Улыбнись милая

Его зрение было затуманено, конечно, из-за мигрени, которая уже усиливалась, а также из-за того, что на нём не было очков. Проснувшись со стоном, Аластор протянул руку и начал искать вслепую, найдя под рукой стол, который не совсем был похож на его прикроватную тумбочку. Это было похоже на журнальный столик, задрапированный кружевом, но определенно не на прикроватную тумбочку. К счастью, его очки были там. Как только он их надел, его встретил незнакомый вид гостиной, которая выглядела слишком кружевной и декоративной. Ярко-кремовые стены украшали рамки для вышивки, а также черно-белые фотографии высокой молодой женщины, на некоторых из которых она была запечатлена рядом с элегантным пожилым джентльменом. Было легко узнать Рози в её юности, и это заставило Аластора задуматься о том, где он находится. Несмотря на головную боль, у него хватило сил подняться с дивана, на котором он спал. На нём всё ещё была футболка и брюки, рубашка и пиджак аккуратно висели на спинке ближайшего стула. Он не стал одеваться, а подошёл к окну и посмотрел на дождливое изображение за окном, за которым виднелась знакомая дорога. Глядя на темные облака, он предположил, что, должно быть, прошло много времени с тех пор, как взошло солнце, хотя он не был уверен, учитывая, насколько пасмурным был день. Он ещё некоторое время смотрел в окно, пока не повернулся, когда позади него открылась дверь и его поприветствовала Ниффти, похожая на мышонка. — Мистер Ал... — Ниффти. Низко опустив голову, Ниффти вошла в комнату с подносом, на котором стояла миска с пшеничной кашей, хлеб и стакан воды, а рядом лежали две желтые таблетки. — У мадам Рози есть немного кофе, чтобы облегчить головную боль, - объяснила Ниффти, ставя поднос на журнальный столик. — Она предпочла бы, чтобы вы съели это, а не пили алкоголь, как предложил Хаск. Аластор благодарно кивнул, садясь на диван и молча наблюдая, как Ниффти расставляет тарелки на кофейный столик. Он потянулся за стаканом воды, чтобы утолить жажду, которую он только что почувствовал, но остановился, когда Ниффти немедленно отошла от его протянутой руки. — Ну же. Ты всё еще боишься меня? Несмотря на то, насколько она была маленькой, Аластору казалось, что Ниффти была ещё меньше из-за того, что она словно обхватывает себя руками, плотно прижимая их к телу, а её движения были минимальны, если не считать того, что она заламывала руки. — Мне очень жаль, - тихо пробормотала она, её голос явно слегка дрожал. — Я просто... немного нервничаю... рядом с вами. Он всегда знал Ниффти как довольно бесстрашную девушку, учитывая её смелость, когда дело доходило до уборки самых ужасных беспорядков, или её готовность помочь в их маленьких шалостях. Поэтому Аластору было необычно видеть её настолько нетипично настороженной по отношению к нему, но в то же время он мог понять, почему. — Конечно. Не надо передо мной извиняться, дорогая. - Он старался говорить мягко и деликатно, не выказывать злого умысла и не причинять страдания бедной девушке. Вместо этого он держал руки при себе и вежливо спросил: Не будешь ли ты так любезна и не передашь ли мне воду и таблетки? Колебание длилось всего несколько секунд, прежде чем Ниффти взяла две таблетки и осторожно вложила их в его руки. Он поблагодарил её и запил несколькими глотками воды. Он почувствовал облегчение от того, что его жажда утолена, и теперь он чувствовал себя немного лучше, чем в том плохом состоянии, в котором проснулся. — Насколько я был не в себе? - Спросил Аластор, пододвигая поднос с едой ближе к краю кофейного столика. Ниффти недовольно покачала головой. — Вы были пьянее, чем когда-либо. Но Хаск тоже был не в лучшем состоянии, чтобы отвезти вас домой, так что вот, пожалуйста. Мадам Рози рада, что вы, по крайней мере, не испачкали её диван. Пусть это послужит тебе уроком; никогда больше не пей неразбавленный джин. — Боже, как неловко с моей стороны, - вздохнул Аластор, лениво отламывая кусочки хлеба и макая их в кашу. Завтрак, на его вкус, был