Улыбнись милая

Пробуждение уже не доставляло Энджелу такого удовольствия, как раньше. В тот краткий момент, когда он впервые проснулся и почувствовал себя относительно хорошо, всё произошло слишком быстро. Вероятно, из-за того, что на него свалилась очень неприятная тяжесть. — Черт возьми, ты всё ещё здесь? В его сонном голосе было явное раздражение на вчерашнего клиента, который всё ещё спал, вместо того, чтобы уйти, как следовало бы. Чувство отвращения постепенно сменилось слюноотделением на подушках прямо перед его лицом, как будто лежать в постели, испачканной их «соками,» было недостаточно противно. — Убирайся отсюда нахуй. — Потребовал Энджел, жестоко пнув своего незваного соседа по кровати. Этого было достаточно, чтобы наполовину вытолкнуть идиота из постели, разбудив его и заставив в растерянности рухнуть на твердый пол. — Гребаная шлюха, — прозвучало приглушенное проклятие. — Да, да. Расскажи мне всё, чего я ещё не знаю, — огрызнулся Энджел в ответ и перевернулся, чтобы лечь на другой бок, в то время как парень начал вставать и собирать свою одежду, разбросанную по полу. — Тебе повезло, что я так легко тебя отпустил, иначе я бы взял с тебя двойную оплату за то, что ты не свалил. Он игнорировал ворчание мужчины, притворяясь, что снова заснул, пока не услышал, как открылась и захлопнулась дверь. Когда в комнате воцарилась тишина, его мысли стали громче. Кровать была неудобной: у него болела спина от матраса, который стал изношенным и комковатым от интенсивного использования, у него болела шея от почти рассохшейся подушки, и он был уверен, что его кожа может покрыться сыпью из-за грязного колючего одеяла, которым он был укрыт. И все же он остался там, не готовый провести обычный день за пределами этих стен. Он начал испытывать чувство опустошенности, вызванное потерей комфорта и безопасности, к которым он так привык в отеле «Хэппи.» Это ощущение, когда ты просыпаешься в красивой, удобной кровати, в приятной тишине, и можешь вытянуть руки и ноги, ещё пару раз вздремнуть, не беспокоясь о том, что придется выходить на улицу и бездельничать до наступления темноты. Конечно, он также скучал по бесплатной еде, которую получал, но это чувство было больше связано с тем фактом, что он мог делился этой едой с дружелюбной блондинкой, которая была для него настоящей находкой. Его сердце упало, когда мысль об улыбке Чарли мгновенно сменилась последним воспоминанием, которое он помнил — опущенные плечи и грустный взгляд, который невозможно было скрыть за нерешительной улыбкой, которую она выдавила. Ему хотелось винить себя за нежность, но как он мог так разбить ей сердце после всего, что она для него сделала? О, точно. Из-за некой маленькой двуликой змеи, которая предположительно была её лучшей подругой и гордилась тем, что была «хранительницей» девочки. Настроение Энджела уже было испорчено, и это заставило его ещё немного полежать в грязной кровати, желая оставаться в блаженном неведении о том дерьме, которым была его нынешняя жизнь. Он мог попасть в беду, но ему будет на это наплевать позже. Он был уверен, что Валентино, вероятно, занимается гораздо более важными делами, прежде чем начнет беспокоиться о том, где он находится.

