Ты нужен мне живым.
***
Гранаты, бронежилеты, обоймы, пистолеты и ножи. Все это пахло металлом и копотью. Маслом. А еще беспощадностью. Мы были готовы ехать. Полная боеготовность показывала наше сегодняшнее намерение перебить каждого, кто хоть как-то навредил Прайсу. Ожидалась тяжелая бойня. Фрэнк, наверное, ощущал это сильнее нас всех. Его отряд, друзья — почти всех их надо перебить. Не знаю, что у них за терки между друг другом, но на такой шаг не решаются за один день. Мы снова ехали нескончаемо долго. И, действительно, я тогда пропустил отличный вид. Проезжали по отвесному берегу Мексиканского залива, по серпантину, лицезрея блестящие волны, которые уходили настолько далеко, что мне казалось, дальше ничего и нет. С одной стороны по воде били лучи, а с другой — подступали тучи. От этого в груди разрасталось опасное чувство легкости. Это как стоять на краю обрыва, который тянет тебя спрыгнуть. Толкнул Саймона в плечо, подзывая посмотреть. Он немного наклонился в мою сторону, чтобы увидеть горизонт. Его глаза, омраченные черной краской, показали… улыбку? Я стал изучать их, все эти морщинки, возникшие то ли от нее, то ли от ослепительного блеска воды. Думал, они пройдут, когда глаза привыкнут к свету, но этого не произошло. Саймон посмотрел на меня теми же счастливыми каре-зелеными глазами, нежными и мирными, и мое сердце снова растаяло. Кулаки сжались до боли, чтобы притупить невыносимую тяжесть в груди. Дайте мне больше наглости и я обниму его при всех. Смог хотя бы незаметно схватить его за руку, которая покоилась между нами. Сжал ее и не отпускал. Всю дорогу не отпускал. Гоуст почти сразу выпрямился, отвернулся к своему окну, чтобы не подать виду, но руки не убирал. Да, ужасно смущало делать это при других, но это было так важно. Было важнее всего на свете. Его рука в грубых перчатках лежит в моей ладони и все. Жест, дающий мне смысл жизни.***
Грязь у ворот лагеря так и не высохла за два дня. Колючая проволока по верхушкам теперь защищала это место от нас. И как не гостеприимно ставить швейцаров с калашами. Гоуст с Фрэнком вошли первыми, сыграли роль похитителя и заложника. Мы с Роучем были их охраной, шли сзади. Мирными Дельта не казалась, хоть и вальяжно слонялась по территории, даже не беря нас на мушку, не считая одиночных бойцов по периметру. — Парни в белых майках наши. Стараемся их не зацепить, — напомнил Фрэнк напоследок. Мы незаметно осматривали толпы людей, окруживших нас на плацу. Мы как на ладони. Четверо против бессчетного количества бешеных собак — звучит реально. Ведь Белых маек было много. Они словно специально распределились равномерно, взяв на себя по паре предателей. Пушки были наготове, я слышал как мой затвор дрожал в ожидании. Появились Алекс и Джозеф. Довольные как суки. Но Прайса в их руках не было — это и стало ответом. Обмен был нечестным. — Фрэнк! С тобой хорошо обращались? — Обрадовался Алекс, а вот старик не ответил. Я видел Фрэнка со спины и мог только догадываться, что лицо его перекосилось в желании харкнуть этому человеку в глаз. — Заткнись и веди Прайса, — сказал Гоуст в приказном тоне. Когда нужно быть лидером, он справлялся отлично. — Деньги на бочку, солдатик. Забавно, как меняется восприятие язвительных фраз, когда меняется отношение к человеку. Ситуация ясна: Прайса мы найдем самостоятельно. И поэтому Фрэнк поднял руки, согнутые в локтях, показывая, что готов к обмену. Гоуст взял его за шкирку и направил к Алексу. Они подошли достаточно близко, специально, чтобы увеличить шансы поймать их обоих. Алекс только хотел сделать шаг навстречу, как Фрэнк скомандовал двумя пальцами начать перестрелку. Гоуст тут же кинул «заложника» на землю, прикрывая от пуль Боумена. Фрэнк выверено достал пистолет из держателя на голени Гоуста. Гонка началась. Нас успели прикрыть Белые майки перед началом