несколько пресноват, но приятен для желудка, и только когда он начал усердно уплетать его, он понял, как сильно проголодался. Пока он ел, Ниффти тихо стояла в стороне, расставляя то, что не требовало перестановки, и поправляя то, что уже было расправлено. Всё это было сделано для того, чтобы подождать в комнате, пока он накладывал себе еду. Даже несмотря на то, что его глаза были затуманены, Аластор всё равно легко это заметил. — Как Мимзи? Возможно, это был не лучший способ начать разговор, но он знал, что ему нужно честно поговорить с Ниффти, поскольку именно поэтому она была так ненадежна по отношению к нему. В свете его недавнего поведения в его адрес уже было достаточно пренебрежительных замечаний, и он, честно говоря, устал игнорировать всё это так долго. Маленькая кукла была явно удивлена, что он вообще заговорил о её лучшей подруге, но это удивление лишь вызвало нежелание обсуждать эту тему. Несмотря на это, она ответила просто: С ней всё в порядке... — Я не думаю, что она вернется в Новый Орлеан в ближайшее время, не так ли? — Нет... Нет, я так не думаю... Как и ожидалось. Учитывая то, как он покушался на её жизнь, певица, несомненно, дважды подумает, прежде чем вернуться в Новый Орлеан, пока он ещё здесь. Аластора это нисколько не беспокоило – обычно он был человеком, который мало сожалел о своих проступках – но он знал, что это беспокоило Ниффти. — Если хочешь знать, я не хотел причинять ей вред без причины. — Я думаю, - ответила Ниффти так, как будто она уже ожидала, что он скажет это. — Это из-за той девушки, не так ли? На этот раз замолчал Аластор. Казалось бы, теперь тема Чарли всегда будет подниматься в его присутствии. Это его раздражало, потому что весь смысл напиться накануне вечером был просто для того, чтобы насладиться моментом, когда она не могла проникнуть в его мысли. Однако теперь казалось, что даже самоизоляция его разума не гарантировала, что Чарли всё равно не окажется в конце его мыслей. Независимо от того, в какую сторону он повернет, она будет там. Ниффти было ясно, что он раздражен, и она хорошо сделала, что не стала настаивать на этой щекотливой теме. Но то, что она была образована, не означало, что она была готова продолжать скрывать то, что тяготило её сердце. Она знала, что Аластор временами мог быть очень разумным человеком, и именно с учетом этого мнения о нём она заняла свою позицию. — Мне всё равно, что вы хотите с ней сделать… Я не могу изменить то, что вы сделали или собираетесь сделать. Но мне бы хотелось, чтобы вы не причиняли Мимзи вреда из-за неё. Ей было приятно выплеснуть это из своей груди, словно взывая к справедливости за жестокое обращение, из-за которого её лучшая подруга в ужасе сбежала, опасаясь за свою жизнь. Но Аластор мрачно молчал, и Ниффти почувствовала себя неловко, когда поняла, что, вероятно, сказала что-то лишнее. Она начала съеживаться, в тревоге отступив на шаг назад, но осталась на месте и не осмелилась уйти. Но Аластор понимал, что ей необходимо высказать это вслух, и не видел причин для ответных действий. Если уж на то пошло, он просто хотел поступить с ней правильно. — Приношу свои извинения, Ниффти. Наряду с Хаском и Рози, Ниффти была одной из немногих, к кому он всё ещё испытывал некоторое уважение. Куколка была всего лишь невинным свидетелем всего этого, и он достаточно уважал её, чтобы признать, что поступил с ней неправильно. Отбросив гордость, было бы только правильно, если бы он признал ту боль, которую причинил ей за то, что причинил боль её лучшей подруге. Такой поступок был необходим и правильный, но каким странным он казался. Аластор никогда не извинялся такого масштаба, и для него было бы более вероятно оценить ситуацию и пойти своим путем, как того требовала его гордость. Он был из тех, кто делает то, что хочет, и делает это без сожалений. Значит, он действительно изменился. И Ниффти это заметила. — Мистер Ал? — Да, дорогая? — Вы хорошо себя чувствуете? — Честно говоря, я не совсем уверен. Это был простой ответ, но после