Непорочность

      Одному было спокойно. Порой тоскливо и горько, однако одновременно с тем тихо, комфортно. Устав сражаться с чувством опустошения от того, что ему буквально некому было выговориться, Сэм сам не заметил, в какой момент, но смирился с положением дел. Распахнув объятия он подпустил одиночество гораздо ближе, чем просто рядом, оно погрузилось в него, срослось с ним, стало одним целым. И привыкнув к нему, жить стало гораздо проще.       Проще слушать ругань вечно разводящихся родителей, легче наблюдать за компаниями друзей в классах и на детских площадках, свободнее дышать за столом в столовой, за который больше никто не желал садиться. А после начавшихся в его сторону нападок от других учеников, одиночество ещё и стало оплотом безопасности. Некому было ткнуть в него пальцем, выпалить какую-то гадость. Сэм выстроил вокруг одиночества основу и концепцию своего существования, стремился к нему, агрессивно отвергая всё, что может как-то изменить его положение.       Однако в первый день старшей школы, когда на первом уроке на соседствующую с ним парту приземлился громкий, рыжеволосый парень, весь усыпанный веснушками, без предисловий начиная тут же что-то болтать, пусть Сэм и поздороваться с ним не успел, всё переменилось навсегда. Представившийся Ади стал мелькать с ним всё чаще, всё ближе, потихоньку за руку словно втягивая обратно в социум, юноша растерянно осознал, что и забыл, что без одиночества было… иначе.       Даже не так. Лучше. Хорошо. Чертовски хорошо. Сэм купался в лучах явившемуся ему личного солнца, отчаянно старался ловить каждый луч, обращённый в его сторону, остро и со страхом осознавая: он больше не хочет назад.       Вот только его об этом никто не спрашивал.       Сэм распахнул глаза, не сразу поняв, что выдернуло его из сна: внимание было рассеяно, только стук в ушах с течением времени всё меньше напоминал циркуляцию крови, явно поступая извне. Юноша подорвался на кровати, не понимая, что происходит. Иррациональное чувство страха подстегнуло его скорее вылезти из постели, но, поднявшись, парень замер, уставившись в окно. Маленькая чёрно-белая птичка, с увлечением прежде колотящая клювом раму окна, расположенного ровно над кроватью Сэма, тоже замерла, удивлённая не меньше подростка.       Выдохнув, юноша махнул на маленького дятла рукой, и тот тут же упорхнул подальше от их домика, теряясь в зелёной хвое. Одновременно с этим взор неконтролируемо скользнул вперёд, и замер. Сэм растерянно моргнул, наблюдая за тем, как из леса выходит кое-кто знакомый, пристально оглядываясь по сторонам. Дино с отчего-то мокрыми, распущенными волосами, рассыпавшимися по плечам, аккуратно выглянув из густых кастовых зарослей и убедившись, что на дорожке никого нет, быстро понёсся в сторону ближайшего домика, а именно — второго отряда.       Не было ничего удивительного в том, что Сэм не сразу узнал юношу. Он был вовсе не в привычной лагерной форме: белая рубашка сменилась на объемную спортивную кофту, явно принадлежащую кому-то более широкоплечему. Возможно отцу? Шорты были не то пижамными, не то спортивными, чёрными с логотипом бренда на бедре. Только белые гольфы остались неизменными: они казались прозрачными, намокнув на влажной коже, вплотную обтянув поджарые икры. Сэм, ещё сонный, а от того не до конца почувствовав всю странность ситуации, обернулся в комнату: кроме него все спали крепким сном, да и судя по виду за окном, солнце едва-едва встало. До подъёма ещё оставалось достаточно времени.       Приблизившись к стене, Дино практически вжался в неё, а потом рванул куда-то за дверь. Тут же стало понятно почему: по дороге, посвистывая себе под нос какую-то популярную мелодию, как раз прошёл один из преподавателей лагеря, Геральд, явно сдерживая зевоту. «Хах… Значит, не просто так мы той ночью прятались. Сынок пастора сам любитель нарушать правила», — повеселев от этой, казалось бы, ничего не значащей мысли, Сэм зевнул во весь рот, опираясь о стекло лбом. Совсем не ожидая, что без наблюдателя Дино сразу выйдет из укрытия, оказываясь прямо перед окном.       Повернув голову, парень испуганно одёрнулся, явно не ожидая заметить наблюдателя, впрочем, Сэм и сам отшатнулся, опираясь на локти. Пусть их и разделяло стекло, чужое лицо слишком внезапно оказалось так близко к нему. Ребята глядели друг на друга несколько мгновений, как дикие животные в зоопарке, разделённые хлипкой преградой, но опомнившись, отмерли. Сэм растерянно поднял руку и, не зная, что ещё делать, помахал новому знакомому.       Вблизи было особенно видно, как после его движения каждая мышца Дино расслабилась. Уголки губ робко взлетели вверх, а когда он махнул пальцами в ответ, улыбка окончательно расцвела, выдавая его облегчение. Ещё раз осмотревшись, парень кинул на брюнета последний взгляд, прежде чем спешно побежать за угол дома, скрываясь из поля зрения уже окончательно.       Сэм рухнул спиной на постель, какое-то время неподвижно пялясь в потолок. Он всё ещё слышал то же, что и с каждым рассветом: пение птиц, сопение соседей, шелест листьев. Но мелодия утра не увлекала его, слишком громкими внезапно оказались собственные мысли.       Убедившись, что никто не проснулся от такого количества незваных, ранних гостей, паренёк потянул руку под кровать, нащупывая смартфон. Зайдя в уже приличных размеров односторонний чат, Сэм пролистал до конца, сам не зная, зачем. Взгляд сам зацепился за строчки, направленные прошлой ночью:       «Это Сэми.       Да, я буду продолжать так представляться. Всё равно меня больше так никто не называет, вдруг забуду к тому моменту, как меня выпустят из этого дурдома, лол.       Я сегодня познакомился с дико странным парнем. Типа ДИКО странным. И это я говорю, ага. Он что-то вроде местного изгоя и я уже немного понял, из-за чего. На шее огромный крест, говорит всякими постулатами, а ещё, прикинь, он не чувствует боли. Порезал при мне руку до мяса и ничего! Какой-то особый щит для искренне верующих (ха-ха).       Но вообще при общении он показался более нормальным. Или я тут уже совсем чокнулся, раз считаю хоть кого-то из них не золотой жилой для психиатра? Не звони в 911 пжлст.       Хотя какая разница на какого-то парня. Тебя-то здесь всё равно нет».       