***

Боже, им действительно не помешала бы одна рюмка, или две, а может и три. Но это было бы бессмысленно. Выпивка предназначалась для того, чтобы расслабиться, а они ни в коем случае не обладали способностью расслабляться. Выпивки было бы явно недостаточно, чтобы успокоить нервозность Вокса и Валентино от того, что они сидели в полной тишине, а их босс сидел перед ними с самым молчаливым и опасно осуждающим взглядом в глазах. И Аластор Карлон, стоящий прямо за ним, определенно не помог ситуации. Как и зловещий джутовый мешок, который он держал в руках. — Ребята, вы действительно хотите помолчать? Вопрос прозвучал скучно, совсем как у Люцифера, поскольку он только и делал, что покачивал ногой, ожидая, когда они оба заговорят. В честь его неожиданного визита не было подано даже напитка. Как грубо. Валентино, как владелец этого места, был прав, сказав первое слово. — Я… — пробормотал он, всё ещё потрясенный шоком, вызванным тем, что человек из Большого Яблока, способный составлять даже простые предложения, с такой легкостью вошёл в его кабинет. Воксу пришлось заменить его, но даже тогда его попытки были вялыми. — Ужасно сожалеем, что притащили вас в Новый Орлеан, — извиняющимся тоном сказал он. Люцифер хмыкнул. — Я не был особенно рад тому, что меня разбудили так чертовски рано. Он явно не был жаворонком, тем более, если его приходилось беспокоить, когда солнце только выглядывало из-за горизонта. Это было видно по тому, как он, не колеблясь, изрыгал проклятия о своём раздражении. Воксу, вероятно, пришлось вытерпеть несколько минут, слушая пламенные речи Люцифера, извергающего весьма красочные угрозы в адрес его родителей, дядей, теток и двоюродных братьев, прежде чем ему дали хотя бы немного успокоиться, чтобы он мог изложить причину своего звонка. — Полагаю, я должен поблагодарить тебя за это, — задумчиво добавил он. — Одному богу известно, что бы случилось с моей драгоценной девочкой. Сказать, что они испытали облегчение от того, что его дочь всё ещё жива, было бы огромным преуменьшением для Вокса и Валентино, которые не признавались открыто, что смертельно беспокоились о том, что им делать, если бы случилось что-то ужасное, когда она отважилась войти в дом этого человека. Но, зная, что маленькая дочка старины Лу всё ещё жива, они не могли не быть втайне впечатлены тем, что Аластор Карлон был всё ещё жив после того, как устроил «потрахушки» — потому что, в самом деле, зачем ещё даме идти в дом придурка одной глубокой ночью — с маленькой дочкой из «Большого яблока». У этого хитрого человека, должно быть, были стальные яйца. Однако отец девочки, о которой шла речь, был явно не впечатлён и не собирался дальше ходить вокруг да около. — Не думаю, что этого достаточно, чтобы снять вас с крючка. Итак, что это за блестящая идея насчет слежки за домом мистера Карлона? Вокс и Валентино переглянулись, молча ожидая, что скажет другой. Видеть их такими взволнованными было совсем не похоже на то пугающее веселье, которое они демонстрировали, когда Аластор видел их в последний раз. По общему признанию, он был впечатлен тем, что «Большое яблоко» так мало мог сделать для того, чтобы одним своим присутствием запугать даже самых буйных мужчин и превратить их в жалкие подобия самих себя. Но прямо сейчас, если говорить более серьезно, он был гораздо больше заинтересован в том, чтобы услышать, что послужило их мотивом, чтобы убедить себя, должен ли он «сделать для них что-то лучшее» в ответ. — На самом деле, ничего поспешного, — неохотно ответил Валентино. Судя по скептическому изгибу его бровей, Люцифера это не убедило. — Видите ли, нам стало любопытно, — продолжил Вокс вместо своего друга, его хладнокровие не скрывало вялого оправдания. — Мы хотели своими глазами увидеть, что представляет из себя мистер Карлон. Мы не собирались подстерегать его без всякой причины. Услышав, как извергается такая чушь, у Аластора возникло сильное искушение подойти к этому ублюдку и хорошенько врезать его в уродливую рожу, размышляя о его тактике запугивания и находя уловку прикинуться невиновным просто отвратительной. И такая чушь не могла одурачить Большое Яблоко, хотя и вызывала озорную усмешку на его губах. — О, так ты хотел его немного разузнать, да? - Спросил Люцифер со смешком. — Ну, если это то, чего ты хотел, то тебе следовало бы быть