Варна-Вар

16 июня 1049 года. Воскресенье. — Вау, — протянул Чонгук, заходя за Юнги в выделенные ему покои, — впечатляет, — добавил он, неторопливо оборачиваясь вокруг своей оси, рассматривая просторную комнату. — Неужели у меня своя купальня? — неверяще поинтересовался Чонгук, пальцем указывая в сторону двери, расположенной внутри комнаты. — Да, — ответил Хусон, — она небольшая, но своя. Там же, чуть дальше по коридору, комната с вещами, — уточнил Юнги. — Ванби распорядился, чтобы портные передали тебе имеющиеся вещи твоего размера и сегодня же сняли с тебя мерки для индивидуального пошива. — Я могу сам выбирать для себя фасоны? — спросил Чонгук, двигаясь в правую часть комнаты, садясь на постель и ладонью проводя по покрывалу. — В пределах разумного, — подчеркнул Хусон, с прищуром смотря на младшего альфу. — Не забывай, что теперь каждое твое слово и действие будет сказываться на репутации Вангуна. — Я в курсе, — ответил ему Чонгук, посмотрев на того пристальным взглядом. — Что-то по твоей вчерашней выходке это не было заметно, — напомнил ему Хусон, все еще злясь на того. — Если бы знал, что ты задумал подобное, то никогда бы не пошел к Ванби. — Да ладно тебе, — фривольно протянул тот, падая спиной на кровать и раскидывая руки в стороны, — всё же хорошо закончилось. — А могло закончиться плохо, — парировал Юнги, сдерживая негодование, но колким взглядом смотря в черные глаза вновь севшего Чонгука. Поднявшись на ноги, Чонгук подошел к Юнги и, положив руки тому на плечи, выдал: — А что я терял? — спросил он, сразу продолжая: — Если бы я потерял благосклонность Вангуна после первой ночи, то вчера бы он лишь подтвердил это. А так, — выдал Чонгук, убрав руки и пожав плечами, — он испугался, что потеряет меня, и вчера буквально заклинал меня, что я буду только его, — просветил он Юнги. — Ты мог потерять ту благосклонность, которая могла бы остаться после первой ночи, — подсказал Юнги, вздыхая. — Правда, куда хуже то, что ты так сильно понравился Бонхвану. — Он завтра уезжает, — проговорил Чонгук, начиная движение по комнате, продолжая ее осматривать и касаться расположенных в ней вещей. — Что он может мне сделать? — Украсть, — ответил Юнги, поворачиваясь вслед за Чонгуком. — Не сейчас, а когда подвернется случай, Бонхван не тот, кто простит подобное отношение. Хмыкнув, Чонгук повернулся к Юнги и спросил: — Что, аджон уже рассказал? — уточнил он, понимая, что даже по звукам в покоях Вангуна можно было понять то, что произошло. — Разумеется, рассказал, — строго подтвердил Юнги. — Чем ты думал? Ты же только сильнее разжигаешь конфликт между братьями. — Я не причина этого конфликта, — устало вздохнув, проговорил Чонгук, скрестив руки на груди, — я лишь дополнительный повод, благодаря которому я обеспечил себе настоящую неприкосновенность и защиту Вангуна. — Ладно, — выдохнул Юнги, не желая спорить и отчасти признавая, что в рискованном плане Чонгука была сделана высокая ставка, которая, судя по всему, выиграла, — но будь, пожалуйста, осторожен, — сказал он, уточняя: — Дэгун-то уезжает, зато Борам остается. — Он говорил, что угрозы — это не его стиль, — посмеявшись, выдал Чонгук, расслабляя руки и двигаясь в сторону внутренней двери, желая поддеть хоть что-то под накидку Вангуна, которую он точно не собирался возвращать. — Он меня откровенно жалел, — потешался он, уже дойдя до нужной комнаты и начиная рассматривать висевшую одежду, краем глаза замечая силуэт пошедшего за ним Юнги. — Он со всеми себя так вел, — подтвердил Юнги, — и имел на это право, потому что те действительно не получали благосклонность Вангуна. Ты же первый, кто получил статус, уравнивающий вас. Борам с таким никогда не сталкивался, поэтому неизвестно как он себя поведет. — Не переживай, Юнги, — серьезно отозвался Чонгук, снимая приглянувшуюся одежду с вешалки, — я прекрасно осознаю возможные последствия, вот только ему все равно придется смириться с тем, что больше он никогда не разделит ложе с Вангуном, — повернувшись к настороженно-напряженному Хусону, он добавил: — И если ты сейчас хочешь упрекнуть меня тем, что не мне это решать, то не стоит этого делать, — замолчав, ожидая реакции Юнги, Чонгук продолжил после натянутой тишины: — Позволишь мне одеться? — спросил он, показывая одежду и кивая тому в сторону выхода. ***** Идя по коридору, примыкающему непосредственно к спальне Вангуна, Чонгук по пути гасил каждый из зажжённых на ночь факелов. Подойдя к двери, Чонгук прислушался, убеждаясь в тишине по ту сторону, и осторожно толкнул дверь, входя внутрь и оставляя ее приоткрытой. Прислушавшись и уловив тихое сопение Тэхёна, он разулся, чтобы не создавать лишнего шума, и, взяв обувь в руки, направился к постели, очертания которой были едва различимы в лунном свете. Поставив обувь на пол, Чонгук подошел к тумбочке по правую сторону от постели, еще утром приметив там подсвечник. Зажигая пламя, Чонгук прикрыл его ладонью, чтобы свет сразу ярко не ударил по лицу Тэхёна, который спал на животе, повернув голову в правую сторону. Скинув с себя накидку, под которую он предусмотрительно ничего не надел, Чонгук обошел постель, становясь у ее изножья, не став перелезать через низкие ограждения, расположенные по бокам кровати. Встав коленями на постель, Чонгук на четвереньках начал добираться до Тэхёна, нависая над ним и припадая мягкими поцелуями к задней стороне шеи. Поморщившись от щекочущих ощущений, Тэхён завозился, перекладывая голову на другую сторону и недовольно промычал, на что, Чонгук усмехнулся и принялся аккуратно стягивать одеяло с тела Тэхёна, в итоге скидывая его к изножью. Уловив шелест ткани, Тэхён сильнее завозился, хмуря брови и просыпаясь, когда его рубашку подняли и поясницы коснулись чужие губы. Дернувшись, Тэхён резким движением перевернулся на спину, уже собирая на пальцах магию, но замер, различая в свете свечи Чонгука, подавшегося к нему и целующего в губы. — Ты с ума сошел, — выдал Тэхён хриплым ото сна голосом. — Я же мог применить к тебе магию и, поверь, тебе бы это не понравилось. — Возможно, — тихо хихикнув, согласился Чонгук, вновь целуя, — но потом Вам бы стало стыдно, и Вы бы меня пожалели. — Несомненно, — подыграл ему Вангун, укладывая пальцы на щеки альфы. — Вот только ты бы этого не узнал, потому что был бы, как минимум, без сознания в лазарете, — пояснил он, чмокая Чонгука, который деланно надул губы, при этом сразу же переводя тему: — Зачем ты здесь? — Мне кажется, это очевидно, — выдохнул он, ложась на Тэхёна и притираясь к нему своим возбуждением. — Покои, конечно, прекрасные, — поблагодарил Чонгук, еще днем узнавая от Юнги, что ему выделили лучшие покои из имеющихся, — но спать там одному, зная, что завтра Вы уедете, просто невыносимо. Посмеявшись, Тэхён положил ладони Чонгуку на плечи, отталкивая от себя и поворачивая спиной к кровати. — Настырный наглый бессовестный альфа, — чеканя каждое слово, протянул Тэхён, не скрывая грудного урчания, пока он стаскивал с себя одежду и забирался сверху на Чонгука. — Ты понимаешь, что лишаешь меня сна? — продолжал он, журя Чонгука для проформы, ягодицами потираясь о его член и водя ладонью по своему еще не до конца твердому стволу. — Отоспитесь пока будете в отъезде, — дерзко подметил Чонгук, положив ладони на ягодицы Вангуна и растаскивая их в стороны, отпуская и вновь повторяя все заново, отчего по комнате разносился хлюпающий звук начавшей выделяться смазки. — Думаешь, что я за пределами дворца отдыхаю? — цокнув языком, поинтересовался Тэхён, понизив тон, для вида создавая грозный образ, лживость которого перечеркивалась тем, что ладонь Вангуна уже направляла член альфы внутрь себя. — Хожу по тавернам и объезжаю местных альф? — выдал он, беря тягуче-издевательски медленный темп для своих покачиваний. — Нет, конечно, — сдерживая себя, сдавленно ответил Чонгук, чувствуя напряжение в бедрах из-за желания большего воздействия на свой член, — зачем Вам другие альфы, когда теперь у Вас есть я? — Самонадеянно, — поддел его Тэхён, положив ладонь на грудь, где быстро билось чужое сердце, и стал выписывать восьмерку, лишь слегка увеличив темп. — Думаешь, покорил меня до глубины души? — играясь с Чонгуком, протянул Вангун, подаваясь вперед, склоняясь над Чонгуком и возвращаясь к раскачиваниям на члене. — До глубины омежьего нутра, — выдал Чонгук, рыкнув и дернувшись в попытке перевернуть Тэхёна на спину. — Ну-ну, — остановил его Тэхён, сильнее напрягая бедра и используя магию, удерживая их в изначальной позе, — не заслужил, — указал он, опираясь на грудь ладонью, надавливая, и продолжая в прошлом темпе. Недовольно проурчав, Чонгук вернул свои ладони на ягодицы Тэхёна, гладя их, сжимая и отпуская плоть, пока не взял верхнюю их часть в крепкий захват пальцами под сдавленный стон Вангуна. Усмехнувшись, Чонгук стал раскачивать Тэхёна на себе, увеличивая его темп, с силой насаживая на себя и поднимая по члену выше. — Нашел выход? — уже не скрывая веселящегося смеха, спросил Тэхён, наслаждаясь молодой пылкостью еще совершенно необъезженного альфы. — Нашел подход, — вновь