***
Это было всего лишь простое прикосновение, всего лишь рукопожатие, и всё же это ощущение вернуло яркие воспоминания, наполнившие их разумы; воспоминания о прикосновениях кожи к коже, теплых и электризующих, о глубоких и интенсивных вдохах, похожих на молитву, и о чувстве радостной эйфории от высот, которых они достигли вместе. Это не было похоже на прошлый раз и бледнело по сравнению с ним, но в том, как Аластор держал её за руки, была определенная мягкая близость. Его хватка была нежной, как будто он держал что-то хрупкое, а кончики его пальцев нежно гладили её, так что она могла почувствовать шероховатость его костяшек. Ей должно быть неловко чувствовать себя так. Даже нежеланно, потому что как он смеет так обнимать её, когда она явно так расстроена из-за него?Это только ухудшило ситуацию, не только потому, что вернуло ещё более болезненные воспоминания но и потому, что, несмотря на свою простоту, эта связь уже заставляла сердце Чарли биться быстрее, заставляя кровь течь по венам и нагревать каждый дюйм её тела, что наиболее былo заметно по очень заметному румянцу на её бледных щеках. — Что? - Она могла только шептать этот вопрос, и как тих был её голос, в котором было столько неверия в услышанное, всё ещё неспособной постичь мысль, что он только что задал этот вопрос. — Я знаю, что я сделал неправильно, - с сожалением сказал ей Аластор, — и для меня было совершенно неприемлемо так обращаться с тобой. - Он на мгновение остановился, чтобы сделать глубокий вдох, в то время как его рука крепче сжала её руки. — Я никогда не хотел причинить тебе боль. Хочешь верь, хочешь нет, но у меня никогда не было намерения причинить тебе боль. Не после... того, что мы сделали. Всё, о чём я прошу, - это дать мне ещё один шанс всё исправить и загладить свою вину любым возможным способом. Его руки притянули её ближе к своей груди. Чарли была неподвижная, как статуя, но позволила её рукам двигаться вместе с ним, и она могла поклясться, что почти чувствовала тепло, исходившее от него, но, возможно, теперь он исходил от неё, поскольку она начала краснеть ещё больше от того, что он сказал дальше. — Я просто хочу снова быть рядом с тобой, Чарли. Это заявление последовало за тем, как пальцы Аластора сомкнулись вокруг её пальцев и прижал её пальцы к его сердцу, посылая толчок через Чарли, которая втянула воздух из её тела и заставил её затаить дыхание, не в силах что-либо сделать, кроме как продолжать смотреть в его пронзительные глаза, которые казалось, резко контрастировало с нежным сожалением, отразившимся на его лице. Его слова потрясли её разум и оставили ощущение, будто она движется странным образом; в некотором смысле, к которому она не была готова. Его слова и выражение лица были мягкими и нежными, но насколько сильно они поколебали мысленную решимость, которую, как она думала, она могла принять для себя. Чарли не чувствовала ничего, кроме растерянности. Она всё ещё была насторожена, неуверенная, стоит ли ему верить этой просьбе, которую он ей предложил, но струны её сердца начали тянуться в разных направлениях, что было связано с различными решениями, которые предстояло принять. Это заставляло её чувствовать себя запутанной внутри, весь этот беспорядок мешал ей ясно мыслить, пока всё не распутается. Она не была уверена, когда это произойдет, потому что запутанность казалась бесконечной, почти неэластичной в освобождении её от этого внутреннего смятения. — Что скажешь, Чарли? Аластор выглядел таким необычно ребяческим, когда спрашивал это, как будто он был каким-то застенчивым парнем, который приглашает куколку на первое свидание. Это был бы довольно очаровательный образ, над которым Чарли мог бы посмеяться и улыбаться, если бы не то, насколько ужасной казалась ситуация. — Я... Он улыбался так мило и нежно, с такой надеждой ожидая её ответа, и это чуть не сломало её. Это почти разрушило решимость, которую она накапливала все эти недели. Увидев эти глаза, она почувствовала, что хочет растаять и сдаться. Отвести его руки так же нежно, застенчиво улыбнуться и позволить теплу, которое начинало расцветать внутри неё, охватить себя. — Я... Но... она просто не могла найти в себе сил вот так сдаться. — Я не знаю, Аластор... От этого безрадостного ответа у неё перехватило