более внимательным, посылая свою девочку выполнять за тебя грязную работу. Что-то в этой последней части им не понравилось, особенно когда Люцифер повернулся и посмотрел на Аластора с озорной ухмылкой. — Мистер Карлон, пожалуйста. Аластор сам не знал, как ему удавалось сохранять такое самообладание. Но даже когда тревога и разочарование бурлили в его жилах, они никогда не проявлялись в его лицевых мышцах, которые сохраняли стоическую и невозмутимую улыбку. Даже когда он прекрасно осознавал, что все трое мужчин пристально наблюдают за ним, не слыша биения его сердца, его походка была небрежной, когда он подошёл к кофейному столику между ними. Атмосфера стала тяжелой, такой же тяжелой, как взгляды двух гангстеров на сомнительный мешок в его руках и груз внутри, который уже становился для него непосильным бременем. Улыбка Аластора стала ещё шире, а пальцы, сжимавшие ткань мешка, слегка дрогнули, но даже это не стало отсрочкой неизбежного, когда он приподнял мешковину, чтобы выбросить её содержимое. Дружные крики шока и ужаса заглушили тревожный звук падающей обезглавленной головы. — Блядь! Охваченные паникой, Вокс и Валентино, комично размахивая конечностями, ещё сильнее вжались в диван от шока, когда безжизненные глаза Черри уставились на них с ужасом, застывшим в мертвых зрачках. От этого зрелища у них буквально свело живот. Глаза Черри стали тусклыми и стеклянными и потеряли всякий жизненный блеск, её шея заканчивалась разорванной и окровавленной плотью, её некогда бледная кожа приобрела болезненно-желтый оттенок, который медленно синел от обескровливания. Если бы они немного наклонили головы, то могли бы увидеть место соединения подъязычной кости с гортанью, пока обе не были отделены друг от друга в результате беспорядочной распиловки, но желчь, скопившаяся в задней части горла, подсказала им об этом, что они бы не смогли справиться с таким образом. Пока оба отшатывались со смесью отвращения и страха, бестелесной головы, похоже, не испортила веселого настроения, в котором пребывал их босс, поскольку он внезапно разразился громким и резким смехом. Люцифер хлопнул себя по колену, явно наслаждаясь реакцией, согнулся пополам и схватился за живот, как будто ему было больно дышать, но он не остановился. — Взгляни на их лица! — рассмеялся он. — Что за чертовая шутка! Я прав, Карлон?! Их действия были довольно забавными, достаточно, чтобы Аластору захотелось рассмеяться над таким нелепым зрелищем, когда два якобы крутых гангстера устраивали жуткую панику из-за чужой головы. Ему должно было быть приятно чувствовать себя таким образом, побеждая их в их собственной игре устрашённым таким способом, которого они оба меньше всего ожидали. Однако, когда Вокс и Валентино посмотрели на него, Аластор понял, что в этой конкретной ситуации нет ничего смешного. Потому что, показав голову, которую он собственноручно отделил от тела девушки Валентино, с безжизненными глазами, всё ещё широко открытыми, как неживой свидетель этого решающего момента, он безвозвратно раскрыл правду о своих способностях и о том, каким человеком он был на самом деле. Настоящий хладнокровный убийца. Как он мог смеяться над чем-то подобным? И ситуацию не улучшило то, что его передали двум самым ненадежным людям, которых он встречал за столь короткое время. Тот, кто теперь был просто взбешен. — Ты, гребаная крыса! — Валентино сплюнул, его потрясение переросло в кипящую ярость. — Это была моя гребаная собственность! Громогласный сутенёр уже вскочил со своего места и, обогнув кофейный столик, направился прямиком к Аластору, готовый хорошенько врезать за только что проделанный трюк. Уже ощущая напряжение и слыша напряженность в его тоне, Аластор был пойман в тот момент, когда он находился между противостоянием и