Варна-Вар

6 июля 1049 года. Суббота. Отреагировав на стук в дверь, Чонгук поднял голову и, повысив голос, выдал: — Войдите. Открыв дверь, Ванкун Секкат вошел внутрь, сразу же закрывая за собой дверь и двигаясь к постели, на которой перед раскрытой книгой сидел Чонгук. — Ну что, как ты? — осторожно поинтересовался Секкат, осматривая Санвона взволнованным взглядом, выискивая в его позе и мимике что-то, что скажет громче слов. — Уже все знают? — цокнув языком, усмехнулся Чонгук, опуская взгляд в книгу, лежавшую на покрывале перед ним, но не концентрируясь на написанном. Будучи на взводе из-за ночных событий, Тэхён пошел на завтрак с семьей, извинившись за это перед Чонгуком, даже не подозревая, что в этой ситуации его куда сильнее расстроило то, что это ускорило неминуемую встречу с Юнги, которую тот обещал еще ночью. Зная характер Юнги, Чонгук не ждал от этого разговора хоть чего-либо хорошего и не ошибся: узнав, что Вангун ушел на завтрак, Хусон ждал его около входа в Хугунам, сразу утаскивая Чонгука в свои покои. Выслушав сначала нотации, а затем советы, Юнги отпустил его только тогда, когда лично убедился в том, что Чонгук позавтракал и находится в нормальном состоянии. Не зная Секката так же хорошо, как Юнги, Чонгук не предполагал, чего ждать: обвинений, недоверия или сочувствия, в глубине души понимая, что собственных эмоций не хватит ни на один из сценариев развития событий, потому что выспаться он так и не смог из-за одолевающих его мыслей. — Не знаю, — отозвался Секкат, заставив Чонгука вздрогнуть и вернуться из поглотивших его воспоминаний. — Нам Хёрим рассказал, — продолжил Ванкун. — Все же не каждый завтрак проходит в такой гнетущей тишине. Мы с Чоннамом сходили в сад, на то место, где поймали того гамму. Убегал он, видимо, очень бойко, переломал столько кустарников и цветов, что туда сейчас пересаживают растения из дальней части сада, — замолчав, Секкат вновь посмотрел на Чонгука, замечая его помятый внешний вид и круги под глазами, и добавил: — Если для тебя это важно, то я не верю, что это был ты. У Тэхёна буквально звериное чутье на людей, он не мог в тебе так ошибиться. — Все когда-то ошибаются, — понуро выдохнул Чонгук. — Подожди, — настороженно выдал Ванкун, ощущая то, как закаменели плечи, — ты хочешь сказать, что… — Нет, — перебив его, устало сказал Чонгук, смотря тому в глаза. — Я не причастен к этому. Я этим хотел сказать лишь то, что подобным ощущениям доверять нельзя. Как понимаю, Нарат-ном даже не усомнился в моей причастности. — Почему ты так решил? — удивленно-растерянным тоном спросил Секкат. Замолчав, Чонгук нервно покусывал нижнюю губу, не зная, стоит ли рассказывать Ванкуну, что пока он сам спал у Тэхёна, его собственные покои перевернули вверх дном, из-за чего аджонам под руководством Юнги пришлось приводить их в порядок до самого утра. — Потому что Вангуна пригласили последним, — отозвался Чонгук, решив озвучить лишь часть своих мыслей на этот счет. — Я его Санвон, он должен быть присутствовать на всех допросах гаммы, но его разбудили только тогда, когда Нарат-ном, члены Совета и другие Гуны обсудили ситуацию и сделали из нее вывод. — Думаю, у этого должна быть причина, — неуверенно проговорил Секкат, задумчиво смотря в сторону. — Возможно, омма понимал, что Тэхён не сможет быть объективным. — Вот только он оказался единственным, кто был объективен, — резко обозначил Чонгук, почувствовав боль в скулах из-за с силой сжатой челюсти. — Меня бы уже на рассвете казнили, если бы не Тэхён, — озвучил он, утаивая то, что Вангун соврал собственному омме, скрыв правду об осведомленности насчет сундука. «Он же понимал, что я все слышал с балкона», — про себя думал Чонгук, прокручивая эти слова на протяжении всей оставшейся ночи. Несмотря на то, что сначала Чонгук испытал облегчение из-за слов Тэхёна, не пожелавшего заводить разговор о случившемся, позже он почувствовал досаду, осознав, что на свои вопросы он также не получит ответы. — Тэхён ничего о случившемся не говорил? — напряженно спросил Чонгук, бегло поглядывая на Секката, который уже через мгновение начал отрицательно мотать головой. — Нет, сегодня завтрак вообще прошел в тишине, — рассказал тот, — омма ушел первый, даже ни с кем не попрощавшись, к Тэхёну же пришел Ушик, и они вместе куда-то ушли. Чимин же… — продолжил Секкат, но был перебит резким открыванием дверей. Подпрыгнув на месте, Секкат развернулся лицом к двери и, увидев пришедшего, забрался на постель с ногами и стал спиной отползать к Чонгуку. В первые мгновения испытав растерянность, Чонгук удивленно глянул на Ванкуна, но в полной мере осознав его испуг, стремительно вскочил с постели и бросился наперерез Тэнфэйю, уже отчитывающему Секката о том, что он прогуливает урок. — Да что ты себе позволяешь? — гневно выпалил Чонгук, становясь перед гаммой и напирая на того, вынуждая его отступать к входу. — Я не позволял тебе входить в мои покои. — Меня покои не интересуют, — остановившись недалеко от дверей, процедил Тэнфэй, злым взглядом осмотрев Чонгука и едко добавив: — Санвон. Меня интересует только то, чтобы к приезду императора его жених был полностью обучен. Я не хочу нести наказание за то, что тот выбрал ленивого Куна. — Я не ленивый, — задето выдал Секкат, отойдя от первых эмоций и радуясь, что с ним находится Чонгук, который все так же не пускал Тэнфэйя дальше. — Я лишь не хочу заниматься этим сегодня, потому что сегодня Вар и мне будет сложно прыгать через костер. Я же говорил, — настойчивым тоном выдал Секкат, подтянув колени к груди. — И я тоже говорил… — угрожающе начал Тэнфэй, раздраженно смотря на Ванкуна. — Стража! — громко выдал Чонгук, взглянув в оставленный открытый дверной проем, через который его точно услышали, судя по спешному топоту чужих ног. — Я обязательно сообщу Вангуну и Ванби о случившемся, — понизив голос, сказал он, смотря в недовольные глаза гаммы, дабы после нормальным тоном обратиться к страже: — Выведите его отсюда и сопроводите до его покоев, пусть посидит там какое-то время. — А я расскажу Нарат-ному, — ответил Тэнфэй на мгновение подавшись ближе к Чонгуку, который даже не шелохнулся. — Уверен, он будет в восторге от того, что его сын отлынивает от занятий, — закончил он, отмахиваясь от рук охраны и самостоятельно покидая покои. Закрыв дверь и опустив на специальные крюки прикрепленную к стене балку, не дающую открыть дверь снаружи, Чонгук развернулся к Секкату и, не сводя с него цепкого взгляда, двинулся к постели. — Пожалуйста, — начал Ванкун, на коленях подползая к краю постели, — ничего не говори Тэхёну и аппе, я сам со всем разберусь, мы с ним завтра… — Это он оставляет синяки? — прерывая, хлестко спросил Чонгук, прожигая альфу взглядом. — Что это за уроки такие, где на твоих бедрах остаются следы? — цедил он, даже не заметив, что отбросил уважительный тон. — Он бьет тебя? — напирал Чонгук, стараясь не поддаваться тому, как подрагивали губы Секката. — Я спросил… — Я не знаю! — с чувством выдал Ванкун, оседая себе на пятки и опуская взгляд на руки, нервно потирая пальцы. — Я не знаю, как назвать то, что он делает, — тише ответил Секкат, шмыгнув носом. — Но, пожалуйста, давай просто забудем об этом, и ты не бу… — Нет, — твердо отказался Чонгук, сразу сбавляя тон и предлагая: — Я обещаю, что не пойду к Вангуну и Ванби, но прошу рассказать мне о том, что происходит. Видя смятение в глазах Ванкуна, Чонгук уверенно смотрел в ответ, но более словесно не давя, позволяя Секкату самостоятельно пережить бурю в собственной душе. — Скажи мне, — нерешительно начал он, — для того, чтобы доставить омеге удовольствие, — продолжил Ванкун, поморщившись, не в силах отогнать мысли о том, что фактически спрашивает о своем брате, — нужно ли познать себя и собственное тело? — Что ты имеешь в виду? — растерянно спросил Чонгук, опускаясь рядом на постель. — Ты трогал себя в том месте, где трогаешь омегу? — сказал Секкат, пытаясь уточнить, но все равно сбиваясь из-за мыслей о Тэхёне. — До того, как провел ночь с омегой? — риторически переспросил Чонгук, заметив дискомфорт Секката и не используя имя Тэхёна. — Нет, конечно, — ответил он, не дожидаясь реакции Ванкуна. — Это же больно. Из-за того, что крайняя плоть держит головку и не дает члену вытянуться в длину, все попытки возбудиться — это сплошная боль. — Нет, — сдавленно проговорил Секкат, взволнованно кусая губы, — я о том месте, — начал он, смущенно замолкая, чувствуя, как его лицо и шею обдало стыдливой краской. — О том месте, — спешно продолжил он, сбиваясь уже через мгновение, — ну, которое у омег сзади, — сконфуженно закончил он, отводя взгляд. — Сзади? — уточнил Чонгук, недоуменно хлопая ресницами. — Зачем? — взбудоражено выдал он, смотря на Ванкуна, но не видя его глаз. — У нас же там нет ничего, что было таким же, как у омег. Точнее, — неловко сказал Чонгук, почесав затылок, — по нужде мы ходим одинаково, как спереди, так и сзади, но для удовольствия нам точно себя сзади изучать не надо, — проговорил он, потрясенно выдыхая в тот момент, когда на него накатило осознание: — Он что, трогает