парировал Чонгук, до конца насаживая Тэхёна на себя и резко садясь, заставляя Вангуна отпрянуть, выпрямляясь. Зафиксировав Тэхёна в замершей позе, Чонгук целовал его, проникая внутрь его рта, пытаясь по памяти повторить все то, что с ним делал Вангун, который хоть и позволял ему учиться, но в итоге все же взял инициативу в свои руки, буквально вылизывая альфу изнутри, из-за чего даже не заметил, как его все же уложили на лопатки головой к изножью. Поняв произошедшее только по ощущению ткани под спиной, Тэхён посмеялся в поцелуй и сцепил ноги за спиной альфы, давая ему позволение на эту позу. Когда Чонгук с силой толкнулся внутрь, помня, как тому нравится, Тэхён запрокинул голову, разрывая поцелуй, хватая Чонгука за предплечья, на которые тот опирался, и отпустил с губ грудной стон, отражающийся от стен комнаты и эхом улетающий в коридор через приоткрытую дверь. Приподнявшись, перенеся вес на ноги, Чонгук перехватил руки Тэхёна и вытянул их над его головой, перекрещивая и фиксируя одной рукой за запястья. Вновь опустившись на Тэхёна, возвращая прерванный темп, Чонгук целовал его лицо и шею, позволяя стонам продолжать срываться с его губ. Поведя носом, улавливая посторонний, но узнаваемый хвойный запах, Чонгук не сдержал довольную усмешку, начиная с оттяжкой и еще более резко толкаться в Тэхёна, выбивая из того уже вскрики, смешанные со стонами. Пригнувшись к Вангуну, Чонгук подался чуть левее, выцеловывая его шею под подбородком, при этом бросая взгляд на дверной проем, в котором с трудом, но можно было различить силуэт Борама, который имел неосторожность похвастаться Вонам Вангуна, что собирается без спроса прийти ночью к омеге, и был подслушан Чонгуком. Чувствуя, небольшое сокращение петли, Чонгук поднялся с Тэхёна, выходя из него, и резким движением перевернул Вангуна, ставя его на колени и наваливаясь сверху. Не сразу сообразив, Тэхён дернулся, осознав в какой позе оказался, но не успел и слова вымолвить, когда в него вновь размашисто вошли и прижались грудью к спине, соприкасая их запаховые железы, позволяя ворсинкам на коже переплетаться, крепче смешивая их запахи и пуская по телу импульсы, достающие до места соединения их тел. — Чонгук, это слишком, — тихо выдохнул Тэхён, прогибаясь в пояснице в попытке расцепить их железы, но получая только плотнее прижимающегося альфу, рвано дышащего ему над ухом. — Это не слишком, — выдал тот, вытягивая руки Тэхёна вперед, лишая его возможности легко оттолкнуться с матраса и подняться, — это правильно, — рыкнул он на ухо омеге, слегка прикусывая того за хрящик под звуки хриплого стона. — Природа задумала всё именно так, — объяснил Чонгук, просовывая ладонь под Вангуна и подхватывая его под тазовые косточки, чтобы толкнуть себе навстречу, создавая большую силу удара валика узла по петле, провоцируя ее на сжатие и порождая сцепку. — Альфа должен покрывать омегу, — закончил он, сомневаясь, что его услышал Тэхён, но веря, что его услышал Борам, темный силуэт которого отпрянул от дверного проема. Осторожно перевернув их на бок, чтобы Тэхён мог выпрямить ноги, Чонгук продолжал прижимать омегу к себе, оставляя на нем как можно более сильный запах, надеясь, что этого хватит на все время отсутствия Вангуна во дворце. ***** 17 июня 1049 года. Понедельник. — Тебя не должно быть здесь, — проговорил Тэхён, подходя к Чонгуку, ожидающего его около подготовленного жеребца. — Я не мог не попрощаться, — отозвался тот, подходя к Вангуну. — Отношения между омегой и альфой должны оставаться за закрытыми дверями покоев, — протянул он, дыханием касаясь губ Чонгука, посчитав, что его усмешка была вызвана щекочущими ощущениями, и не догадываясь, что тот подумал над ироничностью их незакрытых дверей этой ночью. — Сюда сейчас придут мои братья, — сказал он, кивая в сторону других жеребцов и кареты для детей Сынмана. — Ну вот, — хмыкнул Чонгук, понизив голос, увидев за спиной Тэхёна появления Бонхвана, — лишний повод подтвердить то, что я несвободный альфа, — подтрунивал тот, кружа своими губами около губ Тэхёна, провоцируя на поцелуй, случившийся в ту же секунду, когда Вангун прижал его к себе за талию. — Какое неприличное поведение, — хлестко выдал Бонхван, подходя ближе. — Побойтесь стихии, — отчитывал он, зло смотря в глаза повернувшегося брата, — тут же дети, — указал он, кивая в сторону коридора, где аджоны несли детей Сынмана. — Они появились благодаря подобному поведению, — отбил Тэхён, вновь поворачиваясь к самодовольно улыбающемуся Чонгуку, сразу же пустившего игривые искры во взгляд. — Но тебе, правда, пора, — сказал он, поясняя: — Нарат-ном любит провожать нас наставлениями и твое присутствие будет неуместным. Разумом понимая сказанное, но эмоциями это не принимая, Чонгук все же постарался не показать того, что его задели сказанные слова. Подавшись ближе, видя за плечом Тэхёна заинтересованный взгляд Пенхвы, Чонгук лишь притерся носом к носу Вангуна, тем самым изображая их поцелуй. Посмеявшись с находчивости Чонгука, Тэхён на мгновенье прижал того сильнее к себе, безмолвно давая понять, что оценил его посыл, и убрал руку с его талии, отпуская, но провожая того взглядом до самого поворота, даже не вспомнив, что раньше всегда бросал взгляд на балкон Борама, салютуя тому на прощание. ***** 18 июня 1049 года. Вторник. Потратив вчерашний день на окончательное обустройство своих покоев, замучив Юнги, и проработку своей будущей одежды, введя портных в замешательство, Чонгук уже на второй день не знал, чем себя занять. Попытки уговорить Хусона дать ему хоть какое-нибудь занятие или мелкую работу не увенчались успехом, поэтому Чонгук бесцельно слонялся по дворцу. Услышав стройные звуки тренировки, Чонгук поспешил в нужную сторону, определяя направление по усиливающимся командам четкого голоса. Выйдя на балкон, расположенный на втором этаже, он оперся локтями на перила и стал наблюдать за обучением еще совсем юных омег, среди которых Чонгук заметил и Хёрима. Завершив разминку, нацеленную на разогрев мышц, учитель стал формировать пары для проработки магических атак и способов защиты, попутно рассказывая ученикам о важности понимания своей силы и слияния с ней в единое целое. Увлекшись словами учителя и наблюдением за иногда комичными попытками напасть и защититься, Чонгук даже не заметил, как оказался на балконе не один. — Я тоже любил наблюдать за тренировками, — сказали за спиной Чонгука, заставляя того обернуться и запоздало, когда он разумом оценил происходящее, качнуть головой в поклоне. — Но потом я перестал сюда приходить, понимая, что я просто начинаю злиться и завидовать, — со вздохом протянул Секкат, становясь рядом с Чонгуком. — Вечные занятия по танцам, музыке, за которыми следует этикет и история, а позже добавляются уроки ублажения омег, слава стихии, хотя бы теоретические, — сказал он, в конце посмеявшись, — вот что уготовано альфам в этом дворце. — Прошу простить мне мою дерзость, Ванкун, — начал Чонгук, наблюдая за тем, как завороженно смотрел Секкат на действия, разворачивающиеся на просторной площадке перед дворцом, — но просили ли Вы об ином? — О чем ты? — растерянно спросил Секкат, переведя на Чонгука взгляд из-под нахмуренных бровей. — Вы все еще Кун, — подчеркнул тот, — разумеется, в Вашей династии такое маловероятно, но все же не исключено, — продолжил Чонгук, осторожно подбирая слова, — если со всеми омегами Вашей семьи что-то случится, то королевство может упасть на Ваши плечи, поэтому Ваша подготовка также важна. Поняв ход его мыслей, Секкат грустно улыбнулся, про себя сожалея, что не додумался до этого раньше, и ответил: — Такое бы помогло, попроси я об этом лет в двенадцать, а не в двадцать, — выдал он, вновь вздыхая. — Моя судьба уже решена, совсем скоро я выйду замуж, займу положение равное нашему Ванби, но в Луминго. И если со всеми моими братьями что-то случится, то не я приду сюда править, а мой супруг, поэтому это уже бессмысленные просьбы. — Думаю, Вы не правы, — не согласился Чонгук со словами и меланхолическим настроем Секката, — начать никогда не поздно, тем более осваивать полезные навыки, — произнес он, но, встретив скептический взгляд Ванкуна, продолжил: — Когда я скитался по Кимгидо, то мне очень помогло то, что я владею приемами из единоборств. — Чем они помогут против магии? — спросил он, кивая в сторону тренировочной площадки, где загорались и гасли всполохи магии. — Это очень распространенное заблуждение, Ванкун, — проговорил Чонгук, тоже повернув голову в ту сторону, — вы привыкли видеть только магически сильных омег, поэтому думаете, что все такие, но это не так, — вновь посмотрев на Секката, отвечающего ему настороженно-заинтересованным взором, он закончил: — Здесь обучают омег с чистой или относительно чистой кровью, а большая часть омег, живущих за пределами дворца, обладает лишь крохами магии, противостоять которым можно физически, — видя смятение в светлых глазах, Чонгук с усмешкой рассказал: — Встретил я как-то омегу, которому я приглянулся, он был земным магом, но единственное, что он смог сделать, это