борьбой, и эта знакомая реакция «бей или беги» заставляла его действовать, если у него не было другого выбора. Увы, именно длина вытянутой трости внезапно остановила Валентино. Только тогда Люцифер перестал смеяться, издав ещё несколько затихающих смешков, и поднял руку, безмолвно приказывая Валентино остановиться, прежде чем тот начнет действовать импульсивно. — Я бы сказал, что ты получил то, что заслужил, Вэл, — сказал он небрежно. — Но разве ты не рад, что теперь на этом столе лежит её голова, а не твоя? Рад? Конечно, Валентино и даже Вокс были рады. Но это не помогло им преодолеть абсолютный шок от того, что именно это случилось с одной из его проституток, и всё это по вине, казалось бы, самоуверенного, но послушного радиоведущего. И это было то, что нервировало их, потому что, узнав теперь, каковы его возможности, и пребывая в полном недоумении от их масштабов, они поняли, что этот человек определенно гораздо опаснее, чем они могли бы предположить за своей эксцентричной улыбкой. — Значит, ты такой же, как мы? — Спросил его Вокс, не отрывая глаз от лежащей на столе головы. В данный момент он был настолько уравновешен, насколько мог себя заставить, всё ещё чувствуя себя на грани, но начиная понимать, что, черт возьми, происходит. Люцифер фыркнул прежде, чем Аластор успел ответить, предлагая ответить за него. — Нет, нет. мистер Карлон не занимается нашим «бизнесом». По профессии он просто честный радиоведущий. Но это, — представитель «Большого яблока» махнул рукой в сторону головы, — само по себе скорее «хобби». Что-то, чем он занимается в свободное время, и что я нахожу особенно интригующим. — Инригующим? — Хотя они не ставили под сомнение любовь своего босса к необычному, что может быть особенно «интригующего» в том, чтобы относиться к убийству как к своего рода хобби? — Тогда почему именно он? — Осторожно спросил Вокс. — Как будто у вас и так недостаточно наёмных убийц. Когда Люцифер взглянул на Аластора с нежностью, похожей на восхищение любимым домашним животным, это заставило Аластора почувствовать себя ещё более раздражённым. Молодой человек ответил осторожной улыбкой, в которой была не лесть, а внимательное отношение. Он по-прежнему хранил молчание, что было ещё более необычно для этого обычно разговорчивого человека. — Он довольно… «нетрадиционен» в своих действиях, — задумчиво объяснил Люцифер. — Я никогда не видел, чтобы кто-то вроде него был настолько дотошным в подсчете своего дохода, оставаясь при этом совершенно неуловимым менее чем за десять лет. Это было похоже на то, что он восхищался интересным экземпляром, а не ценил заслуги этого человека, поэтому Аластору такая оценка не понравилась. Это только ещё больше разозлило его, но он всё равно ничего не сказал в знак протеста и продолжал молчать. Он не мог найти в себе сил спорить или отпускать язвительные замечания, обнаружив, что стал гораздо осторожнее на таких неизведанных территориях. Именно в его необычном молчании что-то щелкнуло в Валентино, и он подозрительно прищурился, глядя на Аластора. — Тогда все эти пропавшие люди… это был всё ты? В его молчании было больше правды, чем в устном признании. — Ну, выражение недоверия, — внимательно и осторожно произносил Вокс каждое слово, — — Значит, мы всё это время общались с убийцей. И именно тогда Люцифер внезапно решил проявить свою спасительную милость. Когда он встал с кресла, он сразу же стал самой внушительной фигурой в комнате, вернув обоих мужчин к ощущению суровой реальности одной злобной улыбкой, предоставив Аластору достаточно места, чтобы дышать и сохранять хладнокровие под таким давлением вопросов. — Ну-ну, мальчики. Мистер Карлон здесь не для того, чтобы отвечать на вопросы, так что, я думаю, лучше оставить его в покое и не давить на него. Мы