этого воздух стал густым и тяжелым от дурных предчувствий, что привело к суровости. Ниффти хотела спросить что-то ещё, быть внимательной к тому, что вызывает беспокойство у мужчины, которого она всё ещё считала своим другом, но не спросила и промолчала, готовясь убрать пустые тарелки. Аластор не стал слишком долго задерживаться у Рози, чувствуя, что и так злоупотребил её гостеприимством. Хозяйки не было дома, поэтому он не мог выразить ей свою благодарность, поэтому, уходя, ласково потрепал Ниффти по макушке - молчаливый жест умиротворения, который, по её мнению, тоже был совершенно не в его духе. У него не было такого сильного похмелья, чтобы он не смог справиться с собой самостоятельно. Дождь прекратился ровно настолько, чтобы он не слишком промок во время ходьбы, но он был рад холодному ветру, дующему в лицо. Он глубоко вдохнул резкий холодный воздух, чувствуя себя помолодевшим и свежее. Если бы он только мог освободиться от мыслей, которые тяготили его разум с каждым вздохом. Однако мысль о Чарли не оставляла его так, как ему хотелось. Но какой в ​​этом был смысл, честно говоря? Это было так давно, что это почти укоренилось в нём. И как ни старался пресечь это в зародыше, казалось, что этот стебель был упрям и не желал отрываться от его души. Это была забавная аналогия, которая, по его мнению, иронически воплощалась в образе единственной нежной маргаритки, подаренной ей в качестве обещания попробовать ещё раз. Аластор осознал это и понял, что это бесполезно. На данный момент он не хотел возвращаться к рутине, занимаясь только своими делами, отодвигая все мысли о Чарли на задворки своего сознания и пытаясь игнорировать их, насколько это возможно. Это требовало умственного напряжения и истощало его терпение. Мысль о том, что это будет беспокоить его в одиночестве, уже заставляла его чувствовать нежелание оставаться одному в своей квартире. Поэтому он со вздохом отбросил все запреты и, зайдя в свой район, продолжил путь к соседнему дому. Чарли уже должна была проснуться, поэтому он не видел проблем в том, чтобы подойти к двери и несколько раз сильно постучать. Аластор тихо стоял, не думая ни о чем конкретном, потому что, честно говоря, у него ничего не было на уме, когда он решил сделать то, что делал прямо сейчас. Он даже не был уверен, о чем думал, когда подходил к двери, но он определенно не хотел слишком сильно сталкиваться с дилеммой, возникшей между его двумя разными желаниями в отношении неё. Всё, что он знал сейчас, это то, что он просто хотел увидеть Чарли, просто чтобы избавиться от мыслей, которые были только о ней. Жаль только, что он не смог избавиться от этих мыслей, когда вместо неё дверь открыла Вэгги. — Доброе утро, мисс Вэгги, - вежливо поздоровался Аластор. К его ужасу, именно она попала в его поле зрения, потому что он знал, что всё ещё существовала вероятность того, что она снова начнет спорить и пригрозить вызвать полицию за «вторжение», но он все равно спросил: Мисс Чарли… — Её здесь нет. Она, конечно, не теряя времени, дала ответ, пытаясь прогнать его с крыльца. — О, понятно. Ну... Если так, то я зайду позже. Аластор не видел необходимости настаивать. Он был не в том настроении, чтобы выяснять, солгала ли Вэгги о местонахождении Чарли, чтобы избежать ещё одной вспышки её гнева, которая может закончиться угрозой вызвать полицию, а может и не закончиться. Так что он не стал дожидаться ответа и повернулся, чтобы выйти. — При чем здесь ты? Он едва успел спуститься на одну ступеньку, как её вопрос остановил его. — Простите? - Спросил он, обернувшись, чтобы посмотреть на неё, и увидел, что она стоит, скрестив руки на груди и расправив плечи, что свидетельствовало о готовности к конфронтации. — Ты слышал меня. - Вэгги была тверда, как доска, и смотрела на него с презрением и подозрением. — Что тебе нужно от Чарли? Аластор воспринял бы этот разговор спокойно, если бы не тот факт, что ему не особенно нравилось, когда его обвиняли подобным образом. Конечно, не помогло и то, что она