создать вьюны, которые хватали меня за ноги и за руки, — выдал он, выдерживая секундную паузу. — Мне не составило труда их просто порвать и уйти. — А ты можешь научить меня? — воодушевленно спросил Секкат, чуть подавшись вперед. — Ты же и холодным оружием владеешь, да? — выдохнул он, вспоминая его танец и ту легкость, с которой он вращал саблями. Подумав, что подобные тренировки и его могут занять, разогнав скуку, Чонгук изобразил на лице озадаченность и задумчивость, тем самым еще больше распаляя вдохновившегося Секката: — Только скажи, что нужно, — уверял он, — я распоряжусь, нам все принесут. — Нам бы для начала помещение, — заговорил Чонгук. — У нас есть зал для танцев, — предложил Секкат, взяв Чонгука за руку и потянув с балкона, — там уже давно не занимаются, потому что к нам редко попадает сразу много хунамов, остальных же обучают индивидуально. Пойдем, я покажу, — выдал он, поясняя то, куда тащит Чонгука. — Если пожелаете, то можете предложить Дэкуну Чоннаму, — проговорил Чонгук, размышляя, что прикрытие сразу от двух Кунов ему не повредит. — О, — выдал Секкат, теряя весь свой яркий задор, — я, конечно, предложу, но вряд ли он согласится. — Почему? — не сдержав любопытства, спросил Чонгук. — Мне иногда кажется, что будь его воля, он бы уже сбежал из дворца куда-нибудь в лес, — грустно усмехнулся Секкат. — Ему совсем не нравится жизнь здесь, он не любит ходить на занятия, в танцах он настоящее полено, в музыке — чуть мелодичнее дятла, на него уже даже учителя махнули рукой, — рассказывал он, петляя по коридорам, уже отпустив руку Чонгука, видя, что тот и сам следует за ним. — Он завтракает и уходит в парк, читает там книги, иногда рисует, но как рисует, — усмехнулся Секкат, — у него и в этом нет таланта, зачастую я нахожу его в окружении скомканных или разорванных листов, где изображены каракули, но от учителей он упрямо отказывается. Так что он все время проводит в парке, иногда его там можно искать часами, поэтому с нами и тем более подобным он вряд ли будет заниматься. — Но нам бы тогда получить бы чью-то поддержку, — признался Чонгук, понимая, что Куна-то лишь пожурят за подобное самоуправство, а вот его могут и наказать. — Не переживай, — улыбнулся Секкат, подходя к закрытым двойным дверям и толкая их от себя. — Я в любом случае скажу, что это я тебе приказал, но и с Тэхёном я поговорю, когда он вернется, — выдал он, поясняя: — Он всегда прикрывал все мои выходки, а уж если в ней будешь замешан ты, то он точно вступится за нас перед родителями. Правда, его отправили куда-то на северо-восток, — взволнованно добавил Секкат, — надеюсь, он не задержится там надолго. Шагнув за Ванкуном в просторное помещение, Чонгук осмотрелся и кивнул, давая понять, что это место вполне подходит для того, чтобы они могли с пользой поубивать время, и, не удержавшись, спросил: — Такое может случиться? — выдал он, добавляя, увидев непонимающий взгляд Ванкуна. — Вангун, — напомнил Чонгук, — он может надолго задержаться? — Не знаю, — пожав плечами, отозвался Секкат, — но омма был очень взволнован на последнем совместном ужине. Даже Чоннам это заметил, — дополнил он, тем самым подчеркивая необычность произошедшего. Кивнув, Чонгук направился к окнам, желая проветрить помещение, выгнав из него застоявшийся воздух. ***** 19 июня 1049 года. Среда. Сокращая путь по рекам, с помощью магии перемещая себя и своего жеребца-омегу Ёнтана, Тэхён в итоге добрался до пограничного с королевством Кайрен города, куда его и направил Нарат-ном. Вернув себе и Ёнтану телесную форму, Тэхён испарил с них лишнюю влагу и поскакал к воротам города, надеясь на то, что в такой ранний час обычные жители еще спят и он сможет хотя бы на время сохранить свое появление в тайне. Предупрежденные об ожидаемом прибытии члена королевской семьи стражники, охраняющие главные ворота, уважительно поклонились и сопроводили Вангуна до дома главы, где его уже должны были ожидать воины Нарат-нома. Передав Ёнтана явно только что разбуженному конюху, Тэхён подобрал полы своей черной походной накидки и стал подниматься по деревянной лестнице. Под сопровождение взволнованных аджонов Вангун добрался до главного зала, где за пустым обеденным столом восседало пятеро омег. — Вангун, — поприветствовали они вошедшего, поднимаясь на ноги и сгибаясь в поклоне. Взмахнув ладонью, позволяя подняться, Тэхён указал на Соджуна, побуждая начать объяснение. — Ваше Величество, — отозвался Соджун, глава первого военного подразделения, — думаю, Вам лучше увидеть это лично. Следуя за своими людьми в подвал дома, где было намного холоднее и свет был только от настенных факелов, Тэхён прошел в дальнюю комнату, где на деревянных столах лежали тела людей. Подойдя ближе, Вангун оттянул с ближайшего тела белую ткань, рассматривая небольшие круглые углубления в теле, края которых выглядели как обгоревшие. — Что случилось? — спросил Тэхён, возвращая ткань на место и переходя к следующему телу. — Эти тела доставили наши шпионы из Кайрена, — приступил к рассказу Соджун, — в качестве подтверждения того, что те изобрели механизм, стреляющий металлом с очень дальнего расстояния. — Этих людей не хватятся? — спросил Тэхён, пытаясь понять не станет ли это поводом для войны. — Нет, — ответил Соджун, — это преступники, приговоренные к смертной казни, их тела должны были сжечь в общем костре, — сказал он, протягивая раскрытую ладонь, на которой лежали круглые металлические ядра. — Это вытащили из их тел. Забрав ядра и положив их в карман поясной сумки, Тэхён отошел от тел и проговорил: — Я передам их Нарат-ному, — сдержанно сказал он, сразу же спрашивая: — Как там обстановка? — Все стало только хуже, — мрачно отозвался Соджун, глянув на своих подчиненных, которые уже слышали рассказы шпионов и настаивали на вмешательстве. — К власти окончательно пришли альфы, Цынсон установил свои порядки, принял новое законодательство и правила престолонаследия, теперь только альфы могут получать титул правителя. — Что с омегами? — напряженно поинтересовался Тэхён, сжимая пальцы в кулаки. — Тех, кто не согласился с его порядками, он убил, — пояснил Соджун, кивая на карман сумки Тэхёна, — вот таким же оружием, они не успели даже стихии призвать. Остальных, кто слаб в магии и кто не оказал сопротивления, собрали во дворце, — проговорил он, уточняя: — Наши гаммы во дворец не вхожи, но по слухам он собрал из них свой Хугунам, заставляя делить ложе с собой и со своими приближенными. — А что с гаммами? — спросил Вангун, догадываясь, но желая услышать подтверждение. — Тех, кто уже определил свой половой подтип, не трогает, но сдвинул всех о-гамм с должностей, запретив им работать и обязав определить каждого свободного о-гамму в чей-либо Хуганам для продолжения рода, — пересказывал Соджун, сдерживая эмоции и не позволяя себе более хлестких выражение при посторонних. — Гамм, достигших половой зрелости, принудительно определяет как о-гамм. — Насилуют? — опешив, уточнил Тэхён, смотря в глаза друга, которые выражали куда больше эмоций, чем тот вкладывал в слова. — Да, Ваше Высочество, — подтвердил тот, склоняя голову в кивке. — А тех гамм, которые не достигли половой зрелости, принудительно кастрирует на левое яичко, лишая их в будущем возможности определить себя как а-гамму. — Наши люди не пострадали? — взволнованно уточнил Тэхён, кивнув в сторону выхода, предлагая подняться наверх. — Нет, — успокоил Соджун, пропуская Вангуна вперед и теперь следуя за ним, — в момент переворота в Кайрене находились только а-гаммы. — Их нужно забирать оттуда, — указал Тэхён, поднимаясь по лестнице, — их раскроют, когда поймут, что они не подчиняются установкам насчет о-гамм. — Нарат-ном именно так и приказал, — напряженно проговорил Соджун, обрывая фразу на середине. — Но? — выдал Тэхён, резко остановившись и обернувшись на замершего омегу, замечая, как остальные опустили взгляды. Вздохнув, Соджун выпрямил спину, как положено военачальнику, и отрапортовал: — После того, как они принесли тела и ушли в Кайрен, мы не можем с ними связаться. — Твою же стихию, — зло выругался Тэхён, вновь поворачиваясь и широким шагом спеша на улицу. — Соджун! — хлестко гаркнул он омеге, оставшимся за его спиной. — Покажи мне ближайший водоем. — Но Ваше Высочество! — взволнованно позвал его Соджун, догоняя Вангуна. — Это очень опасно, нельзя просто так появиться в Кайране, все знают, как вы выгляди… Оглянувшись через плечо, Тэхён одарил того острым взглядом и гулко бросил: — Я не настолько глуп, Соджун, — выдал он, видя, как пристыженно опустил взгляд омега, — я лишь хочу попытаться получить через воду информацию. ***** Громко втянув воздух, Тэхён резко распахнул глаза, заваливаясь назад, не ударяясь головой о землю, только благодаря Соджуну, сторожившему его около реки и успевшему вовремя подхватить под спину. Смотря вверх на яркие звезды, Тэхён дышал с хриплым свистом и пытался успокоить сходящее с ума сердце, с трудом перенесшее такую нагрузку. — Ваше Высочество, — встревоженно выдал Соджун, бегая взглядом по бледному лицу Вангуна, — давайте