***
Голова Пита под тяжестью мыслей нещадно болит. Он уже минут пять безуспешно замачивает свою рубашку, пытаясь вымыть с ткани бордовые разводы. Руки уже онемели от холода, но он продолжает упрямо держать их под холодной водой, уже не понимая, для чего он это делает. Рубашка, опущенная в воду, булькает в небольшой лужице воды в раковине, пока омега, наклонившийся к ней и маленькому зеркалу, пытается найти подсказки в глазах собственного отражения. Он их не находит. Не знает, что ему делать с тем, что Вегас продолжает быть проблемой — весьма ощутимой, не имеющей решение и, кажется, обрастающей неприятностями с каждым днем. Доктор предупреждал его: минимизируй контакт. Избегай, прячься, но минимизируй. У Пита не получилось, и вот он снова ощущает себя сломанным и потерянным. По органам режет холодной сталью, поэтому он обессиленно протягивает руку к стоящей рядом баночке с таблетками и без сомнений выталкивает оттуда одну. Две. Он выталкивает две, пропихивая губительное лекарство глубже в горло. Только так, наверное, можно убить Вегаса, поселившегося в сводах его шатких нервов, в мягких тканях и мыслях. Только так можно стереть ощущение чужой ладони на своем лице, только так — забыть о том, как Вегас втягивает воздух носом прямо перед ним, совершенно точно пропуская запах Пита в свои легкие. Это кружит голову до состояние невозможного — делает ее тяжелой и крошащейся на осколки мыслей о нем. Пит плотно смыкает челюсть, рассматривая свое потерянное лицо в отражении зеркала. Ответов он так и не находит — отражение его лица таинственно молчит с зеркальной поверхности, не помогая настоящему Питу совершенно никак. Кровь с его рук уже давно смыло в слив раковины, лицо, пусть немного помятое, с небольшой ссадиной на лбу и покрасневшим носом, выглядит, в целом, как обычно. Может, глаза немного потускнели, но это нормально. Пит наконец достает свою рубашку и выжимает из нее лишнюю воду. Он просто повесит ее куда-то на дверь, чтобы надеть завтра уже высушенную и чистую. Омега сильно вымотался за сегодня — и завтра его ждет еще один, наполненный трудностями день, поэтому он наконец покидает ванную и выходит в комнату. — Уже закончил? Раздавшийся над ухом голос заставляет его швырнуть свою рубашку вперед, чтобы выиграть время и отвлечь противника, но в этом нет необходимости: Пит, дернувшийся в сторону от двери, замечает Вегаса, подпирающего косяк своим плечом. Он ловит его рубашку, и на его лице проскакивает недовольное выражение: — Чего вещами кидаешься? Не рад меня видеть? — по его плечам струится все та же рубашка, что и днем, цвета болгарской розы, распахнутая на груди, позволяющая взгляду Пита скользнуть глубже. Но он сдерживается, чтобы показать Вегасу, что не рад его видеть: — Не особо. Вегас какое-то время смотрит на Пита, и до омеги с опозданием доходит то, что сам он стоит перед альфой с оголенным торсом, и взгляд Вегаса плавно опускается ниже. Пит быстро выхватывает из рук альфы свою рубашку и стремится к другим своим вещам, разбросанным по мягким складкам одеяла на кровати, чтобы накинуть на тело что угодно. — Что ты здесь делаешь? Это, если я не ошибаюсь, моя комната. — сурово спрашивает он, наконец прикрыв свое тело от чужих глаз серой тканью первой попавшейся в руки футболки. — Она твоя временно. — искажая лицо улыбкой произносит Вегас. — А так, вообще-то, это мой дом — могу ходить где хочу. — Вот как? — хмыкает Пит, пытаясь отвлечь свои непослушные руки на то, чтобы перебрать часть вещей и оружие. — Значит, мне не спрятаться от тебя даже в своей комнате? — Угадал. Глаза Вегаса мерцают кофейным послевкусием. Он отлипает от стены и плавно подходит к Питу, который, игнорируя попавший в нос запах Вегаса, нечаянно роняет взгляд в разрез его рубашки, и последний, к ужасу омеги, это замечает. — Мои глаза выше, Пит. — Я знаю. Омега шумно сглатывает слюну, пойманный за подглядыванием. Вегас делает к нему шаг и Пит отступает назад, но за его спиной оказывается преграда — и Вегас прижимает его к стене, похищая у омеги все пути к отступлению. Их глаза на одном уровне — хитрый прищур Вегаса обращается к Питу напрямую. Он кладет одну из рук на макушку омеги, касается небрежно упавших на глаза прядок