действительно знала что-то об этом деле, о чем он не хотел говорить, даже не предполагая, что её подозрения имели какое-либо основание. — Я просто хотел увидеть мисс Чарли, чтобы внести коррективы в своё поведение, - ответил он с притворной уверенностью. Вэгги, конечно, это не убедило. — Ты правда думаешь, что я этому поверю? - Саркастически спросила она. — Возможно, твоё обаяние сделало тебя ещё более привлекательным, но как бы долго ты ни проделывал этот трюк, но на мне это не сработает. Аластор высокомерно приподнял бровь. — Это «уловка»? - Усмехнулся он, изображая невиновность с оттенком недоверия. — Послушайте, мисс Вэгги, это несколько преувеличение, выдвигать такие бессердечные обвинения в мой адрес. Я не сделал вам ничего плохого, чтобы оправдать такое обращение. Это было явно не то, что следовало говорить, поскольку её губы скривились в уродливой гримасе, когда она выплюнула: Прекрати притворяться, ладно? Ты можешь принять Чарли за какую-то тупую дурочку, но тебе, черт возьми, следовало бы дважды подумать, если ты принимаешь меня за какую-то глупую женщину. Аластор действительно был не в настроении злиться; он всё ещё чувствовал себя дерьмово после вчерашнего дня, и всё, что ему хотелось, - это немного покоя, который, как он думал, он мог бы получить с Чарли. Но из-за того, как эта назойливая девчонка тыкала в него пальцем, не оставалось сомнений, что его терпение было на пределе и, проще говоря, действовало ему на нервы. — Я знаю, что вы не полностью мне доверяете, и я не жду от вас этого, - прямо ответил Аластор. Фактом было то, что он не видел необходимости приукрашивать, учитывая, что Вэгги делала с ним то же самое, что и всегда. —Поэтому, если вы меня извините, я бы предпочел не терять времени и уйти. Это было всё, о чем он просил, но, конечно, Вэгги не собиралась облегчать ему задачу. Движимая упрямством и необходимостью вести себя как крутая женщина, она была вынуждена дать ему отпор. — И тебе лучше убедиться, что ты продолжаешь свой путь, потому что тебя ждет ещё кое-что, если ты думаешь, что я просто позволю тебе вертеться вокруг да около и демонстрировать свою вкрадчивую улыбающуюся физиономию. Ты уже достаточно поиграл с Чарли, и будь я проклята, если позволю тебе ещё больше навредить нам обоим. Аластор хотел уйти. Ему следовало уйти. Он был не в настроении спорить о чем-либо, и уж точно не в настроении спорить с кем-то таким упрямым, как Вэгги. Ему следовало просто пропустить мимо ушей всё, о чем она ещё хотела поболтать, и сделать первый шаг по переднему двору и убраться оттуда... Но что-то в её глазах заставило его остановиться и кое-что осознать. Он уже видел такие глаза раньше. Он видел это в Мимзи, которая бросала такие взгляды на девушек, по сравнению с которыми чувствовала себя неполноценной, и он вспомнил, как она, казалось, сияла этим, когда смотрела на Чарли на сцене в баре, когда пела эту балладу, отдавая ему всего себя. Он узнал, как она вспыхнула, воспламенившись смесью гнева, беспомощности и отвращения. Это напомнило Аластору о зеленоглазом монстре, которым стала Мимзи, хотя без зеленых глаз и в гораздо более мягком обличье это было то, что сейчас делало Вэгги, когда она смотрела на него этими глазами. Это были глаза, полные презрения и зависти к тому, чего никто не мог иметь - или, в данном случае, к тому, кем они не могли обладать. — Ах… Я понимаю, в чём дело. Это на мгновение заставило Вэгги замолчать, сбитая с толку внезапной легкостью его тона. Она начала задаваться вопросом, какую провокацию он приготовил на этот раз, о чём свидетельствовало то, как его улыбка стала выглядеть дерзкой и высокомерной. Внезапно Аластор почувствовал себя немного самоуверенным. И как бы ему ни хотелось закончить этот неловкий разговор, кто он такой, чтобы упустить возможность ударить её по больному месту, особенно когда она этого по праву заслужила? — На самом деле это забавно, - начал он с непринужденной задумчивостью. — Подумать только, что какая-то пачука, которая играет, чтобы