***
Прошел очередной месяц, но ничего словно и не изменилось. Человека, который покушался на Атике в бане так и не удалось отыскать. Это дело и вовсе отошло на второй план. Ведь уничтожив источник проблем, Хюррем, её пешки устранятся сами собой. Волосы потихоньку отрастали, Атике даже успела привыкнуть к новой прическе. Сначала все вокруг смотрели жалостливыми взглядами, ведь связывали смену имиджа с разладом в отношениях с Сулейманом. Всем любопытным Атике отвечала, что отрезала свои когда-то длинные волосы сама. Хюррем была в недоумении, когда об этом услышала. Что, собственно, в очередной раз подтверждало её вину. Ибрагим до сих пор почему-то тянул с поисками дневника, каждый раз ссылаясь на занятость или очередные очень важные дела. Атике даже начала раздумывать над тем, чтобы взять дело в свои руки, не дожидаясь помощи Паши. Однако марать собственные руки она не спешила, ведь поняла, что забыла про кое-что очень важное. Видение, которое приснилось ей в тот день. Сон, в котором неизвестный голос сказал ей, что она однажды умрет от рук любимого человека. Атике не могла понять, радоваться ей или беспокоиться. Ведь по словам существа из видения, её смерть случится еще не скоро. Может быть, пройдет не один десяток лет, прежде чем её жизнь оборвется. Однако, лучше бы Атике вообще об этом не знала — оказалось, что тяжело жить и осознавать, что кто-то, кто дорог и близок, однажды станет причиной её гибели. Сулейман, по словам Сюмбюля Аги, до сих пор находился в глубочайшей обиде. Евнух практически умолял Атике прийти к нему и на коленях просить прощения. Однако гордость в этот раз пересиливала любые чувства. Атике ведь тоже была обижена! Она сама когда-то выбрала Сулеймана, хотя могла уйти и никогда больше не возвращаться во дворец. Исполнить свои мечты, посмотреть мир, не терпеть унижения и упреки от султанской семьи или от той же Хюррем. Однако Сулейман, по каким-то своим сугубо личным причинам, выбирать Атике в ответ не хотел. Хотя нет, хотел. Только вот вместе с парой-тройкой наложниц к ней в добавок. Атике уже в который раз ловила себя на мысли, что если бы не её дети — Альтан и Тахир, она бы уехала из Топкапы без раздумий. В гареме намечался большой праздник по случаю отъезда сестры повелителя и начала её новой счастливой семейной жизни. Атике идти на праздник вовсе не хотелось, однако особого выбора у неё не было. Игнорирование такого события в лучшем случае сочтут за проявление неуважения, чего допускать никак нельзя. И без того её положение в гареме достаточно шаткое. Валиде иногда до сих пор смотрит волком, а остальные султанши и вовсе не желают иметь с ней никаких дел. Может это даже и к лучшему, к общению с Махидевран или с Хюррем Атике не стремилась. Слуги помогли собраться, подготовив платье и украшения. Волосы Атике теперь укладывала сама — никто из наложниц не мог понять, что делать с такой длинной. С прической немного повозиться, но итоговый результат девушку устраивал — тонкие косички по бокам, которые соединялись на затылке с помощью красивой жемчужной брошки. Дети остались под присмотром Джан и Амины — для малышей во дворце организовали что-то вроде театра теней. Альтан обожал подобные развлечения, а Тахир был пока что слишком мал, чтобы хоть что-то в этом понимать. Но, по приказу Валиде Султан, все её внуки, даже Тахир и малыш Абдулла, во время празднования должны находиться в детской комнате, чтобы избежать потенциально опасных ситуаций. Атике усмехнулась, ведь в сериале именно в детской однажды произошел пожар, который поставил под угрозу жизни сразу всех шехзаде. Однако по канону эта ситуация должна была произойти уже очень давно, во время неудачной помолвки Хатидже