тебя там? — с встревоженным ошеломлением выпалил Чонгук, во все глаза смотря на альфу. — Это все-таки неправильно, да? — понурым тоном спросил Секкат, слегка кивая головой, уже осознавая ответ. — Альф все же так не учат доставлять удовольствие омегам? — уточнил он, поднимая взгляд, но сразу же его отводя, будучи не в силах выдержать шокированное выражение лица Чонгука. — Нет, так альф не учат, — попытавшись совладать со своим севшим голосом, ответил Чонгук, прочистив горло и продолжив нормальным тоном: — Что он уже сделал? Вздохнув, Секкат сел, скрестив под собой ноги и ковыряя ногтем покрывало, заговорил: — На первом уроке полового просвещения он попросил меня раздеться, — говоря тихо и сдавленно, начал Ванкун. — Мы стояли у зеркала, и он рассказывал и показывал строение моего тела. Это было смущающе, но я списал это на то, что он из другого государства и, возможно, там учат наглядно, а не как у нас — словами. На втором уроке он уже разделся сам, — выдал Секкат, нервно сглатывая. — Показывал мне различие между а-гаммами и альфами, жаловался на то, что не может показать мне остальных, и я еще больше поверил в то, что для Луминго это нормальная практика обучения. Потом же он начал рассказывать мне про половой акт, вновь попросил раздеться, при этом в тот раз раздеваясь вместе со мной. — И он не боялся, что к вам во время урока кто-то зайдет? — недоуменно выдал Чонгук, не сдержав крутящийся на языке вопрос. — Нет, — мотнув головой, отозвался Ванкун, — такие уроки проходили всегда в его покоях, к нему некому ходить, да и он всегда закрывался, — добавил он, кивнув на дверь, указывая на балку, удерживающую створки. — И что дальше? — спросил Санвон, возвращая Секката к своему рассказу. — А дальше он показывал на своем примере, как будет выглядеть член при возбуждении, — дрогнувшим тоном продолжил Ванкун. — Пока я оторопело смотрел на его член, он положил ладонь на мой, но в тот раз я взвился, испугавшись, и начал одеваться. Он начал меня ругать, что я плохой ученик и не смогу сделать хорошо императору, поэтому мой пыл сбился, и я вновь разделся, — подавленно признался он. — Тогда-то он начал рассказывать про омег и то, что у них находится между ягодиц, — смущенно выговорил Секкат, зажмуривая глаза от мелькающих в голове воспоминаний, словно закрытые веки могли перекрыть поток картинок в сознании. — Начал меня там трогать, наглядно показывая, как нужно раздвигать ягодицы, как разминать колечко мышц, чтобы возбудить омегу, — продолжал он, но после шумно вдохнул и резко выдохнул, протяжно выскуливая: — Нет, я не могу, — глухо выдал он из-за того, что согнулся и уткнулся лбом в постель, а лицом — в ладони. — Он взял тебя как омегу? — догадавшись, осторожно предположил Чонгук, касаясь ладонью спины Секката. — Да, — едва слышно подтвердил тот. — Да, теперь я понимаю, что именно это он и делал раз за разом, объясняя мне, что я должен прочувствовать это, чтобы потом суметь сделать хорошо омеге, ведь так я буду знать, что они чувствуют, — рассказал он, вскидывая голову и смотря на Чонгука разбитым взглядом. — А мне было так больно, он использовал какое-то масло, говорил, чтобы я воспринимал это как естественную омежью смазку, сначала вставлял в меня пальцы, раздвигал их внутри меня, находил какое-то место внутри, и у меня начинал наливаться член. Его так распирало, что у меня горло перехватывало от боли, один раз я чуть сознание не потерял, но он надавал мне легких пощечин, наругав за слабость и уверив, что именно из-за нее ему придется пропустить мое растягивание, — выдал он, скривив губы и заломив брови, давая понять, что не до конца осознает смысл этого действия. — Когда же он входил в меня, то обязательно зажимал мне рот, потому что у меня невольно вырывался вскрик. Он толкался внутрь, выходя и повторяя все вновь, что-то говоря в процессе, — проговаривал Секкат, утирая покатившиеся слезы и вымученно улыбаясь Чонгуку, взявшего его за руку, — позже я узнал, что он рассказывал, как нужно ублажать омег, и злился, что я не впитывал доверяемые мне знания, — каялся он, сжимая ладонь Чонгука. — Он оставлял во мне свое семя, заканчивая все тем, что обещал никому не рассказывать какой я плохой ученик, — вздохнув, Вангун нервно посмеялся и, прикрыв второй ладонью глаза, протянул: — И я верил, верил в то, что меня накажут, если он расскажет, поэтому сам молчал. Стал догадываться, что что-то не так, когда стал обращать внимание на Тэхёна после ваших совместных ночей, — признался он с горькой усмешкой на губах, не избежав упоминания брата в щекотливой теме, — он не выглядел тем, кто мучился от боли в процессе и после. — Секкат, — доверительным тоном позвал его Чонгук, заглядывая ему в покрасневшие глаза, — я обещаю, что ничего никому никогда не скажу, — уверил он, добавляя: — Ни Вангун, ни Ванби этого от меня не узнают. И я обязательно что-нибудь придумаю, но давай сегодня все время до Вара проведем вместе, — с надеждой предложил Санвон. — Тэнфэй же явится на праздник? — Что ты задумал? — настороженно спросил Секкат. — Ничего особенного, — легко ответил Чонгук, пожав плечами. — Просто надо будет его сегодня хорошенько облить. Ну так, маленькая месть для успокоения души, — рассказал он, мягко улыбаясь, — при Нарат-номе и Гунах он не выскажет возмущения. — А как быть, если он завтра потребует прийти к нему? — испуганно выпалил Секкат, хватая Чонгука за обе ладони и смотря на того распахнутыми глазами. — Сошлись на то, что заболел, — подумав, проговорил Чонгук. — После Вара это в принципе нормально, не все хорошо высыхают у пламени. Лекарь даже не подумает, что ты обманываешь. — Проще заболеть по-настоящему, — тяжело вздохнув, буркнул Ванкун, — лжец из меня так себе. — Болеть по-настоящему точно не надо, — возразил Санвон, притягивая Секката к себе и обнимая его, поддерживающе гладя по спине. — Все будет хорошо, — прошептал Чонгук ему на ухо. ***** — Чонгук, там обязательно будут ведра для воды, — мягко посмеявшись, проговорил Тэхён, нагнав своего Санвона и Секката у выхода в королевский сад. — Нет, мне нужно именно это ведро, — протянул Чонгук, изображая милый тон и улыбаясь, повинуясь руке Тэхёна, приобнявшей его за талию и прижавшей к боку. — Тогда почему неполное? — спросил Вангун, заглядывая в емкость, нутро которой было не так хорошо различимо из-за ночного времени, но все же позволяло увидеть главное. — Все именно так, как надо, — отозвался Чонгук, повернув голову к Тэхёну и клюнув его в губы, отвлекая того из-за нежелания рассказывать то, что забрал немного льда из подземных хранилищ с мясом, чтобы поддерживать холодную температуру в ведре. — Хорошо, — принял Тэхён, поворачиваясь к брату и спрашивая: — С тобой все в порядке? — сказал он, получая удивленный взгляд Секката, невольно скользнувшего по Чонгуку и вернувшегося обратно к Вангуну. — Ты какой-то тихий, — пояснил он, не поняв взгляда в сторону своего Санвона, но пожелав убрать какие-либо подозрения на его счет. — А, — выдал Секкат, облегченно выдыхая, — просто не выспался что-то, — пояснил он, легко взмахнув ладонью, давая понять, что это не стоит внимания. Недовольно поджав губы, Тэхён все же кивнул, не став допытываться в тот момент, когда они уже приближались к месту торжества и рядом с ними стали появляться другие люди. Пройдя еще немного, они свернули за очередной живой изгородью, беря курс на небольшую площадь в королевском саду, которая строилась еще основателем династии Ким для празднования Вара — свадьбы огня и воды, коими стихиями владел первый Нарат-ном семьи Ким и омма альфы, ставшего аппой для наследников. Обойдя внушительный фонтан, возведенный у входа на площадь и символизирующий воду, Тэхён чуть придержал Чонгука за талию, давая тому мгновение осмотреться и поразиться убранству праздника, о котором он ему рассказывал как о семейном. По трем границам площади располагались столы, уставленные яствами и напитками, размещая по бокам хунамов, а по центру — королевскую семью, но основное внимание Чонгука привлекла длинная линия огня, тянущаяся от одного бокового стола к другому. — Неужели ты думал, что обливаться будем, — заговорчески зашептал ему на ухо Тэхён, — а прыгать через костер — нет? — закончил он, тихо посмеявшись и потянув Чонгука к королевскому столу вслед уже ушедшему Секкату. — Уместно ли будет моё присутствие здесь? — тихо спросил Чонгук, кивая на главный стол и подмечая еще пустующее тронное место для Нарат-нома. — Ты мой Санвон, — напомнил Тэхён, делая вид, что шепчет ему на ухо, вместо этого оставляя легкий поцелуй в волосах. — Ты имеешь полное право сидеть здесь, — пояснил он, легким давлением на поясницу направляя Чонгука к нужному месту, у которого тот сразу же поставил свое ведро с постепенно таящим льдом. — М, — нарочито понимающим тоном протянул Санвон, садясь и спрашивая, когда Тэхён опустился рядом, удобнее устраиваясь на подушках: — а с другой стороны Борам будет? — наигранно легко выдал он, вскинув брови и специально не смотря на Тэхёна, делая вид, что увлечен разглядыванием еды. — Нет, — спокойно ответил Тэхён, чувствуя