горло, а на сердце стало тяжело. Чарли больше не могла произнести ни слова и могла только наблюдать, как надежда Аластора постепенно угасала во что-то вроде разочарования. Почувствовав дискомфорт, она начала убирать свои руки с его, заставляя себя не наслаждаться остатками его тепла на своей коже. Аластор не сопротивлялся, он просто ослабил хватку и позволил ей выскользнуть из его рук. Ей не хотелось думать о том, как сильно ей не хватало тепла его прикосновений, когда она сложила их на груди и держала так, чтобы сопротивляться этому желанию. Его собственные руки упали по бокам, но поза осталась прямой, даже слегка напряженной. Это заставило её очень нервничать из-за любого резкого ответа, который мог заготовить для неё Увы, выражение его лица оставалось каменным, а голос произнес только: Тогда очень хорошо. Это было всё, что он сказал. Это не было грубо или что-то в этом роде, и все же Чарли не была уверена, чувствовать ли облегчение или уныние. Он прошел мимо неё, и она подумала, что он собрался уходить, но вместо этого он прошел позади неё и оперся локтями о перила набережной. Сама Чарли считала неправильным уходить и оставлять его одного, поэтому молча подошла и встала рядом с ним, стараясь не замечать, что смотрит на него краем глаза. Аластор не обратил никакого внимания на то, что она присоединилась к нему, и только продолжал спокойно смотреть на реку Миссисипи, и она не была уверена, было ли выражение его лица задумчивым или беззаботным. Чарли тоже смотрела в том же направлении, и её отвлекали речные суда и шум воды, плещущейся на берегу. Поднимающаяся вода стала темной и бурной, под стать медленно темнеющему небу над ними, что казалось подходящей аналогией тому, что, должно быть, происходило в их головах в тот момент. Они стояли вместе в дружеском молчании, которое не было таким уж неловким, хотя можно было сказать, что это было довольно утомительно для каждого из них, поскольку разговор углублялся в их мысли. Чарли задумалась, стоит ли ей что-нибудь сказать. Если да, то что ей следует сказать, чтобы облегчить только что состоявшийся разговор? Возможно, это было не так плохо, потому что она не отвергла его полностью, но это было так же плохо, потому что, не дав четкого ответа, она оставила их обоих в подвешенном состоянии. И он думала о них обоих, потому что не только Аластор ждал ответа. Она тоже ждала, что было забавно, учитывая, что это исходило от неё самой, но она не могла легко сказать «да» или «нет». Чарли могла – должна была – отклонить его просьбу, потому что после всего, что произошло, казалось неправильным даже рассматривать такую возможность. Но в то же время казалось, что она этого не хотела. Была какая-то её часть – маленькая часть, которую она всегда изо всех сил старалась игнорировать – которая не могла отрицать желание знать, что такого в Аласторе заставило её чувствовать себя подобным образом. Ей пришлось спросить себя, почему она думает об этих вещах, когда всего несколько дней назад она думала, что наконец преодолела всё, что произошло, и наконец может двигаться дальше после его долгого исчезновения. Для неё это было очень убедительно, особенно если учесть, с каким рвением она объявила о своём решении. И всё же здесь она противоречила своим словам, как какая-то лицемерка. А для чего? Потому что в его улыбке было что-то такое, что заставляло её сердце биться чаще? Было ли что-то в его мягкой манере говорить, что так её успокоило? Было ли что-то в том, как он смотрел на неё, что заставило её почувствовать, будто один его взгляд затронул её душу? Возможно, в его натуре было что-то такое, что заставляло её думать, что всё ещё существует вероятность того, что он может измениться. В конце концов, именно для этого она даже основала отель – дать людям ещё один шанс. Но, возможно, в этом смысле всё было проще, потому что среди тех, кому она хотела дать эту возможность, изначально не было того, к кому она пришла развивать чувства и разрывать своё сердце в клочья. Как это ужасно. Чарли так сильно хотела быть сильной и беззаботной по отношению к нему и всему, что с ним связано, но она просто не могла. Во всяком случае, она почувствовала, что её снова начинает тянуть к нему, и возникла необходимость отступить, пока не стало слишком поздно. Однако