не в роще. Сейчас эта часть города уже покрыта лесом. И там прошлой ночью видели свет в домах. — Незаконное заселение? — неуверенно предположила Морганна. — У нас за это не наказывают, просто… Там видели детей и женщину. — Мать одиночка? — Вы очень простодушны. Это была женщина, сгоревшая двенадцать лет назад. Повисло молчание. Хель переглянулись. Нишант выдохнул и откинулся на спинку сидения, мягко устроился в углу. Пауза затянулась. — Давайте проверим на месте? А завтра проверим ту часть города, — первой предложила Морганна, сорвав слова с губ брата. — Извини, Ал. Ночью нельзя по таким местам ходить, шериф, если нет точной информации. Это будет очень… — Опасно, я знаю, — кивнул Нишант. — Мы с вами учились вместе, и кодекс Клевер я немного помню, — он столкнулся со взглядом северянина. — Йорноград, лет восемь назад. Это был курс по военной практике в два сезона. — Я помню… — Альберт кивнул. — Аня ведь говорила, что голос знакомый. Неужели с рисованием не сложилось? — Мне было важнее позаботиться о сестре. Вы меня понять сможете. — Это точно. С Аней всегда… В свою очередь Хель, как только убедилась в том, что напряжение спало, выдохнула и достала из сумки под сидением роман. Она удобнее расположилась, сняла очки и повесила на ворот рубашки. Тихий шелест страниц стал четвертым попутчиком. А также он привлек и Нишанта. Он тихонько заглянул в страницы, легко прошёлся по парочке предложений и отвёл глаза, тихо прошептал: «Извините». — Я не против, — Аня миролюбиво подняла уголки губ и чуть опустила книгу на колени. Альберт прищурился. — Нет-нет. Просто обложка очень знакомая. Читал около месяца назад. Моя помощница обожает этого автора. — Девушка Ала сказала, что сейчас подобное чтиво на пике продаж. На самом деле мне нравятся учебники. И мемуары. Особенно лекарские. Их маленькие хитрости достойны внимания. — У нас с Мэри дружеские отношения, — поправил её Ал и помрачнел. — Мэри? Мэриэль? Та девочка с двумя косичками? Её отец заведовал конюшней, разве нет? — Нишант удивлённо глянул на Морганну, но та лишь покачала головой, чем показала, что эта тема не будет раскрыта. Хель отвернулся к окну и выглянул на улицу. Приятный кленовый запах немного отвлекал от нехороших мыслей. Но чтобы полностью успокоиться, Ал начал мысленно вспоминать слова из Святых Писаний, которые ему вбивали во время учёбы. Мужчина поморщился, вспомнив старуху наставницу, которая стояла над их группой в городском соборе и строго наблюдала за тем, как они зубрят. А за каждый бунт или намеренное уклонение от занятий дети получали по хребту. И причем даже жаловаться не смели — думали, что заслужили. Правда, это скоро закончилось, и её отстранили, но… Осадок остался. Небо медленно потемнело, воздух похолодел. Ал опустил шторку и повернулся к парочке. Морганна и Нишант уже довольно давно затихли, по крайней мере от них слышался только шорох страниц, а эти двое, облокотившись друг на друга, просто читали. Альберт покачал головой и лишь сильнее помрачнел. Хотелось быстрее закончить со всеми делами, чтобы к празднику успеть отвезти сестру на Север. Королевская свадьба, на которую они хотели бы успеть, должна была пройти через неделю–две, а крайний срок как раз был в канун северянского праздника лета Лита. Это был их последний шанс отвезти дядю на Родину. Вряд ли у него есть больше времени. На самом деле подобные мысли лишь нагоняли печали, ведь однажды такая же медленная кончина подойдёт и к Морганне. Осознание близкой смерти сестры всегда заставляло его