Перечитав SMS, Сэм поджал губы. Нажав на значок, оповещающий о том, что сообщение не было доставлено, парень, недолго колеблясь, удалил его безвозвратно. Парень сам не смог себе до конца признаться в том, почему. Из-за того, что концовка SMS отдавала той ночной меланхолией, о которой в иное время суток было вспоминать невыносимо болезненно? Или потому что юноше было боязливо дать Ади даже гипотетический повод подумать, что хоть кто-то может заменить его?       Что Сэму без него может быть нормально. Интересно, весело, любопытно. Хорошо.       Нет, это было невозможно. Все окружающие его обитатели лагеря меркли, максимум являясь предлогами, чтобы избавиться от скуки, а значит и говорить о них толку никакого не было. Донни, Энди, Моника, Лилу, Астр, да даже пастор Фенцио — какая разница для Сэма, в сущности, кто бы из них мог оказаться хоть мало-мальски приемлемым собеседником? Дино просто повезло зацепиться в их общении несколькими схожестями, необычностью и их странным ночным знакомством.       Как ни странно, удалив SMS, Сэм ощутил, как тяжёлый груз упал с его плеч. Пошатнувшийся порядок в его голове снова устоял, не принимая новые переменные, что юношу вполне себе устраивало. Это настолько опьянило и расслабило, как укол обезболивающего, что, сунув телефон обратно под кровать, брюнет тут же провалился в дрёму, доспав до официального подъёма.       Но несмотря на то, что внутреннее мироощущение Сэма осталось неизменным, день в ожидании чужой компании прошёл гораздо позитивнее предыдущих. Какая-то неуловимая лёгкость появилась в теле, такие действия, как наполнение подноса едой в столовой, прежде угнетающие своей однообразностью, теперь дарили юноше почти что радость. Во всяком случае, его урчащему желудку.       Подсев к ребятам из домика, которые привычно болтали о чём-то своём, Сэм нашёл глазами в толпе Дино. Тот уже давно ел, по правую руку от него сидел Астр, что-то расспрашивая, щурясь с некоторым недовольством, но юноша ему отвечал максимально бесстрастно. Глядя сейчас на его идеально выглаженную рубашку и подвязанные, высушенные волосы, образ из раннего утра казался сказочным наваждением, дымкой. «Может, это вообще был сон?» — подумалось юноше в определённый момент, но тут они с Дино встретились глазами. «Чёрт», — парень подорвался, резко отворачиваясь. Впрочем, через пару минут он снова осмелился поднять взгляд, и уже заметил, как Дино осторожно поглядывает в его сторону. «А что, если он помашет? Или кто-то заметит…» — от мыслей стало кисло на языке, а лоб запекло. Впрочем, опасения оказались беспочвенны: Дино лишь вскинул уголки губ, снова обращаясь к Астру. «Пронесло», — облизав нервно губы, Сэм поспешил влиться в разговор находящейся рядом компании.       — …Чёрт возьми, это просто нечестно, — там Энди как раз кривился, на удивление тоже оборачиваясь к столу вожатых. — Вы вообще видели этот пресс?       — Странно, что это увидел ты, — Моника изогнула бровь. — Мы-то с девочками давно всё заценили. Да, Лора? — блондинка покраснела, тыкнув подругу локтём под рёбра.       — Такого просто не бывает. Его как будто отфотошопили, — юноша снова помотал головой.       Донни, сидящий подле товарища, по-лисьи усмехнулся.       — Можно попросить у брата Астра в следующий раз разрешение потрогать его, чтобы убедиться.       — Ага, как же! Тебе надо — ты и трогай! — от Энди прилетела оплеуха, от которой парень предусмотрительно ловко увернулся. — Блин, хотел бы я такие банки…       Моника ткнула пальцем в его поднос.       — А ты тогда поменьше булки лопай.       Энди с детским возмущением отозвался:       — Я не могу!       — То-то и оно! — Донни захохотал, закидывая на плечи друга руку.       — «Я не могу», — передразнила Моника, тоже заливаясь хихиканьем.       — Да заткнитесь вы!       Лора с осуждением взглянула на гогочущих парня с девушкой, и улыбнулась Энди с максимальным сочувствием, мягко, но звонко произнося:       — Мне кажется, это совсем не главное. Самое важное, чтобы человек был хорошим, а внешность — уже второстепенное…       — Ну… Наверное, — Энди окинул девушку невидящим взором, но быстро снова обернулся к столу вожатых. — Я вообще тоже думаю, что Лилу не такая замороченная. Типа… У верующих ведь реально мордашка не должна быть на первом месте. Да, — словно сам убеждая себя, он кивнул самоуверенно. — Это нифига не по учению Шепфа, если это не так. Пофиг! — с этими словами он вгрызся ни в чём не повинное хлебобулочное изделие.       Сэм, обведя всё это взглядом, решил отвернуться. Тут, похоже, ничего не менялось. Однако за одну фразу его мозг отчего-то зацепился. «Мордашка не должна быть на первом месте», — но, объективно говоря, при взгляде на стол преподавателей и вожатых, так этого и не скажешь. Вряд ли состав подбирался на основании эстетических предпочтений, но Сэм, как творец в первую очередь, не мог не отметить, что и вожатые, и учителя в эту смену собрались как на подбор: с правильными чертами лица, вытянутыми силуэтами, а строгая, в меру сдержанная униформа лагеря только улучшала их вид. Пожалуй, выделялось на этом фоне только маленькое семейство пастора: уж слишком Фенцио был хмурым в остальное от служб время, а что касается Дино… Внезапно подумав об этом, Сэм поднял глаза, ища в толпе светлый хвостик, но его отвлекли.       — Сегодня день службы, — внезапно произнесли у него над ухом.       Юноша дрогнул, обернувшись. Донни незаметно и тихо снова оказался возле него. Даже Энди уже не было, да и Лора подорвалась за своим предметом воздыхания. Моника тоже приподнялась с места, но заметив происходящий диалог замедлилась, её глаза с любопытством засверкали.       — …Кхм, — Сэм выпрямился, скрывая удивление. — Что?       — Говорю, сегодня его не будет в творческом классе. Пятничная служба, — сосед ответил настолько невозмутимо, как будто Сэм ему задал вопрос сам, а он всего лишь отвечал.       Подмигнув, Донни удалился, насвистывая себе под нос мелодию, проигрываемую утром по мегафону. Брюнет рассеянно смотрел ему вслед, ощущая, как под кожей всё холодеет. «Он что, заметил, как я смотрел? Да нет, вряд ли. Скорее всего, теперь будет подшучивать над тем, что я Дино вернул джемпер, пока не надоест. Лишь бы никто не…» — едва он успел озвучить мысль, как напротив него громыхнул поднос. Сердце от громкого звука подлетели вверх по горлу, от испуга Сэм весь сжался.       — Кого? — Моника не удержалась от любопытства, снова садясь. — Кого не будет в творческом классе?       Сэм огрызнулся от испуга.       — Я откуда знаю? Дружка своего спроси.       — Да ну? — девушка прищурилась. — Сам так подорвался и ничего не знаешь? Вы ещё вчера шушукались. Ты же не думал, что никто не заметит?       От такого напора юношу так и подмывало выпалить что-то гадкое. Сказывались прошлые паттерны поведения: агрессия давала в краткосрочной перспективе столь необходимое время подумать, чем ответить на голословные обвинения. Однако Сэм в последний момент сдержался. Моника смотрела без злобы, скорее с несдержанным любопытством. Вряд ли церковный лагерь в плане обычных сплетен был богат на события, если состав приезжающих оставался почти неизменным из смены в смену.       Парень тяжело вздохнул, отвечая максимально незаинтересованно:       — Говорю же, без понятия, о чём он. Донни думает, что я общался с одним парнем из тех, воцерковленных… А это не так. Вот и пристал, — он добавил, когда Моника недоверчиво обвела его проницательным взглядом. — Тут настолько тухло, раз даже это интересно?       — Тухло настолько, насколько сам себе позволяешь. Но я тебя поняла, — она хмыкнула, наконец уходя с многострадальным подносом. — «Один парень», значит…       От её последней фразы против воли мурашки побежали по рукам, и Сэм пожалел, что отсутствие длинных рукавов его, по сути, оставляет совершенно беззащитным под внимательными взорами окружающих. Когда Моника удалился, юноша посидел не слишком долго, поспешив на занятия. Дилемма необходимости встречи с Дино вставала перед ним наиболее остро: с одной стороны, подрывала его амплуа невидимки, в перспективе лишало хоть какого-то статуса в глазах местного сообщества при общении с аутсайдером, с другой…       Это раздражало Сэма сильнее всего. Не было другой стороны, не было логичной, обоснованной причины заводить здесь хоть какие-то связи. Время ссылки можно и нужно было тихо переждать, перетерпеть. И это бы удалось парню, не окажись среди заповедной, девственной природы глушилок, увеличивающих и так большую пропасть между лагерем и реальным миром. Ниточка связи хотя бы через переписку с Ади была бы спасением, глотком свежего воздуха.       А главное — способом убить время, скуку. Лишившись средства связи, Сэм рисковал проживать каждую тоскливую секунду пребывания в лагере максимально долго. У него был подобный опыт безделья, время тянулось как жвачка, что вполне походило на пытку. Подобная аналогия пришла на уроке религиозного образования: иллюстрация мученика на доске, который держался за голову и пялящийся в никуда пустыми глазами, отпечаталась у Сэма на внутренней стороне черепа, слишком отзываясь в душе. Являясь чем-то знакомым и пугающим его.       «Это ведь в порядке вещей, все общаются с какой-то целью. Рациональный обмен, только и всего. Когда вернусь домой, Ади с ребятами над пересказами проблем местных святош точно посмеются», — юноша при мысли об этом вскинул уголок губ. Плечо заныло: порой его друг мог не рассчитать силу, одобрительно хлопая по плечу Сэма всякий раз, когда он выступал из тени, являя их компании настоящего себя. И парень бы солгал, отрицая то, что сейчас он бы предпочёл отдать плечо в качестве боксёрской груши, чем слушать про церковные учения.       С таким настроем Сэм дождался и послеобеденного времени. Он планировал прийти минута в минуту на место встречи, возможно даже опоздать, оправдываясь тем, что слишком увлёкся рисованием, вот только даже ровная линия на бумаге не получалась. Юноша выругался себе под нос, сдавшись, когда за окном раздался взрыв хохота: Энди обещал ребятам из отряда «тако-о-ое показать», что Сэм принял решение спешно ретироваться.       Ноги от нечего делать понесли его к церкви, хоть внутри и холодело от того, как крест на её крыше нависал над фигурой Сэма. Не помогала даже тёплая, солнечная погода. Хотя она манила не всех: шмыгнув мимо творческого класса, парень услышал оживлённые разговоры, обернувшись на здание с изумлением. «Дино не врал… И правда в другой день собрался народ. И немало… А я прусь прямо навстречу тому, кого большинство не за глаза избегает. Какого чёрта?.. Может, ещё не поздно? Плевать, перетерплю…» — щеку изнутри запекло, и Сэм поспешно разжал зубы. Он встал в нескольких метрах от церкви, дыхание его участилось. Нетвёрдый шаг повёл его тело в обход здания.       Когда из окон полился мелодичный перелив. Сэм замешкался. Ему было стыдно признаться не столько кому-то другому, сколько самому себе: слушать церковный хор ему всегда нравилось, с самого детства. Было что-то возвышенное и прекрасное в сплетающихся хрустальных голосах, вещающих слушателям о простых, но столь важных вещах в виде песен. А может дело было просто в том, что в детстве, когда юноша слушал подобную музыку каждое воскресное утро, жизнь его сама по себе была гораздо предпочтительнее нынешней.       Также его заинтересовало кое-что: что-то в хоре было не так, звук изменился, даже не считая незнакомой композиции. Сэм, оглядевшись и поняв, что он никто его не заметит, подошёл ближе к церкви. Дверь открылась легко, парень быстро забежал внутрь, прикрыв её за собой. На скамейках было пусто, не считая пары человек впереди, в которых Сэм узнал вожатую и несколько ребят из разных отрядов, наверняка из католической школы. Он растерянно присел позади, пока его не заметил пастор Фенцио, стоящий у аналоя. Сухие губы вдумчиво читали молитву на латыни, кажется. Мама давно кажется, объясняла ему, что подобные службы бывают, но для чего — Сэм понять так и не мог. Разве не лучше было молиться на том же языке, на котором думаешь?       Впрочем внутренние размышления юноши оборвались, стоило ему обратить взор на хор. Глаза у юноши расширились. Не зря ему померещилось что-то не то: сейчас состав существенно пополнился, в отличие от утренних служб. Добавилось несколько парней и девушек… В том числе стоящий впереди в самом низу Дино. Его было отчего-то сложно узнать, сравнивая парня со вчерашней его версией: от белого одеяния алтарника лицо его казалось слишком бледным и плоским, безжизненным, как у куклы. Волосы, стянутые на затылке, были слишком туго завязаны, обнажая уши. Глаза как две стекляшки, были лишены каких-либо искр мыслей. Как назло, он ещё и находился в центре построения хора, и ребята, стоящие по бокам и в рядах сверху то и дело косились на Дино. У Сэма буквально подкатило к горлу от этого зрелища.       