строить из себя крутую и притвориться, что она не такая, как все, кем она является, - это всего лишь попытка скрыть свою ревность. И это сработало – это действительно заставило её замолчать. Аластор наслаждался тем, как её бравада начала улетучиваться, сменяясь смущением с широко раскрытыми глазами. Ее щёки начали краснеть от стыда, а поза обмякла от смущения. Это было уже слишком, потому что она, казалось, больше не могла выдерживать его пристального взгляда и тут же опустила глаза в пол, в результате чего несколько прядей её темных волос упали ей на лицо, как будто она пыталась скрыть свою потерю гордости. Аластор самодовольно ухмыльнулся, не собираясь уступать ей. О нет, в этой игре, в которую она хотела играть, он хотел ударить её именно по тому месту, где будет чертовски больно. — Увы, я думаю, тебе уже немного поздновато присоединяться к игре, не так ли? - Протянул Аластор, оттягивая для неё этот дискомфорт так долго, как ему хотелось. —Чарли, конечно, и в голову не приходило уделить тебе столько времени, учитывая, что она уже дала мне шанс выиграть приз... — Cabrón hijo de perra!(Ублюдочный сукин сын!) Аластор, возможно, и не говорил по-испански — да, немного по-французски, но не по-испански, — но он мог понять вульгарность, когда слышал её. Тон Вэгги был твердым и острым, как копье, её слова исходили с той же силой, с которой она бросала такое оружие. Её костяшки пальцев начали белеть из-за того, что она слишком сильно сжимала руки в кулаки, как будто она сдерживалась, чтобы не ударить его сильно. Вся её фигура пылала враждебностью, как и румянец ярости, окрасивший её медное лицо, когда она в рыке стиснула зубы. — Я знаю твою игру, - яростно кипела Вэгги. — И я не позволю тебе здесь никому причинить вред! «Напыщенный, слащавый, говнюк из ток-шоу!» Как бы ей хотелось сказать это вслух, но она заставила себя только злобно подумать об этом в своей голове. Несмотря на пережитое унижение, в ней всё ещё оставалось достаточно выдержки, чтобы не стерпеть такого дерьма и не позволить себе ударить его по лицу. Ему просто повезло, что у неё хватило сдержанности не скинуть его лицом в грязь, где и должна была быть эта ухмылка. К сожалению, эта внезапная вспышка не произвела особого впечатления на Аластора, чья аура самодовольства исчезла, а выражение его лица теперь было невыразительным, хотя оставшаяся улыбка только ещё больше раздражала её нервы. Такая бравада, что уродина осмелилась прицелиться в него, настолько, что ему стало смешно от того, какой глупой он считал её за то, что она осмелилась напасть на него. Но в то же время было весьма прискорбно, что её истерика на самом деле преуспела в том, чтобы наполнить его злобой, которая раскалилась добела от её наглости. Аластор подошел на шаг ближе, встав прямо перед ней и наплевав на любое уважение к личному пространству. Учитывая, что он был выше её ростом, он легко нависал над ней, глядя на неё сверху вниз полуприкрытыми глазами, которые казались жуткими из-за его ухмылки. Именно эта ухмылка заставила Вэгги колебаться, удивленная тем фактом, что она была растянута слишком далеко, на её вкус, а зубы оскалены, как у дикого животного, намеревающегося убить. Но Аластор, спокойный и уравновешенный, каким он хотел себя видеть, только усмехнулся. — Дорогая, если бы я хотел причинить кому-нибудь здесь боль... Когда он вдруг приблизил своё лицо к ней, это совершенно сбило её с толку. Она подпрыгнула, тут же опустив голову, и осторожно отступила на шаг. Тем не менее, она не могла заставить себя отвести взгляд от его широко раскрытых глаз, в которых не было и намека на веселье, сквозившее в его тоне, когда он что-то серьезно пробормотал себе под нос. — Я бы уже сделал это. У Вегги были причины бояться того, насколько ужасным может быть Аластор Карлон, но, увидев эту его сторону, вблизи и в одиночестве, она не ожидала, что почувствует такой ужас от того, насколько опасными и пронизанными злобой были его слова. Сочетание его ухмылки и вежливого тона не помогло скрыть