я отнесу Вас к лекарю, — предложил он, уже перемещая руку под колени Тэхёна, но замирая под прикосновением длинных пальцев, в которых оказалось больше силы, чем Соджун думал. Вытащив из-под себя занемевшие ноги, Тэхён сел, сгорбившись, укладывая локти на согнутые колени. Дыша через рот, он сглатывал горькую слюну, попутно восстанавливая в памяти всё то, что увидел и услышал через воду, при этом растирая пальцы, замершие от холодного горного ручья. — Они знают, что я здесь, — восстановив дыхание, проговорил Тэхён, поднимая взгляд и смотря в тьму, распложающуюся на противоположном берегу реки. — Кто? — уточнил Соджун, перебравшись из-за спины Вангуна, располагаясь перед его лицом. — Наши люди? — Цынсон, — ответил Тэхён, тяжко вздыхая, мысленно отмечая, что все же переоценил свои силы и еще не до конца освоил практику ментального перемещения по каплям воды. — Он усилил патрули и охрану, но никаких разговоров о шпионах, предателях и их казни я не услышал, поэтому, скорее всего, наши просто выжидают. — Слава стихии, — выдохнул Соджун, расслабляя плечи и бесформенно оседая. — Но откуда он может знать о Вас? — хмуро спросил он, тоже смотря за реку. — Вас даже в городе толком никто не видел, — выдал Соджун, намекая на то, что Вангун весь день провел около реки, не отрываясь от воды. — Об этом в городе не говорят, — сухо ответил Тэхён, поднимаясь, но тотчас оседая на неслушающихся ногах. Закинув руку Вангуна себе на плечи, Соджун помог ему подняться. Приобняв левой рукой Тэхёна за талию, а правой удерживая его за ладонь переброшенной руки, Соджун не спеша повел Вангуна к городу, при этом невольно принюхавшись. — Это не Борам, — выдал он, не скрыв в тоне растерянное удивление. — Это не Борам, — повторил Тэхён, но меняя тон на утвердительный, изначально не планируя продолжения, но все же добавляя: — У меня появился другой Санвон. — То есть Борама скоро разжалуете в нуны? — поинтересовался тот, стараясь держать ровный незаинтересованный тон. — Я еще не решил, что с ним делать, — отозвался Тэхён, с силой сжав челюсти, только в этот момент понимая, что нарушил стихийно сложившуюся между ним и Борамом традицию, потому что оказался слишком сильно увлечен пришедшим его проводить Чонгуком. ***** 20 июня 1049 года. Четверг. — Пойдем, — тянул Секкат, в тон словам утягивая Чонгука за собой. — Уже все готово должно быть. — А мне туда разве можно? — спросил Чонгук, пальцами назад зачесывая мокрые от пота волосы. — Вообще-то да, — не скрыв удивления, ответил Секкат, подтаскивая его за руку к себе и подталкивая в спину, чтобы тот первый вошел в дверь, — ты же Санвон, — напомнил он, подходя к лавке и начиная раздеваться. Услышав плеск воды за закрытой дверью, Чонгук обернулся на мгновенье, а затем повернулся обратно к Секкату, вопросительно посмотрев на него. — Удивил, — протянул Секкат, смотря на закрытую дверь, после поясняя Чонгуку: — Я предложил Чоннаму к нам присоединиться, хоть не на тренировке, так хоть в парной. Видимо, вылез из леса, — пошутил Секкат, снимая с себя последнюю одежду и шагая ко входу в теплое помещение, попутно бросив на Чонгука требовательный взгляд, поторапливая того. Раздевшись следом за Ванкуном, Чонгук прошел в ту же дверь, оказываясь в теплом помещении, под которым и находился источник жара, нагревающий не только воздух, воду в неглубоком бассейне, но и мраморный пол, на котором уже и расположились Куны. — Приветствую Вас, Дэкун, — с заминкой проговорил Чонгук, сделав легкий поклон, мысленно поругав себя за забывчивость. Лениво приоткрыв глаза, Чоннам проводил взглядом Чонгука, садящегося недалеко от Секката, и без красок в тоне выдал: — Приветствую. — Какой же ледышка, — обвинил его Секкат, перебравшись с пола в бассейн, уровень воды в котором доставал ему только до талии. — Мог бы быть повежливее. Тяжело вздохнув, Чоннам повернул к брату голову и, посмотрев в его глаза, с настойчивостью проговорил: — Я проявил бы неуважение, если бы проигнорировал его слова, — подчеркнул он, — а то, что я не запрыгал вокруг него восторженным щенком, не говорит о том, что я невежливый по отношению к альфе брата, — уточнил он, делая акцент на конце фразы, зная, на что именно будет давить Секкат. — Но все в порядке, — вмешался Чонгук, перебегая растерянным взглядом с одного альфы на другого. — Я не счел этот ответ невежливым, — подчеркнул он, посмотрев в светлые глаза обернувшегося к нему Секката. — Вот видишь, — хмыкнул Чоннам, опустив ладонь в воду и брызнув на брата, — не все ждут шумного приветствия, — закончил он, убирая взмокшие волосы из-под шеи и отбрасывая прилипшие пряди с лица. — Все равно, — выдал Секкат, не уточнив смысла своих слов и махнув ладонью, обдавая брата ответными, но изначально не запланированными брызгами. — Ванкун рассказывал, что Вы рисуете, — проговорил Чонгук, решив спасать ситуацию сменой темы, однако совсем не ожидал встретить недоуменный взгляд коричневых глаз, направленных на него. — Ах, — через какое-то время выдохнул Чоннам, цокнув языком и прикрыв глаза, — это-то. Нет, — ответил он, вновь смотря на Чонгука, — я как-то однажды услышал разговор гостей дворца и с тех пор так расслабляюсь, ну знаешь, — слегка поджав губы, он цыкнул и с неопределенностью в тоне пояснил: — просто сидишь, что-то чиркаешь на листе, а в это время твой разум отключается. — Понимаю, — кивнул Чонгук, совладав с собой и не дав бровям сойтись на переносице, выдавая его истинное смятение. — А я нет, — честно парировал Секкат, укладывая локти на бортик бассейна, — есть много других способов очистить разум. Мы вот, например, с Чонгуком так сейчас делали, когда уже повторяли упражнения, буквально вписывая их в инстинкты. — Каждый развлекается как может, — меланхолично протянул Чоннам, мягким жестом водя пальцами по поверхности воды в бассейне. — Это не развлечение, — возмутился Секкат, обиженно взглянув на брата. — Я уезжаю в другое государство, откуда мне знать, что там за омеги, вдруг они будут ко мне приставать, а я их бац, — выдал он, сделав словесный акцент и изобразив руками махающие движения, — и всё. — Если к тебе там кто-то будет приставать, — отрешенно заговорил Чоннам, смахивая пот со лба и проводя пальцами над губой, — то это будет только с позволения императора, а против его воли ты ничего сделать не сможешь. Для того, чтобы противостоять магически сильному омеге, собственных пальцев мало. — Только если это не пальцы, пробивающие глаза, — вклинился Чонгук, хмыкнув и пожав плечами, привлекая к себе внимание. — Что? — недоуменно спросил он, поймав на себе две пары удивленных глаз: темные с потрясением, светлые — с заинтересованностью. — Иногда важны не ресурсы, а то, как ты ими пользуешься. — Ты так делал? — с затаенной заинтригованностью в голосе выдохнул Секкат, поворачиваясь к Чонгуку, опираясь предплечьями о мраморный пол. — Протыкал ли я глаза? — уточнил он, на мгновение переводя взгляд за спину Секката, отвлекаясь на севшего Чоннама, чьи черные влажные волосы упали ему на плечи. — Нет, но однажды я бросил горсть песка в глаза одному омеге, который очень сально прокомментировал мою внешность. — И что дальше? — спросил Чоннам под шумный вдох Секката. — Да ничего, — посмеялся Чонгук, улыбаясь, — пока все присутствующие там омеги бросились ему на помощь, я просто скрылся. Вступать в открытый конфликт с толпой омег, чей магический потенциал неизвестен, это очень опрометчиво, — пояснил он, сморщив нос, но после вновь улыбаясь, поддаваясь смеху Секката. — Думаю, он все равно надолго запомнил тот урок, — довольно протянул Секкат, поднимаясь и направляясь к двери, за которой, как предположил Чонгук, была купальня. Проводив Секката взглядом, невольно отмечая на его бедре уже сходящие синяки, Чонгук сам перебрался в бассейн, чувствуя неловкость из-за тишины между ним и Чоннамом, которая прошла стоило с губ того сорваться: — Хорошо, что ты такой, — сказал Чоннам, не конкретизируя, на выдохе ложась обратно на теплый пол, вытаскивая волосы из-под плеч и шеи, — а то в этом дворце и так слишком большая концентрация тех, кто только и думает, как поудобнее лечь на лопатки. ***** 21 июня 1049 года. Пятница. Продолжая мысленно прокручивать разговор с Нарат-номом, в котором он доложил о результатах своей поездки, Тэхён неторопливо плелся к своим покоям, попутно понимая, что Ванби уже спит, и решая, что навестит его завтра. Сбрасывая с себя походные вещи на пол, он направился в купальню, обдавая себя потоком воды при входе, смывая пыль и грязь дороги, сразу после залезая в теплую воду. Закинув локти на бортик ванной и запрокинув голову назад, Тэхён осоловело моргнул, возвращая голову в ровную позицию, когда понял, что перед глазами вспыхнула похожая сцена, но осуществленная не им. Тяжко вздохнув, понимая, что образ с черными глазами, лукавой улыбкой и упругими кудрями все еще мерцает даже под закрытыми веками, Тэхён дотянулся до сосудов с мыльной основой и очищающими средствами, приступая к уходовым процедурам, отвлекая себя на механические движения. Смывая с волос пену, Тэхён зачесывал пряди