случайная

Сонхва накидывает на бронзовые плечи легкую рубашку Сана и та сразу же впитывает оставшиеся капельки с кожи. Осматривает себя в зеркало, поправляя еще немного влажные волосы, скользит пальцем по мягким губам, равномерно распределяя бальзам и заглядывает в собственные глаза чернее ночи. Ощущает, как пахнет мужским гелем для душа самого Чхве, потому что лучше им, чем его жены. Он вообще не притрагивается к ее многочисленным баночкам, всегда прихватывая с собой свои, если собирается остаться на ночь. Есть какое-то запретное удовольствие в том, что тебя любят под носом у той, кто ничего не подозревает, пока ее самой нет дома. Босыми ногами Пак неспешно идет из ванной в комнату, где с порога замечает все еще спящего Сана. А ведь обещал проснуться, пока Хва будет в душе. Но он все равно получит свое. Поэтому легко забирается на большую кровать с чистым бельем и пристраивается сбоку от мужчины. — Сан~а, — мурлычет нежный голос у самого ушка, поглаживая по щеке, по шее, плечам. Целует в скулы, в висок и меж бровей, в самый кончик носа. — Просыпайся, милый.. Сонхва знает, как Чхве падок на его ласку, а потому и себе позволяет отдушину в виде ее проявления, когда младший еще такой сонный и не совсем соображает. Только мычит тихо, но к рукам льнет с улыбкой, точно кот, а просыпаться все равно не спешит. — Сан~а, — нарочно почти стонет, спускаясь к груди, отбрасывая одеяло. — Не испытывай мое терпение. — Чего же ты хочешь от меня, любовь? — щурится Чхве, будто глядит на солнце. Тогда Сонхва красноречиво усаживается на чужие бедра, вскидывая подбородок и глядя сверху вниз. Руки пробегают подушечками пальцев по подтянутому телу, пока Сан стискивает его узкие бедра. — Ты такой нетерпеливый…Не боишься опоздать на рейс? — Я не увижу тебя две недели, — выдыхает Пак, бесстыдно ерзая на чужом паху, когда чувствует, как отзывается под ним член Сана даже от таких простых и невинных прикосновений. Чхве так восприимчив и чувствителен с ним, что это даже льстит. Его глупая жена и не подозревает о том, какой нежный мальчик с ней рядом живет бок о бок, даря всего себя совсем другому. — Не представляю, как жить без тебя все это время, — хрипит Сан от накатывающего возбуждения. Внизу зреет пожар, стягивая все естество в одном месте. Сонхва трется промежностью о твердеющий член и одно только это может свести с ума. — Снимай свое блядское белье.. — Мое белье, дорогуша, стоит больше, чем весь твой гардероб, — усмехается Хва, показательно отбрасывая кружево в сторону и стягивая боксеры со своего мужчины. Шумно выдыхает, когда касается чужой горячей плоти уже напрямую половыми губами. Тело почти сводит от сладкой мысли, что скоро он окажется внутри, растянет Сонхва так правильно, заполнит до предела, до грани разумного. Он двигает бедрами, оставляя на члене собственную естественную смазку, пока дыхание становится глубоким и жарким; головка клитора трется о выступающие венки, затягивая нарастающее удовольствие узлом. Руки Сана на бедрах, на ягодицах, на талии и ребрах, гладят так бережно, но с таким желанием. Руки Сана, потирающие нежные, чувствительные соски, отчего внизу становится еще более горячо и влажно; отчего Пак открыто стонет, запрокидывая голову. Сан не выдерживает такого долго. Садится, подложив по спину подушку, подтягивает Хва ближе совсем без труда. Только чтобы наконец коснуться своего ангела губами, почувствать на кончике языка - под челюстью, на шее и ключицах - тот пахнет его гелем для душа, но сладкий запах «опиума» никогда до конца не вымывается, уже став частью самого существа Сонхва. Тот открывается для прикосновений, как цветок лепестками, и только улыбается удовлетворенно, когда слышит щелчок крышечки лубриканта. Чхве выцеловывает лебединую шею, целует вздымающуюся грудь, пока пальцы Пака зарываются в черные волосы на его затылке; стискиваются, оттягивая, когда он скулит от горячего языка на соске и прохладных пальцев внизу; брови изламываются в удовольствии, когда Сан вводит первый обильно смазанный палец. — Сан~а.., — вздыхает Хва в самые губы, прежде чем новый стон сорвется с них в другие. Они сливаются в поцелуе, ласковом, словно уже скучающем от предстоящей долгой разлуки. Сплетаются губами и языками - влажно, горячо и страстно, вместо всяких слов. Сан вводит два пальца - легко, Пак все еще мягкий после их ночи, но все еще чувствительный