она была не единственной, кто столкнулся с внутренней дилеммой, но конфликт другой стороны был замаскирован внезапным вопросом: Итак... чем ты занимались? Молчание не принесло бы пользы их психике, и дальнейшее спокойствие между ними могло бы сделать только намного хуже. Было легко сказать, что это всё ещё беспокоило его, но Аластор не видел причин продолжать зацикливаться на этой теме, поэтому вместо этого был заведен непринужденный разговор, чтобы заполнить что-то между ними. Пауза в молчании принесла облегчение, о котором Чарли и не подозревала, она затаила дыхание от облегчения, что Аластор говорит с ней дружелюбно. — Ничего особенного, — сказала она. — Единственное, что стоит упомянуть, это то, что вчера у меня была встреча в отеле. — Ах. С этим «Сэром Пентиусом» да? Аластор вспомнил имя, которое она упомянула, не только из-за того, насколько нелепым оно было, но в основном из-за глупого обвинения, которое он выдвинул. Чарли тоже запомнила этот эпизод, но всё равно была благодарна ему за то, что он действительно это сделал. — Как всё прошло? Вспоминая эту удачную встречу, на её лице появилась искренняя улыбка, растущая при мысли о её достижении. — На самом деле, очень хорошо. Он был утвержден в качестве моего первого спонсора. Возникла короткая пауза, во время которой растерянность Аластора исчезла, а его улыбка превратилась в ухмылку в сочетании с широко раскрытой гордостью. — Ей-богу, первый спонсор? Самое время! - радостно воскликнул он. — Поздравляю, дорогая! Она определенно не ожидала, что после разговора с ним будет что-то отдаленно похожее на поздравление. Но удивление от яркой улыбки на лице Аластора вызвало и её собственную. Было ли это просто проявлением вежливости или нет, Чарли приветствовал это от всего сердца. — Спасибо тебе, Аластор. — Должен сказать, у меня определенно были сомнения, - признался Аластор, закатив глаза и усмехнувшись. — Но посмотри на себя сейчас: клиенты ждут, чтобы зарегистрироваться и ты наконец нашла спонсора. Ты проделала долгий путь, дорогая. Во всяком случае, я рад, что у отеля всё наладилось. Ты действительно это заслужила. Чарли с пылающими румяными щеками стала гораздо счастливее от такой искренности. Никто из них, казалось, не осознавал, что момент становился всё более и более приятным, и им стало легче, когда они улыбались друг другу. Какое бы напряжение ни сохранялось между ними, оно было забыто на то короткое время, когда они оба расслабились, наслаждаясь хорошими новостями. Они расслабились и впервые за долгое время почувствовали себя комфортно друг с другом. Аластор, должно быть, слишком долго смотрел на неё, потому что Чарли внезапно снова отвела взгляд и застенчиво заправила прядь волос за ухо. Такое маленькое движение, но все же что-то, что заставило взгляд Аластора сместиться на то, насколько покраснели кончики её ушей, а также её щеки поднялись в улыбке, заставив его почувствовать что-то странное при мысли о том, что он мог вызвать у неё такую лестную реакцию. — Ну, я должна признать, что в основном благодаря тебе я смогла привлечь некоторых покровителей... Аластор удивленно наклонил голову. — Я? - сказал он. — Я ничего особенного не сделал. Чарли покачала головой в знак несогласия. — Ты предоставил мне платформу для более широкого продвижения отеля. С тех пор люди начали писать мне впервые за несколько месяцев. Ты не представляешь, насколько это помогло... Похвала вырвалась из её уст внезапно, потому что слишком внезапно она вспомнила о лжи, которая пришла к ней изначально и привела её сюда. Слова на кончике его языка замерли, и её настроение внезапно снова потемнело от разочарования. — Кстати об этом... Учитывая, что всё это было уловкой, я бы предположила, что никакого интервью для продвижения отеля не будет? Аластор, должно быть, совсем забыл об этом, потому что напоминание заставило его вспомнить. — Ах… нет, к сожалению, нет, - пробормотал он. Ответ не стал неожиданностью, учитывая, что изначально предложения даже не поступало, поэтому Чарли просто принял его, хмыкнув. Она всё ещё чувствовала разочарование из-за того, что все её надежды рухнули, и на секунду задумалась о том, чтобы снова отругать его за это, но в конечном итоге решила оставить всё как есть. Она была не в настроении