оглушительного града выстрелов вокруг. Я видел, как летели трупы, как наступали и отступали Белые майки, а грязь заполняла наши ботинки от быстрых шагов. Благодаря планам Алекса и Фрэнка, которые сочетались друг с другом удачным образом, нас не расстреляли в первые же секунды. Дельта просто не целилась в нас, считая, как и всегда, простаками. Гоуст выстрелил Алексу в ногу, но не успел добить — его тут же закрыли и поволокли свои. Им с Фрэнком пришлось немедленно уходить. Белые майки действовали оперативно. Все планы и позиции были оговорены заранее. Я почувствовал облегчение, когда наши оказались с подмогой в несколько бойцов. — Черт, возьми, — заговорил Гари, прячась рядом со мной в укрытии, — да что они не поделили? — Не знаю, Роуч, но нужно немедленно забирать Прайса, пока у нас инициатива. — Сержант Соуп? — Раздался голос рядом. Молодой парень в белом подошел к нам. — Я покажу, где заложник. Мы сразу направились за ним, параллельно отстреливая шваль, грозящую напасть. Гоуста и Фрэнка не было видно. Видимо, ушли за здания или искать Алекса по горячим следам. Тот скрылся в ту же секунду, что ему прострелили ногу. Боумен смылся еще раньше. Больше всего опасения вызывал он. Темная лошадка, что нападает исподтишка. Я высматривал его внимательнее остальных. Дорога к пункту назначения близкая и не вызвала трудностей. Мы оказались в метре от ангара, в который никогда не заглядывали до этого. Сняли охрану и подошли вплотную. Железная дверь оказалась заперта. Роуч устанавливал взрывчатку, пока я прикрывал его. Мы кивнули парню, что провел нас, отпуская. Но как только он вышел за угол, его тут же пристрелили. В голову, без шанса. Яркий пример того, что мы все выполняем какую-то цель, а затем становимся не нужны. Хорошо, что цель у нас со сто сорок первой долгоиграющая. Но я не мог оставить ситуацию. Сделал пару шагов, присел с угла и выглянул. Найти убийцу не составило труда — выбирай кого угодно. Я уложил троих, до того как резко раздался взрыв за моей спиной. С этого момента мы стали мишенью. Времени раздумывать не было. Роуч зашел в ангар первым. — Он здесь, — встал у входа за стену, готовит пушку. Мы поменялись позициями. Теперь он прикрывал меня, пока я осматривал помещение. — Мм! — Раздалось надрывное где-то неподалеку. На одном из старых матрасов на полу я нашел капитана. Он был связан по рукам и ногам. Во рту кляп. Видно, веревки на руках уже были почти разрезаны. — Капитан, не могли нас дождаться? — Юморил я, освобождая его. Он тут же разорвал остатки, как только тиски ослабли. — Гони ствол, сынок, — сиплый родной голос. Я отдал ему калаш, который нес наперевес и направился к выходу. Нас теперь трое, с Прайсом я сильнее верил в успех. Но он осекся. Взялся за бок и чуть не упал. Твою мать. — Твою мать, — вторил моим мыслям. Так это не чужая кровь на боку. — В порядке, могу двигаться. — Нужно торопиться! — Командовал Гари, уже выходя из казармы, чтобы проверить территорию. И тут все мои чувства были вытеснены резким импульсом. Тревога прошлась по всему телу неожиданно. Она даже заглушила лишние звуки. Оставив только выстрел. Удар. Хрип Роуча. Я побежал к нему. Бежал сломя голову, что пули Боумена так и не долетели до моего виска. Спрятал Гари. Дыхание еще было. Мы смотрели друг на друга, стараясь задержать хлынувшую кровь из его бока. Как раз там, под слабым местом бронежилета. Видимо, пуля застряла где-то в органах и не прошла насквозь. Давление моих рук на рану вызвало стон. Увидел, что Прайс залег и нацелился на Джозефа. И странно, почти сразу отпрянул от прицела. Я не понимал, почему он не прикрывает. Быстро залатав Роуча, я выглянул за дверь. К нам подоспела подмога в лицах Гоуста и Фрэнка. Фрэнк словно зверь, налетел на своего старого друга, повалив на землю и сев на грудь. Хвала небесам, они здесь. Рука Гоуста возникла