лишь сильнее винить себя в том, что с ней случилось. Не удержал, не уберёг, а ведь он — старший, он её должен был опекать и защищать как отец. «Мы оба были потерянными детьми» — всплыли в голове слова сестры. Как бы он хотел, чтобы она его ненавидела, срывала на нём все чувства, лишь бы легче было жить, но… Морганна не была такой. Она стремилась быть ближе кого-либо для него, дороже всего на свете. И ей это удалось. Она ведь его маленькая сестра. Карета остановилась. Лёгкий стук в стенку от Уотсона ознаменовал окончание поездки. Ал снова выглянул, чтобы оглядеть ситуацию. Первое, что бросилось инквизитору в глаза, — достаточно малое количество полицейских и то, сколько территории они огородили. Но на этом сюрпризы не закончились. Тело было укрыто белой простынёй, ткань неплотно прижали камнями по фигуре, чтобы оградить от лишних повреждений до приезда Нишанта. Второе же — огромное количество фонарей. Казалось — и вовсе не было заката. — Выходим. Первым из кареты вылез Нишант и потёр переносицу. Следом за ним выползли и Хель. Шериф сразу же подошёл к женщине, которая руководила процессом осмотра места преступления. — Авира Суот, доложите, что уже удалось узнать? — Нишант снял с себя камзол и подошёл ближе к трупу, параллельно слушая примерную дату смерти и краткую сводку о следах рядом. — Сударь, подождите, — Альберт по привычке обращается к Фантею, но тут же исправляется: — Вира шериф, прошу прощения. Нам с сестрой надо кое-что осмотреть на теле сударыни. — Камики Камилла Уир, — с долей некой раздражённости произнесла Суот. — Имейте уважение!.. — Это моя констебль, Авира Кейт Суот. Она предоставит информацию о Камики, — Нишант мягко поманил рукой северян к себе. Альберт кивнул сестре и направился за женщиной. Морганна опустилась к телу, пока Фаввара шёпотом проговаривал молитву. — Прошу, Камики Йавати, не суди меня… — А вы всё также богобоязненны, — подметила словно для самой себя Марго, раскрыла сумку и вынула блокнот и химический карандаш. — Богобоязненны западцы. Это элементарное уважение к умершей… Не пристало южанину женщину без согласия раздевать. Хель понимающе кивнула, тихо добавив: — Не только южанину… Как давно она умерла? — Прошлой ночью, где-то около полуночи. По крайней мере это самая лучшая версия. — И никто её не нашёл? — Эту дорогу должны были завтра закрыть из-за частых затоплений. Когда полотно было полностью убрано, Морганна помогла расстегнуть платье женщины, что оказалась лежащей на животе, чтобы осмотреть ее. Пока Нишант искал следы на одежде, Хель осматривала каждую родинку и царапинку, изредка поглядывая на брата. Северянка тихонько втянула воздух в нос и поморщилась. Вот они. Следы магии. Чтобы проявить остатки такой давности, был необходим раствор. Морганна потянулась к сумке и вынула оттуда нужную бутылочку — флакончик с распылителем-грушей, внутри хранящий концентрат чертополоха. Пара брызг почти сразу показали алые отпечатки пальцев на шее и левом плече, которые вели к груди. Альберт внимательно слушал всё, что ему говорил представитель Южной Святой Инквизиции — ЮСИ. — Вот… И, что ж ещё можно добавить? — небольшого роста мужчина почесал тонкую русую бороду. — Милфорд у нас город спокойный. Такие случаи — редкость. Последний раз — двенадцать лет назад был! — Есть ли закономерность? Двадцать четыре года назад случалось ли что-то подобное? — Нет. Хотя, знаете, я лучше подниму архив. Вы сможете подойти завтра в полдень, чтобы встретиться у городского архива? Он стоит на улице Святой