невольное напряжение в плечах, — он будет с остальными хунамами. — Какая честь, — не скрыв капли недовольного яда, отметил Чонгук, не получив ответа от Тэхёна только потому, что им пришлось замолчать и встать для приветствия Нарат-нома. Поймав на себе тяжелый и ощупывающий взгляд Нарат-нома, Чонгук позволил себе взволнованно сглотнуть только тогда, когда пронизывающее внимание исчезло. Раздавшаяся музыка и начавшиеся танцы создали атмосферу праздника, усиливающуюся с каждым бокалом вина, веселящимися альфами и а-гаммами, танцующими уже от наслаждения, а не для развлечения господ, и окончательно сформировавшуюся, когда первые альфы набрали воды в поставленные около кустов ведра и принялись обливать друг друга, после этого разбегаясь и прыгая через огонь, обязательно отвешивая поклон королевской семье, перед которой приземлялись. Пританцовывая на месте, извиваясь торсом и двигая плечами, Чонгук всячески демонстрировал свое наслаждение торжеством, краем глаза поглядывая на ведро, дожидаясь, когда последние куски льда растают. Довольно промычав, когда Тэхён опустил ему руку на бедро и погладил его по внутренней стороне, он потянулся к омеге, подставляя губы для поцелуя, случившегося сразу, стоило Тэхёну запустить пальцы в черные волосы. — Я хочу танцевать, — выдохнул Чонгук в губы Тэхёна, сразу же поднимаясь, подхватывая ведро за ручку и завлекающе поглядывая на Тэхёна. Заметив первые движения Тэхёна, поднимающегося вслед за ним, Чонгук поспешил вперед, выискивая взглядом Тэнфэйя, всем своим видом показывающего недовольство и раздражение от творящегося вокруг. Оказавшись за его спиной, Чонгук опрокинул холодную воду на голову а-гаммы, заливаясь громким смехом, вплетающимся в звуки музыки. Уловив порыв гаммы вскочить и высказать ему всё, что он об этом думает, Чонгук усмехнулся, когда Тэнфэй осекся, увидев идущего к ним Вангуна. — Ты же танцевать хотел, — напомнил Тэхён, прижимаясь к Чонгуку, ладонями водя по талии, скрытой легкой тканью рубашки, и притираясь своим пахом к чужому. — Так пошли, — указал он, подталкивая альфу и шлепая его по ягодице, когда тот развернулся. Смеясь, Чонгук добежал до фонтана, зачерпывая теплую воду и с разворота выплескивая ее на Тэхёна, который мановением пальцев развернул ее, обдавая потоком влаги альфу. Отплевываясь от воды, Чонгук отбросил влажные волосы с лица и провел ладонями по груди, смахивая воду, на деле прижимая мокрую ткань, которая теперь облепляла его торс как вторая кожа. — Это нечестно, — с деланной обидой в голосе выдал Чонгук, приседая и зачерпывая воду, ставя ведро на бортик фонтана. Подойдя к Чонгуку, Тэхён в расслабленном жесте закинул руки за шею альфы и с протяжной горделивой интонацией протянул: — Как наивно надеяться победить водного мага его же стихией, — чувствуя бурлящий внутри восторг, довольно выговаривал Тэхён, прижимаясь к Чонгуку и придвигая свое лицо к его, мягко целуя щеки, притираясь носами и лишь в конце прижимая свои губы к его. — Чонгук! — оторопело выкрикнул он, отшатываясь, когда на них сверху вылилась вода из заготовленного на этот случай ведра. — Как наивно думать, — дразня, начал Чонгук, спиной отступая к линии огня, — что альфа не найдет способа вскружить голову омеге, — сказал он, радостно вскрикивая из-за побежавшего на него Тэхёна, разворачиваясь и направляясь к огню. Перепрыгнув через линию огня, про себя радуясь, что на торжество разрешают не надевать скрывающие накидки, Чонгук с трудом затормозил, едва не врезавшись в их же сейчас пустующий стол, и, оттолкнувшись ладонью от земли, поменял направление, двигаясь вдоль линии огня, пробегая перед Нарат-номом и Ванби, забыв им поклониться. В другом месте перепрыгнув обратно через огонь, Чонгук обернулся, замечая то, как Тэхён замешкался, кланяясь родителям, и громко засмеялся, когда тот продолжил его преследовать, ловко перепрыгивая через пламя. Влетев в толпу танцующих тел, Чонгук вынужденно сбавил скорость, стараясь никого не сбить, уже краем сознания понимая, что его скоро поймают. Затормозив Чонгука, схватив его за рубашку, тотчас вылезшую из-под пояса штанов, Тэхён дернул альфу на себя, разворачивая его лицом и в объятьях прижимая его к себе, возобновляя нагло прерванный поцелуй, в этот раз сразу же раздвигая чужие губы и проникая внутрь языком. — Мы ведем себя ужасно неприлично, — возбужденным тоном выдохнул Чонгук на покрасневшие влажные губы омеги, будучи не в силах отвести от них взгляд. — Ужасно неприлично, — согласился Тэхён, кивая и наслаждаясь завороженным Чонгуком, специально облизывая губы языком. — Уверен, завтра выслушаю много возмущения от оммы, — посмеялся он, вновь прижимая их рты друг к другу. Оставшись в толпе танцующих хунамов, Тэхён без стеснения оглаживал тело Чонгука, сжимая его плечи, грудь, щипая за соски, крепко сдавливая талию, большими пальцами продавливая кубики пресса, пока сам альфа танцевал рядом с ним, расставив слегка согнутые ноги, покачивая бедрами, двигая торсом и заводя руки наверх, периодически закусывая нижнюю губу и бросая лукавые взгляды на увлеченного им омегу. — Ты так красив, — проговорил Тэхён ему на ухо, вновь притягивая к себе, обнимая и спускаясь поцелуями к шее, приглашающе открытой из-за откинутой вбок головы. — И это всё? — дразня, протянул Чонгук, в ответ обнимая Тэхёна за плечи и натыкаясь на пристальный взгляд Борама, сидевшего за боковым столом, словно выточенная из камня статуя. — Неужели только моя красота сводит Вас с ума? — понизив тон, спрашивал он, выдерживая испепеляющий взгляд другого Санвона. — Не только, — согласился тот, опуская ладони ниже, но останавливая их на верхних частях ягодиц, слегка цепляя одежду ногтями. — Но у меня с минуты на минуту начнется течка, — признался он, чувствуя, как его сознание уже заполняется дурманом, не похожим на обычное возбуждение, — поэтому сейчас меня интересует именно твое красивое тело. Оторопев от осознания предстоящего, Чонгук перевел потрясенный взгляд на Вангуна, замечая блеск в его глазах, и спросил: — Может, нам стоит уйти? Потратив на обдумывание предложения не больше трех секунд, Тэхён кивнул и потянул Чонгука за собой сквозь толпу, переходя на бег после первого же поворота. Начав поцелуи еще в коридорах дворца, поочередно придавливая друг друга спинами к стенам, они двигались медленнее, чем хотели. Не выдержав мук собственного желания и мысленно предположив, сколько им понадобится времени все же оказаться в покоях Вангуна, Чонгук с возбужденным нетерпением рыкнул и закинул себе на плечо уже ослабленного омежьей сущностью Тэхена, двигаясь вместе с ним к нужной комнате, не упуская возможности погладить крепкие ягодицы и вдохнуть усиливающийся аромат феромонов и смазки. Добравшись до нужных дверей, Чонгук толкнул их, сразу же ставя Тэхёна на ноги и мгновенно оказываясь во власти его губ и рук. — Дверь закрой, — указал Тэхён, — не хочу, чтобы у нас вновь оказались свидетели, — объяснил он, ослабляя хватку пальцев, позволяя Чонгуку метнуться к двери, плотно прикрывая ее. Сдергивая с друг друга еще влажную одежду, Тэхён продолжал целовать и кусать альфу, простонав ему в губы, когда по его ногам побежали капли смазки, знаменуя, что в этот раз течка пришла в полную силу и отварами он не обойдется. — Вы оскорбили бы меня, если предпочли мне отвары, — рвано дыша, сказал Чонгук, отвечая на невольно вырвавшиеся слова Тэхёна. — Ну так и докажи, что я сделал правильный выбор, — провоцируя, протянул Тэхён, положив ладони на плечи и запрыгивая на Чонгука, скрещивая ноги за его спиной. Донеся обнаженного омегу до постели, Чонгук сдернул с нее покрывало с одеялом, сделав вывод, что хотя бы последнее им потребуется в чистом виде. Осторожно уложил омегу на мягкую кровать, Чонгук толкнулся пальцами в омежье нутро, порождая это желание неприятными воспоминаниями о Секкате. Наблюдая за тем, как Тэхён метался на постели, изгибаясь, вставая на лопатки и толкаясь ему навстречу, Чонгук на собственном опыте убедился, что методы, применяемые к Ванкуну, не имеют ничего общего с реальностью. Вытащив из Тэхёна пальцы, позволяя смазке потечь по его ладони, Чонгук широким движением языка слизал ее, смакуя вкус под внимательным взглядом омеги. — Потом поужинаешь, — севшим от возбуждения тоном проговорил Тэхён, протягивая ладони вперед, приглашая и сильнее раздвигая ноги. Навалившись сверху, делясь омежьим вкусом в поцелуе, Чонгук приставил головку к расслабленному входу и плавно толкнулся внутрь, одним движением проникая на всю глубину, вырывая из Тэхёна протяжный стон, вибрацией отдавшийся на их губах. Прекрасно помня темп, предпочитаемый Тэхёном, Чонгук закинул стройные ноги себе за спину, сильнее сгибая омегу, дабы разместить свои бедра под его ягодицами, и принялся стремительно выходить, оставляя внутри только головку, дабы уже в следующее мгновение резко толкнуться вперед, наполняя комнату хлюпающими и шлепающими звуками, порождаемыми слиянием их тел. О течке Чонгук знал лишь в теории, но из нее он прекрасно помнил, что в момент ее начала нутро омеги превращалось буквально в оголенный нерв, которое