Султан, поэтому сейчас переживать было не о чем. Да и Садыку-Викторию в гареме Атике ни разу не видела, поэтому совсем не волновалась. Когда Атике спустилась в ташлык на праздник, то к своему сожалению заметила, что практически все свободные места уже были заняты. Ведь на праздник были приглашены не только султанши и весь остальной гарем, но и семьи пашей и визирей. Атике увидела свободную подушку возле Хюррем с Гюльнихаль, и, недолго думая, направилась туда. Султанша даже не смерила её недовольным взглядом, полностью проигнорировав. Она почему-то ослепительно улыбалась и определенно находилась в приподнятом настроении. Не прошло и получаса, как Атике поняла причину радости Хюррем. Рыжеволосая подошла к Валиде Султан, что-то ей шепнула, а после одобрительного кивка поднялась, оглядывая весь зал. — Я хочу сообщить вам всем радостную весть, — начала Хюррем. — Неужели снова беременна? — шепнула себе под нос Атике. Гюльнихаль, что сидела рядом, странно на неё посмотрела. — Если Аллах позволит, то скоро на свет появится еще один шехзаде. Я жду ребенка. В ташлыке послышались удивленные возгласы. Все же, для большинства эта новость стала неожиданностью. Атике лишь усмехнулась — это было более чем предсказуемо. Если все пойдет по канону, то у Хюррем вскоре родится шехзаде Селим, будущий султан Османской Империи. — Нужно скорее сообщить об этом моему сыну, — Валиде подала знак одной из наложниц, — И несите щербет. Какая хорошая новость, у меня будет еще один внук! В ташлыке началась суматоха. Кто-то подходил к Хюррем, поздравляя. Кто-то перешептывался в стороне, бросая недовольные взгляды на султаншу. Всего год назад на её месте была Атике. Ведь раньше именно она была причиной, по которой в покои к Султану попасть было практически невозможно. И наложницы, и султанши злились на неё за то, что давнее правило гарема «Одна наложница — один шехзаде» было грубо нарушено. Теперь и Хюррем родит Селима, окончательно похоронив вековые устои и традиции этого места. Неожиданно возле дверей в ташлык появилась Джан. Девушка выглядела взволнованной и, отыскав взглядом Атике, показала жест рукой. Это было их тайным знаком, который означал, что произошло что-то важное. Атике тихонько встала и, убедившись, что в суматохе её никто не заметит, подошла к служанке. — Что произошло? Почему ты не с детьми? — Я выяснила, кто предатель, — Джан наклонилась к уху Атике и продолжила, — В детской мне удалось подслушать разговор служанок Хюррем. Это Нигяр Калфа предала вас, госпожа! Она совершила нападение в хамаме! Атике опешила. Неужели это может быть правдой? Нигяр, которая все это время поддерживала её, помогала решать проблемы, могла пойти на такое? Пазл наконец начинал складываться. Только Нигяр Калфа могла зайти в бани и не вызвать никаких подозрений! Притворилась, что нашла Атике уже без сознания, а служанки в суматохе не заподозрили, что Калфа находилась в хамаме подозрительно долго. Только вот зачем Нигяр это нужно? Неужели Хюррем смогла купить её верность? — Ты уверена в этом? — Да, Атике Султан. Наложницы точно говорили про Нигяр. Я стояла за мраморным ограждением, они меня не заметили. — Хорошо. Никому больше не говори о том, что узнала. Я придумаю, что с этим делать. А пока возвращайся обратно в детскую, нельзя оставлять шехзаде без присмотра. Джан коротко поклонилась и направилась к выходу. Но прямо перед её носом отворились двери, и в ташлык вбежала одна из служанок. — Пожар! В детской пожар! Валиде Султан тут же обеспокоено поднялась, за ней последовали и остальные. — Что случилось? О каком пожаре ты говоришь? — Детская горит, госпожа. Шехзаде в опасности! Сердце Атике на секунду остановилось. Пожар все-таки