назад, уже окончательно признавая, что сонливость и усталость исчезли, уступая место взбудораженности и желанию. Выйдя из воды, Тэхён магией убрал с тела и волос лишнюю влагу и направился за одеждой, выбирая лишь плотную накидку, способную скрыть его абсолютную наготу. Отражающиеся от стен звуки его шагов и шелест одежды казались оглушительно громкими в ночной тишине Хугунама, отчего Тэхёну пришлось подобрать полы своей одежды и сбавить шаг, ступая аккуратно и мягко. Мысленно посмеявшись с самого себя, крадущегося в покои своего же альфы, Тэхён с усмешкой дофантазировал карикатурную ругань своих родителей на подобное, свободной ладонью прикрывая губы, на которые рвалась задорная улыбка. Подойдя к нужным покоям, Тэхён толкнул двери, проходя внутрь и как можно тише прикрывая их, пока те не закрылись до конца с тихим скрипом дерева о дерево. Прислушавшись и уловив тихое сопение, которое он уже рядом с собой слышал, Тэхён двинулся к постели, у которой явно должен был быть подсвечник. Аккуратно водя ладонью по прикроватной тумбе, натыкаясь на разные предметы, но не находя нужного, Тэхён раздраженно цыкнул. Нащупав коробочку для розжига, Тэхён осторожно открыл ее, на ощупь доставая огниво, кремень и небольшой кусочек ткани. Понимая, что у него может быть критически мало попыток остаться незамеченным, он приложил ткань к кремнию и, взяв огниво, стал высекать искру, надеясь, что та получится у него с первого раза. Справившись с задачей только с третьей попытки, Тэхён подул на ткань, на которую попала искра, с удивлением отмечая, что Чонгук никак не отреагировал на лязгающий звук. Рассмотрев в моменты вспыхивания искры на тумбочке свечу, Тэхён положил ткань в углубление в воске около фитиля и вновь подул, давая искре возможность перескочить на короткую свитую веревочку. Получив огонь, осветивший ближайшую часть кровати, Тэхён довольно улыбнулся, рассмотрев Чонгука, спящего как минимум без ночной рубашки. Сбросив со своих плеч накидку, Тэхён забрался на постель, нависая над альфой, опускаясь ниже и припадая с поцелуями к теплой коже. Поднимаясь губами выше, выцеловывая лопатки, плечи, Тэхён добрался до уха, прикусив мочку и утробно проурчав, только этим нарушая сон Чонгука, поморщившегося, но все еще погруженного в мир сновидений. Продолжив целовать Чонгука, уже слегка прикусывая, Тэхён был в ожидании его реакции, прекрасно понимая, что та не будет милой и кокетливой. Подгадав момент пробуждения Чонгука и его резкого поворота, Тэхён оседлал его и сразу же несильно прижал ладонью шею, попутно магией фиксируя руки альфы у его головы. — Ну же, — с упоением протянул Тэхён, удобнее устраиваясь на альфе и смотря в его еще растерянные широко распахнутые глаза, — тише-тише, потуши свой огонь. — Огонь? — сдавленно выдал Чонгук, запрокидывая голову, рыская взглядом. — Огонь, пыл — какая разница? — спросил Тэхён, кладя пальцы на подбородок и поворачивая его лицо к себе, при этом снимая с того удерживающие магические перчатки, сотканные из тонкого слоя воды. — Думал, что только ты можешь такое устраивать? — посмеялся он, кратко целуя Чонгука в губы, ерзая на уже практически твердом члене. — Я соскучился, — с улыбкой протянул Тэхён, ладонями отталкиваясь от груди Чонгука и скатываясь с него, ложась рядом на спину. — Иди сюда. Потрясенно посмотрев на Тэхёна, не веря тому, что видит, Чонгук вскинулся, садясь, попутно путаясь в спешно снимаемых штанах. Расположившись между ног Тэхёна, Чонгук уперся ладонями по бокам от него и стал опускаться, желая соединить их губы в поцелуе, но был остановлен длинным тонким пальцем, коим Вангун ткнул его в плечо. — Не так, — с нескрываемым коварством в тоне протянул Тэхён, сверкая взглядом, искры которого мерцали в такт трепыханию пламени свечи. — А так, — продолжил он, кивая подбородком вниз и сильнее разводя ноги. Замерев над Тэхёном, не сразу поняв его желание, Чонгук хмыкнул, выпуская воздух через нос, и сел на свои пятки, продолжая смотреть в смешливые карие глаза. Не моргая, Чонгук концентрировал ответное внимание Тэхёна на себе, благодаря чему смог незаметно подвинуть ладони к его бедрам, чтобы под звонкий вскрик Вангуна подтащить того к себе, сильнее сгибая его. Расположив ладони у того под коленями, практически прижимая их к его груди, таким образом удерживая того в нужном раскрытом положении, Чонгук наклонился, проходясь языком по шву, яичкам и члену, наслаждаясь звуком вибрирующего стона. Расставив ноги, чтобы иметь возможность склониться ниже, Чонгук добрался ртом до смазанного отверстия, начиная тщательно вылизывать его снаружи, издевательски-специально не проникая языком внутрь. Почувствовав слишком сильное напряжение в местах, где плечи переходили в шею, Чонгук выпрямился, продолжая удерживать ноги Тэхёна и, разминая шею, водя головой из стороны в сторону, демонстративно слизывал с губ смазку, позволяя той оставаться на щеках и подбородке. — Очень вкусно, — проговорил Чонгук, смакуя на языке вкус молока и ванили, — но очень неудобно. — И что предлагаешь? — спросил Вангун, завороженно наблюдая за поплывшим взглядом черных глаз, однако не успел даже начать продолжение, как его, словно ничего не весящего, перевернули, поставив на колени и оставив грудью на постели. — Тебе прям так и хочется вывернуть меня в эту позу, — посмеявшись отметил Тэхён, приподнимаясь на предплечьях, переступая коленями по мягкости матраса, расставляя ноги шире. С силой взяв Тэхёна за плотные ягодицы, Чонгук растащил их в стороны, растягивая расслабленное колечко мышц, из которого толчками потекли новые порции смазки. Подхватив языком покатившиеся по шву капли, Чонгук прижал рот к покрасневшему отверстию, втягивая не только сладость вкуса, но и кожу вокруг входа, то покусывая его края, то толкаясь языком внутрь. Издав грудной стон, Вангун повернул голову вбок и выдал: — Собираешься пометить меня там? — посмеялся он, когда Чонгук сильнее вжался в него, не оставляя ни миллиметра между их телами, после вновь смотря перед собой, пальцами цепляясь за темно-синие простыни. — Не самый стратегически правильный выбор. — Ничего, — выдал Чонгук, испугав Тэхёна неожиданно раздавшимся голосом около уха. — Другие вариации я тоже рассмотрю, — тяжело дыша закончил он, прижимаясь поцелуем к задней стороне шеи, выше запаховой железы, тем самым отвлекая внимание Вангуна. Не сдержав оха, вырвавшегося из груди, когда Чонгук толкнулся внутрь него на всю длину, Тэхён опустил голову, упираясь лбом в матрас, пальцами комкая простынь, невольно думая о том, что он слишком легко позволяет позу, которую большинство пар в первый раз пробуют только на союзной церемонии в момент обмена метками. Нахмурив лоб, Тэхён напряг руки и поднялся, собираясь податься вперед, пытаясь сняться с члена альфы. Предугадав задуманный маневр, Чонгук подхватил Тэхёна под тазобедренными косточками и сильнее притянул к себе, сразу после накрывая Вангуна собой, соединяя их запаховые железы. Желая упрекнуть Чонгука в том, что тот ему не супруг, чтобы так делать, Тэхён уже разомкнул губы, но подавился своими словами, когда его лицо повернули в сторону и накрыли его рот чужим. Отвечая на поцелуй, он не сразу почувствовал ладонь на передней части шеи, благодаря которой его резко подняли, заставляя встать на колени. Схватившись за руку, державшую его по талии, Тэхён вынужденно откинулся на Чонгука, чувствуя неустойчивость позиции из-за мягкого матраса, тотчас судорожно простонав из-за сильнее прижавшихся друг к другу желез. Чувствуя внутри себя резкие толчки, в том самом темпе, который ему нравился, Тэхён сбивался с возмущенных мыслей, отбрасывая их под волной наслаждения, бьющейся между верхом и низом его спины. Чувствуя близость развязки, Тэхён ногтями впился в удерживающую его руку Чонгука, невольно изображая попытку ее убрать, а на деле прижимая ее к себе сильнее, отправляя болезненный импульс по животу, тем самым провоцируя сжатие петли. Расслабленно растекшись по Чонгуку, окончательно откидывая опустевшую от мыслей голову ему на плечо, Тэхён даже не сопротивлялся, когда тот стал перекладывать их на бок, прижимая к себе его таз, чтобы не создавать натяжения в петле. Почувствовав, что накопившаяся за день усталость, вернулась, казалось, в трехкратном размере, Вангун стал моргать все медленнее, пока не провалился в сон, так и оставаясь в сцепке, приправленной переплетением ворсинок их запаховых желез, создавая хоть временный, но единый аромат на двоих. ***** 22 июня 1049 года. Суббота. Медленно просыпаясь, Чонгук постепенно всё отчетливее улавливал звуки, доносящиеся из-за двери. Повозившись, он замер, почувствовав тяжесть на своей груди, сразу же подслеповато открывая глаза и натыкаясь взглядом на светлые локоны. Не сдержав улыбку, Чонгук вновь закрыл глаза, опуская голову на подушку и расслабляясь на мягкой постели, не решаясь поднять руку, лежащую на матрасе, чтобы прикоснуться к Тэхёну и обнять его за плечи. Окончательно отогнав сон и привыкнув к свету, льющемуся из окна, Чонгук лежал, наслаждаясь тихим сопением и легкой щекоткой на