разжигать огонь для новой ссоры после тяжелого обсуждения, которое у них только что было. Даже она сочла за лучшее немного расслабиться. Аластор, с другой стороны, не считал правильным позволять ей погрязать в таком разочаровании. Он признал тот факт, что был причиной этого, и это действительно заставило его чувствовать себя достаточно плохо, чтобы захотеть как-то загладить свою вину перед ней. — Но… в качестве извинения, я определенно мог бы подергать за кое-какие ниточки, чтобы добавить место в одно из моих шоу на следующей неделе в разумные сроки. Теперь, когда он собирается передать Тому большую часть заголовков, он определенно получит гораздо больше эфирного времени. Теперь он немного сожалел об этом, полагая, когда он собирается передать Тому большинство громких заголовков. Учитывая, что неадекватный радиоведущий определенно не смог бы заинтересовать аудиторию, что сделано, то сделано, а что ещё теперь делать, как не использовать с пользой то, что у него осталось, и это все было только для неё. Однако Чарли не купилась на это сразу, как в первый раз, скептически приподняв бровь, проверяя, было ли это искреннее предложение или просто очередная уловка. — На этот раз я совершенно честен, и снова совершенно бесплатно! - Настаивал Аластор, подняв ладони вверх и одарив своей лучшей улыбкой, которая казалась намного более искренней в обещании. — Это меньшее, что я могу сделать на сегодня… и что бы ни случилось. Затем он заметила, что ему всё ещё неудобно говорить «об этом», и это показалось ей немного грустным. Чарли не была слишком уверена, как к этому относиться, но его дискомфорт всё ещё причинял боль, и это заставило её задуматься; Если он всё ещё не чувствует себя достаточно комфортно, чтобы признать то, что произошло между ними, то как они смогут двигаться дальше? — Этого достаточно? - спросил он, терпеливо ожидая её ответа. Может быть, это его способ постепенно начать налаживать отношения между ними? Довольно нетрадиционно, должна признать она. С другой стороны, на данный момент Аластор был кем угодно, только не обычным, и если это был просто один из его причудливых способов извиниться, то так тому и быть. Кроме того, бесплатная реклама определенно звучала как хорошее предложение мира для начала. — На данный момент этого достаточно.***
Когда она уже собиралась поддаться искушению и попросить секретаря впустить её, Вэгги вздохнула с облегчением, когда наконец увидела Чарли, появившейся в холле. Она не обратила ни малейшего внимания на Аластора, когда быстро вскочила со своего места и направилась к ней, немедленно взяв её за руки, когда они встретились на полпути. — Ты здесь закончила? - спросила она Чарли с явным нетерпением уйти как можно скорее. К счастью для неё, Чарли кивнула в знак согласия, и Вэгги не стала ждать больше ни секунды, прежде чем уже вытаскивала её из холла. В спешке она не заметила, как Чарли оглянулась через её плечо и помахала мужчине. Аластор остался на месте и ответил на этот жест задумчивой улыбкой, хотя глаза его почему-то затуманились глубокими мыслями, которые невозможно было расшифровать. Чарли выдержала его пристальный взгляд, видя, что, судя по тому, как их глаза смотрели друг на друга, было что-то ещё, что хотелось сказать. Только когда они вышли из здания, Чарли повернулась лицом к фасаду, но её взгляд на всё вокруг был пустым и расфокусированным, затуманенный глубокими мыслями, которые придавали её чертам определенную угрюмость. Её разум всё ещё пытался осознать всё, что произошло снаружи несколько минут назад, а её руки, казалось, всё ещё чувствовали остатки его тепла на своей коже. Она не сразу осознала, что Вэгги заметила, что она о чём-то думает, точно так же, как она заметила, что Чарли выглядела... совершенно пустой. — Он тебе что-нибудь сделал? Резкий голос Вэгги вернуло Чарли сознание, и она обратила внимание на тяжелый обеспокоенный взгляд, которым её подруга смотрела на неё. Её разум мгновенно насторожился, и она заставила себя вернуться к нормальному самообладанию, не желая позволять себе отвлекаться, когда она должна была сохранять хладнокровие и действовать, чтобы убедить Вэгги, что что-то было сделано не так, как она подозревала. — Мы только что говорили о предстоящем интервью. - Ей было легче солгать об