Ингвион. — Да, конечно. Благодарю вас за содействие, Вира. Мужчина рассмеялся. — Я женат. Обращайтесь ко мне дхава Ришаб Аджера или дхава Ришаб, — кивнув друг другу, они попрощались, а Хель пошёл к сестре и Нишанту. — Что-то нашли? — тут же поинтересовался шериф. — Не сказал бы. Но мне завтра к полудню надо в архив. — Нам с авирой Морганной тоже можно было бы туда заглянуть… — Нишант сдул рыжую прядь с глаз. — Как думаете, это ведьма? — Однозначно сказать нельзя. Кто-то магический. Я могу её перевернуть? — Да, конечно. Северянка аккуратно потянула за плечо женщину на спину и поморщилась. Нишант гулко сглотнул. Вся грудная клетка женщины была разодрана. И кровь не просто пропитала одежду и засохла на коже — казалось, кто-то специально превратил мягкие ткани в мясные ошмётки. Альберт перевёл глаза на шерифа, словно молча спросил: «Теперь убедился, что это не просто так?». — О, Камики Йавати… — всё, что выдавил из себя Фаввара. — Дайте сюда света. Аня подозвала полицейского и забрала у него фонарь, осветила туловище убитой. Точнее её месиво. Вдруг меж рёбер что-то блеснуло. Альберт молча передал сестре платок, и она выудила из тела резные ножницы. Это был аккуратный серебряный атрибут, выполненный в виде изогнувшегося журавля. Обычно, такие тонкие и дорогие использовались знатью для вышивки — их концы специально тупили. Всё, что ими можно было сделать — лишь нацарапать что-то на коже. Морганна снова пшикнула из флакона и платком отодвинула верхнюю часть платья в сторону. Магический след что-то вырисовывал среди засохшей крови. Морганна прищурилась, чтобы разобрать символ, и вздрогнула, когда Фаввара подал ей блокнот с уже готовой копией. — Спасибо… Ого. Такого я не видела. Брат? Альберт забрал из рук сестры тетрадь и внимательно изучил. Неизвестный преступник выцарапал узкий ромб, из центра которого выходили вниз ещё два, имея лишь одну общую грань и точку в середине первого. Через неё также проходило основание широкого треугольника, чья вершина была чуть выше первого ромба. — Нет. Я не знаю. Разве что только по отдельности. — Ну так и я смогу, — хмыкнула Морганна и тут же объяснила, проведя пальцем по чертежу: — Вот эти три ромба — триединство. Обычно его используют тени. Но… Вот этот треугольник — символ огня. И… Запада. Я не предполагаю, как их можно соединить. Но одно ясно точно — Уир заклеймили. Посмотрите, вот тут рана слишком растянута. Кто-то пытался скрыть знак. Тело надо будет обмыть и повторно осмотреть. Фаввара схватился за голову, но, вдруг на что-то уставился. — Не волнуйтесь. Мы это дело не оставим… Шериф? Нишант осторожно подвинулся вперёд и посветил фонарём, отодвинул руку Морганны. Мужчина мягко поднял ладонь Уир и заметил серебряную цепочку. Хель тоже заострила взгляд на подобной детали. — Рука окоченела. Я сломаю ей пальцы, если буду доставать. — Дайте я, — Альберт ловко вытянул серебряный округлый предмет из тонкой ладони. Этим предметом оказались часы — внешне совершенно обычные, только вот от них не было слышно тиканья. — Наверное, они остановились в час её смерти. Надо проверить, — обернулся Нишант, открыл и заметил ещё один выцарапанный символ. — Это уже начинает меня слегка пугать. Фаввара показал находку Хель. Отчего-то те тоже помрачнели. — Это старая эльфийская метка, — Альберт провёл по отметинам пальцем. — Да, определённо она. Это эльфийские часы… Не думал, что от них ещё что-то осталось. — Но они в прекрасном состоянии, чтобы им было под тысячу лет! Единственное — не ходят, — удивился