не нуждалось в длительной стимуляции, чтобы толкнуть того за грань, порождая сцепку, длящуюся несколько дольше, чем обычно, в попытке сразу получить от альфы как можно больше семени. Еще не будучи под властью гона, Чонгук внимательно следил за реакциями Тэхёна, желая сделать все как можно лучше, чтобы у того и мысли не было в следующий раз позвать к себе другого. Поэтому, когда Тэхён ногтями впился ему в спину и прогнулся, запрокидывая голову, Чонгук толкнулся внутрь и стал круговыми движениями водить валиком узла по петле, провоцируя ее сжатие, добиваясь этого через несколько секунд. Прошипев сквозь зубы, чувствуя, как сильно его зафиксировали внутри влажного нутра, Чонгук на мгновение зажмурился, при этом стараясь дышать глубоко и размеренно. Привыкнув к давлению и перестав видеть звезды под закрытыми веками, Чонгук воспользовался перерывом между выплесками собственного семени и, крепко удерживая Тэхёна, перекатился на спину, предварительно не забыв расцепить омежьи ноги, умещая их в согнутом виде по бокам от себя. Оказавшись в более привычной позиции, Тэхён, несмотря на полное дурманом наслаждения сознание, поднялся, удобнее садясь на надежно пойманном члене, и начал незначительно раскачиваться, посылая по их телам легкие уколы боли из-за натяжения в петле, заставляя уже Чонгука стонать и упираться затылком в постель. Оставляя красные следы от ногтей на теле альфы, Тэхён вырисовывал контуры его мышц, сжимал его грудь и цеплял пальцами стоящие от возбуждения соски, пересчитывал ребра, щекоча Чонгука, отчего их тела сотрясались от легкого смеха, вновь натягивая петлю, не желающую отпускать узел. — Знаешь, почему Чимин приглашает к себе альф практически каждую ночь? — неожиданно спросил Тэхён, ладонями гладя торс Чонгука, втирая в него свою лишнюю смазку, вышедшую через член при начале сцепки. — Нет, — положив ладони на крепкие бедра, ответил Чонгук, простонав в конце, чувствуя, как из него вновь выдавили порцию спермы. Напряженно вытянувшись, тоже переживая момент, когда его омегма наполнялась еще сильнее, Тэхён после ответил: — Потому что тогда течки прекращаются, — сказал он, переведя взгляд в черные глаза Чонгука. — Лекари нам что-то объясняли, — скривившись, продолжил Вангун, — но я мало что из того понял, а после было неловко признаваться и просить объяснить более доходчиво, — усмехнувшись, Тэхён продолжил: — И до меня только сейчас дошло, как это работает. Зачем организму запускать течку, которой он требует альфу, если этот альфа есть всегда? Обдумывая слова Тэхёна, Чонгук свел брови на переносице, вспоминая слова Юнги о том, что у Вангуна бывают разные течки, делая вывод, что это было не из-за проблем со здоровьем, а из-за разного количества ночей, проведенных с альфами. Почувствовав волну ревности, он плотно сжал челюсти, не позволяя едким словам сорваться с языка, вместо этого надавливая на бедра Тэхёна, сильнее вжимая себя в его тело. — Готов стать аппой? — еще более неожиданно для Чонгука спросил Тэхён, поддаваясь чужим рукам и плотнее садясь на узле. — Что? — оторопев, переспросил Чонгук, вскидывая взгляд на довольного произведенным эффектом омегу. — Неужели Вы не стали пи… — Тэхён, — перебил его Вангун, недовольно нахмурив брови, вновь качнувшись на альфе, заставляя того сдавленно прошипеть из-за натяжения вокруг узла. — Хотя бы наедине со мной не используй вежливый тон. Кивнув, принимая его слова, Чонгук протяжно выдохнул, расслабляя плечи, и спросил по-иному: — Неужели ты не выпил отвар? — затаив дыхание, поинтересовался он. — Выпил, — дразняще улыбаясь, ответил Тэхён. — И буду пить его все дни течки, — пояснил он, поманив движением пальцев Чонгука, побуждая того сесть. — Но как только мы поедем в Намсан, — протяжно рассказывал Вангун, переложив ладони Чонгука себе на ягодицы и обняв того за шею, потираясь своим носом об его, — то я сразу же перестану его пить, — поцеловав Чонгука, запустив пальцы в его еще влажные от воды и пота волосы, Тэхён зашептал около его губ. — Я понесу от тебя сразу же, как только мы окажемся в нашем дворце. Готов войти в династию Ким? — довольно посмеиваясь, лукавым тоном спросил он, наслаждаясь потрясенным выражением лица Чонгука. — Мне готовиться к титулу Дэвона? — сбивчиво сбросил Чонгук, чувствуя, как удары сердца отдавались в горле. — То есть от титула Вантэвона ты отказываешься? — веселясь, подшучивал Тэхён, взяв лицо Чонгука в свои ладони. — Какая жалость, — на выдохе наигранно протянул он, не сдерживая уголки губ, порождающие улыбку. — Нет, не откажусь, — уверенно ответил Чонгук, прижимая омегу к себе за талию и целуя того, сразу же толкаясь внутрь его рта. ***** 7 июля 1049 года. Воскресенье. Проснувшись словно от толчка, Чонгук сдавленно простонал, запоздало осознавая, что пробуждение его было вызвано резко отпустившей его петлей. Откатившись на спину, он провел ладонью по лбу, запуская пальцы в волосы, и перевел взгляд на спавшего на боку Тэхёна. Укрыв его одеялом по самые плечи, Чонгук поцеловал его волосы, выхватывая их смешанный аромат, разбавленный запахом пота, и сел на постели. Осмотревшись, замечая лишь едва начавшееся светлеть небо, Чонгук мысленно прикинул время и, задумавшись, складывая в голове разные кусочки мозаики, он аккуратно перебрался через боковое ограждение на постели и принялся собирать свои высохшие, но из-за этого изрядно помявшиеся вещи. — Куда ты? — хриплым из-за ночи, полной стонов и вскриков, голосом спросил Тэхён, сильнее кутаясь в одеяло и смотря на альфу из-под полуприкрытых век, не имея сил полностью открыть глаза. — На кухню, — отозвался Чонгук, успевший надеть брюки и державший в кулаке рубашку. — Волна течки только что закончилась, у меня есть время что-нибудь нам приготовить, — пояснил он, забираясь на постель, на четвереньках добираясь до Тэхёна и целуя его в затылок и ухо, потому что омега спрятал лицо под одеялом. — Аджоны все принесут, — глухо из-за ткани проговорил Тэхён. — Аджоны еще спят, — улыбаясь, парировал Чонгук. — Да и они еще явно не в курсе течки своего господина. Я быстро, — проговорил Санвон, сползая с постели и натягивая на себя оставшуюся одежду и выискивая взглядом обувь. — Кулинарных шедевров не обещаю, но лапшу с чем-нибудь сделаю. Уходя из покоев под тихие смешки Тэхёна, Чонгук осторожно прикрыл дверь, стараясь не порождать лишний шум, и осмотрелся. Двинувшись по коридору, он озирался и прислушивался, надеясь на то, что все аджоны действительно спят, а не бродят по дворцу из-за бессонницы. Остановившись на развилке, Чонгук замер, вновь проверяя отсутствие посторонних шумов, и, убедившись в наличии звенящей тишины, пошел не в сторону лестницы, ведущей вниз, а в другой коридор, позволяющий самым коротким путем добраться до Хугунама. ***** 10 июля 1049 года. Среда. — Ты выглядишь так, словно из похода вернулся, — с любопытным подозрением проговорил Секкат, сидя на постели Чонгука и рассматривая того, развалившегося на покрывале, раскинувшего руки и ноги в стороны. — Ну, — задумчиво протянул Чонгук, заводя глаза в аналогичном жесте, — по ощущениям примерно так и есть, — с легким смехом закончил он, повернув голову к Секкату. — Я, конечно, слышал, что течка с омегой — это непросто, но не думал, что это прям так, — проговорил он, довольно проурчав. — Так разве гон не спасает? — поинтересовался Секкат, подгибая под себя ноги и расправляя вокруг себя накидку. — Спасает, — покивал Чонгук, — но ведь он закончился вместе с течкой, и теперь я чувствую все последствия в виде уставших мышц, расцарапанной спины и натертой вокруг паха кожи, — рассказал он, веселясь с покрывающегося смущенной краской Ванкуна. — Больше не согласишься? — буркнул тот, делая вид, что не сгорает от стыда из-за откровенной темы. — Ты что? — воодушевленно выпалил Чонгук, поднимаясь на локтях и смотря в глаза Ванкуну. — Ни одну его течку не пропущу. — Но ты же сам сказал, что это тяжело, — недоуменно напомнил Секкат, растерянно смотря в ответ. — И что? — выдал Чонгук, вскинув брови. — То наслаждение, которое получаешь, перекрывает всё остальное. Поверь, как только ты проведешь течку с императором, то ты меня поймешь, — закончил Чонгук, садясь и похлопав Секката по плечу. Вздохнув, Ванкун расслабил спину, сгорбившись, и проговорил: — Это меня тоже пугает, — тихо сказал, после с чувством добавляя: — Я же ничего не умею. Этот… — начал Секкат, зло сцепив зубы, и прошипел: — Только проблем мне добавил, я теперь даже не знаю, как я лягу в постель с императором после того, что со мной сделал этот… — Гад, — подсказал Чонгук, склонив голову, смотря в красное от злости лицо Ванкуна. — Гнида и тварь. — Именно, — протяжно выдохнул Секкат, соглашаясь. — Я же теперь только об этом и думаю. Правда, теперь не понимаю, как я мог в подобное поверить, — раздосадовано выпалил он, всплеснув руками. — Это же так глупо. — А у тебя была хоть одна причина ему не верить? — риторически спросил Чонгук, замолкая и ожидая, пока мысль уляжется в голове Ванкуна. — Он присланный твоим женихом учитель, обучал тебя истории, языку, — через какое-то время продолжил