и смахивает их со лба. Омега внутри Пита кричит, умоляет Вегаса подойти еще ближе и сердце Пита пропускает болезненный удар, когда к его лицу прикасается чужое горячее дыхание. Кости дробит черешневый вкус, дым теребит ноздри, словно он оказывается в капкане запаха альфы, который оплетает каждую частичку беззащитной омеги. Скул касаются чужие сухие губы, выворачивая чувства Пита наизнанку и подталкивая его прямиком к обрыву, и Вегас силой вжимает его в стену. Пит тихо охает, когда длинные пальцы властно дергают его за волосы — прямо как в прошлый раз — и низ его живота стягивает, когда между ног оказывается колено Вегаса. Металлический магазин выпадает из дрожащей руки, ударяясь об пол — с таким же звуком сердце Пита бьется, громко и надрывно. — Что ты делаешь?.. — тихо спрашивает Пит, когда второй рукой Вегас оглаживает его тело, и даже сквозь одежду Пит ощущает жар от чужих ладоней, непозволительно грубо кружащих по его спине, талии и бедру. Разум осыпается пеплом, снежные иглы чужих глаз холодно вонзаются под кожу — глубже, щекоча вены и втравливаясь в кровь чем-то ужасным и недоступным. — Я зашел кое-что сказать. — непринужденно отвечает Вегас. — А что, ты бы хотел, чтобы я что-то сделал? У Пита кружится голова. Дряхлые нервы обесточены. Вегас пьянит его, обжигает нежные стенки горла, словно крепкий виски или едкий табак, Вегас заглядывает в его мутные глаза, он переходит черту, просовывая руку под футболку Пита, чтобы поднять ее выше и позволить себе еще раз взглянуть на чужое тело. Ястреб кружит над головой, ястреб наблюдает за волнительно дрожащим животом с ядовитой усмешкой. Прикосновения оставляют после себя боль, ожоги третьей степени с примесью горечи, чувствительное тело оказывается в плену грубых длинных пальцев. — Что с тобой, Пит? — звучит где-то над ухом. — Тебе нравится? — Нет… — легкие выплевывают воздух с трудом, когда Пит пытается говорить, запах черешни словно заставляет Пита проглотить отказ и подчиниться, но он пытается вернуть свою адекватность. — Хватит, остановись. — А что я такого делаю? Знаешь, из-за тебя мы потеряли важного информатора. — шепот обжигает ухо, пальцы бегут вверх по коже до выпирающих ребер, приподнимая футболку. — Пока ты стирал тут свою рубашку, мы с ребятами придумали кое-что. — Что? В глазах горит огонь, сжигающий все, что существует там, где не существуют руки Вегаса, удерживающие Пита за мягкие волосы на затылке, мнущие хрупкую талию до судорог всего тела. Все мои чертовы мысли о тебе одном. Убей меня. Исцели меня. — Ну. — невозмутимо продолжает альфа, скользя кончиками пальцев по выпирающим из штанов тазобедренным косточкам, уверенно делая вид, что ничего не происходит. — Раз уж он умер из-за тебя, значит, ты найдешь для нас нового. — Я? — выдыхает Пит, игнорируя стирание всех граней между адекватностью и тем, чтобы позволять Вегасу дальше обжигать свою кожу касаниями. — Послезавтра в клубе алый рассвет будет собрание глав некоторых банд. Возможно, там будет правая рука Дона. К нему нужно подобраться с особой осторожностью. Сознание крошится под чужим дыханием прямо в шею, но Пит старается держаться, одной рукой впившись в стену позади себя, другой все еще удерживая пистолет. Хоть у меня и есть пистолет, вооружен здесь только ты. — И что мне нужно сделать? — Вывести его, так, чтобы мы смогли его поймать. Без лишней крови и перестрелок, по тихому. Чтобы никто не поднял шумиху и это не дошло до Дона. Такую цель слишком легко спугнуть, понимаешь? Сладкими речами Вегас обжигает кожу, и, чтобы вникнуть в смысл его слов, Пит прилагает все существующие в нем силы. Игнорируя то, что вишня забивается в каждый сантиметр боли его легких. Таблетки, растворившиеся в желудке, не делают ситуацию лучше, и по горлу крадется внезапный приступ тошноты, который обжигает десна. Пит резко распахивает глаза, до этого сомкнутые из-за удовольствия. Он слегка отпихивает Вегаса, постепенно приходя в себя. Прогоняя демонов, окруживших его — одного из них — Вегаса, омега пытается вколоть адекватность в свой рассудок, чтобы оттолкнуть от себя свое безумие в лице альфы. Пит пихает Вегаса в плечо и на непослушных ногах бежит до ванной. Ввалившись в небольшую комнатку, он, не