Улыбнись милая

Чарли очень хорошо знала, что процесс реабилитации будет нелегким, особенно для тех, чья вся жизнь, вероятно, вращалась вокруг преступлений. Но у неё никогда не было возможности встретиться лицом к лицу с одним из них, пока она не встретила Энджела Даста. Их первая встреча была чисто случайной. Чарли и Вегги шли по Бурбон-стрит, когда они встретили высокого, женоподобного на вид блондина, к которому пристала парочка деревенщин с оскорблениями. Чарли, нетерпимая к такой дерзости, подошла к ним, чтобы сказать им убираться вон, и добилась успеха только тогда, когда Вэгги ударила одного из них прямо в нос и заставила их убраться восвояси. Но вместо какой-либо благодарности блондин только съязвил по поводу того, что он мог бы всё уладить сам и не нуждался в двух котятах, чтобы прийти ему на помощь, чем привело в ярость Вэгги до такой степени, что испанский вылетел со скоростью молнии. Чарли, с другой стороны, настояла на том, чтобы он пообедал с ними в чайном домике неподалеку, к большому протесту Вэгги, поскольку она заметила, каким грубым он выглядел, и ей показалось неправильно просто оставить её одной. Блондин приподнял бровь в ответ на искреннее приглашение этой куклы, как будто с подозрением относясь к её мотивам. Но простое пожатие плечами, и он принял предложение, представившись как Энджел Даст. Он был более чем открыт, чтобы рассказать свою историю. Житель Нью-Йорка, но приехал в Новый Орлеан по грязному контракту с большой шишкой по имени Валентино, чтобы работать в здешнем борделе, который он на самом деле наслаждался за хорошие деньги, которые зарабатывал. Единственное, с чем у него были проблемы, — это жилье, по «очевидным» причинам. Валентино был той ещё сукой, с которым можно было время от времени переспать, так что он якшался со всеми, кто был готов по-быстрому подзаработать, и ни за что на свете он не стал бы снимать комнату в какой-нибудь ночлежке. Когда его спросили о семье, у него не было намерений возвращаться к ним в Нью–Йорк, у него не было хороших отношений с отцом Хенроином и старшим братом Аракниссом, а его любящая сестра-близнец Молли ушла и связалась с каким-то вором. «Это не расизм, если ты тоже такая, куколка!» — значит, он просто не хотел её беспокоить. Это, и он знал, что возвращение означало бы, что её придется втянуть в его маленький семейный «бизнес», предпочитающий секс-работу. Вегги ясно видела, как глаза Чарли внезапно загорелись при мысли о возможности посидеть за обеденным столом прямо перед ним. На улице рядом с рестораном завязалась горячая дискуссия. (Вэгги хотела быть вне пределов слышимости, но всё равно держать Энджела на прицеле, если он попытается сбежать) Вэгги делала всё возможное, чтобы убедить Чарли, но в конечном итоге сдалась, когда её подруга серьезно рассуждала о том, что это может быть шансом. «Если бы мы могли помочь реабилитировать кого-то вроде него, это дало бы нам больше шансов убедить всех, что то же самое можно сделать и с преступниками.» Энджел был озадачен, задаваясь вопросом, какого черта какая-то случайная телка просто подошла и предложила ему жилье без арендной платы, когда они вернулись на свои места. Сминая готовый окурок, он спросил: — В чём подвох? Условие Чарли было простым: исправление. Не делать ничего противозаконного и просто потрать время на то, чтобы «исцелить» себя от своих «проступков» и поработать над лучшим путем реинтеграции в общество. Он молча уставился на неё, когда она сказала ему это, прежде чем разразиться громким смехом. — Ты что, свихнулась, крошка? Это довольно богато слышать от такой красавицы, как ты! Вэгги восприняла бы этот ответ как отказ от приглашения и ушла бы своей дорогой, но Чарли оставалось непреклонна, и долгий разговор позже привел к удивлению и облегчению, когда Энджел в конце концов согласился, хотя, совершенно очевидно, ради обещанной бесплатной комнаты. Он переехал в ту же ночь, став первым официальным клиентом отеля «Хэппи». По сути, вначале всё было непросто. Конечно, он воздерживался от совершения чего-либо «неправильного» в отеле — Вэгги очень четко сформулировала это правило, когда на вторую ночь пребывания в отеле опустошила все фляжки с алкоголем, которые у него были с собой, что привело к почти физической стычке, если бы Чарли не была рядом и не вмешалась. — но он был настоящей совой и исчезал поздно ночью только для того, чтобы снова появиться на следующее утро, хромая и с несколькими синяками на шее, которые дали девочкам хорошее представление о том, что он задумал. Чарли потребовалось немало усилий, чтобы убедить свою подругу, что это будет медленный процесс, и всё зависело от темпа Энджела, поэтому им пришлось дать ему время и запастись терпением. Но, похоже, терпение не может длиться вечность… То, что сломало им обоим нервы, произошло, когда они нашли его свернувшимся калачиком на полу в помещении, которое должно было стать гостиной, бьющегося в конвульсиях, пускающего слюни, полуголого, покрытого лишь слоями холодного пота, полностью изнуренным и выглядящим так, словно смотрел Смерти прямо в глаза. В его руках был почти пустой полотняный мешочек с