Санвон, — всё было нормально и обычно. Не вини себя в том, что считал людей лучше, чем они есть. Уверен, император сам не знал его истинную натуру. Он бы такого не допустил, — убеждал Чонгук. — Поэтому постарайся забыть об этом, не думай, не вспоминай, — советовал он, пуская в тон твердые ноты. — Одергивай себя сразу же, как только это вновь появится в твоей голове, выдохни свободно, потому что всё закончилось. Его больше нет, никто не сможет опорочить тебя перед императором, никто не будет тебе угрожать или шантажировать. Ты имеешь полное право вновь выпрямить спину, — указал Чонгук, выпрямляя спину Секката и в прямом смысле, — и гордо смотреть на всех как наследник великой семьи. — Я до сих пор не верю, — с затаенной радостью осторожно выдохнул тот, попытавшись сгорбить спину, но удержав ее в прямом положении под суровым взглядом Чонгука. — Это же так нелепо, — неверяще протянул Секкат, взмахнув ладонью. — Ну да, болели люди иногда после Вара, но чтобы кто-то умер из-за лихорадки, — потрясенно отметил он. — Я заходил к нему, он был просто в бреду, даже говорить не мог, кое-как издавал страшные звуки, а лба коснуться было нельзя, просто обжигало, — рассказал он, невольно посмотрев на ладонь, которой он дотронулся, когда помогал присматривающему за гаммой аджону сменить компресс. — Он будто сгорел изнутри. — Видимо, он просто непривычный к подобным сменам температур, — пожав плечами, предположил Чонгук. — Все же в Луминго празднуют Пар, а не Вар, значит, просто разводят костры на открытом воздухе. — Все равно, — мотнув головой, повторился Секкат. — Не могу пока поверить. Даже несмотря на то, что сам видел, как его тело поместили в печь и сожгли, — завершил он, мыслями улетая во вчерашний день, вспоминая момент своего облегчения. — Императору сообщили? — спросил Чонгук, плавно переводя тему. — Да, — кивнув, отозвался Секкат. — Ему сразу же отправили по ветру весть. Он лишь высказал сожаление и распорядился сжечь тело, потому что ждать его прибытия нет смысла. — В смысле нет смысла? — оторопело выдал Чонгук, даже не задумавшись над формулировкой. — Он не приедет? — Приедет, конечно, — развеял его сомнения Ванкун, махнув ладонью. — Но церемония состоится только двадцать пятого, в обратный путь двинемся через день или два. Не будет же тело ждать около месяца, пока его похоронят на родине. — Ну да, — скривившись, выдал Чонгук, представив то, как к тому моменту должно было бы выглядеть тело. — Это было бы ужасно. — Я, кстати, заставил переделывать свой церемониальный наряд, — довольно протянул Секкат, дразнящим взглядом поглядывая на Чонгука. — Но он же был такой красивый, — искренне поразился Санвон, ранее уже увидев Секката в обрядовом одеянии, попутно радуясь, что тот смог отвлечься от гнетущей темы. — Я так влюбился в твои корсеты, — улыбаясь, вдохновенно проговорил тот, прикрывая веки от счастливых чувств, — что решил добавить его к союзной рубашке. — Уверен, это будет великолепно, — широко улыбаясь, проговорил Чонгук, вспоминая воздушное белое одеяние, которое четкий штрих только украсит. ***** — Ты светишься, — отметил Намджун, поглядывая на улыбающегося Тэхёна, идущего с ним рядом. — Я впервые провел течку без мыслей о том, как же я ненавижу это беспомощное состояние, — честно ответил он, пожав плечами, на всякий случай осмотревшись, чтобы в их части парка не оказалось посторонних, способных подслушать разговор. — Ты мог бы поступать, как Чимин, — напомнил Ванби, — и у тебя не было бы этого беспомощного состояния, — голосом выделив повтор его слов, подчеркнул Намджун. — Это тоже своего рода слабость, — дернув уголком губ в недовольном жесте, заметил Тэхён. — Зависимость, — уточнил он, сразу продолжая: — Ведь никто не знает, как часто нужен альфа, чтобы не было течки, вот Чимин и дергается из-за каждой ночи, которую он провел один. В таком варианте лучше три дня в месяц, чем каждый день всей оставшейся жизни. — Ты что-то решил с Борамом? — спросил Намджун, бросив на сына требовательный взгляд, продолжая идти по парковой дорожке. — Не совсем, — вздохнув, ответил Тэхён. — Я сказал ему, что собираюсь выдать его замуж, при этом позволив выбрать мужа, — рассказал он, — Борам до сих пор думает. — И будет думать еще долго, — недовольно выдал Намджун, нетерпеливо цокнув языком. — Не всегда нужно проявлять благородство, Тэхён, особенно когда это касается твоего непосредственного будущего. — Я приглашу его, — пообещал Вангун. — Но все же я убежден, что он имеет право хотя бы на это. — Мало ли, кого он выберет, — распалённо выговаривал Намджун, периодически поворачивая голову на Тэхёна. — Я предложил, — с нажимом подчеркнул Вангун, — я не давал клятв, что обязательно выдам его за того, кого он назовет, — закончил он более спокойным тоном. — Ничего хорошего я от этого не жду, — подытожил Ванби, чтобы уже в следующее мгновение взволнованно заговорить вновь: — Мне иногда кажется, что ты совершенно не беспокоишься о Чонгуке, — обвиняя, говорил Намджун, игнорируя удивленный излом бровей сына. — На него и так свалилось слишком много, а ты еще второго наложника оставляешь. — Что Вы имеете в виду? — напряженно уточнил Тэхён, всматриваясь в лицо аппы. — Нарат-ном к нему теперь очень неблагосклонен, — раздраженно рассказал Намджун, резко поведя плечами, сбрасывая напряжение. — Он все еще злится из-за того шпиона и, как понимаю, не верит, что Чонгук непричастен. — Но он непричастен, — твердо выговорил Тэхён, уверенно смотря на Ванби, невольно напрягаясь всем телом. — Я-то верю, — убедил сына Намджун, — но теперь ему в голову взбрело, что это Чонгук виновен в смерти Тэнфэйя. — Что за абсурд? — возмущенно воскликнул Вангун, пораженно выдыхая. — Он был со мной. — Нарат-ном, — взяв себя в руки, Намджун стал степенно пояснять: — думает, что Чонгук специально облил его водой. — Конечно, специально, — негодуя, вклинился Тэхён. — Потому что все друг друга обливали, в этом и суть праздника, посвященного свадьбе воды и огня, — распаляясь, пояснял он, — вымокнуть, чтобы потом прыга… — Я знаю это, — устало осадил его Намджун, но не получил нужного эффекта. — Так, может, это гнев стихии за то, что тот отказался прыгать через огонь, — предположил Вангун, зло хмыкая. — Он нарушил правила праздника, за что и поплатился, — резюмировал Тэхён, гневно дыша. — Я-то, может, с тобой и согласен, — тяжело вздохнув, заговорил Ванби, вспомнив то, каким бурлящим может быть темперамент сына, — но Нарат-нома подобные слова не убедят. Чонгук до сих пор не в темнице, потому что нет весомых доказательств его вины. — Вы хотели сказать — «никаких доказательств», — строго поправил его Тэхён, останавливаясь, вынуждая аппу сделать то же самое. — Никаких доказательств, — исправился Намджун, повернувшись к сыну, не желая спорить с ним. — Только твоему омме нет до этого дела. Он ждет повода, и любой скандал между твоими Санвонами может им стать. — Я этого не допущу, — убежденно выдал Тэхён. — Очень на это надеюсь, — кивнул Намджун, не став рассказывать сыну о догадке, которая привела бы того в чистую ярость. ***** 11 июля 1049 года. Четверг. — Вы хотели меня видеть, мой Вангун, — проговорил Борам, входя в покои Тэхёна и останавливаясь недалеко от него, склоняясь и чуть приоткрывая рот, чтобы иметь возможность не дышать насыщенным ароматом другого альфы, которым пропиталось пространство. — Борам, — хмуро осадил его Вангун, — подобное обращение излишне, — холодно подчеркнул он, открытой ладонью останавливая Борама, сделавшего шаг в его направлении. — Я позвал тебя, чтобы узнать о твоем решении. Выбрал ли ты того, кого я могу рассмотреть в качестве твоего супруга? — заметив его поджавшиеся губы, Тэхён добавил: — Я дал тебе достаточно времени для решения. Сделав несколько шагов назад, Борам убрал обольстительную улыбку с губ и, расправив плечи, заговорил: — Я думал над Вашим очень щедрым предложением, Вангун, — голосом выделив обращение, подчеркивая покорность, начал Борам. — И простит меня стихия, — обратился он, на мгновение возведя ладони вверх, — но я счел возможным не проявлять скромность. Все же выбор супруга — это самое важное «Да» в жизни любого альфы, — вкрадчиво и с расстановкой пояснял он. — Несмотря на то, что я не невинен, я бы хотел войти в хорошую семью, где мой супруг будет пользоваться почетом и уважением, будет способен обеспечить меня и наших детей. Думаю, — склонив голову в убеждающем жесте, настойчиво выдал он, — я все же заслужил этого. — Я услышал твои доводы, — напряженно проговорил Тэхён, — теперь хочу услышать имя. — Так как чувств ни к какому другому омеге у меня нет, — пояснил Борам, одаривая Тэхёна говорящим взглядом, признаваясь ему без слов, — то вся эта ситуация больше похожа на сделку, — продолжал он, растягивая не только слова, но и время. — Поэтому хотел бы просить Вас добавить в этот договор еще один пункт. — Какой? — сдерживая тон и эмоции, уточнил Тэхён, заведя руки за спину и поймав правую ладонь левой. — Я бы хотел вступить в союз только после Вашего отъезда в Намсан, — озвучил он, сразу же уточняя: — Я так привык ко