груди, создаваемой дыханием Тэхёна, поэтому невольно вздрогнул, когда двери его покоев резко распахнулись. — Слушай, мелкий, — воинственно начал Юнги, широким шагом заходя в комнату, — у тебя заняти… — продолжил он, но осекся, осознав то, что видит перед собой, и натыкаясь на недовольный взгляд карих глаз. Глубоко поклонившись, принося извинения, Юнги, не поднимая взгляда, удалился из комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь. Почувствовав под собой движение из-за вздымающейся от смеха груди, Тэхён скатился на соседнюю подушку, вытягиваясь и натягивая мышцы по всему телу, сопровождая это протяжным мычащим звуком и заканчивая выдохом облегчения. Сев на постели, Тэхён обернулся через плечо, смотря на Чонгука. — Он тебя так каждый день будит? — все еще хриплым ото сна голосом поинтересовался Тэхён, сонливо щурясь. — Нет, — ответил Чонгук, на выдохе поднимаясь и вставая с постели, — но сегодня я, видимо, превысил все лимиты допустимого сна, — пояснил он, обходя кровать, чувствуя на себе внимательный взгляд Тэхёна, сопровождающий его вплоть до двери, расположенной слева от постели. Воспользовавшись отсутствием Чонгука, Тэхён создал водную гладь, рассматривая себя в отражении, цокая со своих торчащих в разные стороны волос. Пустив немного влаги на пальцы, Тэхён пригладил пряди и сбил неприятный запах изо рта, убирая следы своей магии, когда услышал звук шагов. Вернувшись в комнату уже одетым в не застёгнутые брюки, Чонгук сложил вынесенные вещи на диван, расположенный напротив входа около окна, и продолжил одеваться. — Ты вполне можешь остаться, — удивленно выдал Тэхён, намекая на свое присутствие в качестве причины. Усмехнувшись и бросив на Тэхёна смешливый взгляд, Чонгук откинул с лица упругие черные локоны, на которых остались капли влаги после умывания, и подтянул штаны, застегивая небольшую пуговицу высоко на талии, тем самым привлекая интерес Вангуна к его одежде. Недоуменно сведя брови на переносице, Тэхён осматривал ноги Чонгука, облаченные в зауженные, облегающие штаны с высокой посадкой, и не мог понять, откуда подобное могло появиться в их дворце. Только он открыл рот для вопроса, как Чонгук цыкнул и вновь расстегнул брюки, чуть приспуская их, обнажая верхнюю часть крепких ягодиц, тем самым выбивая из лексикона Вангуна подготовленные слова. Надев облегающую черную рубашку, выполненную из прозрачного материала, из которого обычно делали вуали для альф, прикрывая часть их лица, Чонгук заправил ее в брюки, разглаживая ее по своему телу, только после этого вновь застегивая скрытые пуговицы на ширинке и одну-единственную видимую на поясе. — Брюки, конечно, немного не такие, как хотел, — начал Чонгук, лишь краем глаза подмечая, потрясенный взгляд Вангуна, даже не заметившего свой открывшийся рот. Во второй раз не дав Тэхёну возможность превратить мысли в слова, Чонгук взял с дивана плотную черную жилетку и надел ее поверх рубашки, скрывая торс и прекращая обзор на свои соски. — К сожалению, крючков у вас не оказалось, — продолжал свои комментарии Чонгук, поправляя на себе одежду, — пришлось и тут соглашаться на пуговицы, но обещали, следующие сделать именно так, как я нарисовал, — закончил он, поворачиваясь к Тэхёну спиной, приковывая его взгляд к шнуровке, тянущейся вдоль всей спины. Заведя руки себе за спину, Чонгук подхватил веревочки, тянущиеся от жилета, и потянул их в стороны, затягивая плотный корсет, очерчивая и без того выразительную талию и прогиб в пояснице. Приложив последние усилия и убеждаясь в ровности затяжки, Чонгук завязал оставшиеся концы веревочек, после оформляя их в висящий бантик. Подхватив с дивана оставшуюся ткань, Чонгук в развороте надел на свои плечи легкую длинную шелковую ярко-красную накидку, края которой остались распахнутыми, открывая обзор на подчеркнутые формы. Подойдя к Тэхёну, Чонгук склонился и, положив ладонь под подбородок Вангуна, демонстративно закрыл его рот, довольно усмехаясь. — Мне пора на урок, — сказал он, оставляя легкий поцелуй на губах Тэхёна и направляясь к двери, позволяя практически эфирной накидке лететь за ним, создавая эффект огненных всполохов. Дойдя до учебного класса, к которому еще стекались альфы и гаммы, Чонгук деланно игнорировал направленные на него взгляды и разносившиеся за его спиной перешептывания, надеясь лишь на то, что Борам уже находится внутри. Решительно вступив в комнату, Чонгук краем глаза уловил присутствия Борама и, словно случайно прошел по его ряду, направляясь к своей облюбованной дальней парте, обдавая того ароматом смешанного запаха. Первые дни после отъезда Вангуна Чонгук ждал Борама или хотя бы действий с его стороны, но тот лишь нарочито-подчеркнуто проводил время либо в библиотеке, либо в своих покоях, словно ничего не случилось, чем к концу недели стал раздражать Чонгука, высказавшего Юнги все свое негодование под аккомпанемент его тяжких вздохов, сопровождаемых кислым выражением лица. И несмотря на то, что в этот раз Борам тоже промолчал и даже не обернулся ему вслед, Чонгук довольно фыркнул, замечая, как пальцы того крепко сжали край блокнота. Только в этот момент осознав, что забыл свой блокнот в покоях, Чонгук раздосадовано цыкнул, но возвращаться не стал. Поймав на себе восхищенный взгляд учителя в моменте, когда тот вошел в класс, Чонгук отвел взгляд, показывая свою незаинтересованность и давая тому понять, что подобное излишне. Видя взволнованность и напряженность Субина, теперь не смотрящего на альфу и не спрашивающего его в этот раз, Чонгук не стал создавать дополнительную неловкость, хотя знал правильные ответы на вопросы об Ильжен-Хане и Майрико — еще двух других государствах на их материке. — А дальше Кайрен? — взволнованно выдал Аюн, когда учитель Субин начал стирать с доски записи о рыбацком государстве Майрико. Замявшись, остановившись у доски с наполовину стертым текстом, Субин напряженно посмотрел на учеников, отвечая только тогда, когда те стали взволнованно переглядываться: — Я не уверен, что про Кайрен сейчас стоит говорить, — неуверенно выдал Субин, отворачиваясь к доске и начиная с деланным усердием заниматься стиранием оставшихся записей. — Почему? — с недовольным возмущением спросил Борам, посмотрев на людей по сторонам от него, побуждая их на недовольный гул. Вздохнув, поняв, что ученики просто так не отстанут, Субин смахнул последние буквы с доски и, положив свернутую тряпку на стол, принялся объяснять: — У нас учатся, — выдал он, замолчав и после неуверенно исправляя себя же: — учились несколько омег из Кайрена, так за ними приехали военные, объясняя, что тех призвал повелитель, и предупреждая нас, что обучение те продолжать не будут. Слухов ходит много, — вздохнув, сказал он, нервно растирая пальцы, — но сейчас все в основном говорят, что там случился государственный переворот и к власти пришли альфы, фактически меняя социальные роли между альфами и омегами, — закончил он, взволнованно поглядывая на учеников, боясь, что те поддержат идею. — Но как такое возможно? — потрясенно выдохнул Аюн, бегая взглядом по таким же шокированным лицам присутствующих. — Омеги же такие сильные. — Не все, — сдавлено проговорил Чонгук, повторяя то, что сам же говорил про магию омег Секкату. — Значительная часть омег обладает слабой магией, которая не дает им себя защитить. — Молодец, Чонгук, — натужно оценил его Субин, сразу же отводя от него взгляд. — И пока нет никакой ясности, я бы отложил разговор о Кайрене на другой раз, чтобы мы не тратили время на обсуждение разговоров и сплетней, — пояснил он, переходя к обсуждению морей, окружающих их и соседний материк. ***** Не обратив внимания на прожигающий спину недовольный взгляд Борама, Чонгук поспешил покинуть класс, сразу же как только занятие закончилось. Замешкавшись в коридоре, выбирая в какую сторону пойти, он направился к основному залу Хугунама, надеясь там найти Юнги. Побродив по помещениям Хугунама, не находя Хусона, Чонгук начинал злиться, в итоге спускаясь на кухню, уже на подходе слыша строгий голос Юнги, отчитывающего кого-то из аджонов. Ускорив шаг, Чонгук буквально налетел на выходящего из кухни Юнги, не зная стоит ли самому возмущаться или следует начать извиняться. Так и не определившись с эмоциями, Чонгук натянуто улыбнулся, когда заметил то, каким взглядом Юнги осмотрел его с ног до головы, демонстративно изгибая бровь в немом вопросе. — Вангун одобрил, — опережая слова Юнги, выдал Чонгук, мысленно убеждая себя в том, что даже практически не соврал. Только по отведенному взгляду Юнги осознав, что тот вспомнил, как вломился к нему в покои, Чонгук почувствовал себя увереннее, при этом выпрямив спину и расправив плечи. — У меня к тебе вопрос есть, — выдал Чонгук, заглядывая Хусону за спину, проверяя есть ли кто-то поблизости. Обреченно вздохнув, понимая, что у Чонгука не может быть обычного и нормального вопроса, Юнги перехватил его руку чуть выше локтя и, крепко удерживая его пальцами, потащил за собой дальше по коридору, вспоминая-выискивая место, где можно поговорить без подслушивающих свидетелей. Втолкнув