Нишант, но Морганна возразила: — Они работают. Просто… Это не то, чем мы могли бы пользоваться. Они и не должны тикать. Насколько я понимаю, когда стрелки стоят, то артефакт находится в течении времени. Но стоит только раз щёлкнуть — и все вокруг либо замерли, либо куда-то побежали. — Я думаю, можно поискать об этом завтра. Вам следует отдохнуть, — Нишант поднялся на ноги и подал им руки. — Авира, я жду вас как можно раньше у архива. — А как же Тэй? — Я его осмотрю позже… Но загляну в морг завтра. Если что — пошлю за вами.***
Несмотря на все волнения инквизиторов, Фаввара думал совершенно не о преступнике, а о том, как бы ему найти дочурку Камиллы Уир Лайлу и сына Тэя. Он был практически уверен в том, что они живы. Не удивительно, что в своих тяжелых раздумьях он довольно скоро поднялся на лестнице на пятый этаж и зашёл в квартирку. Скинул туфли и запер дверь, мужчина прошёл дальше, в гостиную, и просто упал на диван. — И что мне теперь с этим делать? — произнёс Нишант и положил на стол эльфийские часы на длинной серебряной цепочке. — Уверен, они не личная собственность Камики Уир, но герб на их крышке и рисунок на её теле… Но тогда я не вижу мотива. О, Богиня, дай мне сил… — мужчина ударил кулаком по колену. Это была не первая загадка в его жизни, к которой он сразу не смог найти ответ. Но и не последняя. Впрочем эта ситуация неимоверно раздражала, ведь он всегда полагался на логику, факты, улики и прочие данные. А тут… А тут совершенно ничего. Никаких зацепок. А если это кто-то, кто специально нападал ради детей? Сердце Фаввара сжалось от страха за сестру. Вдруг сзади, со стороны детской, раздались тихие шаги. Нишант застыл. Кроме него в квартире никого не было, ведь Шанти осталась у местной лекарши, с дочкой которой она сильно дружила. И туфель её не было. — Нишши, ты чего так поздно не спишь? — заспанная Шанти со свечкой в руках обошла диван и поставила подсвечник на столик. Её рыжие косички торчали во все стороны, а длинная ночнушка, когда-то служившая рубашкой Нишанту, волочилась подолом о камни пола. Длинные рукава рубашки свисали с рук, и малышка время от времени их поправляла. — Ты пришёл так поздно, что я уже заснула. Но я поужинала! — Шанти? — Нишант нахмурился, резко повернувшись к сестре. Девочка выглядела слишком растрёпанной, будто её разбудили прямо сейчас. Но Фаввара был готов в Подземье провалиться, если он не заметил ее туфель при входе… — Что ты тут делаешь? Ты же должна быть у Ритики, разве нет? — Мы недолго поиграли, и я пошла домой, — почему-то совершенно спокойно ответила Шанти. Нишанту это показалось странным. Чтобы Шанти, эта белочка, и пришла от Ритики до полуночи? Бред. Определённо бред, ведь пока они не заснут, их игра не закончится. Отчасти ещё малышку притягивала и близость с мамой подружки. Шанти тем временем тихонько забралась к брату на диван и обняла его. — Можешь со мной немного посидеть? Пока я не усну. И сказку! Обязательно! Такой вопрос от Шанти вернул Фаввара в колею. Сестрёнка всегда чутко ждала его дома и не желала засыпать одна. — Хорошо, но только одну, — выдохнул Нишант и приобнял сестру. — Иди, ложись в постель, а я попью и скоро присоединюсь к тебе. — Хорошо, — заулыбалась Шанти, спрыгнула на пол и только сейчас заметила побрякушку. — Братик, а ты подаришь мне эти часики? Они такие красивые! — Прости, но это улика. Я… Хочешь, я куплю тебе такие? Вот и славно. Иди в комнату, — мужчина поднялся и пошёл на кухню. Действительно, в раковине лежали тарелка и ложка, а стул