возле моего лица. Он помог мне подняться, и мы уложили Роуча мне на спину. — Уходите. Вези его обратно, — он достал шприц и вколол ядреную солдатскую смесь в руку Гари. Затем взял ее и уложил на рану, приказав держать крепко. — Дорогу помнишь? — Да, элти. Но… — Я звучал растерянно. — Никаких «но». Мы доложим при первой возможности. — Капитан, вас нужно вытащить, — я пытался переубедить хоть кого-нибудь. — Я могу остаться. Вы не должны рисковать просто так, сэр. — Браво не должны терять никого. Неважно, заплатил кто-то или нет, — Гоуст подгонял меня, буквально выталкивая из ангара. — Сэр, давайте за нами… — Я остаюсь, — капитан стоял практически ровно, храбрясь перед нами. — Уезжай, Соуп. Без двух сержантов справимся. — Я прикрою, — сказал Гоуст, передавая мне ключи от Джипа Дельты, — беги. И я рванул. Как последняя тварь со всех ног. Я настолько доверился приказу, что даже не анализировал ситуацию вокруг. Кто-то стрелял в меня? Похуй, Гоуст сразу же их снимал. Мою спину заливало чужой кровью? Похуй, мы сядем в машину и я тут же снова перевяжу Роуча. Я сделаю это хоть сто раз, пока не удостоверюсь, что все внутренности остались в нем. Из всего того дерьма, через которое я бежал, увидел только Фрэнка, замахивающегося ножом над головой Боумена. С озверением он резал и кромсал. Кровь брызнула на его лицо. Одного разреза на шее Фрэнку было мало, ему нужно было не оставить и следа его существования. Как только я вышел за ворота, все оказалось позади. Передо мной была только машина, а сзади исчезал Гоуст. — Торопись, Джонни, — только и сказал он. Я уложил Роуча на бок, перевязал его и почувствовал, как повязка сразу намокла. Но даже не от крови — от резкого ливня. Он сыграл нам на руку. Звуков и движений стало заметно меньше. Когда я снова повернулся, Гоуста уже не было. Я снова сбегаю, меня снова спасают.***
Роуч был в сознании и стойко переносил все кочки и бешеную скорость, с которой я гнал. Через несколько минут раздался звонок. — Как слышно, Соуп? Вас встретят на полпути, — говорил Фрэнк с номера Гоуста. Помехи были жуткие, но важное слово я разобрал. — Слышно нормально. — Врач едет в вашу сторону. Едь за ним, мы скоро будем. Я пробурчал что-то вроде «вас понял» и бросил трубку. Машину заносило из-за мокрой дороги, а стекло будто таяло под дождем. Мы ехали бы почти вслепую, если бы сбоку я снова не заметил отвесной берег. Сейчас он был так же красив, но казался пугающим от молний вдалеке. Вдали узкой дороги раздались сирены. Возникли фары. Несколько одинаковых развалюх показалось у нас на пути. Слава богу, скорые. Но эта помощь оказалась не для нас. Даже когда я остановился, они не замедлили ход. Проехали дальше, словно нас и не было, словно я не махал руками и не кричал им вслед. Мы простояли там еще минуту, в панике я думал, что упустил единственную возможность спасти Роуча. — Эй, — раздалось тихое и хриплое. Я подбежал к Роучу и взял за руку, которую слабо тянули ко мне. — Держись, не забывай про наш план. Мы почти приехали. — Скажи, что… ты мой… лучший друг. — Да, конечно, конечно! Черт, — я нагнулся ближе к нему, чтобы расслышать его слова. Держал его кисть обеими руками. Мы оба холодели, но тело Роуча слабело прямо на глазах. — Ты самый крутой, Гари. Круче Газа! Внезапно меня ослепило светом фары. Одной. Вторая была разбита, как и почти весь корпус машины. Она остановилась прямо возле нас. Я увидел облупившийся крест на серой убитой двери. Мужчина вылез с места водителя и направился к нам. Мы тут же стали грузить Гари в салон, где ему могли оказать помощь получше, чем я. — Держись, Гари. — Джонни, не делай… хуйни… Я посмеялся, нервно, наспех: — Не могу обещать. — Тогда делай… что сам хочешь. Не слушай никого. Кивнул. Не подобрал слов. Он словно прощался со мной. Но ведь шансы-то есть. Я отпустил его, отдал в безопасное место. Не знаю, что делали с ним дальше, но машина не двигалась еще полчаса, а затем с мигалкой помчалась к лагерю. Я направился за ней, хоть и чувствовал, что был бы полезнее, останься я с парнями. Но был дан приказ не возвращаться. Они обещали скоро прибыть. Нужно подождать, просто как всегда следовать плану.***