найдя силы на то, чтобы закрыть дверь, падает на колени перед унитазом, и его желудок извергает вязкую жидкость. Голова кружится, черешневое отравление обжигает желудок — всего этого слишком много. Удерживая холодный ободок унитаза, Пит игнорирует нависшую над ним тень Вегаса, который наблюдает за им сзади. Горло дрожит, когда с губ стекают остатки вязкой слюны, и какое-то время Пит не находит сил даже на то, чтобы прикрыть рот. Странное ощущение выстреливает током в органы, и его желудок самоочищается еще раз, и после этого омега чувствует себя опустошенным и обессиленным. Он с трудом вытирает рот тыльной стороной ладони и, немного повернув голову в сторону двери, с мрачным лицом бросает: — Так и будешь стоять над душой? Вегас, сложивший руки на груди, наблюдает за ним внимательно, и кадык Пита снова дергается, когда альфий запах в очередной раз дотрагивается до легких. Убей меня раньше, чем ядовитая черешня сделает это вместо тебя. — Что с тобой? Пит не знает, что ему ответить на это — на то, как тон альфы искажается чем-то ему несвойственным. Он приподнимается с колен, ощущая дрожь своих рук, то, как дрожит и его шея тоже, а губы остаются влажными. Глаза закрываются, а мокрая челка неприятно липнет к векам. Наверное, Пит выглядит ужасно — весь помятый, в соплях и проступивших в уголках глаз слезах — никчемный. — Так я и думал. Увлекаешься этим, да? Пит смотрит на руку Вегаса, который крутит в ней баночку с горстью таблеток, и его переклинивает. Он встает, выхватывая лекарство у Вегаса из рук, раздраженно обведя альфу взглядом: — Не трогай. Вегас пожимает плечами, сдвигаясь к двери. — Успокойся. Мне нет дела до твоих идиотских таблеток. Можешь сжечь ими весь свой организм к чертям. — Тогда, может, уйдешь уже? — спрашивает Пит утомленным голосом, скрипя чистым раздражением в нем, так как сил на диалог у него уже не остается. Вегас хмыкает, продолжая внимательно разглядывать его. Слишком долго глаза с привкусом стали блуждают по его потерянности. Продолжают убивать то, что уже мертво. Его рука неожиданно дотрагивается до лица омеги, чтобы смахнуть прилипшую к скуле влажную прядку волос. — Пит, Пит, Пит. Твои чувства делают тебя слабым. — шепчет Вегас, большим пальцем стирая слезу с нижнего века. — Просто сделай все так, как от тебя этого требуют послезавтра, okay? — Я понял. Понял, ясно тебе? Послезавтра — я все понял. Теперь уходи. Раздражительное негодование подступает к горлу, но Пит старается держаться. Вегас — полный идиот, самый настоящий. Лицо альфы не показывает никаких эмоций. Он устало выдыхает, поправляя свои слегка растрепавшиеся смоляные волосы. Подается вперед, неожиданно наваливаясь на Пита всем телом — похищает его удивленный вздох своими горькими губами, вгрызаясь зубами в его рот, оставляя скопление боли на нижней губе — и Пит чувствует ожог крови, которая медленно течет линией к подбородку. Поцелуй с ледяной глыбой — это то, что рвет легкие по новой. Вегас скалится, отстраняясь, проникая своим уничтожающим взглядом прямо в хрупкое сознание Пита, жадно осматривая им линию крови, которая снова очерчивает изгибы изящного лица — во второй раз за сегодня. Альфа растягивает в улыбке окровавленные губы, переводя блеск мутных глаз на баночку хрупких таблеток у Пита в руке: — Думаю, теперь тебе придется принять еще одну. Чтобы ты не сошел с ума от того, как сильно хочешь меня. Пит ничего не отвечает, но Вегас все понимает и наконец покидает комнату, оставляя омегу одного. Запах альфы плетется невидимой дорожкой вслед за ним и вскоре исчезает, после чего Пит, потеряв силы, оседает на край кровати. Тело начинает трястись, по спине и плечам ползут ледяные цепи, сковывающие движения, и их металл обжигают непрошенные слезы, стекающие с подбородка омеги вместе с кровью. Он утирает лицо первой попавшейся тряпкой, смешивая всю жидкость на нем, опустошенно уставившись себе под ноги. Баночка с таблетками игриво блестит, напоминая о том, что организм нуждается в ее содержимом больше, чем в воздухе. Больше, чем в гадкой черешне.Ощущая на своих дрожащих губах морозные снега, чистый холод — губы Вегаса — до самой ночи — Пит клянется себе, что никогда не упадет в объятия ледяной Антарктиды.