здесь для того, чтобы вы оба взяли вину на себя, понимаете? Любое удовольствие, возникшее в прошлом, быстро угасло, когда пришло время для надлежащего наказания. Валентино и Вокс напряженно посмотрели друг на друга, но оба знали, что на этот раз подлизываться не стоит. Стоя молчаливым свидетелем, Аластор наблюдал, как Вокс и Валентино поднялись с дивана и преклонили колени перед пустым пространством на полу. Люцифер медленно кружил вокруг них, как стервятник, ожидающий, что добыча упадет, прежде чем начать пировать. Он ничего не делал, только изучал их, но это само по себе вызвало ощущение страха, повисшее в воздухе. Должно быть, он не моргал, иначе не заметил бы, как быстро взметнулась трость в его руках, чтобы нанести им два быстрых, но сильных удара по затылкам. Звук удара дерева по черепу был болезненным, и оба тела тут же с глухим стуком упали на пол. Люцифер был быстр и жесток, он легко уложил двух здоровых мужчин у своих ног всего одним ударом каждому. Это заставило Аластора занервничать, гадая, не окажется ли его голова следующей жертвой. — Ты уже получил своё, так что ты свободен, — беспечно заверил Люцифер, глядя на два тела у своих ног. — Я не настолько честен. К тому же, я бы сказал, что я отношусь ко всем вам снисходительно. Было ли это так просто? Такого удара, да ещё и по голове, должно было хватить, чтобы их убить! И он задумался, так ли это на самом деле, но тут услышал стоны боли и приглушенные стоны двух мужчин, пытавшихся прийти в себя и подняться. Валентино приложил руку к затылку и тут же поморщился, но крови на его ладони не было. Значит, удар не был достаточно силён, чтобы порвать кожу или кости, вероятно, на них осталось только мерзкие синяки. Это, без сомнения, на некоторое время вызовет у них сильную головную боль, а раскол заставит их вздрагивать от любого громкого звука. Но это не имело значения для Большого Яблока, который не возражал против того, чтобы он сделал хороший выговор своим резким голосом. — А теперь слушайте внимательно, мальчики! Потому что я не понимаю, какого хрена я вам это повторяю, когда это уже должно было быть просверлено в ваших жалких задницах. На самом деле мне наплевать, чем вы, идиоты, занимаетесь в своё свободное время, если только это не отнимает моё гребаное время. Вам повезло, что на этот раз я отнесся к этому спокойно, так что вам, мудрым головам, лучше дважды, блядь, подумать, прежде чем начинать жульничать. Это было гораздо более комичное зрелище, чем ожидал Аластор, — как будто какой-нибудь воспитатель отчитывал парочку школьников за нарушение правил. Можно предположить, что Люцифер по своей жизнерадостности хорошо справлялся с этой ролью. — Хорошего удара по голове должно быть достаточно, чтобы привести вас в чувство, — сказал Люцифер, взмахнув тростью и переступая через них. — Будь я проклят, если вы, двое придурков, вздумаете когда-нибудь снова нарушить мои слова! Вернувшись к Аластору, Люцифер поправил свой пиджак в том месте, где он скомкалась во время взмаха тростью, наблюдая за Воксом и Валентино, пытающимися подняться. Им едва удалось перевернуться на спину, что было не лучшей идеей, когда их затылки ударились о твердый пол. Это вызвало у Люцифера смешок, который Аластор снова не смог разделить. Люцифер обратил своё внимание на голову, которая всё ещё лежала на столе. — А теперь избавьтесь от этой штуки, ладно? Это настоящее бельмо на глазу у здешнего фэн-шуй. Валентино перевел взгляд на жуткое зрелище — голову Черри, лежащую на столе, и вздрогнул под её мертвым взглядом. Это был не первый раз, когда ему приходилось прятаться, но тот факт, что это была одна из его девушек с недостатком телосложения, всё ещё тревожил его. — Что насчет… — Мистер Карлон был достаточно любезен, чтобы справиться