Всегда был нужен

      Осторожно Джисон прижался к стене, чтобы не стать в мгновение обнаруженным. Ему необходимо было понять: нужно ли вмешаться самому или дождаться охрану. Стоны звонкие, хоть и приглушённые, не утихали, лишь голоса смолкли на некоторое время. Раздавались звуки шлепков кожи о кожу и утробное рычание — несложно было догадаться, чем там занимались собравшиеся. Это было против правил. Отношения? Пожалуйста. Но не занятия сексом. Негласно данный запрет был внесён в свод устного устава учебного заведения, и ранее никто не осмеливался его нарушить. Агрессия и злость распускались выше остальных эмоций, ведь всё происходило на территории Хана. За свою зону он был ответственен, как и за студентов. И проблемы определённо у него уже появились — а как их решать, идей не было. Без конца он бросал взгляд в сторону выхода к лестнице, но из охранников никто не появлялся. Пока чуткий нос вновь и вновь улавливал разгорающийся запах мелиссы. Ни у кого ранее такого аромата альфа не встречал, поэтому с лёгкостью мог сказать, что в комнате находился и Минхо. Осознание коробило, драло грязными когтями изнутри, занося в плоть инфекцию ревности. И всё стало лишь хуже, стоило раздаться мягкому стону до боли знакомого голоса. — Боже, какой узкий, — этот высокомерно довольный тон альфы Джисон тоже узнал и снова бросил взгляд в сторону лестницы — пусто. — Наверное, у него давно никого не было. Из него льёт так, будто течка началась. Такого я уже и не припомню, когда испытывал, так сжимается хорошо. Как девственница. — Сколько ты дал ему? — раздался голос того, кто вечно ходил за негласным «вожаком» банды хвостиком. Чхве Чоноп — лучший в боксе, худший в выборе друзей. — Он же вообще не в адеквате. — Две закинул в кофе, одну сейчас под язык засунул. Зато сразу податливым стал, — очередной стон Минхо коснулся ушей. — А то отказывать он мне вздумал. Ишь, строптивая омега. А на члене скользит, словно предназначен лишь для этого. — У него не будет передозировки? — голосом разума Чхве не был, но это сильнее взбудоражило Хана, который подкрался ещё ближе к двери, уже не собираясь дожидаться охрану. Самое худшее, что с ним сделают: изобьют, но запах бессознательного Минхо, которого использовали, уже плыл по венам. — Препараты «эстра» запрещены даже в медицине. — Если что, просто промоем ему желудок. Я не хочу, чтобы он что-то помнил об этой ночи. Но от «эстры» не бывает таких побочек. Максимум, блевать будет, ну, и член просить. Проверено годами!       Хан взорвался, извергая из себя невероятно громкое рычание, и ввалился в комнату, дверь пнув ногой со всей силы. Присутствующие в комнате застыли в изумлении. Разъярённый Джисон сразу даже не стал считать, сколько человек было в небольшом помещении, зато увидел то, чего никогда забыть уже не может. Тот самый альфа, Мун Кихён, сидел в широком кресле, явно приобретённом на средства своих родителей, и удерживал на себе разморенного Минхо, чьи ноги были широко разведены в стороны и прихвачены под коленями в грубой хватке. Толстый член был загнан по самое основание, а Ли от этого лишь шумно дышал, поскуливая, чтобы движения продолжились — абсолютно не в себе. Чёрный пиджак был расстёгнут и сваливался с одного плеча; верхних пуговиц на белой рубашке и вовсе не было, словно её распахнуть рывком пытались; тонкий галстук виделся излишне отвратительно ослабленным; а мокрые волосы некрасиво липли к вспотевшему лицу, где переливалась целая гамма непонятных никому, даже самой омеге, эмоций. — Какого хуя вы здесь творите?! — заорал Хан на весь этаж, оглушая каждого. — Вы совсем охуели? — Сонсенним… — Мун резко