дворцу, здешним порядкам и устоям, у меня здесь друзья, поэтому я бы хотел продлить время наслаждения от этой жизни, пусть даже и в призрачном статусе Санвона. — Ты просишь слишком большую отсрочку, — указал ему Вангун, недовольно сведя брови на переносице и поджав уголки губ. — Отнюдь, мо… — заговорил он, сразу же осекаясь под резким взглядом, сдавленно исправляясь: — Отнюдь, Вангун. Я лишь хочу сохранить лицо перед теми, кто живет в этом дворце. Если я буду передан омеге только с Вашим отъездом, то для остальных это может выглядеть как то, что Вы забрали меня как Вашего Санвона. Для Вас это ничего не стоит, а для меня очень важно. Никто здесь не узнает правды, но я хотя бы уйду отсюда с гордо поднятой головой, а не как отвергнутый альфа. — Я все еще не слышу имя, — настойчиво напомнил Вангун, цепко смотря на Борама. — Пообещайте мне, что исполните мою просьбу, — просил альфа, склоняя торс в уважительном жесте. — Я не буду давать обещаний, в которых не уверен, — теряя терпение, хлестко обозначил Тэхён. — То, что я дал тебе право выбора, не значит, что я не… — Я хочу, чтобы Вы выдали меня, — перебив его, поспешно заговорил Борам, не давая Тэхёну закончить фразу, из-за которой он может лишиться всего, — за кого-то из своих хваранов. На Ваше усмотрение, Вангун, — добавил он, выпрямляясь и смотря в потрясенные глаза Тэхёна. — Чтобы ты после моего отъезда, — понизив тон, растяжно заговорил Тэхён, осматривая Борама, испытывая ощущения, словно впервые видит этого альфу, — поехал со мной в Намсан и продолжал жить в моем Хугунаме, потому что приближенные воины вместе с семьями живут во дворце? — обличая, выговаривал он, подходя ближе. — Видеть Вас хотя бы изредка — лучше, чем никогда, — не став отрицать очевидное, отозвался Борам, невольно бросив жадный взгляд на губы Тэхёна. Едко хмыкнув, Тэхён колко усмехнулся и начал: — И сможешь видеть, как я провожу ночи с другим? — спрашивал Тэхён, осознанно обжигая каждой фразой. — Как рожаю от него детей? Как беру его замуж? Никогда не замечал за тобой склонности получать удовольствие через мучения. — Это не будет удовольствием, Вы правы, — кивнув, согласился Борам, понизив голос и выдохнув, потоком воздуха доставая до привлекающих все внимание губ, — но знать, что с Вами все хорошо, будет лучшей наградой. — Это ты будешь знать в любом уголке государства, — подметил Тэхён. — Сплетни о Гунах всегда были популярны среди народа. — То сплетни, а то собственные глаза и уши, — парировал Борам, качая головой. — Пусть не от меня, но я бы хотел увидеть Ваших детей, нянчить их, заботиться о них, отдать им ту любовь, которая оказалась не нужна Вам. — Иди к себе, — сдавленно из-за кома в горле, выдал Тэхён. — Я подумаю над твоим пожеланием. ***** 12 июля 1049 года. Пятница. — Чонгук, прекрати, — задыхаясь, просил Тэхён, лежа на спине и держась за болевший от смеха живот. — Я так больше не могу, правда, — продолжал он, ахая от все еще карикатурничающего альфы и охая от покалываний под ребрами. — Подожди-подожди, — торопливо уверял тот, размахивая перед ним ладонями, поддаваясь веселью Тэхёна и пуская широкую улыбку на губы, — сейчас будет самое интересное, — выдал он, в прыжке расставляя ноги, чуть приседая на них и выставляя согнутые руки со сжатыми кулаками вперед, напуская на лицо утрированно серьезное выражение лица, больше похожее на гримасу. Поняв, что тот вознамерился продолжить в лицах оживлять историю надменного генерала, которого на его же жеребце дети выгнали из города, обстреляв шишками, Тэхён перекатился на живот, чувствуя, как растянулись напряженные мышцы пресса, и накрыл голову руками, зажимая уши плечами. Глухо, но слыша звонкий смех Чонгука, Тэхён совсем не удивился, когда постель рядом с ним прогнулась и ему на бедра уселся альфа, нахально положив ладони на ягодицы. Вскинув голову и возмущенно втянув воздух через нос, Тэхён попытался перевернуться, но был придавлен сверху крепким телом. — Если не хочешь смотреть мой спектакль, то, значит, пришло время заняться более интересными вещами, — с упоением протянул Чонгук ему на ухо, прикусывая его мочку. — Что только не придумаешь для того, чтобы прогулять занятия, да, Чонгук? — с хитрыми нотами в голосе спросил Тэхён, все же откидывая голову вбок, давая губам альфы свободу доступа. — Что у тебя там сегодня? — выдал Вангун, делая вид, что не помнит. — Языки и диалекты вроде? — уточнил он, зная, что попадет в цель. Осознав сбитый настрой, Чонгук рыкнул и, недовольно сопя, скатился с Тэхёна и спиной упал рядом с ним на постель, с напускной злостью поглядывая на омегу, тихо хихикающего с его поведения. — Там сегодня язык Сароничона, — насупившись, оправдывался Чонгук, просяще смотря на Вангуна. — Зачем мне туда идти, если я его знаю? — То, что ты выучил на этом языке колыбельную, — проговорил Тэхён, помня, на каком языке пел Чонгук, усыпляя его племянника в первую их мимолетную встречу, — не значит, что ты знаешь язык. Поэтому иди и наслаждайся правилами и исключениями языка, созданного для песен. — Хочешь, могу продолжить рассказывать историю генерала на сароничоновском языке? — с надеждой во взгляде и в голосе спросил Чонгук. — Это сойдет за занятие? — Не забывай, что я учил этот язык с шести лет, — одновременно хвастаясь и угрожая, проговорил он, выставив вертикально палец для убедительности. — Не переоцениваешь ли ты свои знания? — беззлобно спросил Вангун, после вопросительно добавляя: — А откуда ты его вообще знаешь? — Не знаю, — поспешно выдал Чонгук, смотря в потолок широко распахнутыми глазами, разбавляя тишину смехом, после хмуря брови в задумчивом жесте. — Мне кажется, что я всегда умел на нем говорить, — вздыхая, пояснил он, резким движением, превозмогая себя, садясь на постели. — Ладно, — согласился Чонгук, слезая с кровати, — пойду на занятие. Подняв с пола свою накидку, которую он сбросил для своего спектакля, Чонгук неторопливо одевался, краем глаза заметив, что Тэхён поднялся с постели и двинулся к нему. Поправляя ткань на груди, Чонгук даже не удивился, когда Вангун прижался к нему со спины и заменил его пальцы своими, приглаживая ткань. Прикрыв глаза и дыша через рот, мысленно запрещая себе возбуждаться, Санвон шумно сглотнул, когда ладони Тэхёна скользнули по его талии, буровя ткань рубашки. — Передумал отпускать меня на урок? — с предвкушением протянул Чонгук, откидывая голову на плечо Тэхёна. — Нет, — довольным, рокочущим тоном отозвался Вангун, спуская ладони еще ниже, с нажимом очерчивая выпирающие тазовые косточки, — проверяю, чтобы ничего лишнего видно не было, — добавил он, мимолетным, но ощутимым жестом проходясь ладонями по паху, тихо посмеиваясь над резко согнувшимся Чонгуком, отпуская его от себя. — А то влюбишь в себя так учителя, он не только занятия вести не сможет, но и жить спокойно, — дразня, продолжал Тэхён, подходя к Чонгуку спереди и вновь поправляя края накидки, сильнее их запахивая. — Что, — обреченно протянул Чонгук, на глубоком выдохе опуская плечи, — Секкат рассказал, да? — спросил он, кривясь от воспоминаний смущенного Субина, но резко выпрямился, когда перевел взгляд на Тэхёна, смотрящего на него строгим взглядом, в котором более не было веселья. — Мне пора, — сдавленно пискнул Чонгук, стремительно разворачиваясь и направляясь к выходу, но останавливаясь перед водной стеной. — Поподробнее, пожалуйста, — обманчиво мягко проговорил Тэхён, не скрывая настойчивости в тоне. Каря себя за глупую оговорку, Чонгук сокрушенно покачал головой и обреченно повернулся. Подняв глаза на Вангуна, он выдержал его требовательный взгляд и заговорил: — На самом деле ничего особенного, — дернув уголком губ, сказал Чонгук, — и Ванкун это подтвердит, — сразу же подчеркнул он, после возвращаясь к основной мысли: — Просто учитель Субин очень смущается моего присутствия и даже взгляд на меня лишний раз не переводит. Думает, что это незаметно, но это очень очевидно. Но он правда ничего не делал и не говорил, — объясняя, продолжал Чонгук, — просто Секкат над этим потешался, вот я и подумал… — не закончив мысль, прервался он, вздыхая и в смятении почесывая бровь. Наступая на Чонгука, размеренно вышагивая, Тэхён пристально и цепко осматривал альфу, по-новому и более пристально оценивая его внешний вид. — Он видел тебя в корсете? — уточнил Тэхён, оказываясь близко к кивнувшему Чонгуку и кладя ладони на талию альфы, сжимая ее пальцами по бокам. — Больше к нему в таком виде не ходи, — понизив тон, указал Вангун, глубоким взглядом заглядывая в глаза Чонгука. — Ты в них слишком прекрасен. — Я только что сделал заказ еще на несколько штук, — проговорил Чонгук, смотря на губы Тэхёна и щекоча их дыханием, — мне от них отказаться? — Меня-то ты за что собираешься наказывать? — усмехнувшись, выдал Тэхён, оставляя на верхней губе Чонгука едва ощутимый поцелуй. — Снимать их с тебя — это, конечно, та еще му́ка, но я очень люблю распаковывать свой подарок судьбы, — едва шепча, довольно проговаривал Вангун, неторопливо оставляя легкие поцелуи то на верхней губе, то на нижней, то касаясь их уголков. — Если я не уйду