очевидную угрозу, скрывающуюся за этими словами, отчего у неё по спине пробежала дрожь, словно холодный призрачный ноготь царапал её позвоночник. Внезапная нервозность охватила разум Вэгги, превратив его голос в нечто похожее на хихиканье. В горле у неё пересохло, а ладони вспотели. Тем не менее, она не могла оторвать от него глаз, стараясь убедиться, что он не попытается напасть на неё, как он сделал это заявлением. Аластор, однако, только выпрямился и с безразличным видом покачал головой. Его тон больше не был низким и угрожающим, а стал нормальным, как будто он только что не угрожал. — Но нет! Я бы повторил это ещё раз: я здесь только потому, что хотел поговорить с Чарли. И поскольку её здесь нет, я не собираюсь больше тратить наше драгоценное время и просто уйду. На этот раз Вэгги ничего не сказала в ответ. Она только снова скрестила руки на груди, хотя это выглядело так, будто она скорее обхватила себя руками из-за неловкости, чем из-за очередной демонстрации враждебности. Она наблюдала за ним настороженным взглядом, в котором не было и намека на презрение, которое она так смело выказывала всего за мгновение до его сдержанного акта агрессии. Это заставило Аластора улыбнуться. Можно было бы подумать, что это неуверенность в себе, но на самом деле это была гордость, граничащая с высокомерием, потому что почему бы и нет, если он успешно поставил на место, такую несносную вредину, как Вэгги? Он злорадствовал из-за того, что заставил её потерять всю свою браваду, превратив в простую дурочку. Однако было просто невыносимо видеть её такой неулыбчивой. Такой абсолютно жалкой. — Улыбнись, моя дорогая! Вэгги вздрогнула от внезапного прикосновения его пальца к её подбородку, когда он заставил ее поднять голову, чтобы она посмотрела на него, а кончиком ногтя нежно пощекотал её подбородок, что было совсем не по-дружески. Ее мгновенно охватило такое возбуждение, что она снова стиснула зубы в опасном оскале, а в глазах появился горящий взгляд, полный убийственного намерения. Она шагнула вперёд, сжав кулаки, готовая наброситься на него, но он отступил ровно настолько, чтобы оказаться вне её досягаемости, хотя и оставил место, чтобы погрозить ей пальцами в притворной игривости, заявляя о своем превосходстве, о, которое он легко завоевал. — Ты же знаешь, что никогда полностью не одета без неё! Это замечание сопровождалось ещё одной злой ухмылкой и прищуренными злыми глазами. Но как бы она ни была взволнована, Вэгги заставила себя отстраниться и просто пристально посмотрела на него. Она боролась с искушением напасть на него, и только страх перед тем, что только что произошло, удерживало её. Аластор не обратил на это внимания, он отвернулся и начал спускаться по лестнице, удивившись, что не схватил её уродливую голову руками и не свернул ей шею на месте. Вероятно, это позволило бы ей заткнуться намного быстрее.

***

Чарли проснулась от легкого прикосновения к её плечу. Она повернула голову в сторону и увидела, что Даззл придерживает для неё дверь, показывая, что они прибыли в поместье. Она заснула, так как прошлой ночью ей не удалось выспаться. Но это было хорошо, потому что, по крайней мере, время в пути прилетело быстрее, и она чувствовала себя хорошо отдохнувшей перед началом выходных в Батон-Руж. Когда она вышла из машины, холодный ветер пронизал её голые ноги, и она почувствовала, как по всей коже побежали мурашки. Она плотнее запахнула пальто и направилась к входной двери, а Раззл и Даззл последовали за ней, причем первый уже держал в руках её дорожную сумку. Внутри поместья было тепло и уютно, отчего Чарли захотелось вернуться в свою старую комнату и свернуться калачиком в постели, наслаждаясь мягкими подушками и одеялами в эту чрезвычайно холодную погоду. Но с этим придется подождать, потому что она не могла уйти, не поприветствовав сначала с родителями. Когда Раззл поднялся наверх, чтобы отнести вещи в комнату девушки, Даззл повёл её в гостиную, громко постучав в двойные двери. Это вызвало восторженное «О!» раздавшееся с другой стороны, в котором Чарли сразу же узнала свою мать. — Входите! Входите! Даззл открыл дверь и посторонился, пропуская её в комнату, что она и сделала, увидев, как оба родителя встают со своих мест и направляются к ней. — Чарли! - Радостно проворковала Лилит. — Моё дорогое, сладкое яблочко, - с улыбкой поприветствовал её Люцифер. Чарли приблизилась к ним, и родители тут же заключили её в объятия. — Я скучала по вам обоим, - пробормотала она, крепко прижимая их к себе. На самом деле, она даже не осознавала, как сильно соскучилась по ним, и только сейчас немного успокоилась в своём решении вернуться. Это было приятно, но удовольствие оборвалось, когда она не ожидала услышать громкий голос из другого конца комнаты, восклицающий: О, как мило! – Чарли вздрогнула от неожиданного присутствия, о котором она не подозревала, когда вошла в комнату, и сразу же повернула голову в ту сторону, откуда он донесся. Именно тогда ей вдруг стало совсем не по себе, когда она увидела не кого иного, как Фон Элдрихов, собравшихся на другом конце гостиной. Бетесда радостно приветствовала её приближение, громко стуча каблуками по деревянным половицам. Чарли едва успела заметить, как её обняли и расцеловали в обе щеки. Она всё ещё была в шоке от того факта, что почувствовала укол беспокойства, когда увидела Фон Элдричей - и, более конкретно, детей - здесь, в своём семейном доме. Её глаза встретились с глазами Севиафана и Хелсы, наблюдавших за ней, первый с наигранной беспечностью, а вторая с едва заметной гримасой. — Боже, как давно это было!- Бетесда запела. — У меня не было времени увидеть тебя на вечеринке у твоего отца, чтобы понять, как ты выросла! И к тому же такой красивой! Последнее замечание она сделала, бросив быстрый взгляд через плечо на сына. Чарли сумела совладать с собой настолько, что она не стала заметно ерзать, а вместо этого слегка улыбнулась, изображая вежливость. — Спасибо, миссис Фон Элдрич. — Бетесда, пожалуйста! - Бетесда шутливо похлопала её по плечу. — Мы здесь почти как семья. Чарли продолжала улыбаться, хотя чувствовала себя всё более и более неловко, и продолжала изображать вежливость, подходя к остальным членам семьи, чье присутствие её не совсем устраивало. — Здравствуйте, мистер Фон Элдрич, - поздоровалась она, пожимая ему руку. — Рад, что ты смогла прийти, Шарлотта! - Радостно воскликнул Фредерик. — Надеюсь, жизнь была к тебе благосклонна. О, как ей хотелось мрачно рассмеяться над его словами. Когда она подумала, что жизнь уже не может быть более напряженной, в неё просто необходимо было швырнуть вот такими лимонами. Тем более, когда она повернулась лицом к их детям. Хелса только помахала рукой, что уже было большим, чем Чарли ожидала от неё. Но, конечно, это было всего лишь проявление вежливости, поскольку оба родителя были рядом, а не намерение оказать ей какой-либо дружеский жест. Чарли сделала то же самое и нерешительно помахала рукой, и ни одна из девушек не произнесла ни слова. Желание удрать из комнаты только усилилось, когда Севиафан встал перед ней с вежливой улыбкой. — Шарлотта. Как её родители могли подумать, что это хорошая идея - позвать её домой, чтобы провести выходные в присутствии её бывшего парня? Она была уверена, что они прекрасно понимали, насколько не в ладах были друг с другом оба, так почему же при планировании им не пришла в голову мысль о том, что ситуация может стать неприятно напряженной? И вот теперь ей предстояло страдать в вынужденном состоянии вежливости ради того, чтобы выказать уважение. — Севиафан, - Чарли произнесла его имя сдавленным голосом, и её горло сжалось еще сильнее, когда он взял её руку в свои и нежно поцеловал костяшки пальцев. Его губы задержались на ней, как и его взгляд. От этого у неё побежали мурашки по коже, и она отвела взгляд - оба родителя подумали бы, что это из-за застенчивости, а не из-за дискомфорта. К счастью, этот момент не затянулся надолго, когда Севиафан отстранился по молчаливому приказу, который, без