столкнул с себя Минхо, отчего тот упал, раздирая колени о деревянный пол. — Это не то, о чём… — Я подумал?! — взгляд Джисона не сразу поймал этот момент, застеленный пеленой гнева. Он смотрел на двух пятнадцатилетних омег, забившихся в угол двухъярусной кровати, с направления хореографии и почти выл. Их взяли по блату с упором на школьные знания и последующим обучением университетской программе, а они уже таким промышляли. И по ним было абсолютно понятно — они этого хотели и не были под препаратами. — Минхо? — Мы… Мы-мы-мы ничего такого! — неуклюже альфа пытался натянуть на голую задницу брюки, как делали и остальные, даже не позаботившись о том, чтобы снять с себя презерватив. — Всё добровольно! — Хённим! — заныл Чхве и Ким, которого слышно до этого вообще не было. — Не сдавайте нас.       Но Джисон уже их не слышал, напуганный, он прижался к стене позади себя, пока все торопились одеться и сбежать, и смотрел, как на коленях к нему полз Минхо. Взор того был чёрным, потому что зрачок нагло сожрал всю сладость красивых карих глаз. Нижняя губа подрагивала, а всё тело виделось заметно напряжённым. Сквозь распахнутую рубашку Хан разглядывал часто вздымающуюся рельефную грудь, усыпанную отметинами из-за ударов, и хотелось как можно скорее это всё спрятать, даже от своих глаз. Сокрыть красивый белоснежный холст от чужих мерзких взглядов, особенно когда послышались шаги охраны. Но даже пошевелиться не получалось. Некрупные ладони улеглись на его плотные бёдра поверх брюк, ощутимо сжимая, чуть погладили, прежде чем лицом Минхо уткнулся прямо в пах. Он стоял на разодранных коленях, упирался руками в чужое сильное тело и ласкался кончиком носа об очертания члена, спрятанного за тканями одежд. С ног до головы Джисона обуяла неистовая дрожь, сопровождающаяся подступившей к горлу тошнотой. Словно каменное изваяние, он стоял и пялился на эту невозможно порочную, ужасную картину и лишь скулёж страха в себе подавлял. Запах Минхо становился сильнее, требовательнее, горячее — призывал взять. А аромат смазки и вовсе забился в пазухи и не пытался оттуда выбраться, отравляя. — Альфа, — хрипло позвал Ли, ладонь смещая на чужой пах, — хочу. — Блядство.       Поторопившиеся свалить из крыла здания альфы и омеги были пойманы охраной — отчего раздалась невнятная ругань и чей-то громкий плач. Но сейчас это было последним, что волновало и тяготило. С трудом Хан оторвал от себя омегу, и та застонала звонко, отчаянно, будто от неё отказались. Поэтому, воспользовавшись моментом того, как тяжёлые веки сомкнулись, опьянённый от запрещённых препаратов взор под собой пряча, Джисон осторожно свою руку устроил на плотной шее. Поразмыслил лишь несколько секунд, прежде чем пережать сонную артерию, дабы дождаться, пока тело обмякнет. Но на пол он упасть ему не позволил. Успел подхватить голову и плечо, после кинувшись взглядом искать чёрные брюки омежьего костюма, но не увидел их. Вспомнил про пальто, зажатое в своих руках, и ловко завернул в него расслабленное тело, прежде чем в комнату вошёл один из охранников. — Отвратительно работаете, — с грубостью бросил Хан, прижав к себе Минхо так, будто это самое ценное, что было в его жизни. Хотя, Джисон именно так и считал. — Простите, новички сегодня делали обход. Вероятно, эти студенты спрятались от них, — мужчина поклонился. — Вызывайте полицию и разбирайтесь со всем. Я приеду с утра. Никто из них не должен покинуть стены нашего пансиона сегодня. Только после того, как их родители приедут. Составьте внутренний протокол на каждого и прикрепите досье. — Я Вас понял, господин Хан. — Где Бан Чан? — Джисон проследил за взглядом мужчины, который был излишне растерянным из-за нахождения омеги на его руках. — Я задал вопрос! — Пр-простите! — тот перестал рассматривать безмятежное лицо Минхо. — Удерживает самого сопротивляющегося альфу. — Отлично. Распределите их всех по комнатам. Раздельно! И никого не выпускайте. Только проверьте еду в холодильниках. — Будет сделано!       