Он уже приготовился тихо убираться, склонившись за спинками лавок, когда кристальный голос, один-одинёшенек, наполнил церковь глубоким, чистым звуком. Парень остановился, как вкопанный, бездумно снова поворачиваясь. Дино, глядя куда-то вверх, где блестело распятие, солировал свою партию, исполняя без единой помарки. Уста праведника изрекают премудрость, и язык его произносит правду. Блажен человек, который переносит искушение, потому что, быв испытан, он получит венец жизни. Создатель, источник благости, Шепфа, огонь божественный, помилуй.       Сэм ощутил, как будто его вжало в скамейку. Он не знал, что именно его так пригвоздило к месту: текст, голос или вид того, как Дино испепеляют взглядами другие участники хора? Что примечательно, так было только пока пастор Фенцио был склонён над фолиантом. Стоило же мужчине выпрямиться и развернуться, как ученики приняли вид возвышенный и одухотворённый, не хватало только белых крылышек за спинами. От этого во рту разлилась горечь. Мышцы ног у Сэма налились свинцом от этого зрелища, и он сам не заметил, как карандаш, закреплённый в пружине скетчбука, требовательно сам нырнул между пальцев, заплясав грифелем по бумаге.       Все рациональное исчезло, когда он стал делать набросок, совершенно потеряв связь с реальностью. Штрих, за ним ещё один, скрип стёрки. При таком плохом освещении рисование превращалось в пытку, но нежданное вдохновение не стало спрашивать мнение юноши. Краем сознания Сэм предполагал, что это могла быть реакция организма на стресс, попытка уйти в эскапизм хоть ненадолго… Но то, как его захватило творение, говорило совершенно о другом. Картинка в голове просто вытеснила всё остальное, встав на ступень выше прочих забот, и он не мог быть против.       Когда его плеча коснулись, пальцы у Сэма уже были чёрными: он сам не ожидал, что растушёвка будет такой сильной, но результат ему слишком нравился. Поначалу парень даже не обратил внимание на прикосновение, но аромат хвои, защекотавший его нос, заставил инстинктивно вскинуть взгляд. Юноша сразу стиснул скетчбук, громко выдохнув: сердце его ёкнуло, когда рядом оказался Дино. Заметив реакцию, юноша одёрнул забинтованную руку, тихо выдыхая:       — Прости… Так и знал, что напугаю. Но я тебя звал, а ты не реагировал.       — Может тебе повесить… бубенчик на шею? — невпопад пробормотал Сэм, всё ещё одной ногой пребывая на бумаге со своим творением.       В церкви стало гораздо тише: хор разошёлся и некоторые его участники присоединились к слушателям службы, пастор Фенцио тоже пока продолжал вещать. Когда мужчина посмотрел в конец ряда скамеек, неодобрительно прищурившись на сына, общающегося с кем-то неизвестным, Дино качнул головой в сторону двери, прижав палец к губам. Сэм сглотнул, понемногу приходя в себя. Скрытность и его интересовала в первую очередь. Кинув взгляд на сурового пастора, парень встал и поспешил за новоиспечённым знакомым.       На свету, пусть и в лучах надвигающегося оранжевого заката, в глазах сразу появилась резь, а с учётом того, что Сэм ещё и рисовал в потёмках, в голову и вовсе как будто выстрелили из ружья. Он даже не успел увидеть насколько близко стоит к Дино. Промычав недовольно, юноша прижал руки к глазам, потирая веки.       — Чёрт… Ну почему там нет электрических ламп?       Он выдохнул это отчасти чтобы сориентироваться по звуку, отчасти потому что действительно интересовался. Справа от него фыркнули со смеху.       — Если станешь добровольцем, который проведёт кабель от электрощитка до деревянного здания и сделает проводку, этот вопрос приобретёт смысл. Пока лучше промолчу.       — Туше, — с недовольством признал оттенок кретинизма в своих словах юноша, наконец закончив тереть веки.       Разноцветные круги перед глазами заплясали прямо вокруг Дино. Сэм поначалу даже замер: сейчас, на контрасте с ним, выступающим в хоре, была колоссальная разница. Туго стянутый хвост исчез: светлые волосы рассыпались по плечам, лишь несколько прядей были убраны от лица. Белое одеяние также сменилось привычной формой. Перемены были не самыми значительными, но Дино в момент лишился своего потерянного, уродующего образа.       Впрочем, может такой эффект достигался гораздо проще: а именно в робкой улыбке, перерастающей вдруг в смех. Дино даже отвернулся, и Сэм осознал, что смеются над ним.       — Эй, чё смешного-то? — он добавил ядовито. — Чтобы ты знал, я сказал не «тушь», а «туше»!       — Ой, не могу… — юноша снова обернулся к парню, в глазах у него заблестели слёзы веселья. — У тебя пальцы испачкались в чём-то, верно?       Сэм моргнул с недоумением, опустив взгляд на чёрную от карандашного рисунка кожу ладоней, и почти сразу сопоставил это с тем, как он смачно и с удовольствием тёр веки.       — Твою мать, — выругался он, инстинктивно снова потянувшись тыльной стороной руки к глазам. — Тут… Где-то рядом есть что-то вроде зеркала?       — Только Молочное озеро, — Дино ещё улыбался.       «Блеск, мало того, что с этим застукать могут так ещё и с видом, будто я с металл-концерта вылез», — ворча нечто нечленораздельное, Сэм чувствовал, как уши и скулы начинают гореть от осознания подобной перспективы. Лишнее внимание заставило биение сердца ускориться, между рёбер пронёсся липкий холодок.       Однако его позвали уже гораздо спокойнее, без прежнего хихиканья в голосе:       — Пойдём. На свету будет проще убрать.       Выбор у Сэма как будто отсутствовал: возвращаться в домик в облике енота хотелось в последнюю очередь. Он опустил руки и последовал за Дино: тот поманил его кивком головы куда-то за деревья, подальше от церкви, отодвигая ногой какие-то кусты. Юноша почти шагнул следом, когда охнул, перепрыгнув растения.       — Ты хоть предупреждай, когда в крапиву лезешь!       Дино опустил глаза на свои ноги: немного выше края гольфа трава всё же оставила ожог в виде розовой припухлости, но он пожал плечами.       — Мне рассказывали, что это полезно.       — И ты в это веришь только потому что не знаешь, как она жжётся, — пробурчал брюнет.       