случился, пусть и позже. От неожиданности она впала в ступор и пришла в себя только услышав громкий крик Хюррем. В детской был её шехзаде Абдулла. И Альтан с Тахиром тоже там! Эта мысль ударила в голову Атике словно электрический разряд, и она не раздумывая бросилась бежать в сторону детских комнат. Чем ближе становилась детская, тем отчетливее становился едкий запах дыма. Как подобное вообще могло произойти? Почему в комнате, в которой одновременно находятся все дети повелителя, мог случиться пожар? Атике помнила, что в сериале виновницей происшествия была Садыка. Неужели она все-таки в гареме? Еще одна проблема, которую нужно будет решать. Но думать об этом сейчас нет смысла. Главное, чтобы с детьми все было хорошо. Хоть бы успеть. Оказавшись возле детской, горло Атике сдавил сухой кашель. Дым заполонил даже коридор, а дышать становилось практически невозможно. Хюррем и Махидевран, которые бежали чуть позади, в ужасе замерли. — Мустафа! — Махидевран закричала, расталкивая наложниц на своем пути, — Мой сынок там! Валиде тоже подоспела и схватила невестку за локоть, останавливая её. В глазах султанши замер ужас. Через небольшие окошки было видно, что огонь уже заполонил всю комнату. Атике пыталась не нервничать. Она помнила, что Садыка вынесет детей. Что никто из шехзаде сегодня не должен погибнуть. В конце концов в детской сейчас должна быть Амина, которая в случае чего спасет её мальчиков. Однако секунды тянулись вечность. Из комнаты, охваченной дымом, никто не выходил. Сюмбюль Ага встал возле дверей, загораживая вход. Хюррем рыдала, пытаясь прорваться внутрь. Из комнаты стали выбегать незнакомые Атике дети. Сыновья и дочери пашей, которые тоже приехали на праздник. Коридор наполнился криками и слезами. Атике вглядывалась в дым, надеясь наконец увидеть знакомые лица. Однако надежда с каждой секундой все сильнее угасала. Нужно срочно что-то предпринять! Нельзя просто так стоять и ждать. Вдруг из детской показался шехзаде Мустафа, тут же бросившись к матери в объятья. За ним вышла Садыка, с Альтаном и Абдуллой на руках. Увидев сына, Атике облегченно выдохнула и тут же взяла его на руки, прижав к себе. — Все хорошо, Альтан, — Атике прижалась губами к макушке сына, смахивая с волос пепел, — Все уже закончилось. Альтан громко плакал, не понимая происходящего. Хюррем тоже забрала из рук Садыки своего сына и отошла в сторону. — Благодарю тебя, Аллах! — Валиде облегченно выдохнула, увидев, что её внукам удалось спастись. — А где Тахир? — Атике смотрела в гущу дыма, ожидая, что за Садыкой появится Амина с Тахиром на руках. Однако никто из детской выходить не спешил. Лишь едкий дым тянулся из прохода, заставляя окружающих кашлять. Атике обреченно смотрела на людей вокруг, надеясь увидеть в глазах хоть кого-то ответ на свой вопрос. Подтверждение того, что еще пару секунд, и из горящей комнаты вынесут её младшего сына. Однако все были заняты своими делами. Хюррем обнимала Абдуллу, радуясь его спасению. Махидевран успокаивала Мустафу, который раньше никогда не видел пожара. Только Джан, которая стояла рядом, бросилась к Атике и зарыдала. — Госпожа, Амина была с шехзаде. Что, если они не успели спастись? Кровь в висках Атике запульсировала. Она не может лишиться сына вот так! Передав Альтана Джан, Атике бросилась вперед, пытаясь прорваться внутрь детской. Сюмбюль преградил ей путь руками, останавливая. — Тахир! Там остался Тахир! — закричала Атике, пытаясь привлечь внимание окружающих. — Госпожа, прошу, не делайте глупостей, — Сюмбюль крепко вцепился в локоть, — Я уверен, шехзаде сейчас вынесут. Атике упала на колени от безысходности. Огонь в детской распространялся и как бы ей не хотелось