Раздражённо Хан хмыкнул и прошёл мимо озадаченного мужчины. Тот дивился такому поведению сына директора, ведь обычно Джисон источал мягкость и всегда был готов решить все проблемы мирным путём, но теперь его взгляд не выражал ничего, кроме злости. Хоть самому Хану и вовсе хотелось разбить Кихёну лицо, но этот парень всё ещё был его студентом, и он просто не мог — поэтому злость пытался обуздать. Корить себя за случившиеся пока тоже не было сил: нужно было увезти Ли подальше отсюда и поухаживать за ним. Поэтому Джисон и подозвал к себе хорошего друга — Бан Чана. Ранее занимавшего должность главного тренера, но решившего уйти в охрану из-за полученной когда-то травмы. После лёгкого кивка с его стороны, Чан с силой затолкал альфу обратно в комнатку, как и остальных, и запер дверь на ключ, оставив других охранников разбираться с омегами. Хан был благодарен ему, что всё решилось без лишних слов и рукоприкладства, даже если самому и хотелось увидеть, как Муну причинили бы заслуженную боль. Теперь проблемы были у всех и каждого, даже его отца подвели под это всё — что разъяряло только сильнее и глубже, почти сердца достигая. — Да, Джисон-а, — неформально обратился Бан, как только они отошли в сторону. — Что я могу для… Вас сделать? — он головой указал на омегу. — Отвези нас ко мне, пожалуйста, — тихо попросил Хан. — Не думаешь, что парня тоже надо здесь оставить? Он пьян? — Нет, эти малолетние… — выругаться Джисон себе не позволил. — Накачали его чем-то. Я не могу оставить его… Чанни-хён. — Хорошо. Но хотя бы врача вызови! — мужчина покачал головой. Он давно знал Хана и всецело доверял ему, пусть порой с действиями и не был согласен. — Это же Ли Минхо? — Да… Пожалуйста, нужно проверить его комнату. Там должны быть собранные вещи, думаю. И телефон. Родители, наверное, с ума сходят, что их ребёнок не вернулся домой. — Спускайся на лифте в гаражное отделение, — в руке Чан протянул ключи от своей личной машины. — Я скоро приду. — Спасибо, спасибо, спасибо, — бормотал Джисон, принимая дрожащей рукой ключи.       Он всё сильнее прижимал к себе тёплое тело, запах которого лишь немного утих в своей насыщенности, но уже даже пальто промокло от обилия вытекающей смазки. В машине даже пришлось открыть окно, несмотря на ледяной ветер, просачивающийся сквозь него, только бы не дать сойти двум альфам с ума. Никакая выдержка не была способна с таким справиться, когда мягкая омега, точнее её организм, просил об узле. Всю дорогу Джисон не ослаблял хватку, гладил по спутанным волосам, где ещё виднелись слабые кудри, но даже не смел прикоснуться к открытым участкам кожи — его это пугало, казалось неправильным. Про упомянутые препараты Хан был наслышан, однако никогда не думал, что сам с их эффектом мог столкнуться. Составляющая маленьких таблеток пробуждала омегу, вытаскивала все низшие инстинкты и подавляла разум, затуманивая всё и вся только жаждой секса. Такая вот «синтетическая» природа, дарующая фальшивую течку, что не сопровождалась болями. Перед глазами всё ещё стояла картина того, как Кихён насадил на себя Минхо, и тот был в восторге от этого. Его поплывший разум. А потом эта похабность сменялась ещё большей — аккуратный нос утыкался в пах Джисона, ласкаясь, губы прихватывали с нажимом орган через ткань брюк и белья. И это, чёрт побери, заставляло подавлять тошноту. Ни о каком возбуждении и речи не шло, хотя в тот момент воздух насквозь был пропитан феромонами секса и желания к совокуплению. Настолько гадко, мерзко, отвратительно, что Хан просто даже не представлял, что ему делать. Не понимал, что именно творил в данный момент, когда укладывал омегу на свою огромную постель.       