сейчас, — не давая рыку ворваться в слова, заговорил Чонгук, жгуче смотря в карие глаза напротив. Не дав тому закончить мысль, Тэхён усмехнулся и, развернув Чонгука за плечи к себе спиной, подтолкнул его к выходу, убирая водную стену и вдогонку шлепая альфу по ягодице, сопровождая это довольным смехом. Подхватив смех Вангуна, Чонгук вышел, закрывая за собою дверь, и направился сразу к учебной комнате, понимая, что времени заходить за блокнотом у него нет. Двигаясь в сторону Хугунама, Чонгук только по хвойному запаху, принесенному порывом ветра, осознал, что в эту же сторону он идет не один. Развернувшись, не прекращая движения, идя спиной вперед, Чонгук убедился в догадке и, хмыкнув, вновь повернулся, продолжая путь. — Мог бы хотя бы для приличия соблюдать правила поведения, — уколол его Борам, раздраженно сжав пальцы на блокноте, злясь на показное неуважение. — Хотя чего ждать от мальчика с улицы, — не сдержавшись, бросил он, самодовольно отмечая то, что Чонгук замедлил шаг и остановился. — По иерархии, — не впечатлившись чужими упреками, спокойно-скучающим тоном начал Чонгук, — у нас пока что равный статус, поэтому я не обязан замирать в поклоне, — напомнил он. — Иначе те же самые претензии имею право высказать и я. Одарив Чонгука снисходительным взглядом, осмотрев его, Борам сочувственно вздохнул и заговорил: — Ты так цепляешься за свой статус, — покачав головой, заметил он. — Вижу, ты действительно веришь, что он что-то значит. Но не плачь потом из-за того, что тебя якобы никто не предупредил. — И о чем же? — больше от любопытства, нежели от искреннего интереса задал вопрос Чонгук. — О том, что ты нужен только для того, чтобы сделать ребенка, — милостливо просветил Борам, кивая в такт словам. — Тебя подарил Нарат-ном, от таких подарков не отказываются, их холят и лелеют, чтобы повелитель видел отношение к своему дару и был доволен послушным и благодарным сыном. Поэтому-то меня временно и вынужденно отлучили от ложа. Ну, — пожав плечами, без эмоций выдал Борам, — что поделаешь? Я всё понимаю и принимаю. Моему Вангуну нужна благосклонность Нарат-нома и поддержка Ванби, поэтому я готов потерпеть. — А, по-моему, ты готов поверить в сказку, — резко заметил Чонгук, недовольно скривив губы, — лишь бы не признавать реальность. Глумливо засмеявшись, Борам одарил Чонгука пренебрежительным взглядом и просвещающим тоном поведал: — Тогда почему я до сих пор Санвон? — насмешливо спрашивал Борам. — Почему еще живу в личных покоях? Или, возможно, ты знаешь, почему я после назначения моего Вангуна поеду вместе с ним в Намсан? — заметив гневный взгляд Чонгука, он поспешил добавить: — Мы буквально вчера это с ним обсуждали, — снисходительно улыбнувшись, выдал Борам, пресекая чужие слова. — Но он же вряд ли тебе об этом рассказал, — в вопросительном тоне, но не требуя ответа, закончил он, не убирая с губ ироничную улыбку. — Знаешь, — выдал Чонгук, когда Борам подался корпусом вперед, знаменуя желание двинуться дальше по коридору, тем самым останавливая его порыв, — я даже не могу выбрать, как на твои потуги реагировать, — со спокойной задумчивостью проговорил он, сдерживая усмешку из-за невольно вытянувшегося лица Борама. — То ли посмеяться, то ли посочувствовать, — тоном показывая, что взвешивает варианты, продолжил он. — Смирись уже с тем, что ты более никогда не разделишь с ним постель, а еще лучше — морально готовься к тому, что настанет время, и он будет носить не только моего ребенка, но и мою метку. — Ты слишком много на себя берешь, — гневливо указал Борам, поражаясь озвученной наглости. — Нет, — самодовольно протянул Чонгук, мотая головой, — это ты меня недооцениваешь, — пояснил он, подбородком указывая на Борама. — Даже Ванби Намджун не удостоился чести поставить метку, — хлестко напомнил Борам, — куда уж тебе? Тем более твоё желание завладеть омегой, причем каким, имеет неприятный кайреновский запашок. Неужели в тебе все же ошиблись, и ты и есть тот самый шпион? — с издевкой тянул он. — Надо обязательно сообщить об этом Нарат-ному, — глумливо насмехаясь, пообещал Борам. — Да кто поверит обиженному отвергнутому альфе? — вернув тому глумливый и насмешливый тон, бросил Чонгук, вновь направившись на занятие, часть которого он уже явно пропустил. ***** 13 июля 1049 года. Суббота. Зайдя в столовую, в которой традиционно проходили семейные трапезы, Тэхён осмотрелся, кивнул Чимину и Хёриму и, обходя Секката со спины, поцеловал его в макушку. — Тэхён, — с улыбкой возмутился Секкат, запрокидывая голову, смотря на брата и поправляя волосы, — я же не маленький. — К твоему сожалению, — возвращая ему улыбку, начал Тэхён, садясь рядом с ним на подушку перед низким столом, — ты для меня всегда будешь младшим, а значит, маленьким. Отвлекшись на вошедшего Чоннама, Секкат перевел возмущение на другого брата и протянул: — Я весь сад оббегал, а тебя не нашел, — упрекнул он, цепко смотря на Чоннама, садящегося рядом с ним. — Я туда пока не хожу, — отозвался тот, пожав плечами. — После того шпиона там слишком людно стало, стража на каждом повороте, — недовольно отметил Чоннам, дернув уголком губ. — Мог бы и сказать, — раздраженно заметил Секкат, поправляя полы накидки лишь для того, чтобы занять чем-то руки. — Я не подумал, что могу тебе зачем-то понадобиться, — легко отозвался Чоннам, но осекся на середине фразы, когда в комнату зашли Нарат-ном и Ванби. Сев рядом с Ванби на подушку во главе стола, Сокджин поприветствовал сыновей и жестом предложил начать обед. Обедая молча, лишь иногда тихо обращаясь к кому-то из присутствующих, члены династии Ким не смели заводить и поднимать темы, пока того не решит сделать Нарат-ном, не приветствующий беседы, сплетенные с пережевыванием пищи. Лишь когда тарелка Нарат-нома оказалась пустой и тот распорядился подать им чая, занимая непринужденную позу, все сыновья выдохнули, расслабляя спины и плечи. — Намджун, — обратился Сокджин к супругу, дуя на горячий напиток, — у нас всё готово к приему гостей? — уточнил он, делая небольшой глоток и переводя взгляд на Ванби. — Комнаты распределены согласно полученному списку подтвержденных гостей, — начал рассказывать Намджун, — сейчас в них проводят тщательную уборку, чтобы непосредственно перед прибытием лишь освежить комнаты. — Покои для семьи Чон подготовьте на ближайшее время, — распорядился он. — Я получил послание от Хосока, они уже в пути, ориентировочно к восемнадцатому числу должны быть уже у нас. — Всё будет сделано, Нарат-ном, — подтвердил Намджун. — Зачем они приезжают так рано? — со смятением в голосе поинтересовался Чимин, промокнув губы тканевой салфеткой и переведя вопросительный взгляд на омму. — Я попросил, — кратко ответил Сокджин, но после небольшой паузы продолжил: — Мне важно быть уверенным в том, что Нарат-ван не поддерживает Кайрен, все же он альфа и единолично правит государством уже около двадцати лет, — пояснил он, нахмурив брови и строгим взглядом осмотрев детей. — Да и из сыновей у него только альфа, поэтому ему может понравиться такое устройство власти, что нам совершенно не нужно и невыгодно. — Возможно, у них уже давно так, — предположил Чимин, задумываясь над словами Нарат-нома, — и это они сподвигли Кайрен на переворот. — Не исключено, — принял предположение Сокджин, кивая. — Поэтому мне и нужно больше времени на то, чтобы пообщаться с ним. — Кайрен так и не ответил на послание? — убедившись, что не вклинивается в разговор, спросил Намджун, смотря на супруга. — Нет, — ответил тот, мотнув головой, — но лучше подготовь лишние комнаты для Цынсона и его сопровождения, будет некрасиво, если мы продемонстрируем подобное неуважение. — Это не опасно? — уточнил Чимин, задумчиво посмотрев на Тэхёна и Хёрима. — Все же его методы правления вызывают вопросы. — Он все еще слабый альфа, у которого нет ни шанса противостоять магии, тем более такого количества омег, — подметил Сокджин, хмыкая. — Да и испортить церемонию я не позволю, — хлестко заметил он, резко осмотрев сыновей. — Вас это тоже касается, — пояснил он свой пристальный взгляд. — Никто не должен опозорить династию Ким. У нас неплохие отношения с другими государствами, но могли бы быть лучше, — резюмировал Нарат-ном. — Я планировал выдать Чоннама за Гунов из Кайрена, думал, это сгладит их недовольство из-за смерти его аппы, но теперь этот вариант невозможен, поэтому мы должны произвести самое лучшее впечатление на остальные семьи, чтобы иметь право выбрать Чоннаму лучшего супруга. — В Шармете должен быть омега не многим старше Чоннама, — заметил Намджун, отпивая из своей чашки. — Я бы предпочел наш материк, — уточнил Нарат-ном, краем глаза глянув на Ванби, — все же добрые соседи лучше, чем прекрасные, но очень дальние родственники. — Для добрых соседей у нас еще есть Хёрим, — подтрунивая, протянул Чимин, лукаво смотря на младшего брата. — Ну что, думаешь сможешь очаровать скромного Намгуна Яна? — дразня, продолжил он, подаваясь к нему и легонько толкая его плечо своим. — Что за нелепость, Чимин? — с недовольной строгостью в голосе отрезал Сокджин, острым взглядом сбив веселый