сомнения, исходил от её отца. Прежде чем момент стал неловким, Лилит внезапно громко и с энтузиазмом захлопала в ладоши. — Теперь, когда мы все вместе, давайте пообедаем! Не так ли? — О, давайте! - Радостно воскликнула Бетесда, и дворецкие жестом пригласили её и её семью выйти первыми. Севиафан немного задержался, чтобы бросить взгляд на Чарли, давая понять, что ждет, когда она подойдет, но двинулся вперед, когда она никак не дала понять, что последует за ним. И только когда они оказались на безопасном расстоянии, Чарли схватила Лилит за руку, глядя на неё с нескрываемым раздражением. — Мамочка, ты не говорила мне, что они будут здесь... Лилит нахмурилась с легким неодобрением. — Ну, я же говорила Чарли. — Нет, ты этого не не говорила! Когда? — На самом деле, я много раз звонила тебе по этому поводу. Ты ничего об этом не говорила. Она мысленно вернулась к телефонному разговору, чтобы вспомнить, когда именно она слышала, как её мать упомянула, что Фон Элдричи будут там, и, к своему ужасу, она поняла, что едва могла вспомнить большую часть разговора из-за того, насколько рассеянной она была в тот момент. Лилит ласково потрепала её по щеке. — Ну-ну. Давай не будем делать кислых лиц, ладно? Ты обещала мне, и я надеюсь, что ты хотя бы будешь вести себя прилично, пока они здесь в гостях. — Они останутся здесь на все выходные?! В порыве гнева Чарли перевела взгляд с матери на отца, который стоял в стороне и просто молча наблюдал за ними обоими. Её безумные глаза безмолвно умоляли его сказать ей, что все это была шутка, и что она не собирается проводить время в присутствии пары людей, с которыми ей меньше всего хотелось бы находиться рядом. К её ужасу, Люцифер только развел руками и пожал плечами, отказываясь от участия в разговоре ради собственного же блага. Это было совсем не то, на что она согласилась бы! Предполагалось, что на пару дней она отдохнет от всех стрессов, которые испытывала в Новом Орлеане, но теперь она предпочла это, чем терпеть всё это. Провести несколько минут в присутствии Фон Элдричей было достаточно утомительно, так что представьте себе целые выходные! Однако, прежде чем она успела произнести хоть слово протеста и объявить, что возвращается в Новый Орлеан, Лилит быстро и резко прервала её, — Да, Чарли. Ты же не ждешь, что я их сейчас выгоню, не так ли? Это, безусловно, выставило бы нас в весьма неприглядном свете. Конечно, всё это было бы связано с тем, как вести себя с Лилит. Это только ещё больше испортило настроение Чарли, особенно теперь, когда ей, казалось, стало немного стыдно. Она знала, какой тусклой репутацией пользовалась в кругу своих родителей, и, хотя родители, возможно, и не видели ее в таком свете, она, конечно, не хотела, чтобы её недостатки каким-то образом повлияли на них. — Чарли. Ты обещал мне, - прокомментировала Лилит, поджимая губы, хотя в её тоне была нежная забота, а не недовольство. Это только усилило угрызения совести Чарли и, в конечном счете, заставило её смягчиться. — Прекрасно... Это стало облегчением для Лилит, которая в знак благодарности за понимание чмокнула её в макушку. К сожалению, это не сильно укрепило её в решении подчиниться. — Спасибо тебе, мое сладкое яблочко. А теперь пойдем. Я уверена, что ты, должна быть, проголодалась после своего небольшого путешествия сюда. Затем её мать направилась к двери и вышла из гостиной, оставив Чарли наедине с Люцифером в удрученном состоянии. — Мне ещё не поздно вернуться в Новый Орлеан? - Тихо спросила Чарли у своего отца, надеясь, что, по крайней мере, он поймет. Люцифер только бросил на нее жалостливый взгляд, но, тем не менее, небрежно ответил: Ты обещала своей матери, сладкое яблочко. Лучше не расстраивать её Люцифер успокаивающе погладил её по макушке, но Чарли всё равно не стало легче от того, что она решила смириться с происходящим. Когда он жестом пригласил её последовать за матерью, она сделала это со вздохом поражения, чувствуя, что у неё не хватит духу пообедать, не говоря уже об этой маленькой встрече.