Бан Чан занёс чужую сумку в квартиру, вновь попросил вызвать врача, чтобы Минхо осмотрели. Пообещал позвонить с утра, потому что присутствие Хана при полиции обязательно. Тот лишь кивнул и закрыл за другом дверь. Не желал думать обо всём этом, когда для него кое-кто был намного важнее даже собственной репутации. Вот только пересилить себя и притронуться к чужому телу не осмелился, пусть и понимал, что это необходимо. Неаккуратно подвитые свои волосы собрал в хвостик, скинул очки и пиджак на невысокую табуретку и уставился на спокойное от эмоций лицо омеги. Рот был приоткрыт, ресницы совсем немного подрагивали, острый нос слегка морщился, а сам парень дышал размеренно и тихо, словно просто спал. Тонкими пальцами Джисон откинул с бледного лица несколько чёрных прядей сухих волос, дабы после вылететь из комнаты, еле успев к унитазу, где его вывернуло. Нос улавливал запах чужого альфы на теле Минхо, даже если сознание и твердило, что тот додумался использовать защиту, а не трахнул омегу бездумно. Только легче это не делало. Поэтому, умыв и сполоснув рот, Хан набрал заученный номер. — Какого хера, Хан Джисон? — недовольство было явным и даже яростным. — Два, мать его, часа ночи! Что тебе надо? — Джинни, Джинни, Джинни, пожалуйста, ты мне очень нужен, — шептал в микрофон альфа, содрогаясь, — прошу, пожалуйста… — Что случилось? — копошение по ту сторону давало понять, что парень волновался. — Ханни? — Феликс перенял трубку. — Что такое, малыш? — Прошу, приезжайте. Я не могу по телефону рассказать. Мне нужен Джинни. Мне нужны его омежьи знания.       Уже через сорок минут заспанные лица друзей появились на пороге его квартиры. За это время Джисон так ничего сделать и не смог. Просто сидел у кровати и следил за равномерным дыханием, дабы быть готовым в случае чего звонить в скорую. Сразу всё объяснять Хан не стал. Не смог. Поэтому затолкал Хёнджина в свою спальню и лишь прошептал «им воспользовались». Тому этого хватило, как и очевидного запаха смазки, чтобы примерно отрисовать картину. Насильно Хван вытолкал альф из комнаты, попросив полотенца и ведро с тёплой водой. Выполнив все поручения, Феликс и Хан уселись на кухне, пока их сознания расплывались в пространстве и вечности непонимания. И если Джисон таял в порочности всего того, что знал, то Ли настроен был более серьёзно. Сначала он решил как-то успокоить тихо сходящего с ума друга: сделал ему кофе, вынудил переодеться, притащив из коридора футболку и розовые, заношенные до дыр, спортивные штаны с белыми полосками по бокам, и приобнял за плечи, пока тот пустым взглядом сверлил столешницу. Они молчали долго, а неяркий свет растянутых по кухонному гарнитуру светодиодных лент окутывал их, создавая полнейшую атмосферу уныния. Кофе остыл, оставшись нетронутым, а под руками Феликса ощущалось несдерживаемое напряжение мышц — альфа злился. Только Ли не решался что-то спросить, поглаживал по волосам, забранным в забавный хвостик, и массировал зажатые плечи и шею. Старался расслабить. Тишина уже казалась правильной и привычной, пока не вошёл Хёнджин, на чьём лице счесть хоть какую-то эмоцию не получалось. Налив себе стакан ледяной воды, омега мгновенно осушила его и уставилась на стушевавшегося