настрой сына. — Я, конечно, из приличия предложу Хосоку всех своих сыновей, но не поддержу, если тот выберет Хёрима. — Почему? — растерянно уточнил Хёрим, ставя обратно чашку с так и не отпитым чаем. — Все же во дворце только и говорят о том, что я лучшая пара для Намгуна. — Мало ли о чем шепчутся аджоны, — жестко осадил его Нарат-ном, резким жестом кивая на стоящих около стен альф, — им бы только сказки подавай о любви прекрасных принцев. Я же смотрю на мир не через дурманный дым, — выговаривал он, цепко удерживая взгляд Хёрима, — Чонсон нам нужен в самое ближайшее время, чтобы на трон сразу сел наследник династии Ким и смог удержать там власть, ты же еще ребенок, тебе не только Хосок править не даст, но и приближенные князья, особенно с учетом того, что у Яна будет такой же голос, как и у тебя, — сказал он, дополнительно поясняя, видя озадаченность во взгляде сына: — они через Яна править будут, и ты ничего не сделаешь. Ни альфу не подчинишь, ни совет не заткнешь. — То, что я слышал о Яне, — ощетинившись, выпалил Хёрим, — не дает поводов думать, что с ним будет сложно. — И что ты о нем слышал? — с усмешкой спросил Сокджин. — Что он смирно сидит рядом с аппой, не поднимает головы и отвечает только на вопросы, обращенные к нему? — поддел его Нарат-ном. — Не слишком информативно, — иронично заверил он. — Но в любом случае не смей пытаться ему понравиться. — Почему? — обиженно повторился Хёрим, требовательно смотря на омму. Гневно смотря на непонимающего сына, Сокджин недовольно цокнул и пояснил: — К моему огромному сожалению, сам факт твоей принадлежности к династии Ким, — говорил он, осмотрев Хёрима оценивающим взглядом, — не делает тебя лучшим претендентом. Во всех королевских семьях есть омеги, уверен, что все правители на этой церемонии будут предлагать Нарат-вану лучших своих сыновей, так почему я должен сделать иначе только из-за твоей прихоти получить самого желанного альфу двух материков? — едко спросил Сокджин. — То есть я не лучший сын? — с дрогнувшим от горечи голосом спросил Хёрим, сжав пальцы в кулаки. — На данный момент и для правления Чонсоном — нет, — не щадя, честно ответил Нарат-ном. — Ты даже магией не овладел, как ты можешь встать во главе сильнейшей армии? — риторически спросил тот. Дернувшись, словно от пощечины, Хёрим на эмоциях вскочил на ноги и, развернувшись, перевернув чашку с чаем ударом подола накидки, поспешил к выходу. — Сядь! — громогласно приказал Сокджин, позволяя голосу раскатисто прокатиться по комнате. — Не смей впредь повторять подобного, — добавил он, пристально смотря на вернувшегося на место сына. — И это еще один довод к тому, почему я не считаю тебя достойным Чонсона. Звенящая тишина нарушалась только поверхностным дыханием всех присутствующих, замерших в своих позах в попытке не привлекать к себе внимание правителя, рваным жестом указавшего аджонам вытереть пролитый чай и приказавшего подать новый. ***** Неторопливо ступая, Чонгук двигался к покоям Тэхёна, продолжая попутно обдумывать то, отчего бурлил весь Хугунам: подробности обеденного разговора королевских особ разлетелись по всему дворцу быстрее, чем птицы от резкого шума. Наперебой обсуждая варианты, кого из Гунов Нарат-ном предложит для наследника Чонсона, практически все твердили лишь одно имя — Тэхён. Омега с чистой кровью, красивой внешностью, сильной магией, успевший прославиться делами и не успевший родить детей от других, виделся самым подходящим кандидатом, способным обойти остальных королевских омег в борьбе за руку Намгуна Яна, у которого в приданом было целое процветающее государство. Подойдя к дверям нужных покоев, Чонгук протяжно выдохнул и, постучав, вошел внутрь только после того, как услышал позволение. Оказавшись в комнате, он осмотрелся, невольно выискивая что-то, что могло бы помочь ему понять, как сам Тэхён относится к подобной перспективе. Не увидев ни перевернутых вещей, ни следов от бурлящей магии, Чонгук невольно сглотнул и перевел взгляд на Вангуна, сидящего на диване в окружении свитков и внимательно смотрящего на него. — Ты же уже слышал, — сдержанно проговорил Тэхён, замечая несвойственную Чонгуку скованность. — Глухой бы услышал, — признался тот, проходя к диванной зоне и полубоком садясь на левую сторону округлого дивана. — Это правда? — севшим голосом спросил Санвон, положив пальцы на шею, разминая ее, и резко выдыхая, расслабляя горло. — Омма не назвал имя того, кого будет предлагать в супруги Намгуна Яна, — напряженно проговорил Тэхён, откладывая свитки с колен и поворачиваясь в сторону Чонгука, осматривая его скованную позу. — Но все до единого это имя знают, — категорично подчеркнул Санвон, пристально смотря в карие глаза, цепляясь за каждую крупицу реакции. — В том числе и мы. Вздохнув, Тэхён опустил голову, подаваясь вперед и упираясь локтями в колени, нервно растирая пальцы. — Омма не обсуждал это со мной, — хватаясь за варианты, озвучил Вангун, поднимая глаза на Чонгука и обеспокоенно оглаживая его взглядом, — не просил очаровать Яна. — Потому что такие союзы не строятся на очаровании и очарованности, — решительно заявил Чонгук, не скрыв ожесточенности во взгляде и изломе поджатых губ. — Никто и спрашивать не станет, поставят перед фактом, — рассудил он, после паузы припечатывая: — в королевских семьях наложников-то не всегда выбирают по любви, что уж говорить про супругов. — Чонгук, — обессиленно позвал его Тэхён, вновь опуская взгляд, — я правда не знаю, что делать, у меня нет ни одной мысли, они разбежались до звенящей тишины в голове, — сказал он, вновь шумно выпуская воздух. — Я не хочу этого союза, мне не нужен Чонсон, каким бы лакомым кусочком он ни был. Я даже никогда не рассматривал такую возможность, всегда считая себя тем, кто способен забрать власть в Кимгидо. — Гром средь ясного неба, — подсказал Чонгук, вспоминая о силе Нарат-нома. — Именно, — согласился Тэхён, энергично кивая. — Я не решился пойти к омме после обеда, — пояснил он, выпрямляя спину и поднимая взгляд на напряженного Чонгука, — а сейчас он вызвал к себе аппу. Но я поговорю с ним, попробую склонить его к Хёриму. — Это бесполезно, — возразил Чонгук, отводя взгляд в сторону. — Выбор между вами очевиден. — Намгун — это не просто альфа, которому можно отдать Хугунам, — убежденно заговорил Тэхён. — Он истинный наследник династии Чон, поэтому будет править наравне с омегой, и, если его не любить в должной мере, то он и без влияния аппы испортит омеге не только правление, но и жизнь, — объяснил он, уменьшая твердость в тоне. — Хёрим хочет стать его супругом, поэтому у него куда больше шансов получить благосклонность Яна. — Это лишь притянутые за уши аргументы, — безжалостно отверг Санвон. — Нарат-ном и слушать о чувствах не будет, потому что каждая королевская семья будет обещать Нарат-вану, что его сына будут любить и обожать. Каждая, — с нажимом подчеркнул Чонгук. — И даже чувства Намгуна не сыграют никакой роли, неважно, кто ему понравится из омег, его, как и положено альфе из благородной семьи, продадут, как породистого скакуна. — Я что-нибудь придумаю, — пообещал Тэхён, выдав себя неуверенным тоном. Горько усмехнувшись, Чонгук покачал головой и сказал: — Ты даже наложником меня взять не сможешь, — порывисто проговорил он. — Потому что Чоны потребуют проведение ритуального союза, они должны быть уверены, что рожденные тобой дети будут их крови. — Почему ты уже прощаешься, когда это всего лишь догадка о ничем не подкрепленном желании оммы? — раздраженно выпалил Тэхён, сдерживая бурю эмоций, взметнувшуюся в его душе. — Возможно, Намгуна уже кому-то пообещали, и омма останется при своих желаниях. — Я лишь пытаюсь рассмотреть разные варианты, — озвучил Чонгук, скованно пожав плечами. — Можно же пойти и радикальным путем, — продолжил он, но умолкая в ожидании того, когда Тэхён направит свой прямой взгляд на него. — Взять его в супруги, родить от него Чона по крови, подстроить гибель Яна и вывести мертвую метку, — объяснял Санвон, попутно уточняя: — я встречал водного мага у вас в Кимгидо, который рассказывал, что может вытравить чужой яд, правда, новую метку поставить будет нельзя, но зато омежье нутро вновь будет открываться для другого альфы. — Заманчивый вариант, — отозвался Тэхён, сбившись на мгновение, когда Чонгук дернулся, — но я так никогда не поступлю с альфой, который ни в чем передо мной не виноват. Да и тем более оказался такой же жертвой обстоятельств, как и я. Я постараюсь решить эту проблему, не доводя ситуацию до союза, — подчеркнул Вангун, слегка подаваясь вперед к Чонгуку. — Выбирая между тобой и им, я выберу тебя. Надо, я выставлю себя в самом ужасном свете, чтобы Нарат-ван сам не пожелал меня в супруги своего сына. Возможно, омма сошлет меня за это куда-нибудь в самую дальнюю провинцию, возможно, даже на границу с Кайреном, — посмеиваясь, предполагал он, — но ты поедешь со мной куда угодно? — с неприкрытой надеждой в голосе спросил Тэхён, протягивая Чонгуку доверчиво открытую ладонь. — Куда угодно, — подтвердил Чонгук, пересаживаясь к Тэхёну и вкладывая свою руку в чужую.