Ashes and Stardust

Когда наконец приходят новости о будущем Раэлль, это происходит в тот момент, когда она меньше всего этого ожидает. Место действия: около полудня в саду Красного замка, в ясный, но холодный зимний день, вокруг стеклянного стола, уставленного сладостями. Большинство деревьев сбросили листву, но эта часть сада полна цветущих зимой цветов, ярких красок среди спящей красоты. Повод: празднование помолвки Сарры Дарклин и одного из племянников Морского Змея. После почти двухнедельного дождя и снега, первый намек на солнце оказался достаточным основанием для леди Сарры организовать импровизированное собрание. Раэлль не может ее винить, лелея слабую, но тщетную надежду, что изменение погоды является признаком скорого приближения весны, хотя еще достаточно холодно, чтобы носить плащи и шарфы. Компания: шесть придворных девиц, одна Дарклин и ноль Веларионов. Леди Сарра, очевидно, очень рада играть роль хозяйки над Раэлль, и Раэлль также рада избавиться от своих обязательств. Наряду с обычными дамами (Маргери Уайлд, чей отец - мастер над законами, и Джемма Стокворт, чей отец добивается гораздо меньших успехов в сватовстве, чем Дарклин) появились два новых лица. Элис Крейкхолл — застенчивая золотоволосая девочка четырнадцати лет, двоюродная сестра лордов Джейсона и Тиланда Ланнистера по матери. Беатрис Хейфорд восемнадцать лет, она долговязая и простая в лице, но с невероятным голосом певицы. Наконец, отсутствуют еще двое их завсегдатаев: младшая сестра Маргери, Эллин, сегодня плохо себя чувствует, но Джейн Блаунт покинула их навсегда, и Раэлль не будет скучать по ее присутствию. Праздник действительно начинается как празднование помолвки Сарры Дарклин, хотя таковым он и остается недолго. Это не из-за отсутствия энтузиазма со стороны леди Сарры – на самом деле, она гораздо больше радуется переменам в ее жизни, чем Раэлль в своей. — Действительно, это не могло быть более идеальным, — восторгается Сарра. — Дэймиону Велариону двадцать лет, и он красив, а до Дрифтмарка всего один день пути по морю, так что мне никогда не придется беспокоиться о тоске по дому. Знаете ли вы, что мы уже встречались раньше, будучи детьми? Сир Вэймонд брал с собой своих сыновей, когда плыл в Сумеречный Дол, а Дэймион всегда был таким джентльменом. Мы поженимся через полгода – или когда придет весна. Они еще не совсем решили. На другой стороне стола Раэлль молча пьет чай с немалой долей зависти и пытается позволить Сарре сполна насладиться моментом. Дэймион Веларион для нее такой же чужой, как Кворен Мартелл для Раэлль, но Сарра ему рада. Каждая новая похвала в адрес Дэймиона Велариона — это нож в спину Раэлль, жестокое напоминание о ее собственных обстоятельствах. Она не может держать на них зла за это, потому что знает, что они говорят это не со злым умыслом. Информация о союзе между ней и принцем Дорна остается частной информацией, доступной только королевской семье и Малому Совету, до тех пор пока Отец не получит официального согласия от Солнечного Копья. После этого обязательно будут пиры, турниры и всевозможные развлечения, которые любит Отец, и все для празднования там, где она предпочла бы оплакивать. Тогда все остальные дамы за столом будут восторгаться тем, как повезло Раэлль, а не Сарре, пока Раэлль знает, что из них двоих именно Сарра, скорее всего, обретет истинное счастье в своем браке. Как странно быть объектом зависти из-за союза, который она бы отменила в мгновение ока. К счастью, они не задерживаются на этой теме слишком долго. Как и на большинстве придворных дамских собраний, болтовня неизбежно переходит в сплетни, а именно, о внезапном отъезде лорда Блаунта из Королевской Гавани со всей своей семьей всего несколько дней назад. — Что случилось? — спрашивает Беатрис Хейфорд. — Я была слишком занята, чтобы следить за делами с лордом Блаунтом и леди Джейн. Раэлль наклоняется вперед в ожидании ответа, пытаясь сдержать любопытство. Большая часть ее готова принять благословение, которым является отъезд Блаунтов, за