Не обманули, приехали. Я засы́пал окурки песком, чтобы не вызвать вопросов, сорвался с места и подбежал к первой машине. К слову, теперь приехало больше техники. Я стал искать Гоуста, но сквозь огромную толпу людей не сразу увидел. И даже после этого не смог подойти. — Помоги выгружать раненых, Джонни! — Крикнул он мне и сразу отвернулся. С сердца упал один из камней. Саймон был цел. Потрепан, но цел. Суетился, помогая Дельте. Я не отставал. Белые майки, которых я вытаскивал из машин, теперь были в крови и грязи. Им оказали первую помощь в лагере, но требовалось еще много работы. Они устали, их взгляд опустел. Я постоянно вижу такой взгляд. У Гоуста. Эти лица мелькали вокруг меня. Им было без разницы, помогу ли я. Они делали, что им говорили, шли, куда указывали. Тяжело убивать своих, знаю. Вы справитесь. Это пройдет, жизнь вернется. Мы выгружали людей с моментальной скоростью. Я замечал, что среди толп бело-красных маек появлялись песочные жилеты. Но все как один потухшие. Отводил их в комнату, которую занял врач, но вскоре ее оказалось мало. Кровь заполнила весь дом. — Капитан! — Окликнул я Прайса, увидев, что его только-только перевязали и отпустили. Я думал, капитаны не устают. Думал, капитаны не смотрят с таким утешением на сержантов. — Сынок, ты как, справляешься? — Он схватил меня за руку, немного притягивая к себе. — В порядке, сэр, — его действия напрягали. — Как все прошло? Он сжал пальцы сильнее. Это заставило меня схватиться за его запястье, успокаивая. — …нужно побыть одному. Приходите позже ко мне, — тут же отпустил. Я принял приказ. Стоны, прерываемые фразой «следующий», и тяжелые вздохи били по перепонкам. Ковыляния бойцов, протискивающихся мимо меня, выводили из равновесия. Не мог больше чувствовать смрад крови и вонь тел. Меня впервые так выворачивало от вида раненых. Сколько побоищ я пережил, а это воспринялось слишком близко к сердцу. Бессмысленным, необязательным. Безумно манило выйти. Свежий воздух. Но на улице не стало легче. Я выкурил сигарет столько, пока в легких не осталось ничего, кроме мутящего все мысли дыма. Обошел участок вокруг несколько раз, ныкался по углам, но ничего не помогало избежать гула. Он был в голове. Он крутил все органы. Меня стошнило. Вырвало всем блядским завтраком. Прямо в какую-то лужу, возле которой я валялся. — Вставай, — Гоуст, словно ангел, снова возник рядом. Искал меня. Меня сегодня все хватают и куда-то тянут. Я одернул руку, промычав что-то невнятное. Тогда меня насильно взяли под подмышки и поволокли к умывальнику. Отпусти, я помоюсь под дождем. Гоуст облокотил меня на железную раковину и сам умыл мне лицо. Когда понял, что этого мало, что вода попадает не во все отверстия моего тупого лица, то подставил его прямо под струю. Это не могло не отрезвить. Я оттолкнул своего спасителя и умылся сам. Мне нравилась вода в этой стране. Она была чистой, холодной, без вкуса. Забыться в ней было так просто. Я смог вернуться. Все-таки надо идти обратно в дом. Хотя бы переодеться. Сделал пару шагов, даже получилось идти. — Да, это… — Сказал я, оборачиваясь к Гоусту, который теперь старался лишний раз не трогать меня, — к Прайсу надо. — Принято, — сухо сказал он. И ждет, пока я уйду. Стоит, не шелохнувшись. Вот и славно. И так сделал слишком много. Хотя, наверное, он всегда старался больше, чем я.***