сестры был отодвинут. «И чего я себя накручиваю? Всё ж ведь в порядке». Фаввара глубоко выдохнул и, сделав пару глотков воды, направился в детскую — оплот своей гордости старшего брата. Та была просто завалена игрушками: и куклами, и плюшевыми мишками, и музыкальными инструментами, даже была заводная карета с четырьмя жеребцами. Сестрёнка уже лежала в постели и обнимала какую-то куклу. — Скажи, Шанти, кто дал тебе эту куклу? — Куклу? — девчонка удивлённо распахнула глаза, а после выдохнула, прижав фарфоровую красавицу к себе. — А, эту. Хельгу мне подарила бабушка. Добрая бабушка с карими глазами. Она сказала, что такой красавице, как я, просто необходима такая замечательная игрушка. Смотри, у неё на платьице есть ленточки! Прямо как крылышки у фей! — Шанти заботливо уложила Хельгу с собой на подушку и устроилась сама. — А расскажи про фей! — Хорошо, — Нишант устроился на полу, совсем рядом с подушкой малышки, и взял её за ручку. — Давным-давно, под толщей времён, в густых лесах и при деревнях жили феи. Это были маленькие человечки, спинки которых украшали чудесные прозрачные крылья. Это были очень мирные существа, которые всегда помогали плутающим отыскать дорогу домой. Однажды, маленькая дочка кузнеца, по имени Тишани́, пошла по поручению своего отца в лес. Жили они без матушки, довольно бедно. Но никогда не печалились. Каждый год они вместе пекли ей ягодный пирог и оставляли у открытого окна… — Прямо как мы для родителей? — зевнув, спросила Шанти. — Прямо как мы, — согласился с ней Нишант, и продолжил: — Но в этот год ягод не было на их кустах, а потому Тишани́ пришлось отправиться в лес. Она всегда слушалась своего папу и шла только по тропинке, у которой росли красные цветы. Но таким красивым оказался в тот день лес, что девочка разыгралась, побежала вперёд и заблудилась. Долго она петляла среди деревьев, пока не вышла на чудную полянку — на траве росли грибы, создавая собой три круга. И только Тишани́ встала в центр, как появилась перед ней фея. А до этого девочка ни разу их не видела. «Меня зовут Саравати, — сказала ей тогда фея с красными крылышками. — Я знаю, что ты заблудилась. Я помогу найти тебе дорогу домой.» Но Тишани́ с места не двигалась. Так заворожила её фея. Посмеялась над этим Саравати, да как наполнила корзину девочки ягодами — та еле до дома донесла, всю дорогу фею благодарила. А по левую руку от их дома жила семья, где была девочка Праччи. Её родители постоянно ругались и никогда не пекли всяких вкусностей. Захотелось ей тоже ягод от феи. Поспрашивала она у Тишани́, где та фею нашла, да ночью и побежала в лес. Нашла полянку, зашла в три круга и стоит. Вылетела к ней одна фея, и говорит… — Нишант так увлёкся рассказом, что только сейчас заметил, что сестрёнка уснула. Улыбнувшись, он ласково поцеловал её в лобик и направился к выходу. У самой двери его прошиб холодок, из-за чего мужчина обернулся. Всё было в порядке. «Я просто накручиваю себя из-за убийства… Хотя ещё эта кукла… Говорил же у чужих такие подарки не брать… Но с другой стороны, что я к игрушке-то придираюсь?» — подумал Фаввара и вышел в гостиную. Нишант подхватил часы и запер их в верхнем ящичке в своей комнате, после поплёлся в ванную, но в прихожей замер, глядя в кладовую. Незаконченный портрет сестрёнки только сильнее начал его тяготить. Быстро облив себя водой, шериф просто рухнул на кровать. Расположившись на ней удобнее, мужчина тихо помолился о помощи Богине, зажёг свечу и закрыл глаза, старательно пытаясь поскорее уснуть.