чистую монету, хотя она не может не задаться вопросом, какое обстоятельство освободило ее от мелких оскорблений Джейн, замаскированных под любезность, и девичьей насмешки, которой был наполнен ее голос всякий раз, когда Эйгон был в пределах слышимости. Хотя она не из тех женщин, которые любят вынюхивать скандалы, что-то внутри подсказывает ей, что это не так просто, как некая неотложная проблема с посевами в маленькой вотчине дома Блаунтов. — Я слышала, что отец Джейн застал ее в постели с одним из их рыцарей, поэтому они возвращаются домой, прежде чем она сможет еще больше разрушить свои перспективы замужества, - признается Сарра Дарклин с властным видом. — Я слышала, что ей придется выйти замуж за этого сира, но ее отец думал, что если это будет сделано в Торн-Холле, то это вызовет меньше шума, — добавляет Маргери Уайлд. — На это маловероятно, учитывая то, как они уехали, — замечает Беатрис, вступая в сплетни с легкостью эксперта, несмотря на свою неопытность при дворе. — Никто не сбежит таким образом, если только им не приходится скрывать скандал. Пока остальные кивают в ответ, Джемма Стокворт сидит на краю стула с нетерпением, предвкушая реакцию дам. — Это очень милая история, но я слышала, что Джейн беременна, и отец не просто рыцарь, — самодовольно вставляет она. Раздается серия возмущенных вздохов и шокированного «Нет!» от Элис Крейкхолл. Любое удовлетворение, которое Раэлль нашла бы от несчастья Джейн Блаунт, в одно мгновение сменяется жалостью. Несмотря на все презрение, Раэлль никому не пожелала бы зимней беременности. ̶Н̶е̶ ̶п̶о̶с̶л̶е̶ ̶т̶о̶г̶о̶,̶ ̶ч̶т̶о̶ ̶с̶л̶у̶ч̶и̶л̶о̶с̶ь̶ ̶с̶ ̶У̶и̶л̶л̶о̶й̶.̶ — Видимо, ее горничная заметила, что она стала довольно пухлой в талии… — Она всегда была довольно пухлой там, не так ли? — комментирует Маргери Уайлд, деликатно беря с подноса пирожное. — Это просто чудо, что она оставляла что-то для остальных. — …и Джейн даже этого не отрицала! Она с гордостью заявила, что беременна и что этот ублюдок от Принца… Понимая, что ее язык опережает ее разум, леди Джемма резко обрывает предложение, бросая испуганный взгляд на Раэлль. Она хочет сразу опровергнуть обвинения. Ей хочется верить, что кто-то в цепочке слухов лжет – Джемма, или одна из горничных, или сама Джейн Блаунт. Было бы легче поверить в это, если бы она не обращала внимания на то, как глаза Эйгона следили за глубоким вырезом платья Джейн, на запахи женских духов, которые иногда цеплялись за его одежду, или на голос Джейн по ту сторону двери, который она однажды услышала у покоев Эйгона. Нет, убеждает она себя через мгновение, это неправда. Если бы в этом была хоть какая-то правда, королева знала бы, а если бы она знала, то королева Алисента потащила бы их двоих в Септу, потому что ее моральные качества не допускали иного. Если Джейн Блаунт беременна, то это потому, что она была блудницей, а если она утверждает, что ее ублюдок принадлежит Эйгону, то она лжет, и Джемме Стокворт следует знать, что лучше не распространять подобные гнусные обвинения. Но хуже всего то, что это похоже на правду. Пока Раэлль размышляет, Сарра пользуется возможностью отчитать свою компаньонку. — От кого ты это услышала, Джемма, от своей горничной? Честное слово, нельзя верить всему, что исходит из уст слуг. — У Л-леди Джейн есть младшие сестры, не так ли? Было бы… ну, то есть… если бы их собственные перспективы замужества были разрушены – не то чтобы я называю леди Джейн чем-то неприличным, но слухи – это было бы для них позором…, — заговаривает Элис Крейкхолл, переводя взгляд с остальных, как будто они - дикие хищники, которые могут направить на нее свои когти при малейшей провокации. Пожалуй, это самое большое количество слов, которые она произнесла с момента прибытия в Королевскую Гавань Глубоко вздохнув, чтобы восстановить самообладание, Раэлль наконец добавляет свой комментарий. — Я полагаю, что она имеет в виду, что необоснованные предположения с большей вероятностью будут угрожать невиновным сторонам, чем виновным, даже если толчком