Комната Прайса была еще меньше, чем Гоуста. В ней помещалась только кровать. Оставались один метр для того, чтобы стоять возле нее, и еще два — чтобы стоять у ее спинки. Похоже, ее расчистили от завала только с утра, здесь было тяжело дышать. Мы остановились с Саймоном как можно дальше от кровати. Не знаю, что там с элти, не смотрю на него. Кажется, спокоен, почти не чувствую его. — Работа окончена, парни, — заговорил Прайс, не вставая с постели. Ему еще нужен отдых, но он сумел присесть на край, чтобы быть ближе к нам. — Я созвонился с Шепардом, операция завершена. Я посвятил его в планы Дельты. Он не доверял им с самого начала. — И при этом позволил попытаться нас убить, — выпалил я. — С ним мы разберемся позже. Раз Фрэнку заплатили за наш путь домой, воспользуемся им. Завтра нас будет ждать самолет. Каждая новая фраза злила меня все сильнее. Мы оказались ровно такими же бесполезными, какими нас видела Дельта. — А с Алексом что? — Я не унимался. — Вы прикончили его? — Нет, он скрылся. Дельта закончит это дело. — Какого хуя?! — Мне казалось, я никогда так не злился. Все внутри кипело, а снаружи раздражало. — Соблюдай субординацию, сержант. Не твое дело, что решают старшие по званию. И, тем более, что решает другая организация. — Нас размазали, как говно по ботинку, а мы рады. Садимся смирно, когда нас тянут за поводок. Так не поступают мужики. Они защищают, мстят, идут напролом… — Тебя для чего учили столько лет? — Прайс вскочил с кровати, чтобы пригрозить мне пальцем. Тут же схватился рукой за спинку. — Чтобы ты действовал на эмоциях? Или на детских убеждениях о справедливости?! Сержант, есть слова «правила», «тактика»… — Где ваша тактика была, когда Роуча подстрелили? — Мне не ответили. — Блять, я не могу оставить все незаконченным. Если нужно, я больше не Браво, но я найду Сарду и Алекса. И прикончу их обоих. — Стоять, сержант. Гоуст не остановил, хотя был на моем пути к двери. Я метнулся вниз как стрела, чтобы найти Фрэнка. Искать долго не пришлось, он инструктировал более менее целых бойцов на первом этаже. Я услышал несколько реплик: — Пойму тех, кто не захочет ехать завтра за Алексом. Наши разборки и так сильно коснулись вас. Он говорил так несвойственно себе, что это резало слух. — Я еду с вами, — я ворвался в разговор. Фрэнк обернулся на меня. Кажется, он ожидал, что я это скажу. Надеюсь, я выглядел решительно. Он помедлил несколько секунд, а затем удрученно выпалил: — Хорошо. Как только он согласился, я почувствовал, облегчение. Оказалось, так легко ослушаться приказа. В теле бурлила кровь. От желания отомстить, от отказа от ОТГ-141, от будущего расставания. — Я тоже, — этот голос. Гоуст стоял за мной, почти дотрагиваясь до плеча своим. За гневом я и не заметил, что он все время шел за мной. Фрэнк вздохнул. Он развернулся в нашу сторону и облокотился на перила. Это было бы угрожающе, если бы я не верил ему. Он уже шел у нас на поводу раньше. Что стоит еще раз пойти? — Нет, нет, принцесса. Ты нужен мне живым. И ваш капитан тоже. Вы должны прибыть в Англию в целости. Завтра. — Через три дня, — продолжал спорить с ним Гоуст. Внутри зажегся старый огонек. Саймон так уверенно стоял и уговаривал Вудса. И я не знал, что он хотел больше — добить уже Алекса Мэнсона или продолжать сражаться со мной бок о бок. Они переглядывались, молча решая спор. Своя манера. — Да твою мать… — Это было настолько бессильное согласие, что его голова склонилась от тяжести. — Выдвигаемся завтра утром с аэропорта. Один самолет будет в Лондон, другой в Нью-Йорк. Я даю вам шанс передумать. — Мы не передумаем, — железно ответил он. Мы. И вот, пелена перед глазами потихоньку рассеялась. Все оказалось не таким безнадежным, не таким серым. Одним простым словом из двух букв меня подняли на ноги. Наверное, это то, почему люди остаются вместе на всю жизнь — поддержка. Одиночество, отчаяние, гнев — все делится надвое. С самого начала Гоуст был моим бронежилетом, и с каждым днем его опека и внимание растут. И это пугает, если честно.