На претензию знакомый не отозвался, немного ускорив шаг. Они вышли на открытую полянку, заметно обжитую: трава была вытоптана, поваленные деревья были сложены вокруг потухшего костра. На вопросительный взгляд Дино объяснил, предварительно отряхивая импровизационную скамейку:       — Вожатые иногда бывают здесь. Мы не вышли за пределы лагеря.       — Я почему-то решил, что ты меня приведёшь к озеру, — присев, сказал парень.       Дино вскинул уголки губ, но отвечать на это не стал. Из кармана он достал внезапно небольшой кошелёк на молнии. Оттуда высыпались пластыри, бинт, перекись водорода, а также влажные салфетки. Их-то парень и протянул Сэму.       — Вот… Вытрись, должно хватить.       Помощь была сомнительной. Однако, вздохнув, Сэм всё же принял её.       — Спасибо, — заелозив салфеткой по лицу, юноша не удержался. — Но зачем для этого понадобился свет, всё ещё не понимаю.       — Мне будет лучше видно и я скажу, если ты пропустишь грязь, — пояснил спокойно Дино, однако голос его прозвучал отстранённо.       Причина стала ясна почти мгновенно: цепким взором парень буквально впился в скетчбук, который Сэм положил себе на колени. Его неприкрытое любопытство странно смутило и сковало: юноша ощущал, шестерёнки в голове собеседника вращаются усердно, пытаясь придумать повод, чтобы попросить взглянуть на новый рисунок. Однако сам парень ещё помнил, как скетчбук его распахнулся именно на странице с чужим торсом, покрытым веснушками, а потому чувствовал неловкость.       «Да и… кому не всё равно? Может он из вежливости», — Сэм молчал, но неожиданно под взглядом Дино ощутил в груди тяжесть. Тянущее чувство вины, такое несвойственное всем предыдущим его суждениям, наполняло юношу. Потирая салфеткой под нижним веком, брюнет спросил:       — Ты… посмотреть хочешь? — Дино встрепенулся, отведя слишком пытливый взор робко.       — Краем глаза в церкви заметил. Заинтересовало… Если ты не против. У меня самого рисовать не выходит, а у тебя всё, что видел, выглядит… здорово.       Сэм и сам засмущался. Максимум похвалы, которую он получал, так это хлопанье по спине вкупе с дружелюбным и немного смешливым: «Ну ты прям Да Винчи!» В остальное же время увлечение скорее приносило проблемы. Мать попрекала его витанием в облаках, а уж в средней школе, когда его скетчбук, не этот, а самый первый, вырвали и распахнули… На той самой странице, где…       — Сэм, — парень очнулся, вынырнув из неприятных воспоминаний, но в глазах его мелькнуло что-то, что заставило Дино добавить. — Я не заставляю, прости. Просто… Хотел, чтобы ты знал, что мне интересно.       Облизав нервно губы, Сэм, ещё взбудораженный, тихо произнёс:       — Я могу показать, но с одним условием. Обещай, что не будешь листать. Там много незаконченных набросков, не хочу их показывать…       Знакомый поймал его взгляд и уверенно кивнул. Странно, но вот так за одну секунду Дино, точно натасканный пёс, почувствовал, как настроение парня переменилось, и сам смягчился. Сэм сам открыл на нужной странице скетчбук, передав его. Дино подвернул одну ногу под себя, снова садясь в дико неудобную на вид, но определённо красиво напряжённую позу.       — Ух ты, — парень вскинул уголки губ.       Сэм, всё ещё умываясь салфетками, которые пока оставались тёмными от касания к коже, и сам разглядывал творение. В схожем с хором строении были изображены существа, похожие скорее то ли на пришельцев, то ли на фей с длинными ушами и сложенными за спиной хрупкими крыльями. Одна из фигурок, светлая и по-своему хрупкая в своей привлекательной странности с изогнутым станом и острой мордочкой, держала в лапках свечу, источающую свет, стоя впереди, пока за её спиной, как тени, неприязненно взирали соплеменники, постепенно сливаясь с тьмой, окружающих их, что объясняло необходимость частой штриховки.       — Построение хора… удачное было с точки зрения композиции, — Сэм придумывал объяснение на ходу, но даже если Дино это осознавал, внимательно слушал, кивая. — А в голове давно мысль что-то подобное изобразить была.       — Какие необычные создания.       Парень промолчал. Стоило ли говорить, что со скамеек для слушания проповеди именно так воцерквлённые ровесники и виделись Сэму? Непонятными пришельцами, пугающими и завораживающими. Впрочем, сейчас ведь Дино совсем не был похож на себя с выступления: его язык тела, одежда, волосы, да даже как будто черты лица выдали что-то более приземлённое, близкое.       Сейчас, в свете заката, он в какой-то степени показался… Миловидным? Когда Дино ступал по лагерю с опущенной головой и в одиночестве, взгляд не цеплялся особо за бледное лицо, оставляя воображению дорисовывать черты, присущие отщепенцам. Они неизменно добавляли что-то уродливое и плоское, упрощая и лишая человечности. А будучи так близко Сэм с удивлением обнаружил, что внешность юноши была вполне себе социально приемлемой. Прямой нос, не слишком тонкие губы, волевая линия нижней челюсти, светлые раскосые глаза с длинными ресницами, растущими вниз.       Возможно даже, его можно было назвать по-своему симпатичным. Брюнет коротко мотнул головой, спешно гася подобные мысли.       — Только не спрашивай, кто это. Я сам до конца не знаю.       — А мне казалось, творцы продумывают всё до мелочей, — Дино дёрнул плечом.       — Ну-у, если орудовать ножом по дереву без скрупулёзности никуда. Но у меня всегда есть стёрка, да и лист можно вырвать. Так что…       — И правда, — юноша хмыкнул. — Надо же мне было все увлечения выбрать где нет ни шанса на импровизацию.       Сэм опустил салфетку. Та всё ещё была серой, но он понадеялся, что боевой раскрас по крайней мере перестал быть так заметен.       — Ты давно в хоре? — после кивка парень поинтересовался. — А почему ты не выступал на утренних проповедях? Хорошо ведь… звучит, — сам от себя не ожидая комплимента, юноша снова уставился на салфетку.       Дино же отозвался неожиданно спокойно:       — Не стоит лишний раз тревожить моим присутствием на сцене окружающих. В церкви негативные чувства будут совсем неуместны и могут привести к общему изменению настроения всего прочтения слова Шепфа. То, что я принимаю участие в закрытых служба, слегка смягчает ситуацию.       