Джисона. — Рассказывай, — приказным тоном вымолвил он, усевшись на стул напротив. — Я не знаю с чего начать… — Хорошо, я начну, — фыркнул Хван. Он вовсе не злился на Хана, его выводил из себя факт совершённого акта насилия над такой же омегой, как и он сам. — Я переодел его в твою толстовку, какую нашёл в бардаке в шкафу. Вещи надо или стирать, или выкидывать, они все в запахах альф, поэтому я скидал их в мешок и выставил за дверь. Кхм… Мне пришлось осмотреть его на наличие… Травм… Внешних повреждений нет, вырабатывающаяся смазка и расслабление мышц помогли ничего не порвать. Вероятно, его растягивали, тут не могу знать. Я обтёр его, все следы убрал. Обработал разодранные колени. Туда прям смотреть больно, много мелких ссадин, как у детей, упавших с велосипеда. Между ног положил несколько полотенец, чтобы, когда он проснётся, ему было более спокойно. Такая практика немного успокаивает омег, ведь их внутренняя сторона бёдер спрятана, — Феликс кивнул. Про такую особенность он узнал благодаря Хёнджину, когда у того были тяжёлые течки, что помогло и ему справляться с младшими братьями-омегами. — Хорошо, что я захватил с собой свою походную сумку! Ты же не мог ничего объяснить, к чему готовиться. Поэтому под постельное бельё я подложил пелёнку. Смазки очень много. У него течка? — Нет, — выдохнул Хан, за голову руками хватаясь, — «эстра». — Какая сука это сделала?! — Хван выходил из себя, и даже сильные руки Феликса не успокаивали. — Я отрежу член этому ублюдскому альфе! — Дорогой, пожалуйста, не кричи, — низко шелестел Ли, прижимаясь к супругу. — Откуда ты его приволок в таком состоянии? Надо заявить в полицию… Я по запаху найду этого альфу… Вся одежда в нём, остальные так, остаточно. — Это всё произошло на этаже комнат… В моём крыле здания, — плечи Джисона дрожали. Его отчётливо всё происходящее загоняло в тупик. — Это Мун сделал. Кихён. — Мун? Сынок того мужлана, который твоего отца дорогими подарками заваливал, лишь бы о плохом поведение сыночка не прознали? — возмутился Хван, и пятернёй откинул свои пепельные волосы дальше от лица. — Да. Блять! Я говорил, что от него одни проблемы. Он вроде угомонился на третьем курсе, а тут! — Так что произошло? Они опоили Минхо? — осторожно спросил Феликс, позволяя Хёнджину подняться и уткнуться лицом в шею, чтобы пропитывать свои лёгкие спокойным запахом цирусов. — Я сам точно не знаю. Просто застал их… За… Оргией? Вроде, исключая Минхо, там было девять человек. Кстати, — поднял растерянный взгляд Хан, — две твои малолетние омеги там были. Которых перевели на хореографический прямиком из школы. — Сука, — выдохнул в шею своего альфы парень, — и я за них ответственный. — Утром будут вызывать полицию и родителей. — Так надо про Минхо рассказать! Нужно было вызвать нашего врача к нему… — Нет! — взорвался Хан. — Нет! Не хочу. Пусть он сам решит, когда придёт в себя. Я знаю, какое это клеймо, после всех разбирательств. Если он решит обратиться в полицию лично, или анонимно, то я его поддержу. — Тебе не стоило его привозить домой, детка, — тихо вещал Ли. — А если он подумает, что это ты с ним сделал что-то? — Он же должен помнить всё до момента действия препаратов? — задал сам себе вопрос Хан и дёрнул плечами в страхе. — Да? — Кто знает, — погасив в себе агрессию, выдохнул Хёнджин и уселся обратно.       