является плохое поведение самой Джейн. Верно, леди Элис?, — несмотря на то, что Раэлль обращается к Элис Крейкхолл, ее холодный взгляд скользит по Джемме Стокворт, которая виновато краснеет. Прежде чем нить разговора двигается дальше, ее прерывают. — Принцесса! Ваша милость! Младшая сестрица Уайлд, девочка двенадцати лет, мчится в сад, преследуемая ее запыхавшейся септой. Эллин, кажется, оделась в спешке: ее желтое платье растрепано, синие шнурки завязаны простыми узлами, а вьющиеся черные волосы распущены и не расчесаны. Как только она останавливается перед их столом, у нее начинается приступ кашля, она закрывает лицо рукавом, пока ее тело охватывают спазмы. — Эллин?, — встает Маргери. — Что ты делаешь, тебе ведь нельзя вставать с постели? Эллин игнорирует сестру, жадно глядя на Раэлль. — Дорнийские корабли в Ступенях, — выдыхает девочка, сгорбившись и хватаясь за юбки, пытаясь отдышаться. — Я слышала отца. Несмотря на плохое состояние ее здоровья, она с явной гордостью сообщает о плодах своего подслушивания. Вдалеке они слышат крики септы: — Эллин Уайлд! Никогда за все свои годы я не видела такого дурного поведения от дамы вашего положения! Ваш лорд-отец будет очень недоволен, когда узнает об этом! Кто-то сдерживает смешок – возможно, это Беатрис – и Маргери выглядит совершенно огорченной сценой, которую устраивает ее сестра. Безуспешно пытаясь скрыть свое смущение за умиротворяющей улыбкой, она поворачивается к Раэлль с извинениями на губах: — Ваша светлость, прошу извинить ее плохие манеры, Эллин больше не побеспокоит Вас, клянусь, особенно из-за такой тривиальной вещи. Но для Раэлль это совсем не тривиальная вещь. Ее дыхание учащается, сердце колотится в груди, когда она встает так быстро, что стул позади нее скрипит. — На чьей стороне? Дорнийцы сражаются за Триархию или против нее? Это то самое событие, которое решит все ее будущее. Но Эллин не знает ответа, который ей так нужен, и она издает короткое «ох», прямо перед тем, как септа достигает их. Сделав реверанс перед Раэлль, пожилая женщина поворачивается к Эллин. — Надеюсь, вы извинились перед принцессой за свое постыдное вмешательство. И в таком плачевном состоянии! Она действительно в плачевном состоянии: одета не по погоде, дрожит от холода, явно нездорова и почти плачет. Вместо того, чтобы вызвать раздражение, девочка стала объектом ее жалости. Ей не нужна ругань вдобавок ко всему. — Мне очень жаль, Ваша светлость, — шепчет Эллин, всхлипывая и делая собственный реверанс. Новый приступ кашля настигает ее в самый неподходящий момент, и Раэлль протягивает руку, чтобы поддержать ее, прежде чем повернуться к септе. — Пожалуйста, не будьте с ней слишком суровы. Я просила леди Эллин держать ухо востро, хотя и не собиралась подвергать из-за этого ее здоровье риску, — сняв плащ с плеч, Раэлль накидывает его на больную посланницу, чьи глаза загораются благодарностью. — Я ценю это, правда, но тебе не следует подвергать себя опасности ради меня. А сейчас возвращайся в постель, пока ты не простудилась. А затем бросает остальным: — Прошу прощения, у меня есть срочные дела. Раэлль ускоряет темп и направляется обратно к Красному замку, чтобы спастись от ветра и вихря собственного разума. Трудно сформировать связную мысль, поскольку она находится в водовороте надежды, паники и страха, вызванного осознанием того, что сегодня тот день, когда она наконец узнает свою судьбу. Если Дорн будет плыть рядом с флотом Дома Веларионов, то она выйдет замуж за Кворена Мартелла, воплотив в жизнь все кошмары, которые преследовали ее во сне с момента ее шестнадцатых именин. Брак с мужчиной, который старше ее более чем в два раза, и первыми словами, которыми они когда-либо обменяются, вполне могут быть свадебные клятвы. Она оставит утешительную и комфортную Королевскую Гавань ради двора Солнечного Копья, одинокого и лишенного друзей, она станет там иностранным нарушителем в этой странной, новой культуре. Возможно, они уже назначили дату свадьбы – возможно, новый год или начало