Вегас хочет сломать его? Вегас***
Порш вытягивает ноги, проваливаясь в мягкости кофейного дивана, и теребит в руке бирюзовую маленькую подушку, критично осматривая Пита со всех сторон. Арм крутит в руке остро заточенный карандаш, что-то записывая в свой небольшой блокнотик. Пол пытается не рассмеяться, и, чтобы подавить натуральную насмешку из-за вида, открывшегося перед ними, он опустошает стакан с фантой до дна. Лицо Пита остается невозмутимым, но брови все же хмурятся сильнее обычного, когда Пол, допив газировку и утерев влажные губы, подходит к нему ближе, разворачивая к зеркалу под нужным углом и хватая пальцами длинные жемчужные ленточки, покрывающие спину. Затягивает шнуровку туже, стягивая мраморную кожу, россыпь родинок на которой прикрывают нежные ленты, оголяющие осторожно выпирающие позвонки в некоторых местах. Разрез на спине доходит до края позвоночника, упираясь в молочного цвета узкие брюки со стрелками, которые до краснючих ушей Пита обтягивают его зад, и Пол снова поправляет его одежду, вертя Пита перед зеркалом, чтобы сделать все это безобразие еще более откровенным. Пит недовольно вздыхает, когда Пол подтягивает его штаны выше, и пытается сбросить его руки с себя. — Ну, может, хватит уже? — Хммм… — Пол чешет подбородок, пальцами выводя линии на раскрытой груди Пита без лишних мыслей, исключительно ради того, чтобы быть уверенным в том, что море сверкающих белых камней, бегущих узорами по краям его рубашки, будут притягивать нужные им взгляды. — Что думаете? Он обращается к Поршу и Арму, которые осматривают костюм Пита, ощущающего себя в странной игре для девочек, в которых нужно переодевать куклы, примеряя на них безумные открытые наряды. — Грудь слишком прикрыта. — выносит вердикт Порш, толкая язык за щеку. — Может, мне вообще голым пойти? Пит хмыкает, поправляя белоснежные рукава. Темные синие пуговицы сцепляют манжеты, пряча под них тонкие запястья. Белая рубашка Пита, причудливо обшитая дорогими камнями, имеет широкий разрез на груди, который открывает пид на драгоценные сантиметры кожи, и Пит не представляет того, чтобы этот вырез увеличился в размере, как на то намекает Порш. — Просто даю совет. — пожимает плечами Порш, поднимаясь с дивана и подходя к неловкому Питу. — На самом деле, ты выглядишь…восхитительно. Друг улыбается, осматривая наряд Пита, который блестит драгоценными камнями под светом лампы гостинной. — Будь я альфой, наверное, даже влюбился бы. — хихикает Порш, выгибая смявшийся воротник Пита, который в ответ на это шутливо пихает его локтем: — Иди ты. — Нет, я с ним согласен. — тоже поднимается Арм, подходя ближе. — В смысле, не с последним предложением, а с тем, что из Пола, оказывается, вышел бы неплохой стилист. — Не преувеличивай. — улыбкой горделиво сверкает Пол, сложив руки на груди. — Кхун-Вегас достал отличные наряды. Да и Питу, на самом деле, все идет. Даже если его в мешок из-под картошки нарядить. — Я уж лучше в мешке пойду, чем в этом. Пит опускает взгляд на свою грудь, торчащую в широком вырезе, по прежнему пытаясь настроить себя к завтрашнему заданию, которое все еще кажется ему чьей-то затянувшейся шуткой. Когда Вегас говорил ему о его миссии, Пит был готов тыкать пистолетом в чужую голову, чтобы довести нужного им человека до пыточной комнаты альфы, он был готов пролить кровь, чтобы от него наконец отстали. Но, когда Вегас ввалился к ним с коробкой вещей, небрежно бросив взгляд в сторону Пита и холодным тоном приказав ему выбрать что-то максимально вызывающее… Пит чуть не задохнулся. Твоя главная задача — играть роль приманки. Я брошу тебя прямо в пасть чужого альфы, чтобы он прожевал тебя, избавив меня от мук. Внутри все еще взрываются мириады гейзеров из сомнения и страха. Сбитый пульс морозит конечности, посылая импульсы в мозг, кричащие: даже Кхун-Кинн не отправляет своих людей на такие блядские задания, но Вегас готов провернуть это со своим истинным. Что ж, наблюдая за своими смоляными волосами в отражении зеркала, красиво уложенными лаком по бокам для пробы прически, Пит закусывает щеку изнутри, все еще настраивая себе на будущее представление. — Ладно, остановимся на этом. — в конечном итоге говорит он. — Если я