со всем остальным сам, так что вам двоим следует хотя бы позаботиться о голове, — сообщил Люцифер, кивнув Аластору. — Будет справедливо, если я, в свою очередь, поверю, что вы оба, олухов, будете достаточно любезны сохранить его «навыки» в секрете, хорошо? Никто не мог работать в «Большом Яблоке», не осознавая важности секретности — ценности, которую подчеркивал генеральный директор компании, ссылаясь на серьезные последствия, если она не будет соблюдаться. Так что к Аластору определенно относились по-особому: он не принадлежал к компании, но всё равно пользовался этой привилегией. Таким образом, он знал, о чем они, вероятно, думали: почему их босс так стремился помочь ему? Он, который явно трахал его дочь и не должен был даже вздохнуть после того, как его разоблачили, и которого только что обвинили в том, что он был единственным ответственным лицом за террор в Новом Орлеане? Что ж, какие бы вопросы у них ни возникли, Люцифер был не в том настроении, чтобы отвечать на них, а в том, чтобы затронуть гораздо более важную тему. — И я не думаю, что нужно дополнительно уточнять, что доступ к моей дочери строго запрещен, понимаете? Он больше ничего не сказал, никаких дополнительных объяснений о том, какой ущерб им грозит, если они попытаются это сделать. Почему он должен это делать, когда они и так должны были бы прекрасно знать, что одна только мысль о том, чтобы причинить боль кому-либо из его любимых, гарантировала бы им участь гораздо более мучительную и ужасную, чем смерть от его собственных рук? Люцифер Магне потребовал подчинения при выполнении этого конкретного условия без каких-либо ограничений, и, учитывая количество неприятностей, в которые оба попали, они были готовы выполнить его покорно. — А теперь, если есть ещё что-то, что мне следует знать, и я не хочу ещё раз вас бить в макушку, я вижу, что мои дела здесь закончены. — О-конечно… — пробормотал Валентино. — Всё в порядке, босс… Но слова Вокса, возможно, не соответствовали действительности, учитывая, что его глаза были устремлены на Аластора с дьявольским блеском, кипящим от негодования. Взгляд такой свирепый, в котором читалось зловещее намерение пообещать что-то ужасное, непостижимое, если такая возможность когда-нибудь представится. Как это… мило. Поскольку до сих пор всё было благополучно, здесь, вероятно, можно было бы немного пошалить. Лицо Аластора оставалось бесстрастным, но он немного отклонился назад, пока его нос не задрался чуть выше, так что он буквально смотрел на Вокса сверху вниз. Это заставило его напрячь остатки сил, судя по тому, как он сжал кулаки. Увы, разгрома не произойдет сейчас — и он надеялся, что это произойдет не в ближайшее время. Тем временем Аластору остается только тайно радоваться тому, что наконец-то пришло время уходить. Улыбка Люцифера медленно вернулась к нему, и он был на удивление достаточно любезен, чтобы кивнуть им обоим, прежде чем повернуться, эффектно взмахнув своим белым сюртуком, и направиться к двери, Аластор послушно последовал за ним, сбросив джутовый мешок на пол и даже не взглянув больше на двух мужчин, чьи взгляды, как он чувствовал, сверлили его спину. Когда за ними закрылась дверь, оба мужчины выдохнули — Аластор с едва сдерживаемым облегчением, Люцифер с тяжелым вздохом раздражения. — Теперь, когда мы со всем разобрались, возможно, мы сможем немного выпить. Что ты думаешь, Карлон? Аластор не осознавал, что ещё не сказал ни единого слова в этой комнате, внезапно осознав, насколько пересохло у него в горле, и едва успев пробормотать: Думаю, мои дела здесь закончены. — Ммм, не совсем, — промурлыкал Люцифер, идя вперед по коридору. — Не волнуйся, но я думаю, что будет справедливо, если мы немного побеседуем, как мужчина с мужчиной, по поводу того, что ты