весны, как у Сарры Дарклин. Она надеялась, что со временем это станет казаться менее пугающим, но принц Дорна не становится моложе и менее чужим, а Солнечное Копье не приближается к Королевской Гавани. Но что такое ее собственное счастье по сравнению с благом королевства? Это результат, о котором ей следует молиться, обещание союза, если не прочного мира, с Дорном. Осмелится ли она бежать, зная, что война станет неизбежным результатом пропажи невесты? Но что, если Дорн сражается против них? Возможно, Триархия предложила принцу Кворену собственную валирийскую невесту, какую-нибудь лисенийку, которая будет несчастна вместо нее. Сколько солдат должно погибнуть в Ступенях только для того, чтобы дать Раэлль отсрочку на несколько месяцев, прежде чем ее продадут Клементу Селтигару или кому-то столь же отвратительному? Сколько моряков должно быть захвачено пиратами и продано в рабство, и сколько еще должно томиться в портах, поскольку торговля замедлена до минимума, не имея возможности прокормить свои семьи в самые суровые зимние месяцы? Это даже не было бы настоящим спасением, потому что нет никакой гарантии, что Отец просто не предложит ее следующему лорду, который попросит ее руки. Ни одна послушная принцесса, ни один нравственный человек никогда не пожелает такого исхода. Раэлль не позволяет себе молиться об этом, но она, тем не менее, не может полностью подавить эгоистичную часть себя, которая жаждет этой краткой свободы. Ей нужно знать, но она боится это узнать. Несмотря на то, что Эллин Уайлд не смогла рассказать ей подробности, достаточно полезно узнать, что есть новости, которые нужно услышать, потому что Раэлль не верит тому, что кто-то на самом деле расскажет ей, что произошло, пока об этом не выболтают за обеденным столом. Перед ней стоит выбор: ей стоит идти к Алисенте или к Рейнире? Она выбирает Алисенту. По крайней мере, ее мачеха никогда не давала ей ложных обещаний относительно ее помолвки. Рейнира все еще клялась, что этого никогда не произойдет в тот самый день, когда ворон Отца отправился в Солнечное Копье. Быстрее, чем ей хотелось бы, но медленнее, чем она надеялась, Раэлль приближается к покоям королевы. Двери охраняет одетая в белое фигура сира Кристона Коля, что является верным признаком того, что Алисента действительно внутри своих покоев. — Принцесса, – кратко приветствует ее член Королевской Гвардии. — Сир Кристон, может ли Ее Светлость поговорить со мной? Речь идет о Дорне, если это важно. — Королева не хочет, чтобы ее беспокоили, — отвечает Коль холодно. Он хмурится, когда мгновение спустя дверь позади него открывается, оттуда показывается Алисента. — Заходи, Раэлль, — приглашает она, проводя падчерицу внутрь, пока Кристон сердито смотрит в коридор. — Полагаю, ты уже слышала новости..., — начинает ее мачеха, как только они обе занимают свои места. Раэлль кажется, что она наблюдатель в ее собственном теле, что кто-то другой произносит слова, срывающиеся с ее губ: — Я слышала о дорнийских кораблях, но не о цвете их знамен. Раэлль смотрит вниз, на свои руки на коленях, сжимая пальцы в безмолвной молитве. Ей требуется все свое самообладание, чтобы не думать ни о каком будущем, оставаться здесь и сейчас, в этой крошечной вечности, измеряемой тремя безумными ударами ее сердца. Она не видит выражения лица королевы, но слышит уверенность в ее тоне, когда Алисента медленно и с большой осторожностью говорит ей: — Дорн развевает флаг Триархии. С резким вздохом глаза Раэлль поднимаются вверх и встречаются с глазами Королевы. Та спокойно на нее смотрит, и Раэлль хотела бы, чтобы она могла похвастаться тем же, хотя она полагает, что эта новость не так меняет мир для ее мачехи, как для нее самой. И все же в выражении лица Алисенты есть что-то еще, что принцесса пытается определить – жалость? разочарование? Ни то, ни другое не кажется ей точным. Прежде чем Раэлль успевает собраться с мыслями, Алисента продолжает: — Лорд Ларис утверждает, что Дорн заключил торговый контракт с Тремя Дочерьми, который Кворен