Чонгука в одно из хранилищ, у которого были плотные двери, Хусон выдал: — Что ты хотел? Бросив взгляд по сторонам, словно в темноте, не разрезаемой светом факела, мог кто-то прятаться, Чонгук осторожно, примеряясь к словам, заговорил: — Учитель только что оговорился про Кайрен, но отказался нам рассказывать детали, — пояснил он, внимательно смотря на Юнги, чье лицо приобрело мрачное выражение, вид которого усугублялся полумраком помещения. — Что там происходит? — Чонгук, — со сдерживаемым раздражением обратился Хусон, поджимая губы, — это не наше дело, омеги со всем разберутся. — Так я и не собираюсь с этим разбираться, — возмутился Чонгук, приближаясь к Юнги, нависая над ним, — но Тэхён — да, поэтому мне важно знать, что происходит. Быть войне? — обеспокоенно спросил он, цепко всматриваясь в глаза напротив, которые резко распахнулись. — Ты что? — выпалил Юнги, потрясенно. — Да упаси стихия от подобного. Но я мало что знаю, — проговорил он, оправдывая себя. — Не забывай, что я помощник Ванби, а не советник Нарат-нома, — с укором заметил Хусон. — Вангун явно знает больше, так что, — выдал он, но замолчал под требовательным взглядом Чонгука, смотревшего на него пристально и не моргая. — Я знаю только то, что в Кайрене случился переворот и к власти пришел старший из сыновей короля — альфа Цынсон. Он полностью поменял порядок и законы, нашим омегам и о-гаммам запретили посещать Кайрен, всем сказали, что их наши пограничники не выпустят, поэтому все только и говорят о том, что там с ними творят что-то ужасное. Вот только что — никто не знает, отчего сами начинают придумывать ужасы. — Ну Цынсон всегда ненавидел свое положение и, как следствие, омег, — задумчиво протянул Чонгук, смотря в сторону, — так что вполне возможно, что большая часть выдумок окажется правдой. — Тебе-то откуда знать? — скрывая свое напряжение за насмешкой, спросил Юнги. — Ты забыл? — удивился Чонгук, вскинув брови и переведя взгляд на Хусона. — Я вообще-то три года скитался от одного края Кимгидо до другого. Неужели ты думаешь, что я не дошел до границы с Кайреном? — риторически спросил он. — Я из-за всех этих разговоров и не пошел туда, а вернулся в Мэхоль. — В любом случае они вряд ли решатся напасть на нас, — предположил Юнги, — у нас шестеро королевских омег, которые пойдут в первом ряду, — хмыкнул тот, намекая, что лишь безумец может такое спровоцировать. — Верно, — недовольно процедил Чонгук, после добавляя: — Вот только ты забыл, что Кайреном управлял омега, у которого было двое сыновей-омег, причем уже достаточно взрослого возраста, — напомнил он, заставляя ухмылку Юнги сползти с его губ, и отошел в сторону, желая покинуть комнату. — Если начнется война, — вдогонку бросил Юнги, разворачиваясь вслед за Чонгуком, — то Вангун первый окажется на передовой, не дожидаясь ничьего приказа, — выдал Хусон, поясняя: — Все последние внутренние конфликты решал именно Тэхён, причем по своей инициативе, теперь же никого другого Нарат-ном даже не отправляет. С силой сжав пальцы в кулаки, Чонгук сдержал рвущийся из груди рык и, дернув на себя тяжелую дверь, поспешно вышел, заставляя свою «огненную» накидку лететь вслед за ним. Несясь по коридорам дворца, Чонгук очнулся, только оказавшись у своих покоев. Зайдя внутрь и убедившись, что Вангун, конечно же, уже ушел, он крутанулся вокруг себя и поспешил к покоям Тэхёна, надеясь застать его там. Не дойдя до нужной двери несколько поворотов, Чонгук стал снижать скорость шага, пока окончательно не остановился, прокручивая в голове мысль, что у него нет ни одного повода требовать от Тэхёна ответов. Отшатнувшись назад, сделав несколько шагов, Чонгук навернул несколько кругов вокруг своей оси, раздосадовано понимая, как глупо он будет выглядеть, ворвавшись в покои Вангуна с вопросами, над которыми он даже задумываться не должен в силу здешнего своего статуса. Плетясь обратно в Хугунам, Чонгук невольно кусал губы, перекатывая в голове мысли и идеи о том, как можно завести этот разговор с Тэхёном, чтобы тот это позволил и более того — ответил на вопросы. Остановившись у лестницы, ведущей на второй уровень Хугунама, где располагались личные покои, Чонгук продолжал мысленные метания, теперь сомневаясь в правильности того, что он так и не дошел до покоев Вангуна. Развернувшись и сделав несколько шагов в обратную сторону, он тяжело выдохнул, ругая себя за абсурдность поведения. — Что с тобой? — послышался голос Секката сверху. Вновь обернувшись к лестнице, Чонгук задрал голову, смотря на спускающегося к нему Ванкуна, потрясенным взглядом осматривающего его одежду. — Великая стихия, — протянул Секкат, спустившись до конца, подпихнув блокнот в подмышку и начав ладонями оглаживать талию Чонгука поверх плотного материала жилетки, — какая тонкая. Где ты такое достал? — с интересом спросил тот, уже отодвигая одной рукой край красной накидки. — Это наши сшили? Я могу себе такое же попросить? — Почему Вы спрашиваете? — недоуменно выдал Чонгук, встретив непонимающий взгляд Ванкуна. — Конечно, Вы можете сделать себе что-то подобное. Это всё даже не я придумал, а просто видел раньше. — Ну знаешь, — протянул Секкат, ворча, — я однажды повторил расцветку одежды Хёрима, так он месяц со мной не разговаривал, — посмеялся он, но после серьезно продолжил: — Но что случилось? На тебе лица нет. — Учитель Субин оговорился про Кайрен, но не стал пояснять, — честно ответил Чонгук. — А, да, — кивнул Ванкун, сводя брови на переносице, — мы его спросили об этом, но он тоже не стал рассказывать. Если хочешь, то я могу у него еще раз сейчас поинтересоваться, — проговорил он, вытаскивая блокнот из-под подмышки и показывая Чонгуку, давая понять, что он идет на занятие, — но я не уверен, что получу ответ, потому что, мне кажется, он сам ничего толком не знает, — предположил Секкат. — А ты? — спросил Чонгук взволнованно, но опомнившись, поспешил исправиться: — Простите, Ванкун, я не должен был… — Все нормально, — проговорил Секкат, улыбаясь и касаясь плеча Чонгука в успокаивающем жесте, — мы с тобой одного возраста, да и, скорее всего, породнимся, поэтому ты можешь ко мне так обращаться. — Благодарю, — отозвался Чонгук, слегка приседая в уважительном жесте, но не успел продолжить, будучи прерванным недовольным голосом. — Вот ты где, — выдал подходящий к ним мужчина, по феромонам которого Чонгук понял — а-гамма, — почему я должен бегать по всему дворцу и искать тебя? — гневался тот, говоря с легким акцентом, при этом всплеснув руками. — Пойдем, нам надо поговорить. — Но, Тэнфэй, у меня занятия, — растерянно проговорил Секкат, показывая тому блокнот и бросая на Чонгука неловкий взгляд. Вспомнив названное имя, Чонгук потрясенно посмотрел на гамму, чье лицо буквально перекосило от недовольства, и, не сдержавшись, строго выдал: — Что вы себе позволяете? — выпалил Чонгук, смерив гамму неодобрительным взглядом. — С каких пор простому аджону позволено разговаривать с Ванкуном в подобном тоне? — негодуя, подчеркнул он, видя, как тонкая бровь Тэнфэйя изогнулась над его вытянутыми узкими глазами, а уголки губ брезгливо поджались. — А вы? — чванливо выдал Тэнфэй, осматривая Чонгука с ног до головы и усмехаясь. — Санвон Вангуна Тэхёна, — ответил Чонгук, сжимая пальцы в кулаки и не сдержав рыка в голосе. — И вы даже ко мне должны проявлять уважение, а уж к Ванкуну — подавно. — Я личный помощник Его Императорского Величества, — горделиво выдал Тэнфэй, мрачно смотря на Чонгука. — Не надо равнять меня с местными аджонами, — едко сказал он, взмахивая ладонью себе за спину, указывая на остальные помещения Хугунама. — Личный помощник? — усмехнулся Чонгук, пустив на губы глумливую улыбку. — С каких пор в самой омегоархальной стране нашего региона, личными помощниками императора стали назначать а-гамм? Или вы под личным помощником подразумеваете того, кто приносит императору тапочки после пробуждения? — насмехаясь, продолжал Чонгук, в душе ликуя от того, как лицо и шея гаммы покрывались злыми красными пятнами. — Да ты, — натужно выпалил Тэнфэй, желая ответить, но силой останавливая себя. — Пожалуйста, не надо, — вклинился потрясенный Секкат, смотря то на одного, то на другого. — У меня занятия, — сказал он Тэнфэйю, даже не взглянув на того, и, взяв Чонгука за запястье, потянул его за собой по коридору. — Ванби знает, что он себя так ведет? — настойчивым тоном спросил Чонгук, поспевая за спешащим Ванкуном. — Это же недопустимо, я ни за что не поверю, что император Сяолун ему дозволил так себя вести, — негодуя, продолжал он. — Это же возмутительно! — рыкнул Чонгук, упрямым взглядом смотря на затылок Секката, продолжающего вести его к классной комнате. — Чонгук, — потерянно-растерянным тоном обратился Секкат, слегка поворачивая голову, — все нормально, просто я кое в чем провинился, не сделал всё правильно, вот теперь Тэнфэй и злится. Не волнуйся об этом, — выдал он, останавливаясь у дверей учебной комнаты и заталкивая Чонгука в нее, попутно сообщая опешившему учителю Субину, что Санвон его брата сегодня будет заниматься с ними, при