Сэм почесал одну ногу другой, ткань на гольфах сразу нагрелась, но парень не обращал внимание на подобное. Его поразило, с каким безразличием и смирением можно было говорить о таком отношении к себе. Сэма от одних лишь воспоминаний сотрясала дрожь ненависти и страха. Он терпеть не мог поднимать эту тему, думать о ней.       — Почему к тебе так относятся? — парень не сдержал вопроса, внутренне заледенев.       Сам того не осознавая, Сэм задал краеугольный вопрос, который мог сейчас определить всю его дальнейшую жизнь на пару недель. Возможно ли, что причина достаточно весома? Это можно было бы понять по первой реакции.       Дино ненадолго замолчал, как будто собираясь с мыслями. Пальцами он водил по боковой пружине скетчбука, глаза смотрели в сторону.       — На этот вопрос можно ответить по-разному. Но я пожалуй скажу, что в этом никто не виноват. Так сложились обстоятельства. Ты ведь уже стал свидетелем проявления моего недуга.       — Анестезия… Или как-то так? — Сэм не смог припомнить точный диагноз, сконфуженно смолкая.       — Ага, — Дино кисло улыбнулся. — Как видишь, у меня и сейчас возникают проблемы из-за этого. Вечно забываю, что из-за отсутствия боли могу схватить что-то острое, горячее… Не самое приятное зрелище. Но в детстве это было… Ещё менее контролируемо. Я многого не понимал, не замечал ранения, течение болезней. И в общем-то с таким ребёнком, сам понимаешь, не поиграть нормально, не побегать… Мой отец ведь преподаёт в «Цитадели», для того меня и пристроил рядом с собой, так что все учителя знали о моём диагнозе. Уделяли особое внимание, отпускали часто на медицинские проверки и давали послабление в домашней работе, тестах, запрещали другим детям меня лишний раз звать в активные игры. В общем… Сами того не желая, поставили на пьедестал. Детям ведь сложно объяснить, почему всё так. Внешне я совершенно не отличался от них, разве что вечно был в бинтах и пластырях. Как-то по накатанной так и пошло. Общаться мне было особо не с кем, только у дома жила одна девочка, вот мы с ней и сдружились, раз я часто на больничных сидел. Собственно, до сих пор она остаётся моим другом. А в школе… — Дино пожал плечами. — Я в детстве был не особо общительным, а вся эта история с болезнью усугубила ситуацию. Сам знаешь, как это бывает. Стали старше — пошли слухи, что моя нечувствительность к боли заразна, да и вообще через раны наверняка я кучу болячек подцепил. Сейчас уже всё поулеглось, но холодок остался.       Парень замолчал, заправив волосы за уши, и поднял глаза на Сэма. Губы дрогнули в улыбке, но юноша, всё ещё под впечатлением от услышанного, как будто этого не заметил.       — Да, без зеркала это сложнее, чем мне казалось, — Дино сам достал салфетку, и, было приблизившись, спросил. — Можно?       — А?..       — Разводы остались у глаз. Уберу, — он махнул белой влажной тканью, как флажком.       Сэм заторможено кивнул, спохватившись о том, на что именно он дал согласие, когда юноша подполз по дереву ближе, окончательно перемещая вес на подогнутую ногу. Юноша интуитивно одёрнулся от прикосновения, жмурясь, но касание вышло не таким, как он представлял. Уверенное и лёгкое, в нём не было ни капли чего-то неуместного. Сэм приоткрыл один глаз. Дино сосредоточенно очищал его кожу, немного придерживая забинтованными пальцами лицо.       «Если он не соврал, то это всеобщее избегание становится каким-то совсем гадким. Да, в детстве объявлять бойкот из-за того, что к больному ребёнку относятся по особенному неправильно, но простительно в силу возраста. Я думал, он таких пуританских нравов или ещё чего… Но став взрослее… Может, им стыдно? А извиняться не хотят, зачем лишний раз себя укалывать неприятными воспоминаниями? Вот и оставили всё, как есть. Травля по накатанной, по привычке… Хуже ничего нет», — Сэм снова опустил веки, когда по ним скользнула салфетка.       — Почти всё, — шепнул Дино. — Потерпи.       — Да мне нормально… То есть… — юноша хватанул ртом воздуха и умолк.       Парень мягко хохотнул, вскоре отстранившись. Сэм оторопело поморгал: Дино так приблизился, что макушкой закрыл закатное солнце, и свечение позади него создало будто бы ореол. Брюнет даже мотнул головой, видение тут же растворилось.       — Вот и всё, — юноша спохватился, протянув скетчбук. — Держи.       — Точно не смотрел, пока я глаза закрыл? — поязвил Сэм, потирая отчего-то пылающую скулу.       Собеседник усмехнулся.       — Я даже то, что ты в церкви нарисовал, не смотрел.       — Пф-ф, — приняв ответную колкость, парень фыркнул, ступнёй бездумно стукнув чужую ногу.       Дино с какой-то чересчур радостной улыбкой для человека, которого, пусть и легонько, пнули, вспорхнул со своего места.       — Пройдёмся?       Тропинка от костра не пересекалась с заасфальтированными дорожками лагеря от слова «совсем». В какой-то момент следуя между вереницей столбов сосен, Сэму почудилось, что они в самом деле упорхнули глубоко в лес, туда, где не было ничего кроме свободы, но вскоре он заметил забор. Всё же территория лагеря была не безгранична, хоть и почти неприлично велика. Они пошли как раз вдоль ограждения, разговор завязался сам собой. Пробираясь через заросли репейника и срывая с белых гольф колючие шарики, Дино вещал почти с весельем:       — …Это ещё что, за нож схватился! Вот когда у меня на осмотре в школе случайно обнаружили аппендицит, вот это было нечто. Медсестра чуть с ума не сошла, да и папа тоже. Я до самой операции не понимал, чего они так всполошились.       — Какая жесть…       Сэм покачал головой, пробиваясь дрожью. Он сам побаивался аппендицита с того момента, когда о нём рассказали в школе, так что каждый раз при болях в животе парень, сам себя мучая, моментально гуглил схожие симптомы.       — Не то слово. Хотя, грустнее было после, — Дино вздохнул. — Отец так перепугался, что решил меня перевести в школу для… Ну, знаешь, особенных детей.       «Инвалидов», — перефразировал про себя Сэм, вовремя прикусив язык.       — Но я там и пары месяцев не выдержал. Мало того, что каждый час таскали на обследование в медкабинет, так ведь… В основном там учениками были те, у кого проблемы именно с умственным развитием. Я ничего плохого не хочу сказать, пути Создателя неисповедимы, но там мне было гораздо хуже, чем в церковной школе…       Дино перепрыгнул один перевал. Его длинные косульи ноги столь легко преодолели преграду, что Сэм невольно позавидовал. «Он же не намного выше, как так-то?..» — сам же перебираясь, юноша едва не оступился, а потому пошатнулся, налетев на знакомого. Он успел затормозить, однако кожи ладони их всё-таки соприкоснулись. Парня пробила дрожь, больше от возможной реакции, чем самого касания, но Дино даже не шелохнулся, шагая вперёд.       «Он… об этом говорил, что не воспринимает внешние раздражители? Не почувствовал даже касание к руке?» — Сэм слегка завис от этого факта. Потаённые мысли, неправильные даже для него и вне контекста религии шевельнулись где-то в тёмных уголках подсознания, и парень скорее произнёс, лишь бы не дать размышлениям развиться:       — Значит тебя поэтому даже записывают в отряд с ребятами не из школы? Из-за ваших… отношений, — Дино кивнул.       — Да. По бумагам меня так легче заселять в отдельное здание, да и мне так тоже морально проще. Мало кто из нерелигиозных стремится близко общаться, я к этому привык, так что выполняю роль… Можно сказать, подстраховки для сестры Лилу, — он добавил. — Поэтому она мне представила тебя. У вожатых много забот, а к ребятам извне… Иногда нужно внимание в первые дни.       — В каком это смысле?       Дино, подумав, ответил прямо:       — Можете наделать глупостей. От страха или… по другим причинам.       Внутри что-то сжалось, заклокотало. Вспоминая первую их встречу, Сэм ощутил, как кровь в ушах зашумела.       — Ты что же, в ту ночь… за мной следил?       Заметив в чужом тоне болезненность, Дино спешно обернулся и, смотря прямо в глаза, помотал головой.       — Нет. Мы столкнулись тогда случайно, даю слово. Но из-за того, что Лилу предупредила об обстоятельствах твоего приезда, я примерно знал, в каком ты можешь быть состоянии. Иногда подобное случается.       Его выражение лица и голос, не теряющий уверенности, что-то успокоили внутри Сэма. Кивнув, он продолжил идти, всё ещё пристыженный, и как будто… Отчасти расстроенный?       — И много ты вот так сталкивался с другими… В состоянии… — он постучал пальцем по виску.       — Таких никогда не встречал. Только очень расстроенных, — мягко возразил Дино. — Но да, бывало всякое. Кстати, тоже при попытке связаться с внешним миром.       — Неудивительно… — Сэм неприязненно взглянул на забор. — Тут итак ничего нет связанного с современностью толком. А ещё и глушилки… Это… Доводит до отчаяния.       Парень неожиданно кивнул. Они перелезли очередные кусты, и стали взбираться на пригорок. Дино ловко опирался на громадные корни деревьев, торчащие из-под земли, так, что становилось ясно: он делал это тысячи раз.       — Согласен, у привыкшего к смартфону человека подобные условия могут вызвать шок. Однако в случае с нашим лагерем, мне кажется это имеет смысл.       — Чтобы лучше природу прочувствовать? — саркастично вопросил Сэм, охнув, когда нога его соскользнула.       Дино протянул руку сверху, и, стараясь не сильно пыхтеть, Сэм принял помощь. Прислонившись к дереву от усталости, он услышал:       — Не только. В первую очередь это создано для определённой категории приезжих, а именно тех, кого в лагерь направляют родители не добровольно. Попробуешь угадать, кто эти дети?       — Устроившие слишком бурную вечеринку в честь окончания учебного года, — отозвался Сэм, умолчав о главной детали.       — В том числе. Но основная часть иная. Сюда очень часто попадают подростки, подсевшие на запрещённые вещества или алкоголь. Их родители считают, что религия поможет провести своеобразную очистку. Лагерь на этом не специализируется, но ввиду мнения большинства, пришлось адаптироваться к подобным обитателям. Совсем уж в тяжёлых случаях приходилось отказывать в продолжении смены, но в основном старались управиться. И детей, которые ещё не слишком углубились в подобный образ жизни, спасло именно отсутствие связи: с друзьями, которые их втянули в подобное, с продавцами, да даже с сокрушающимися родителями. Я не говорю, что все из них стали верующими и навсегда избавились от искушений, конечно, нет. Но здесь они вспомнили, что жизнь может быть другой. Ощутили мир без ненависти и презрения, таким, какой он есть. И многие возвращаются. В нашем отряде тоже есть такие ребята, но кто именно сказать не могу. Захотят — сами поделятся.       Дино, убедившись, что дыхание Сэма выровнялось, снова пошёл вперёд, его собеседник, немного погодя — следом. Брюнет заметно притих после подобного объяснения. Признаться, он ранее даже не задумывался о том, что не всё в этом лагере создано против него одного. И даже сильные неудобства имеют для своего существования серьёзные причины. Сэм тихо спросил в какой-то момент:       — А ты, когда меня впервые увидел, решил, что я… тоже?..       — Нет. У тебя совсем другой взгляд. Такое ни с чем не спутаешь, — обернувшись, Дино кивнул. — И слава Шепфа за это.       Он вскоре выдохнул радостно у очередного дерева: Сэму казалось, что они идут уже вечность, а потому остановился он с радостью, упираясь ладонями в колени.       — Пришли. Отсюда лучший вид.       — Так мы не просто так по кустам?.. — распрямившись, юноша поперхнулся собственной колкостью, умолкнув моментально.       На возвышенности ребятам с их места открывалось, как окно в потусторонний, волшебный мир, великолепное зрелище. Между хвойных веток сосен, растущих вниз по крутому спуску, была видна гладь озера — такого светло-голубого оттенка, что почти уходила в цвет белый, походя на, и впрямь, молочную пену. Лишь центр озера темнел, давая представление о глубине водоёма. По берегу раскинулось бесчисленное множество небольших жёлтых точек, будто кто-то рассыпал крупу. Ветер завыл между стволами, деревья заскрипели, по воде прошла величественная рябь, едва-едва нарушившая покой этого места.       Сэм любовался, затаив дыхание, никогда не прежде не встречая ничего подобного. Нет, конечно иногда утром он поглядывал в программы о природе и путешествиях, которые по телеку глядела его мама за завтраком, но картинка на экране не шла ни в какое сравнение с тем, что он сейчас видел вживую. От этого места между рёбер болело.       — Нравится? — Дино спросил едва-едва слышно, и голос его стал схож с шумом листвы, а потому Сэм ответил не сразу, с трудом оторвав горящий взор.       — Это… Да… Просто обалдеть, — он сжал крепче скетчбук, искренность из-за чужой улыбки становилось держать в узде всё сложнее. — Оно правда как будто белое…       Дино подошёл ближе, немного резче обычного. Кажется, юношу тоже переполнял энтузиазм от того, что он мог с кем-то разделить собственные чувства.       — Здесь обитает очень много микроорганизмов. Говорят, раньше это озеро было соединено с рекой, но она иссушилась, а из-за застоя тут образовалась своя микрофауна. Видишь жёлтые цветы? Это калужница… Обычно они не растут в таком количестве, но из-за того, что тут питательная вода, они покрыли весь берег… — поток ветра влетел в них, пряди светлых волос на мгновение полоснули Сэма по лицу. — Там внизу есть небольшой пирс. Тут очень красиво, но когда стоишь там… Эти ощущения не описать.       Запах трав и хвои, а также чего-то мятного, почти горчащего на языке, опутал парня. Он поспешно отвернулся, чужие волосы соскользнули по щеке вниз. Дино повернулся, заправляя непослушные пряди за ухо, и от этого пытливого взгляда юноша выпалил первое, что пришло в голову:       — А нам можно спускаться к воде?       Собеседник притих, виновато скосив глаза в сторону.       — Без вожатых это запрещено. Да и купальный сезон ещё не открыт.       — Но ты сегодня на рассвете шёл из леса… С мокрыми волосами, — Сэм заулыбался, видя, как Дино молчит.       Глаза его блестели, на лице проглядывало смущение. Сжав на шее крестик больше интуитивно, чем показательно, Дино сказал:       — Я редко это делаю. Мне ведь не холодно, да и я пока только окунаюсь. А то, что это против правил… Да, нехорошо. Но… — он внезапно скромно улыбнулся, сам наверняка осознавая, как по-детски это звучит. — Если бы Шепфа был против, меня бы наверняка застукали.       Сэм не сдержал смеха, да и сам парень неловко захохотал. Сэм спохватился, когда от их весёлых голосов сорвалась вверх птица. Чувство свободы и вседозволенности наполнило его, как гелий — воздушный шарик. Голова была пустой, лёгкой.       Боже, как ему было весело. Почему? Неужели организм от стресса хватался за любую возможность выработать побольше эндорфинов? Сэм покачнулся на склоне. Он бы не упал явно, но всё же Дино на автомате подхватил его локоть, удерживая подле себя. Несмотря на спонтанность движения, хватка была сильной, пожалуй даже грубой.       — Ауч… Да ты силач, — блондин растерянно отпустил его. — Или это такой тонкий намёк, чтобы я никому не раскрывал ваш с Шепфа секрет?       — Не богохульствуй, — нотки укора проскользнули в его тоне, однако улыбка дала понять, что Дино достаточно снисходителен. — Я ещё не простил тебе до конца «бубенчик».       Или не совсем.       — Ладно, согласен, бубенчик это плохо, но!.. — договорить у Сэма не получилось.       Оба юноши синхронно дёрнулись, стоило колокольному звону долететь до них. Лицо Дино застыло восковой маской на одно мгновение. В нём мелькнуло что-то знакомое для Сэма, даже не считая лёгкого флёра дежавю, причина которого так и оставалась загадкой. Рассудить об этом, впрочем, шанса ему не дали: парень вскинул уголки губ.       — Прогулка вышла продуктивной. Хм… — он кивнул в сторону одной из тропок. — Здесь будет пройти быстрее.       Сэм облизал губы. Столь несвойственное ему, неуместное веселье отступило, напомнило о том, что теперь-то он точно появится в столовой в компании Дино. И внутренности его от осознания скрутило жгутом. Во рту появился неприятный сладковатый привкус, юноша наскоро выпалил, точно пытаясь проглотить одним махом горсть противных таблеток:       — Мы мимо домика проходить не будем? Ну, нашего отряда.       — Да, обогнём его, — парень обернулся, туже затягивая на затылке подвязанные пряди. — Так короче будет. А что?       — А… Мне надо скетчбук закинуть, — он затормозил у кустов: неподалёку послышался смех ребят.       Дино обернулся к нему изумлённо, не поняв задержки. Сэм бездумно изнутри снова вцепился зубами в щёку, выдавливая виноватую усмешку:       — Да и не уверен, что я хочу есть… Что-то меня эти гуляния вымотали.       Светлые глаза юноши скользнули в сторону. Когда звуки членов другого отряда отдалились, Сэм, стараясь выдать это за передышку, шагнул снова вперёд. Дино, помедлив, последовал.       — Понятно, — спокойно и тихо отозвался он.       Они дошли скорее до домика, и Сэм не сразу зыркнул на дверь. Он задержался возле Дино. «Чёрт возьми, ну, не убьют же меня, если мы появимся вместе? Ну, посудачат, но ведь на то и причина-то их, старая, глупая… Какая разница? С ним ведь и так… Никто не общается. Но я разве герой, нанимался?» — перед глазами вспыхнула знакомая рыжина. Может, будь Сэм не один, было бы иначе. Могло быть по-другому.       — Всё же если надумаешь… Пойдём. Аппетит приходит во время еды, — Дино вскинул уголки губ, и в этот момент позади него показался женский силуэт.       Сэм даже не стал приглядываться, нервно кивнул и практически бегом удалился в домик. На кровать полетел скетчбук, а сердце билось загнанно, как у напуганного зайца. Брюнет рухнул на кровать, смотря в потолок. Оказавшись в знакомой среде, одиночество, ласково прильнув куда-то в изгиб шеи, замурлыкало успокаивающе старую песню: «Какого хрена? Какого. Хрена? Я ему ничего не должен, подумаешь, прогулялись… Что это за странное такое чувство? И он же не понял, что я его избегаю? А даже если и понял, то и что? За столько лет не привык?» От собственных мыслей затошнило. У Сэма заурчало в животе, и он медленно, не дыша, приподнялся, краем глаза выглядывая в окно.       Дино, окинув пустым взором постройку, постоял ещё пару секунд. Затем ещё несколько, минуту, вторую. Издалека ему что-то крикнули: было не разобрать, но парень дёрнул плечами. Вздохнув, он развернулся на пятках и поспешил в сторону здания столовой, более ни разу не обернувшись.       Сэм снова упал на подушку. Комфортная тишина наполнила комнату, вверила ему в руку право на владение этой комнатой, хоть и краткосрочно. Всё снова было как всегда, всё было нормально, и для него, пожалуй, это был наилучший исход. Скоротал время — и обратно в свою обитель, а кому не нравится — их проблемы. На словах звучало всё прекрасно.       Парень сунул руку под кровать. Нащупав смартфон, пальцы начали печатать текст в диалог, но дальше первой строчки сообщение не шло.       «Это Сэми.       Ади, мне что-то паршиво».