Мартелл, очевидно, счел более ценным, чем вторая жена. Сделав несколько судорожных вздохов, Раэлль обнаруживает, что она счастлива. Люди могут умереть из-за этого, но все же она счастлива. Осознание того, что она не имела никакого влияния на результат, не стирает чувство отвращения к самой себе. — Я думала, что помолвка практически гарантирована, как только предложение было сделано. Что изменилось? Был ли это какой-то ее недостаток, или предложение Триархии было намного лучше? Если это последнее, возможно, это частично смягчит ее вину. — Визерис сформулировал свое последнее предложение с намерением по-настоящему ассимилировать Дорн с Семью Королевствами посредством вашего брака. Он считал это достойным наследием для своего правления – и для вас. Я могу только предположить, что дорнийцы были в гораздо меньшем восторге от перспективы отказаться от своей независимости. Дорн не примет драконов. Хелейна недавно сказала что-то подобное, не так ли? — Полагаю, они также предпочли бы не принимать Эбриона, учитывая их давнюю историю с драконами во время Завоевания, — признает Раэлль. — На самом деле лорды Малого Совета думали совсем наоборот. Рейнира, в частности, была непреклонна в том, что Дорн при первой же возможности натравит на нас твоего дракона, — Алисента поджимает губы. Эти слова ударили ее, как пощечина. Неужели ее сестра действительно думала, что Раэлль настроит Эбриона против ее Королевства, против ее семьи только потому, что это приказал ее муж-незнакомец? — Я бы никогда… — начинает Раэлль, но Алисента останавливает ее взмахом руки. — Я знаю, что ты бы не стала, но что мог бы сделать твой сын или внук, когда твой дракон стал бы их собственностью? Они были бы Мартеллами, а не Таргариенами, они бы были мало преданы дому своей матери. — Но Кворен Мартелл все равно сказал «нет», — медленно повторяет принцесса. Она представила себе мир, где она — принц Дорна, где Эбрион — не любимый друг, а орудие войны. В таком случае, разве дракон не должен стоить гораздо больше, чем любые духи из Лиса или гобелены из Миерина? Неужели Ройнарская ненависть к Древней Валирии настолько глубока, что ее прибытие вызвало бы открытое восстание? Боится ли он, что какой-нибудь будущий потомок начнет глупое восстание с одним драконом против дюжины драконов Дома Таргариенов? Что такого понял ее потенциальный муж, чего не может понять Раэлль? Ее мачеха читает сдержанность Раэлль по другому. — Кворен Мартелл отверг тебя не по твоей вине, — спешит успокоить ее Алисента. — Обещаю тебе, мы найдём тебе достойного мужа. Я предпочла бы любящего мужа, чем достойного. Но Раэлль не хочет продолжать этот разговор и не желает концентрировать внимание Алисенты на том, чтобы в спешке искать ей нового жениха. Она хочет позволить себе насладиться еще несколькими месяцами заимствованного времени, прежде чем судьба наконец настигнет ее. На данный момент она намерена оставить все мысли о войне в Ступенях и обещании будущего брака позади и наслаждаться отсрочкой, насколько это возможно. Ее первое желание — рассказать об этом Эйгону, который был так взволнован ее помолвкой, что можно было подумать, что это его планировали сослать в Дорн. Она замечала взгляды, которые он направляет на нее, когда думает, что она не смотрит, словно она какая-то драгоценная вещь, которая может исчезнуть, как только он отвернется. Больно быть причиной его страданий. Покинув покои Алисенты, задав несколько вопросов слугам, она узнает что ее братья и племянники прямо сейчас тренируются в стрельбе из лука. Когда Раэлль минует галереи и достигает тренировочной площадки, она приближается с особой осторожностью, потому что один взгляд на мишени говорит ей, что ни один из них не является опытным стрелком. — Извините, сир, — говорит Раэлль, когда инструктор поправляет хватку Джакейриса на тетиве. Она подозревает, что его пальцы наполовину онемели от холода. Эти действия не в ее духе, но Раэлль чувствует себя более смелой, чем обычно, воодушевленная сегодняшней отсрочкой казни. Она