этом игнорируя удивленные взгляды от самого Чонгука и Чоннама. ***** Остановившись у покоев Вангуна, Борам взволнованно выдохнул, пытаясь совладать с бешено стучащим сердцем, и кивнул, позволяя аджонам сообщить о своем приходе. Войдя в покои Вангуна, Борам по инерции отвлекся на звук закрывающейся за ним двери и после шагнул к подножию диванной зоны, останавливаясь около ступеньки. — Вы звали меня, мой Вангун, — проговорил Борам, слегка сгибая колени, приседая в уважительном жесте, при этом вскидывая довольный взгляд на омегу, стоящего около дивана. — Звал, — подтвердил Тэхён, кивая. — Дни Вашего отсутствия тянулись так мучительно долго, — с придыханием выдал Борам, выпрямляясь и смотря на омегу любующимся взглядом. — Я так соскучился, мой Вангун. Усмехнувшись, Тэхён прикрыл глаза и помотал головой, не верящим тоном спрашивая: — Неужели ты будешь вести себя так, словно ничего не произошло? — выдал он, поднимая взгляд на Борама, наблюдая за его реакцией, которая выразилась лишь в едва заметном движении уголков губ. — А что-то случилось, мой Вангун? — поинтересовался Борам, силясь вспомнить что-либо, чем мог вызвать недовольство омеги. — Я буквально пропах чужим запахом, — с нажимом подчеркнул Тэхён, заведя руки за спину и сцепив пальцы между собой. — Ты не можешь этого не чувствовать. — Разумеется, я чувствую, мой Вангун, — отозвался Борам, делая поклон головой, за этим действием скрывая свой взгляд. — Но я не юный альфа, не понимающий омежью природу, — заметил он, поднимая уверенный взгляд на Тэхёна, — к тому же я прекрасно осознаю, что Вы не могли отказать Нарат-ному, — замолчав, ожидая слов от Вангуна, Борам сам продолжил, пуская легкую улыбку на губы: — Если Вы, мой Вангун, переживали о том, что я чувствую из-за того, что в Ваши покои входил другой, то я, конечно, польщен, — вновь учтиво кивая, сказал он, — но, поверьте, это было лишним. Не он был первым, не он будет последним. Молодые и строптивые альфы всегда приковывают внимание, правда на коротко… — Я собираюсь выдать тебя замуж, — прервав его, произнес Тэхён, прямо смотря в потрясенно распахнутые глаза. — Что? — дрогнувшим голосом спросил Борам, чуть приседая от слабости в коленях. — Но я хочу позволить тебе самому выбрать себе супруга, — не заострив внимания на выдохе Борама, продолжил Тэхён. — Возможно, у тебя уже есть кто-то на примете? — Разумеется, — выпалил Борам, часто дыша, — я за Вас замуж собирался, — проговорил он, потрясенно выдыхая, позволяя резким смешкам слететь с губ. — Пожалуйста, Борам, не усложняй, — попросил Тэхён, протяжно выдыхая и отводя взгляд в сторону, ненадолго плотнее сжав челюсти. — Ты с самого начала знал, что я не возьму тебя в супруги, — напомнил Вангун, заставляя в памяти Борама всплыть давний разговор, в котором Тэхён обозначил, что не пойдет против воли Ванби. — А его уже, значит, собираетесь взять в супруги? — оскорбленно спросил Борам, резко втягивая воздух, громко сглатывая из-за перехватывающего горла. — Нет, — холодно ответил Тэхён, колко посмотрев на Борама, чей взгляд встревоженно бегал по комнате, иногда останавливаясь на омеге, — но я вырос в Хугунаме и прекрасно знаю, чем заканчивается соперничество между альфами: ваша природная агрессивность всегда приводит к кровопролитию. Я не хочу, чтобы это произошло между вами. — Я не понимаю, — обескураженно выдал Борам, слегка пошатнувшись. — Я столько лет видел, как в Ваши покои входили другие, но ни одному из них даже подножку не поставил, почему Вы сейчас приписываете мне то, в чем я не повинен? — Борам, — хлестко выдал Тэхён, — не стоит манипулировать. Ты не глуп и прекрасно знаешь, что Ванби воспользовался бы малейшим поводом обвинить тебя в преступлении, да и они все не задерживались здесь дольше нескольких ночей. — Он, — брезгливо выплюнул Борам, сморщив нос, — тоже был тут только несколько ночей. Помолчав с десяток секунд, Вангун уверенно проговорил: — Но уже занял все мои мысли, — сказал он, с трудом продолжая смотреть в полные эмоций глаза Борама. — Ты же видел мой отъезд, — напомнил Тэхён, признаваясь: — я только намного позже понял, что я забыл о том, что должен был тебе помахать, — степенно говорил Вангун, стараясь донести до альфы свои мысли. — Я искренне забыл, увлекшись им. — Но к чему такая спешка с моим замужеством? — с надеждой спросил Борам, делая шаг и поднимаясь на приступок к Тэхёну. — Ведь Вы можете им точно также быстро перегореть. — Дело не в самом Чонгуке, — проясняя, выдохнул Вангун, качая головой, — а в том, что я понял благодаря ему, — удерживая размеренный тон, растолковывал Тэхён. — Я посмотрю на другого, — твердо заметил он. — Я смотрю на других, выискивая в них то, что хочу видеть в супруге и в аппе своих детей. И этим я поступаю нечестно по отношению к тебе, я держу тебя при себе, зная, что не стану твоим мужем, в то время, когда твоя молодость уходит. Поэтому я и хочу выдать тебя замуж, подобрав хорошего омегу. — Я не хочу замуж, — жмурясь, протянул Борам, мотая головой. — Я не заберу у тебя статус Санвона, пока мы не определимся с твоим супругом, — ставя перед фактом, объяснял Тэхён. — Но прошу не воспринимать это как повод оттянуть неизбежное, иначе я сам выберу для тебя омегу. — Чем он лучше меня? — обреченно тихо спросил Борам, подвигаясь ближе к Тэхёну. — Неужели тем, что был девственником? Но это же несправедливо, — хмыкнув, протянул он. — Я заведомо проигрывал всем. — И ты это знал, — вновь напомнил Вангун. — Это было то самое, что мы обсудили перед первой нашей ночью, — вздохнув, Тэхён провел ладонью по темным волосам и мягко добавил: — Но ты думал, что это изменится, поэтому тебе сейчас так больно. Повернув голову к ладони Вангуна, Борам взял ее в свою и припал к ней с поцелуями. Запальчиво и торопливо целуя кисть и каждый палец, Борам загнанно шептал: — Тогда позвольте, пожалуйста, позвольте, — просил он, поворачиваясь лицом к Вангуну и притягивая его за талию к себе, губами опускаясь к его шее. — Позвольте в последний раз, — тихо проговорил он около его кожи, морщась от горчащего на его языке вкуса другого альфы. Надеясь, что на губах омеги не будет такого яркого отпечатка чужих феромонов, Борам не дал Вангуну ответить, накрывая его рот своим, сразу же врываясь в него языком, чувствуя в движениях мышц на лице Тэхёна его в удивлении вскинутые брови. Вспомнив то, чему он свидетелем не должен был быть, Борам опустил ладони на ягодицы Тэхёна, крепко их сжимая, и, растягивая в стороны, стал пальцами перебираться к скрытому одеждой входу. Перехватив руки Борама за запястья, Тэхён убрал их от себя и, разрывая поцелуй, отошел на несколько шагов. Недоуменно смотря в сторону, силясь понять то, почему все его естество восстало против подобной манеры поведения, никогда не свойственной Бораму, Тэхён чинно обозначил: — Не стоит, мы этим только все усложним. Чонгук это неправильно поймет и может в силу своего характера предпринять неправильные меры, — пояснил он, отходя к дивану и садясь на него. — А я не хочу хоронить тебя и отправлять на казнь его. — Этой верностью Вы только больше подогреете его тщеславие, — задето проговорил Борам, уязвленно смотря в карие глаза. — Он и так всем хвастается, что для него Вы встали в позу, в которую омеги впервые становятся только на церемонии обмена метками. Выждав несколько секунд, в надежде, что Вангун передумает, но так и не получив желанную реакцию, Борам присел, прощаясь, и попятился спиной назад, разворачиваясь только около спуска с диванной зоны. ***** Создавая видимость спокойного состояния, Юнги перемещался по Хугунаму, для вида проверяя порядок на вверенной ему территории, но на самом деле выискивая Чонгука. Обнаружив того одного в музыкальной комнате угрюмо перебирающего струны на каягыме, сплетающего звуки в меланхолическую мелодию, Юнги остановился в дверях, слушая прыгающую, прерывающуюся, но красивую композицию. — Он освободился? — сумрачно спросил Чонгук, заставив Юнги слегка вздрогнуть от неожиданности, мысленно задаваясь вопросом о том, откуда Чонгук уже мог узнать. — О ком ты? — прочистив горло, все же уточнил Хусон. — О Вангуне, — на вздохе безрадостно ответил Чонгук, откладывая инструмент и вставая на ноги. — Ванкун сказал, что видел его у Ванби, а после аджоны сказали мне, что он у Нарат-нома. — От Нарат-нома он уже ушел, — осторожно проговорил Юнги, внимательно наблюдая за словно поблекшим Чонгуком. Дернув уголками губ в желании улыбнуться, Чонгук сдержался, но все же решительным шагом направился к двери, протискиваясь мимо Хусона. — Ты куда? — взволнованно спросил он, хватая Чонгука за запястье, останавливая. — К Вангуну, — фыркнув, отозвался он, поджимая уголок губ в насмешливом жесте, поражаясь тому, что Юнги задает вопрос, ответ на который столь очевиден. — Не ходи к нему, — требовательно выпалил Юнги, не скрыв смятение в голосе. Уловив несвойственные Хусону интонации, Чонгук напрягся и, подойдя ближе, спросил: — Почему? Смотря в черные глаза, наполняемые смесью растерянности и злости, Юнги на одном дыхание выдал: — Он пригласил к себе Борама.