Все смолкли. Джисон же мысленно молился, чтобы Минхо помнил произошедшее, и мечтал, что на него не набросятся с кулаками при пробуждении. Но при этом и желал, чтобы омега не помнила ничего. Повезло, просто повезло, что не было повреждений. Что малолетний насильник делал всё осторожно, не желая причинить вреда. Да и сам Хан знал, что тот не такой уж и плохой сам по себе, но его чувство вседозволенности — развязало руки. Взять омегу из-за отказа. Наверное, Кихён долго думал об этом и вынашивал план. Не мог смириться с тем, что самая недоступная омега и ему, высшему существу, отказала, ещё и часто в спарринге одерживала победу. Так это видел альфа сейчас. Но ещё больше его угнетала мысль о том, как теперь в глаза Минхо смотреть. А его родителям? Всадиться головой об стол не позволили только мягкие объятия нежного Феликса, что-то тихо нашёптывающего, и руками поглаживающего. Единственный правильно сделанный выбор Джисона за всю жизнь — друзья. Сорвались поздней ночью, дабы помочь. Успокаивали и поддерживали, пока у Хана творился настоящий хаос из чувств и мыслей. Его взгляд часто задерживался на экране телефона: ожидал звонка, но при этом и боялся. Боялся, что уже сообщили отцу. Боялся, что всё это приведёт к краху того, о чём мечтал папа — уютное место для альф и омег, каким был пансион, могли закрыть. Денег отца виновного альфы, ведь Джисон понимал, чья была идея этого всего, могло хватить, чтобы испортить жизнь всем. За себя он переживал в последнюю очередь, а за отца, других преподавателей, за студентов: очень. Стоило вынести информацию за стены здания — всему бы настал конец. Чёрными змеями это всё терзало сердце. А ещё и понимание того, что совершили над Минхо. Пустой взгляд всё ещё расплывчатой картинкой перед глазами мелькал — страшно. Тот, кого Джисон так сильно любил, в чём признаваться до сих пор виделось постыдным, пострадал из-за его недосмотра. — Нам остаться? — вывел из самобичевания Феликс своим басистым голосом. — Да, прошу, — отозвался альфа и поднял взгляд на друзей. Хёнджин выглядел не менее взволнованным, чем он сам. — Может, Минхо что-то понадобится. Может, ему будет плохо. Было бы здорово, если бы рядом находилась омега. Не думаю, что он обрадуется при виде меня. — Всё будет в порядке, детка. Тебе надо поспать, — Ли поцеловал друга в макушку, вынуждая подняться на ноги. — У вас семейное? Звать меня «деткой»? — без особой радости улыбнулся Джисон. — Так ты наша детка. Тот ребёнок, которого мы вроде и не хотели, но не выкидывать же тебя теперь, — Хван осторожно хлопнул друга по ягодице, прежде чем ухватился за руку супруга. — Спасибо. Да, определённо. — В гостиной есть дополнительный футон? — поинтересовался Феликс, когда они все втроем застыли у открытой двери в просторную спальню. Минхо в себя не пришёл, лишь носом в одеяло уткнулся, продолжая тихо посапывать. — Там диван разбирается. Я лягу на футоне.       Уснуть у Джисона не получилось. Он то речь репетировал, то извинения, то мысленно стоял на коленях перед омегой и вымаливал прощение. Постоянно проверял телефон и между этими всеми делами пялился в потолок, стараясь не вслушиваться в тихое бормотание Хёнджина, редкие звуки коротких поцелуев, даруемых как раз для того, чтобы Хван успокоился и смолк. Даже во сне он был шумным беспорядком. Но время неслось вперёд, приближаясь к шести часам утра, а сомкнуть веки так и не вышло. Хан поднялся с неудобного места и, придерживая себя за поясницу, потащился в сторону кухни. Однако по пути замер возле своей спальни. Замешкался на пару секунд, но всё же приоткрыл дверь. Минхо приподнимался на руке, второй за голову держась, и тихо поскуливал, сдавливая ногами скрученные полотенца всё сильнее, ведь одеяло было откинуто. Его взгляд незамедлительно поднялся на вошедшего, стоило прохладным потокам воздуха коснуться обнажённой кожи. Слёзы полились несдержанно. — Плохо, хён. Меня тошнит, — сипло выдавил он и упал обратно на подушки.