Девочка с глазами из самого синего льда
Тает под огнём пулемёта.
Должен же растаять хоть кто-то
(Сплин - "Выхода нет")
Ночь уже входила в полную силу, распугивая беззаботно парившие доселе облака. Они были приспешниками дня, подхалимами солнца, что лишь защищали человечество от перегрева. Ночи же они были не нужны. Луна слишком любила красоваться на небосводе в гордом одиночестве. Вокруг неё всегда будут звезды, но это мало её заботит - ни одна из них никогда не затмит её. Дверь в Нору закрылась, но не смогла сдержать мелодии менестрелей, что сменялись один за другим. Всё те же пожилые музыканты играли на своих флейтах, витиеватых лютнях и гитарах. Ноты струились, сплетаясь в один сладостный поток. Дверь была закрыта, но ему это совершенно не мешало. Молодой человек шёл уверенно и прямо, всё больше ровняя спину с каждым шагом. Рядом с ним, робея, плыла женская фигура в расклёшенных джинсах. Жёлтые цветочки на штанинах уже успели изрядно испачкаться придорожной пылью, но вялый свет уличных фонарей любезно скрывал это от посторонних глаз. После всего полуминуты такого движения музыка их Норы совсем растворилась в ночном воздухе, оставив их в полной тишине. – Где В... - она осеклась, но быстро исправилась, - ты живёшь, могу я спросить? Если не по пути, я могу и сама дойти, не бархатная ведь. – Не стоит беспокоиться, мне не трудно. - он постарался улыбнуться так, чтобы в полумраке она смогла это уловить. Потом наклонился к её уху, чтобы следующую его фразу точно услышала только она, - Видишь вот того человека? Там, за машинами. Элизабет аккуратно отстранилась от его согнутой фигуры, пригляделась и робко кивнула ему. Заговорить она почему-то не решалась, слишком уж её коробил его заговорщический тон. – По дороге сюда я видел, как он пытался поймать девушку, одетую в короткое платье, что шла по другой стороне улицы. - он произнёс это уже более громко, но всё же настолько, чтобы их беседа осталась сугубо между ними. - На твоём месте я бы осторожнее расхаживал здесь ночами. Тем более в полном одиночестве. – Спасибо. - искренне, тихо и с тёплой улыбкой на губах произнесла она. От этой небольшой благодарности, сказанной ей, его взяла такая гордость, коей он совершенно не ожидал. – Всегда пожалуйста. - в почти игривой манере отозвался он, слегка склонив голову, словно вельможа перед своей госпожой. - До куда тебя проводить? – Осталось совсем немного. Ещё примерно пять домов, потом поворот во дворы. – Вот и славно. Следующие пару минут они снова шли в тишине. В её голове носились мысли. Она понимала для себя, что по какой-то причине верит ему. Голос разума громогласно проносился на подкорке, стараясь надоумить хозяйку, но та слишком ловко отмахивалась от него. Что-то в этом молодом человеке заставляло её и дальше идти с ним рука об руку, периодически осекаясь на прочие "подозрительные фигуры", коими после его слов она считала почти все. В делеке шумели голоса отшельников, пьяниц и прочего сброда, которые, не взирая на позднее время, распевали песни, сидя на лавочках у подъездов. Высокие, почти кричащие ноты всякий раз резали слух певицы, буквально разрезали его на множество частей. Пятый уловил это по её поджатым губам и нервно прикрытым глазам. И вновь она делает его работу за него. Даже похвально. – Согласен, певцы из них никудышные. Давай за мной. - он аккуратно, но сильно взял её под локоть, заворачивая за угол. - Просто немного попетляем по дворам, не смотри на меня так. – Благодарю за твою проницательность) Отсюда и в правду куда меньше слышны измывания этих несчастных. Спасибо. Опять благодарность тёплым покрывалом окутывает его душу. Давно ему никто не говорил таких слов. Может, иногда подобное звучало из лукавых уст Куратора, но оно никогда не было произнесено столь искренне и открыто. Но Элизабет это удавалось. Эти мысли Пятый быстро прогнал, с силой ненадолго зажмурившись. Ему нужно было следовать плану, ведь тяжесть кобуры, надёжно спрятанной под пиджаком, не переставала напоминать о его задаче. Сегодня лиса таки попадёт в капкан, и это неизбежно. Когда они оба сравнялись с самым малоосвещаемым закутком на пути, Пятый принял решение более не медлить. Он резко развернулся, рванул её за руку, заставляя безвольно упасть на холодный асфальт. Тело в цветочных джинсах быстро оказалось у его ног, почти сразу потеряв свою персональность. Он не мог видеть её лица, довольствовался лишь волнистой капной волос, а посему мог успеть позабыть, что совсем недавно осторожно касался её руки, любезничал, благодарил и улыбался. Не промедли он сейчас, тело так и осталось бы телом, только отныне омываемое тягучей алой жидкостью. Но он промедлил. Ноги подвели. Или сердце. А может шея, кожа на которой будто за секунду побывала под потоком ледяного ветра. Этого он так и не смог разобрать. Он не успел и потянуться к кобуре, как на земле перед ним оказался не затылок, а девичье лицо. Её лицо. Всё те же зелёные глаза, глубиною с непроходимый лесной массив. Те же губы, что теперь были приоткрыты, дабы пропустить в лёгкие как можно больше столь желанного воздуха. Она на секунду прикрыла глаза, стараясь отмести мелькающие мысли о боли в теле. Только сейчас неудавшийся убийца заметил, что она направила на него руку. Изящно вывернутая кисть продолжалась ловкими пальцами, что волнообразными движениями будто перетекали в воздух. Этот небольшой эфемерный шторм, устроенный ею, заставил его сердце биться чаще, а ноги подкоситься. – Прошу тебя! Не надо, прошу... Зачем? Зачем я тебе? - она лепетала, проглатывала некоторые слова и окончания, обрывала середины фраз. Но твердила об одном и том же. Она не хотела умирать. Он опомнился и в один миг высвободил оружие. Некуда бежать. Ничего уже не поделаешь. – Хеей, тише, тише... Тебе не обязательно этого делать. Не нужно... Спокойно... - она не теряла надежд, забываясь в попытках успокоить его разгорячённый разум. – Ошибаешься. Обязательно. - ему потребовалось немало усилий и слепых секунд, чтобы привести свои мысли в порядок. Он прислушался к себе и мысленно удивился её влиянию на него. Пятый сосредоточил свои мысли и взгляд на пистолете, что держал в обеих руках, отчаянно приглушая смазливый шум в голове. Стоять более в оцепенении времени не было. И, окончательно привяде себя в норму, он наконец доделал начатое. - Прости... - тихо, виновато и нежно произнёс он, перед тем как раствориться в голубом свечении. Выстрел прогремел на улицах старинного района. Настал миг гробовой тишины. На сей раз в самом прямом смысле. С нескольких электро-проводов неподалёку слетели десятки ворон, нещадно рвущих глотки. Во многих окнах зажглись огни, пара сонных людей даже успели выбежать на улицу, впопыхах натянув на себя тапки и халаты. Пьяные песни и празднества наконец затихли. Улицы больше не спали. По крайней мере, многочисленные вечерние пожелания "спокойной ночи" явно не оправдались.