верить словам евнуха, осознание происходящего не давало ей сделать вдох. Её сын, совсем еще младенец, остался в горящей комнате. — Что происходит? — послышался голос Сулеймана. Атике обернулась и посмотрела на падишаха. Она не думала, что их встреча спустя два месяца в ссоре произойдет при таких обстоятельствах. Слезы текли сами по себе, а подойти к рыдающему Альтану или хотя бы встать сил не было. — Повелитель, в детской случился пожар, — начал Сюмбюль Ага, — Садыке удалось спасти ваших шехзаде, только вот… — Только вот что? — Сулейман окинул взглядом своих детей, а затем увидел рыдающую Атике. Он сразу все понял. Сюмбюль Ага отошел в сторону. Быть тем самым человеком, который наконец-то скажет плохую новость вслух, евнуху не хотелось. — Я видеть огонь, — Садыка, которая сидела возле стены, поднялась и попыталась откашляться, — Я взять дети. За мной быть… девушка, с еще один мальчик. — И где же она? Где та девушка? — Атике посмотрела на рабыню и в её голове тут же пронеслись картинки из сериала. Садыка. Вот кто виноват в пожаре! Она помогла детям, вынесла Альтана, но сама же при этом была причиной, по которой всех пришлось спасать! По телу прошла мелкая дрожь. Атике вскочила и схватила Садыку за верх платья и с силой толкнула её. — Госпожа, что же вы делаете? — Сюмбюль тут же подоспел, оттаскивая Атике, — В чем она виновата? — Когда я выходить, то услышать крик и грохот, — Садыка задрожала, испугавшись реакции Атике, — Наверное палка плохо держаться и упасть на девушку. Я не виновата! Я хотеть спасти детей! — Что же вы все стоите! — Сулейман вышел из себя и закричал, — Шехзаде Тахир остался в детской, скорее тушите пожар! Атике уже не понимала происходящего вокруг. Вокруг все снова переполошились и начали бегать из стороны в сторону. Почему слуги раньше не додумались до того, что пожар нужно начать тушить? Все звуки смешались в один — и крики детей, и плач служанок. Ноги Атике подкосились, а в теле появилась ужасная слабость. Сюмбюль, которому наконец удалось отцепить султаншу от Садыки, помог ей удержаться на ногах. События следующего часа были как в тумане. Сулейман приказал Хюррем и Махидевран возвращаться в гарем. Между ними даже не было той ссоры, которая случилась в каноне. Обе лишь печально посмотрели на Атике, без слов выражая свое сочувствие. Но оно ей было ни к чему. Атике сидела возле стены, оперевшись на неё спиной, и пустым взглядом смотрела на огонь, не замечая ничего и никого вокруг. — Ты меня слышишь? Кто-то потряс Атике за плечи и она попыталась сфокусировать взгляд на человеке перед собой. — Вставай, Альтану сейчас нужна твоя поддержка, — Сулейман помог Атике подняться и легонько прижал её к себе, обнимая. — Там Тахир… — Знаю. Аллах решил забрать его к себе слишком рано. Атике дернулась от слов Сулеймана. Такой обреченный тон голоса она слышала от него лишь однажды. В день, когда погибли его старшие шехзаде — Мурад и Махмуд. Оглянувшись, Атике заметила, что вокруг, кроме падишаха, никого нет. Только пара стражников вдалеке. Пожар был потушен — из детской больше не валил клубами едкий дым. Чуть отстранившись от Сулеймана, Атике хотела сделать шаг вперед, чтобы заглянуть в комнату. Однако падишах лишь сильнее прижал её к себе. — Тебе не стоит туда смотреть. Лучше возвращайся в покои. — Вы нашли его тело? — Да, — Сулейман нервно сглотнул, избавляясь от кома в горле, — Та девушка оказалась права. На наложницу, что пыталась спасти нашего шехзаде, упала горящая палка. Коридор вновь заполнился тихим и обреченным рыданием.***