этом, учитывая тот факт, что уже было назначено другое собеседование, и ещё легче радостно улыбнуться этому факту. — Разве это не здорово, Вэгги? Скоро в отель хлынут люди! Широкая игривая улыбка, которая была знакома Чарли, заиграла на её розовых губах, которые были широко растянуты. Вэгги хотела бы ответить взаимностью, но её серьезное выражение лица оставалось неизменным. — Что-нибудь ещё? Он сказал тебе что-то, что было немного... не по теме? Иногда было просто ужасающе, насколько точной может быть интуиция Вегги. Как будто она была какой-то провидицей, которую нужно знать. Но как бы ни была остра его проницательность, Чарли чувствовала себя так, словно ходит по яичной скорлупе - одно неверное движение, и весь этот обман выйдет на поверхность. — Это не что-то очевидное, нет. На самом деле он казался совершенно бесстрастным, как будто... как будто ничего не произошло. Это была такая смелая ложь, которую она произнесла, но это было единственное, что она смогла придумать, чтобы сбить Вэгги с толку. Если бы она сделала вид, что тоже сомневается в мотивах Аластора, это, по крайней мере, завоевало бы толику доверия у другой девушки, сопереживая ей. Казалось, это сработало, потому что теперь Вэгги смотрела на неё уже не с подозрением, а со страхом и беспокойством. — Ты действительно думаешь, что это может быть «ничего»? - Неуверенно спросила Вэгги. Чарли пожал плечами. — Я точно не знаю, но я определенно стараюсь об этом не думать. Абсолютно профессионально, и это не будет иметь большого значения. Она задавалась вопросом, возможно, она сказала что-то, не соответствующее её словам, или Вэгги просто пыталась заставить её съежиться под её взглядом и признать правду. Но, как и Аластор, Чарли не хотела сдаваться из-за слабости и, к счастью, сумела сохранить невозмутимое выражение лица. — Эй, я проголодалась. Что скажешь, если мы с тобой займемся этим? Как по сигналу, из желудка Чарли раздалось урчание. На самом деле ей не удалось как следует позавтракать до того, как всё это рухнуло в то утро, и если она не проглотит еду в ближайшие тридцать минут, то обязательно почувствует слабость. Поэтому она взяла Вагги под руку и повела её по определенной тропе, чтобы найти хороший ресторан, где она могла бы пообедать, не заметив, что Вагги смотрит на неё с сомнительной серьезностью, но промолчав.***
— Он напуган. — Что? — Он напуган, - усмехнулся Люцифер над его заявлением. — Я могу сказать. Его босс, может быть, и находится в нескольких милях от телефонной будки отеля, но звук его голоса на стационарной линии передал скрытый в его тоне угрожающий оттенок, который заставил Вокса сделать паузу, пока он обдумывал это. Воксу не особо хотелось звонить Люциферу после беспросветной встречи с Аластором Карлоном прошлой ночью. Он почти ожидал, что «Большое Яблоко» выразит язвительное неодобрение по поводу его неспособности заставить этого радио-ублюдка выполнять его приказы – чего Воксу определенно не понравилось, если он примет на себя основной удар. Но поскольку он отнесся к этому так легкомысленно, это только сделало ситуацию ещё более зловещей. Более того, босс был уверен в своем предположении, что Аластор Карлон был напуган, основываясь исключительно на устном рассказе о том, что произошло. Вокс не хотел слишком много думать без необходимости, чтобы придираться к этому. — Он должен быть напуган, - усмехнулся он, чтобы немного разрядить внутреннее напряжение. — Это идиот не узнает, что его ждет, если откажется. Но неодобрение было громким и явным на другом конце провода. Вокс почти мог представить, как он качает головой от этого звука. — Нет-нет. Не убивай его. Ни в коем случае. Он нужен мне живым. Удивление сбило Вокса с толку. — Что? - спросил он. — Вы хотите, чтобы мы его схватили? Люцифер засмеялся, как будто то, что он спросил, было глупой шуткой. — Нет. Не хватай его. На самом деле, не делай с ним ничего. Я хочу, чтобы Аластор Карлон пришёл ко мне на своих двоих. — Это немного странно с вашей стороны, — заметил Вокс. За все годы работы в Большом Яблоке Вокс никогда не видел, чтобы он давал кому-то столько свободы, чтобы не делать ничего, что могло бы ему навредить, особенно если этот кто-то на самом деле не был его подчиненным. — Да, странно, — согласился Люцифер. — Но… в