никогда бы не рискнула провернуть это против сира Кристона Коля, который и так сильно ее недолюбливает по неизвестным причинам (хотя, скорее всего, это связано с Рейнирой), но сир Джайлс Белгрейв ее не пугает. — Боюсь, мне придется одолжить Эйгона для неотложных дел, — продолжает она, выглядя соответствующим образом раскаявшейся в том, что прервала их. — Конечно, принцесса, — равнодушно отвечает усатый рыцарь. Затем громче — Принц Эйгон, ваша сводная сестра ждет Вас! Раэлль видит точный момент, когда Эйгон понимает, что «сводная сестра» относится к ней, а не к Рейнире: он поднимает голову, возясь с тетивой, их глаза встречаются, когда он замечает ее, а затем он мгновенно бросает все. Эйгон сбрасывает тренировочное снаряжение так быстро, как только может, и вскоре они вместе уходят со двора. Ее брат заговаривает первым, как только они отходят на достаточное расстояние от остальных. — Какое у тебя «срочное дело»?, — в его голосе звучит мрачное беспокойство – она не удивилась бы, если бы его мысли устремились прямо к Дорну. — Судя по принцу Кворену Мартеллу, — произносит Раэлль, улыбаясь, — я стою меньше, чем миеринский гобелен. Эйгону требуется некоторое время, чтобы обдумать ее слова, но его реакция... это возмущение? — Этот убл… Да как он смеет..., — кипит Эйгон, поправляя себя посреди фразы, потому что «ублюдок» — небезопасное слово для использования в Красном замке, независимо от того, к кому оно относится. Раэлль не совсем понимает его гнев. Не то чтобы принц Дорна на самом деле прислал письмо с отказом, полное оскорблений – а если и прислал, то никто не сообщил ей об этом. — Значит, ты недоволен тем, что я не выйду за него замуж? — Нет, я, конечно, рад, просто он чертовски глуп, чтобы…, — бормочет Эйгон, застигнутый врасплох. — Значит, ты согласен, что я стою меньше, чем миеринский гобелен, — поддразнивает она. Ее брат открывает рот, чтобы возразить, затем закрывает его, прищурившись, глядя на нее. После некоторого размышления, он говорит: — Это ловушка, не так ли? Раэлль смеется, позволяя всему накопившемуся за последние несколько месяцев напряжению уйти вместе с этим. — Да, но помолвка действительно расторгнута! Это надо отпраздновать, не так ли? Они достигли места назначения, куда она их привела, — конюшни, и по быстрому приказу конюхи седлают им двух лошадей. — Гонка в Драконью Яму? — спрашивает Раэлль, чувствуя тепло, несмотря на отсутствие плаща. Эйгон поднимает бровь, оглядев ее наряд, который совершенно не подходит для чего-то более напряженного, чем сидение в саду. — Что я получу, если выиграю? Поцелуй. Слова почти вылетают из ее рта сами по себе, нежелательное последствие ее временной эйфории. Ей удается поймать их прежде, чем они успевают слететь с ее губ, она чувствует, как часть ее радости ускользает. Он бы этого не хотел. Зачем ему это, если он занят поцелуями с такими дамами, как Джейн Блаунт? Сир Аррик спасает ее от необходимости придумывать подходящий ответ — кажется, рыцарь наконец понял, что она не одалживала Эйгона, а сбегала с ним. Вместо того, чтобы гнаться с братом наперегонки, Раэлль взбирается на лошадь Эйгона, для поспешного побега, цепляясь за его спину, устраиваясь верхом, а не в боковом седле, как стоит приличной женщине. Их дневной полет столь же хаотичен: ни у одного из них нет подходящей одежды, а Эйгон использовал седельное одеяло в качестве плаща после того, как он настоял, чтобы она взяла его плащ, но, тем не менее, они оба возвращаются домой с улыбками на лице. К ночи ее улыбка исчезает. Как только первоначальный всплеск волнения и радости утихает, разрыв помолвки не приносит Раэлль такого удовлетворения, как она себе представляла. Хотя эта угроза миновала, ее беспокойство остается, затянувшийся страх, что одно слово Отца разрушит ее хрупкий покой, и она ничего не сможет сделать, чтобы остановить это. Мачеха обещала ей достойного мужа, но это мало успокаивает опасения Раэлль. Она женщина, и всех женщин ее положения постигнет та же участь. Ее жизнь больше не принадлежит ей.