чистым белым порошком, следы которого всё ещё оставались у него на носу. Было абсолютным чудом, что они нашли его вовремя и доставили в ближайшую больницу, где врачи смогли устранить последствия большой дозы фенциклидина в его организме, и Чарли проплакала день и ночь у его постели, пока все они не оказались на заднем сиденье автомобиля по пути обратно в отель. Энджел, похоже, не слишком потрясен случившимся, небрежно куря у окна машины, не обращая внимания ни на Чарли, испытывающая совершенно необоснованный дискомфорт, или на Вэгги, сверлящую его взглядом, который мог соперничать с серным пламенем самого Ада, пока он не выбросил окурок, закрывая окно и повернулся. — Что? — Что? ЧТО?! — Закричала Вэгги во весь голос, заставив Чарли вздрогнуть. — О ЧЁМ ТЫ ДУМАЛ?! — Эй! Я был чист по меньшей мере две недели! Разве это не «искупительное» качество? Итак, у меня случился небольшой рецидив, и я немного сдался. Было не так уж плохо. — Это было не так уж «плохо»?! Как, по-твоему, отреагировали бы люди, если бы узнали, что мы впустили какого-то пьяного наркомана в то, что должно было стать местом для выздоровления? На нас бы посмотрели не более чем как на гребаную шутку! Энджел, казалось, не смутило череда оскорблений, брошенных в его адрес вспыльчивой латиноамериканкой, но он не сдержался. — Ну, если вы, ребята, решите убить кого-то, то будьте выглядите скорее грустными, чем смешными. — Ладно. Достаточно. Перебранка между двумя другими прекратилась, и всё внимание было приковано к Чарли, которая хмурилась, хотя в её глазах, казалось, не отражался гнев. — Этого больше не должно повториться, понимаешь? — Обратилась она непосредственно к Энджелу, который только пожал плечами и снова посмотрел в окно. Обращаясь к Вэгги, она положила руку на плечо подруги и слабо улыбнулась. — Мы ещё не знаем, действительно ли все закончилось, детка. Постарайтесь расслабиться. Всё будет хорошо! Она прекрасно знала, что сама Чарли не уверена, всё ли в порядке, но сердце Вэгги смягчилось настолько, что она слегка улыбнулась подруге в ответ. Вернувшись в отель, Раззл и Дэззл немедленно приступили к приготовлению ужина для троицы, толпясь в гостиной, полностью стерев все следы предыдущего дня благодаря двум всегда готовым помочь дворецким. Когда во время их ожидания подали стаканы с водой, Энджел взял один и от скуки сделал глоток. — Знаешь, тебе действительно стоит подумать о том чтобы сделать тут маленький бар, чтобы это заведение действительно не было таким скучным. В конце концов, это же отель, верно? Он усмехнулся, но смех быстро утих, когда он заметил, что Чарли выглядит ещё более мрачной, чем когда-либо. Ему сразу стало неловко, и Энджел не знал, что делать с тем, как сильно ему вдруг стало жаль куклу. Может быть, даже чувство вины за тот беспорядок, в который он её втянул, когда она его нашла? На короткое мгновение он протянул руку к Чарли, как будто хотел положить её ей на плечо, чтобы утешить. Но для него это было явно легче сказать, чем сделать. Поняв, что на язык ему не приходят никакие полезные слова, он немедленно ретировался, сделав вид, что ничего не произошло. Чарли, которая, казалось, всегда была на грани слез, немного погодя встала, чтобы выйти на улицу подышать свежим воздухом, оставив Вэгги и Энджела наедине. — Тааак… что с ней не так? — Ты сейчас это серьезно? — Настолько серьезно, насколько это возможно сейчас, медвежонок, — Заметил он, лениво откидываясь на спинку дивана. — Но правда, в чём её проблема? Если бы её собственная энергия не была так истощена, она бы, не колеблясь, схватила ближайший предмет и швырнула его прямо в наглого болвана, который сейчас больше, чем когда-либо, казался ей бельмом на глазу в этом и без того не слишком приятном заведении. — Я думаю, тебе нужно понять, насколько это важно для Чарли, — Серьезно начала она. — Ты даже не представляешь, через что ей пришлось пройти, чтобы хотя бы попытаться запустить этот отель, и это было для неё нелегко. — Ты серьезно думаешь, что у неё получится исправить человека на верный путь? — Ты можешь хотя бы попытаться отнестись к этому серьезно? — И снова, сопротивляясь желанию причинить ему какой-нибудь физический вред, Вэгги ущипнула себя за переносицу и резко выдохнула. — Тебе повезло, что она всё ещё видит в тебе какую-то надежду, чтобы позволять тебе остаться здесь. Энджел усмехнулся, но эти слова задели его достаточно сильно, чтобы на самом деле подумать о Чарли и её готовности взять его с собой с улицы. Конечно, в каком-то смысле она довольно глупа, раз не думает, что идея исправить кого-то из-за его ошибочности была просто пустой тратой времени, как бы поступила любая другая шикарная птичка вроде неё. Но опять же, ему пришлось признать, что на самом деле в этом забытом богом мире осталось не так уж много таких людей, как она, которые всё ещё верили в доброту и шансы в людях, особенно для такого человека, как он, который так привык ко всем формам насилия, встречающимся на его пути. Эта кукла — довольно редкая драгоценность, и он хоть в какой-то степени благодарен ей за то, что она дала ему крышу над головой. — Хорошо. Я постараюсь.