заигрываешь с моей дочерью. Какое бы напряжение ни исчезло, когда он вышел из комнаты, оно снова сильно ударило по нему. Вот тебе и облегчение. — Пойдем сейчас же. Жених должен знать, что разговор с отцом его невесты — это нечто само собой разумеющееся, верно? — Небрежно заметил Люцифер. С этого момента ещё одна минута, проведенная с «Большим яблоком», была похожа на хождение по очень тонкому льду, трещины на котором быстро расходились с каждым осторожным шагом, и Аластор оказался в ловушке прямо посреди этого. Он чувствовал себя в тупике, не решаясь сделать шаг из-за нерешительности, не зная, сможет ли он сделать ещё один безопасный шаг или упасть в темную холодную воду. — Ты теперь собираешься прихлопнуть меня? Подозрение Аластора было понятно, ведь всё не было бы так просто и однозначно, если бы отец упомянутой «невесты» был безжалостным гангстером, который явно рассердится на любого, кто хоть немного его расстроит, не задумываясь. Улыбка Люцифера не помогла избавиться от плохого предчувствия. — Карлон, ты точно сводишь меня с ума, когда говоришь такие глупости! Если бы я хотел избавиться от тебя, я бы закончил дело, вернувшись к тебе домой с этой старой тростью! В его словах был один изъян — Аластор был уверен, что сможет повалить его на землю в любой момент и ему не придется слишком беспокоиться о том, чтобы найти идеальный момент для удара. Но если он действительно намеревался сбить его с толку, почему он просто откладывал свой шанс? До сих пор он был относительно послушным — если эти небольшие действия с тростью можно было считать «послушанием» для босса мафии. С другой стороны, несмотря на то, что он был тем, кто загнал его в угол, пытаясь подставить его под удар, Люцифер прикрыл ему спину в той маленькой ситуации в комнате. Конечно, это может стоить дорого, но, тем не менее, это ценится. Это было похоже на дополнительную безопасность, которая только немного сгладила его переживания. Это было сомнительное предположение, но, тем не менее, оно могло заслужить чуть больше уважения молодого человека. О, хорошо. По его мнению, если Аластору действительно суждено было умереть от руки Люцифера, то он вполне мог выпить перед уходом. Кроме того, ему не помешало бы выпить после всего «волнения», произошедшего за последние несколько часов. — Я угощаю, — заверил Люцифер, когда они оба спускались по лестнице в одном темпе, и прошло всего несколько секунд, прежде чем Энджел внезапно появился там, где они только что были. Душ был таким же утомительным, как и дополнительное лежание в постели, и, вероятно, это было из-за того, что ему пришлось переодеться во вчерашнюю одежду. Только после стирки ему пришло в голову, что на нём не осталось новых тряпок, поскольку большинство из них осталось в отеле «Хэппи» вместе с остальными его вещами. Ему не особенно нравилась идея вернуться в заведение и увидеть там двух девушек, но будь он проклят, если ему придется весь день носить вонючую рубашку. Прежде всего, ему нужно было сообщить Вэлу, что собирается ненадолго отлучиться. Энджел прекрасно понимал, что он всё ещё находится на грани срыва из-за того, что исчез, не сказав ни слова, за последние несколько дней, поэтому лучше было вести себя сдержанно. Коридор, ведущий к офису Валентино, как всегда, был полон зловещих предчувствий, даже без обычных телохранителей, стоящих на страже у грозной двери. Пожалуй, это только сделало прогулку ещё более жуткой, и Энджел почувствовал себя нелепо. Почему он так нервничал из-за такой простой вещи, как сообщение своему боссу о том, что его не будет дома? Не то чтобы он не делал этого раньше. Возможно, он слишком долго отсутствовал в «La Maison de Val». Комфорт «Хеппи» настолько въелся в его душу, что он казался неуместным в атмосфере постоянного