до тихих всхлипов; двигает ими плавно, ритмично; второй чуть давит на клитор и Сонхва умоляюще стонет в поцелуй, впиваясь аккуратными ноготками в плечи. Ему каждый раз до зуда хочется исполосовать Сану спину, хочется пометить его, заявить свои права на самого чудесного мужчину на планете, но он не может. Пока не может. Так же, как и Чхве попросту не имеет права оставлять следы на Сонхва и не только из-за профессии модели. Зато может изласкать его внутри, оглаживая и смазывая пальцами упругие розовые стенки, заставляя дрожать от верных движений и правильных проникновений. Тогда только тянется под подушку за защитой, но Сонхва вдруг его останавливает. — Не надо, — выдыхает он у самого уха, припечатывая под ним слабый поцелуй. — Ничего не случится, если мы…сделаем это так. Сердце Сана пропускает удар. — Ты…ты точной мой Сонхва? — улыбается Чхве, хмуря брови, пока возвращает поцелуй за ушко и осторожно вынимает пальцы, не удерживаясь от того, чтобы обвести внешние губы скользкими пальцами и снова получить блаженный выдох. — Твой, — нарочито томно шепчет Хва, хоть и искренне до онемения пальцев. — Твой, Сан-а, ничей больше. И Сан сыпется. Тает перед ним, перед своей дивой, признавшей наконец их принадлежность друг другу вслух. Сейчас в этом раскаленном пространстве между ними больше ничего не имеет значения. Даже то, что такому вряд ли когда-то суждено случиться наяву. Сонхва вновь приподнимается, когда Сан приставляет к его входу смазанную головку. Скользит дразняще, но не входит. Все внизу пульсирует от желания, поэтому Пак сам специально опускается на него медленно, стараясь не сжиматься, наслаждаясь постепенно приходящим ощущением заполненности. Сан в нем. Глубоко, до упора, а их бедра все равно едва соприкасаются. И без единого миллиметра защиты между ними. — Безумие.., — невольно вырывается у Сана, когда Хва немного покачивается на нем, не поднимаясь. Дает прочувствовать себя в нем, дает осознать и запомнить на долгое время вперед. И только до жгучей боли сжимает в руках смоляные пряди, когда Сан на пробу толкается вверх сам, и губы распахиваются в немом стоне. Это даже лучше, чем он представлял. Это просто адски хорошо. Когда Сонхва начинает двигаться сам, кажется, в комнате плавится даже воздух, наполнившийся хлюпающими звуками смазки, сталкивающейся кожи и влажных поцелуев. Отзывчивые, непривычно высокие стоны сливаются с почти рыком, хрипящим и гортанным от кроющего удовольствия. Чхве мнет в руках и гладит тело своего прекрасного мучителя, словно стараясь запомнить максимум от ощущений и столько же подарить. Прикусывает за губу и подается бедрами навстречу, когда Пак сбивается с ритма от приближающейся разрядки и попыток ее оттянуть. Но Сан ловко валит старшего на кровать, выбивая из легких последний воздух и сразу набирает довольно быстрый темп. Сонхва ничего не остается, как отдаться ему целиком и полностью, только шире разводя ноги и позволяя от и до взять над собой всю власть. Стонет в голос, не боясь его лишиться, до белесых костяшек стискивает простыни в руках и выгибается дугой, желая только большего и большего… И наконец тело пронзает судорога, словно стрелой. Растекается по венам мгновенно, точно вспыхнувший бензин; заставляет сжаться внутри невольно и неосознанно, прижать Сана к себе вплотную сцепленными ногами на его пояснице и заставить кончить от одной только узости и жара внутри. Горячее семя Чхве впервые ощущается в нем и это почти обжигающе. Сан заставляет вскрикнуть, когда внезапно едва толкается в разнеженное, сверхчувствительное после оргазма тело, так и не покинув его. Сонхва жалобно скулит, словно не теряя возбуждения, а наоборот… Но его прерывает телефонный звонок. Пока не соображающий Пак хмурится, пытаясь понять, что до него доносят из динамика, Сан выходит из него, только наблюдая, как медленно стекает по ягодицам его собственная сперма. Никогда такое еще не было так сексуально, как с Сонхва. — Мой рейс перенесли на вечер, — наконец выдыхает он, отбрасывая мобильный куда-то между подушек. Сан только усмехается, оставляя поцелуй на его колене. Прокладывает дорожку из них по карамельному бедру, захватывая кожу губами, будто норовя покусать, но спускается все ниже и ниже. — Тогда.., — он поднимает острый черный взгляд, от которого внутри Хва снова что-то стягивается в узел. — ..я еще успею вылизать тебя дочиста.