Атике вторую ночь не могла заснуть. Не помогали никакие травы, которые давали её лекари. Альтана на время отправили во дворец к тете Хатидже, чтобы его мать могла немного оправиться от горя. Атике ходила по своим покоям кругами. Ей то и дело казалось, что из соседней комнаты, где спали её шехзаде, слышится плач. Она забегала в детскую, однако видела лишь пустую колыбель Тахира, в которой тот мирно спал еще пару дней назад. Боль не утихала. Сулейман сказал ей, что время лечит любое горе. Однако, Атике напротив становилось все труднее с каждым часом. Её сын, совсем еще малыш, который не успел толком пожить, уже отправился на тот свет. Тахира, как и Амину, похоронили вчера, никому не позволив даже посмотреть на их тела. Во дворце вновь воцарился траур. За окном уже была поздняя ночь. Атике подошла к столу, чтобы взять кувшин с водой. Горло до сих пор сушило из-за едкого дыма, которым она успела надышаться во время пожара. Кувшин оказался пустым и от злости Атике бросила его на пол. Он с грохотом разбился, а осколки разлетелись по комнате. К счастью, никто из слуг на шум не прибежал. Атике отослала всех, приказав никому не приближаться к её покоям. Хотелось побыть в одиночестве, а не слушать бесконечные соболезнования. Накинув поверх ночной сорочки халат, Атике отворила двери и вышла в коридор. Пить все же хотелось, а попросить сходить на кухню за новым кувшином некого. Мраморный пол в коридоре был неприятно холодным для босых ног, однако Атике этого не почувствовала. Она направилась в сторону питьевых фонтанов, надеясь никого не встретить по дороге. Добравшись до фонтанов, Атике сначала ополоснула лицо холодной водой, а после, сложив руки лодочкой, наконец утолила жажду. За спиной послышались чьи-то тихие шаги и Атике даже не обернулась чтобы посмотреть. Даже если её сейчас захотят убить — пожалуйста. Сопротивляться нет желания. К счастью, или к сожалению для Атике, на её жизнь никто не собирался покушаться. Пришла одна из девушек, которая, видимо, тоже среди ночи проснулась чтобы попить воды. Она заметила Атике, но, скорее всего, приняла за наложницу, поэтому почти не обратила никакого внимания. Девушка наклонилась перед фонтаном и сердце Атике пропустило удар. Слишком знакомые волосы. — Ты убила моего сына. Девушка дернулась от неожиданности, слегка подавившись водой. Она подняла голову и у Атике не осталось сомнений. Это Садыка. — Госпожа, простите, я вас не узнать, — Садыка слегка поклонилась, а после, заметив взгляд Атике, попятилась назад. — Я знаю, это ты устроила пожар, Садыка. Или Виктория? — Что вы, нет. Я же сказать все вам тогда. И Ибрагиму я то… — Замолчи! — руки Атике задрожали от ярости, — Как ты смеешь врать? Я прекрасно знаю, что ты сделала. И о том, кто ты и с какой целью оказалась во дворце, тоже знаю. Садыка испуганно оглянулась, ища пути отступления, и сделала еще один шаг назад, уперевшись в каменную стену. Однако бежать было некуда. Атике схватила девушку за горло, сжав со всей силы. Атике не понимала, что делает. Боль от утраты сына была настолько сильной, что слепая ярость затуманила её разум. Ей хотелось причинить Садыке невыносимую боль. Сделать так, чтобы она страдала настолько сильно, насколько это вообще возможно. Пришла в себя Атике только тогда, когда услышала от Садыки последний судорожный хрип. Глаза наложницы закатились, а лицо посинело. Атике ужаснулась и резко отпрянула назад, отпуская Садыку. Та безжизненно сползла по стене на пол, и осталась лежать в неестественной позе. Атике посмотрела на свои дрожащие пальцы. Тыльная сторона ладоней была сильно исцарапана, а халат порван в нескольких местах. Она даже не заметила, что Садыка сопротивлялась. Атике вновь взглянула на девушку перед собой и судорожно выдохнула. По телу прошла мелкая неприятная дрожь. Она только что убила человека. Собственными руками.