надену еще хоть-что нибудь, где будет еще меньше ткани, меня стошнит. — Да ладно тебе. — ободряюще произносит Пол. — Все будет нормально. Мистер неуловимый господин Ануман с ума сойдет, когда взглянет на тебя. Чем быстрее ты выведешь его, тем быстрее все закончится. Пит устало заваливается на диван, потеряв силы и уложив голову на спинку. Порш, Арм и Пол собираются расходиться по комнатам, подбирая неудачные наряды, примеренные Питом ранее и возвращая их в коробку. Пит берет газировку со стола и делает несколько жадных глотков. — Пойдем унесем. — предупреждает Порш, поднимая коробку на руки. Когда все выходят, оставляя Пита одного в большой гостинной, последний какое-то время сидит, напряженно всматриваясь в большое окно, на скрытый за бежевыми узорчатыми шторами мрак. В комнате гасится автоматический свет, оставляющий лишь приглушенное освещение висящих на стенах золотистых ламп с большими круглыми фонариками. В пространстве линии ночного неба за окном гаснут и меркнут его собственные мысли, позволяя туманной уличной мрачности больно вцепиться в разум, вскрывая мозг когтями. Пит поднимается с места, встав перед большим зеркалом в пол. Чтобы честно заглянуть в собственные глаза, расплескавшие тут и там мазутные чернила. Проводя дрожащими пальцами по бедрам, он осторожно разворачивается, закусывая губу. В этом наряде собственная фигура напоминает Питу о том, что он омега — и он выглядит, как хрустальная ваза, которую слишком легко разбить неосторожным обращением. Мягкие складки на груди раздвигаются под пальцами, и взглядом Пит пробирается глубже в собственное отражение. Нежная грудь немного алеет под тяжестью бриллиантов. Он выглядит безупречно — в самом деле. Тонкие изгибы талии подчеркнуты узким подолом рубашки, мягкие бедра волшебно крутятся, пока он позирует, представляя на секунду в отражении не себя — убийцу, наемника и обычного телохранителя — а что-то чудесное, что-то дорогое и любимое, такое, что обычно хранят в хрустальных шкатулках, боясь разбить или потерять, смахивая со своей драгоценности пылинки. Рассматривая свои глаза, в них Пит находит прежнее сомнение, страх неизвестности и дикую усталость. Запах чая с молоком, оставленного на столе Армом, покрывает всю гостинную, и Пит вдыхает его, теребя рецепторы нежностью жасмина и сахара. До тех пор, пока не чувствует глоток воздуха, пропитанный черешней, который проникает в сжатое горло слишком неожиданно. Он скользит глазами по полумраку зеркала, в котором отражается фигура Вегаса, вставшего в дверном проеме. Альфа смотрит на него взглядом, выпускающим шипы в кожу, темным янтарем похороненных в глубинах снежных гор льдом. Он устало проводит ладонью по своему лицу, одетый в обычную домашнюю футболку, с влажными после душа волосами и в мягких бежевых тапочках, даже так до дрожи легких красивый — и Пит чувствует себя в сравнении с ним безвкусной, разодетой в дорогое шмотье пустышкой, сними с которой всю эту роскошь — и ничего не останется. Лишь разочарование обычным скудным телом, лицом и гадкой душой. Но Вегас продолжает смотреть. Пит немигающим взглядом следит за ним, ощущая то, как драгоценности на груди царапают кожу до крови. Режут прямо по сердцу. Нужно сделать вид, что я не умираю внутри под тяжестью бриллиантов. — Любуешься собой? — звучит голос, тяжелый, как и драгоценные камни на груди, и Пит тихо вздыхает. — Нет. Вегас вонзает внимательные глаза в каждую частичку Питу, осматривая его — заставляя его потеряться в складках собственной одежды, когда омега пытается расстегнуть рубашку, но шнуровка больно давит на спину, не позволяя ему стянуть с себя одежду, и он вздрагивает, когда Вегас незаметно подплывает сзади, дотронувшись прохладными пальцами до нежной спины. Касаясь кожи, распутывая завязанный Полом замудренным узел, он медленно растягивает невесомые ленточки, пока Пит неотрывно следит за его лицом в отражении зеркала. Под куполом полумрака оно мерцает погибелью собственных легких. Ощущая скольжение по спине чужих пальцев, Питу кажется, что они раздробят его позвоночник в хлам раньше, чем он успеет сделать вдох.Если тебе больно дышать,
Открой окно,
О, твой разум подсказывает тебе бежать,
Но ты не сможешь уйти.