последнее время всё стало очень странно. Так почему бы не изменить ситуацию немного? С другой стороны, Люцифер был той ещё пташкой, у которой иногда был странный способ справляться с вещами, учитывая ситуацию. Он держал всех на ногах, не зная, что он планирует делать дальше, и, похоже, эта ситуация с Аластором Карлоном была одной из таких особенностей. — Я… я полагаю, - ответил Вокс. Он мало что мог сделать для того, что планировало «Большое яблоко», но это не помешало ему спросить: Так что вы хотите, чтобы я с ним сделал? — Останься в Новом Орлеане ещё немного, - просто приказал Люцифер, — но больше не ищи его. Вокс на самом деле не был в восторге от мысли остаться в каком-то городе, в котором не было ничего, о чем можно было бы написать домой в прекрасный Сан-Франциско, что он сделал несколько очевидным, когда спросил: — И что мне здесь делать? Его недовольство обстоятельствами не касалось Большого Яблока. Скрытый на другом конце провода, можно было представить, как он беспечно пожал плечами в ответ на этот вопрос. — Я не знаю, - беззаботно сказал он. — Я хотел, чтобы ты просто сообщили мне, как дела у мистера Карлона, и я получил то, что хотел узнать. Но пока пусть он поразмыслит над этим. Я хочу посмотреть, что он сделает. — Он наотрез отказался, - вспоминал Вокс, совершенно не уверенный в этом маленьком плане, который вынашивался. — Что ещё можно сделать? Это не особо остановило Люцифера, который просто холодно сказал: Возможно, ты никогда не узнаешь, Вокс. А пока мы будем ждать.***
Откинувшись на спинку кресла, держа в ладони стакан с бурбоном, Аластор безучастно смотрел на огонь, который согревал его гостиную этой холодной дождливой ночью. Таким диким и неприрученным, но ограниченным тем, что просто горел в камине, был этот огонь. В своих размышлениях он стал сравнивать себя с этим огнём — желанием, неприятно сидящим в его глубине, ревущим и кипящим, но в то же время сдерживаемым двойственностью. В комнате было тихо, если не считать потрескивания пламени, но его мысли, которые, казалось, были повсюду и отзывались эхом в тишине дома, были громкими. Каждая мысленная цепочка слов, казалось, возвращалась к нему, отскакивая, прокручиваясь в его голове снова, и снова, пока это не стало всем, что он мог слышать внутри себя. И всё же он оставался оцепенелым, неподвижным и пустым телом, в то время как его разум продолжал прокручивать события того дня. Всё это, конечно, было игрой с его стороны. Способ побудить что-то в Чарли задуматься над тем, о чём он просил. Если разговора с ней было недостаточно, тогда ему пришлось было прибегнуть к небольшой игре сердца, чтобы каким-то образом вывести её в заблуждение. Было странно прибегать к такому притворству, но в целом это приводило в бешенство. Аластор внутренне содрогнулся от того, каким слащавым он себя выставил. Казалось, что он почти пресмыкался, умоляя её подумать о том, чтобы дать ему ещё один шанс. Капелька отвращения к себе наполнила его при мысли о том, что он, должно быть, выглядит таким жалким, раз опустился до того, что вынужден просить несчастную девушку о чём-то подобном. Разочарование усиливалось всё то время, пока он держал руки Чарли в своих. Его пальцы жаждали сжать их крепче и прижать её к себе, сжать её в своих объятиях, как он всегда хотел, сжать её так крепко, что казалось, будто она никогда больше не сможет вырваться из его объятий. Если бы он хотел продолжить эту фантазию немного глубже, он бы даже обвил руками её нежную шею, просто чтобы убедить себя, что она в его объятиях и, следовательно, в его власти. Он мог бы. Возможно, ему даже следовало бы это сделать. Но он этого не сделал; не только из-за притворства, которое он разыгрывал, и того факта, что они были на публике, но и из-за того, что она чувствовала к нему. Ощущение мягкой теплой кожи Чарли вызвало волну, пробежавшую по телу Аластора, напрягая его нервы как в хорошем, так и в плохом смысле - хорошо, потому что её тепло просачивалось сквозь кожу его пальцев и наполняло его желанием ощутить больше её прикосновений любым возможным способом, плохо, потому что его сердце учащенно забилось от того, как он, казалось, наслаждался этим теплом. И то, как она смотрела на него, не делало ситуацию более полезной. Красивое лицо Чарли - полное благоговения и в то же время ошеломленное - заставило Аластора почти с трудом произнести эти слова. Её молчание было настолько пугающим, что задело в нём за живое, заставив его сердце учащенно забиться от того, какими невинными глазами лани она выглядела в тот момент. Было чудом, что он сохранил достаточно самообладания, чтобы сыграть уверенно, и почти сумел скрыть свои истинные намерения. Он знал, что не следует тратить время на размышления о таких пустяках, и снова и снова говорил себе, что в этой деликатной ситуации нужно быть осторожным. Ему нужно было чего-то достичь, и ему следовало просто сосредоточиться на этом, в место того чтобы валять дурака. Так что же такого было в Чарли Магне, что вызвало внутри него конфликт, которого он не хотел иметь? Он боролся сам с собой, принимая два решения: то ли прекратить этот фарс и отвлечься от всех этих бессмысленных пустяков, то ли дать ей время и пространство, в которых она явно нуждалась, чтобы пересмотреть то, что у них было вместе? — Чарли... Мысль о Чарли так тревожно охватила его душу, что заставила стиснуть пальцами бокал. Сладость её имени на его языке была неприятным привкусом, быстро заглушенным глотком бурбона, наполнившего рот острой горечью, которая соответствовала его настроению. Опустошив бокал, Аластор поставил его на приставной столик, прежде чем ещё больше откинуться на спинку кресла, со вздохом отгоняя все эти мысли и изо всех сил стараясь обрести хоть какое-то умиротворение в тишине этого момента. Ему нужно было это время - это была очень напряженная неделя с большим количеством проблем, и он был весь взвинчен, и было бы очень признательно, если бы больше ничего не пошло наперекосяк. Закрыв глаза, он заставил свой разум быть пустым, сосредоточившись ни на чем другом, кроме звуков вокруг него - стука дождя снаружи, потрескивания огня, его глубоких вдохов... ...И внезапный стук в дверь. Это было тихое постукивание костяшками пальцев по дереву, но звук громко разнесся по безмолвному дому, отскакивая от стен достаточно громко, чтобы немедленно отвлечь внимание Аластора от его размышлений и быстро расшатать его нервы до предела. На секунду он подумал, что это могла быть Чарли, которая по какой-то причине решила заглянуть к нему домой и, возможно, даже зашла поговорить с ним. Но, вспоминая те времена, когда она стучалась в его дверь, он уже слишком хорошо усвоил, как звучат её стуки – её темп, её ритм, её скорость. Её удары по дереву всегда были мягкими, нежными, но с нерешительностью, которая наполнила его имя. Этот стук не был тихим, нежным или нерешительным. Вместо этого он прозвучал громко, резко и раздраженно. Так кто же это мог так зловеще подойти к его двери поздней ночью? Деревянные половицы заскрипели под ногами Аластора, когда он поднялся в полный рост со своего кресла, на мгновение замерев в ожидании звука стука, который раздался снова через несколько секунд. Он медленно, контролируемо выдохнул, осторожно, чтобы беззвучное движение не произвело шума. Ещё один стук, и внезапный прилив растущего адреналина подтолкнул его направиться к двери, убедившись, что он немного перестраховался, схватив кочергу на случай чего-то неизбежного. Стук продолжался, когда Аластор приблизился к двери. Назовите его параноиком, но ему казалось, что чем больше он приближался к двери, тем настойчивее становился стук, как будто тот, кто был по ту сторону, очень хорошо осознавал, что он приближается. Его хватка на кочерге усилилась, когда он медленно поднял её, готовясь к какой-то импровизированной самообороне. — Аластор. Внезапное произнесение его имени эхом разнеслось по тихому дому, услышанное стенами, которые на самом деле уже были хорошо знакомы с этим голосом. Услышав это, сердце Аластора перестало бешено колотиться; замерло сначала от удивления, затем от явного облегчения, а затем от сильного приступа замешательства. Его хватка на кочерге ослабла, и он опустил её на пол, прислонив к стене, прежде чем со скрипом открыть дверь. Он заглянул в маленькую щелку, которую сначала сделал на всякий случай, а затем широко распахнул её, когда увидел знакомое усталое лицо, смотрящее прямо на него, нахмурившись. — Надевай своё чертово пальто, - раздраженно пробормотал Хаск. — Мы с тобой собираемся прогуляться.