напряжения, царившей в этом заведении. Ну, напряженный он или нет, но ничего не случится, если он будет продолжать пялиться на дверь. Сделав лишь быстрый и глубокий вдох, чтобы успокоить ненужное сердцебиение, Энджел храбро поднял руку и несколько раз громко постучал. — Эй, Вэл? - Позвал он громким, хотя и немного дрожащим голосом. С другой стороны было что-то неразборчивое, и Энджел постучал ещё раз, пока, наконец, не ответили. — Отвали, - последовал ответ с другой стороны. — Я немного занят. Судя по голосу, Валентино был в плохом настроении. «Просто очередной такой день», предположил Энджел. Но он бы отмахнулся от этого, как от очередного приступа стервозного настроения Валентино, если бы не тот факт, что он сразу заметил, что в тоне сутенёра было что-то не так. Его слова были раздраженными, но то, как он это произнес, таковым не было. Во всяком случае, это прозвучало так, будто ему было больно. Если бы это было так, то это было бы впервые. Но, несмотря на то, что Энджелу было любопытно, он не был склонен просто заходить в комнату и выяснять это. Он быстро оглядел коридор, гадая, нет ли поблизости кого-нибудь важного, о ком стоило бы беспокоиться. Когда он обнаружил, что остальные сотрудники занимаются своими делами, Энджел был предельно осторожен и прижимался затылком к двери, прижимая ухо прямо к дереву, чтобы отчетливо слышать разговор, происходящий в комнате. — Ненавижу этого парня. Это было не похоже на Валентино, но в его голосе звучала такая же боль. То тут, то там послышались стоны, которые можно было принять за топот тяжелых ног по покрытому ковром полу, а затем второй голос рявкнул: Этот кусок дерьма присосался к заднице босса. И в этот момент заговорил Валентино. — Заткнись на хрен со своим нытьем, ладно? У меня такое чувство, что моя голова вот-вот расколется. Господи Иисусе. Энджел уловил какое-то движение, которое не смог различить. На мгновение воцарилась тишина, нарушаемая лишь приглушенными звуками шагов. — И что нам теперь с этим делать? Раздраженный стон. — Господи, не напоминай мне. У меня мурашки по коже от её взгляда. Такое ощущение, что она смотрит прямо на меня, даже когда это не так. Был ли ещё кто-нибудь в комнате? Странно. Насколько Энджел мог разобрать, внутри, казалось, двигались только два человека - Валентино и тот, кого он уже подозревал в качестве друга прошлой ночи. Не осталось ничего, что указывало бы на присутствие третьей стороны. Что стало ещё более любопытным, так это последовавший за этим комментарий. — Закрой эти чертовы глаза, ладно? — Какого хрена я? - Последовал возмущенный ответ Валентино. — Ты ближе к этому! — Потому что это твоё, придурок! - таков был возмущенный ответ. — Ты хотел вернуть её, и теперь мы оказались затруднительном положении. Это чертовски хорошо, что он не раздавил нам головы. И как, черт возьми, мне теперь удобно класть голову на подушку? — Эй, эй, эй. Не вздумай нарываться на ссору со мной. Это была твоя блестящая идея с самого начала. Ради всего святого. Ещё несколько ворчаний тут и там, прежде чем в комнате наступила тишина, и единственное, что мог слышать Энджел, - это шум крови в его ушах. Он всё ещё не мог понять многое из того, что могло произойти, хотя был тот разговор о чем-то, что заставило их посмотреть друг на друга с подозрением, которое застряло у него, как больной палец. Что бы ни происходило в этой комнате, это звучало слишком подозрительно и слишком серьезно, и Энджел определенно не хотел в это ввязываться. В последнее время у него и так было достаточно проблем, и он был не в настроении выслушивать их ещё раз, только хотел убраться как можно дальше от двери и притвориться, что ничего не слышал. Но потом... — Черт возьми, какая чертова трата времени. Черри была одной из моих лучших девочек.