Похоронив себя под белоснежными лентами. Пит трепещет, ощущая прикосновение рук дьявола к своим ангельским израненным крыльям. Пальцы Вегаса оставляют черешневые следы, ощущаясь ее острыми веточками, режущими кожу, нарочито медленно проводя по лопаткам обжигающими касаниями. Щекоча каждый сантиметр тела лентами, марая кожу новыми гематомами — словно настоящими — Пит выгибает плечи непроизвольно, позволяя Вегасу закончить со шнуровкой и стянуть с него смертельный наряд. До кожи дотрагивается прохлада, которая сбегает с нее сразу же, когда нос альфы внезапно утыкается в нежную шею. Омега дергается, ощутивший то, как Вегас нюхает аккуратную ямочку у плеча, по животному втягивая запах, словно дорожку кокаина с бархата кожи. Пит осторожно отстраняется, сбрасывая кандалы чужих рук и дыхания с себя, делая шаг вперед. Глаза Вегаса наливаются густой тьмой, он судорожно вдыхает и как-то испуганно одергивает руки, словно сунувший их в огонь секунду назад, плотно сжимая губы, сверкая чем-то медленно убивающим на дне своих зрачков. Жемчужные одеяния спадают с плеч и падают на пол, и Пит обнимает оголенное тело дрожащими руками. Разъедающие своей кислотой его хрупкие кости глаза Вегаса не отрываясь следят за бледной кожей, слизывая каждое ее движение сухим языком Хищника, во время того как глаза самого Пита мутнеют при взгляде на свое отражение. Сухие плечи, выпирающие острые локти и мозолистые короткие пальцы, закрывающие обычную грудь, которыми хочется раздавить свое же тело, чтобы не показывать альфе себя без притворства, без шикарной одежды — настоящего. Корпус медленно нагибается к полу, чтобы взять брошенную на него футболку, и Пит натягивает ее на себя, возвращая прежнего Пита — обычного и никому неинтересного. Но фантомное ощущение чужих рук на плечах все же напоминает ему о том, как же трудно дышать. Вегас проваливается обратно во тьму, отходя к двери. Наваливается на дверной косяк и снова швыряет взгляд в Пита, словно бросая кость стае голодных псов, которые не смогут прожить без нее ни дня. Как и Пит без его глаз, скользящих по рисункам волшебных родинок на плечах. Мертвый космос в глазах Вегаса дробит сердце напополам. — Отличный наряд. Для шлюхи, разве что. — выплевывает желчью Вегас перед тем, как уйти — перед тем, как еще раз посмотреть на Пита глазами, марающими сознание животной грязью. Альфа бесшумно выходит и оставляет Пита наедине с тревогой и чувством чужого щекочущего дыхания на шее — с ощущением прижатых к коже горячих губ, которые всего на секунду ослушались хозяина и поцеловали омежью шею. С помятыми мыслями о том, как он втягивал его запах всего мгновение назад, как он прикрывал глаза, похоронив под ресницами наслаждением им. Думая, что Пит не заметит. Мои чувства делают меня слабым — но и тебя тоже, Вегас. Омега падает обратно на диван, оживляя погибшее дыхание, спустя пару минут к нему возвращается Порш, и они вместе складывают выбранный для Пита наряд и наконец расходятся по комнатам. Черешня настойчиво долбится в горло. Ищет укромное местечко, чтобы в нем затаиться. Она уже его нашла. Это сердце.