Часть 12
19 марта 2024 г. в 09:26
Пиетт оцепенело уставился на торжествующее красное лицо адмирала — на эти ужасные усы, которые в злобной победе трепетали над столом Оззеля.
Пиетт стоял по стойке смирно, будучи вызванным с мостика. Хотя адмирал и был дураком, он никогда бы так не отвлек капитана от его обязанностей. Однако Вейдер покинул корабль на месячной миссии, и Оззель был более смелым, чем когда-либо прежде, в своем преследовании капитана.
Но это...
— Как видите, у меня есть доступ к нужным уровням, капитан, — продолжил Оззел своим сочащимся снисходительностью тоном. — Правильные... ресурсы. Что-то такое, чего мелкий криффер, вроде вас, не смог бы достичь. Меня не волнует, что вы, похоже, заслужили благосклонность лорда Вейдера. После Явина ему, очевидно, необходимо совершить покаяние. И так далее. Вы отвечаете передо мной.
Они оба посмотрели на маленький клочок окровавленной тряпки на столе Оззеля.
— Это совпадение. Вы можете себе представить, как много мне стало ясно, когда я понял, что она — его дочь.
Перегруженный мозг Пиетта ухватился за это. Значит, он еще не знал о коммандере Скайуокере. Капитан глубоко вздохнул и попытался собрать какое-то подобие защиты. Он понятия не имел, как адмирал получил эту тряпку из личного ангара лорда Вейдера, не меньше, но ущерб был нанесен.
И Вейдер покинул корабль... карк.
— И что с того? — спросил он, как можно спокойнее. — Лорд Вейдер не хотел, чтобы все знали. Это его прерогатива, не так ли?
Оззель презрительно фыркнул.
— О, конечно. Но это еще не все. Вы все думаете, что я не вижу? Вы думаете, я оказался на таком посту, будучи слепым дураком?
Пиетту потребовалась каждая толика самообладания, чтобы не ответить в восторженном утверждении.
— Вы все что-то замышляете. Я знаю это. Вы, Вирс, Венка — вы все в этом замешаны. И чувствительные к Силе… Они нравятся вам, девочка и мальчик. Здесь не учитывается вкус, но принцесса, в частности, очень вас любит. И вы… вы, маленький подхалим, карабкающийся по лестнице, вы используете это, чтобы попытаться занять мое место. Думаете, если вы будете близки с его дочерью, его светлость повысит вас в должности? Вручит вам награды и почести?
Теперь в мозгу Пиетта послышалось какое-то жужжание. Такие вещи никогда не приходили ему в голову, но неудивительно, что Оззель так подумал.
— При всем уважении, адмирал, это смехотворная инсинуация... — начал он и поднял бровь, когда Оззель хлопнул мясистой рукой по столу.
— Здесь я держу карты сабакка, капитан. Я. Что было бы, если бы я доложил о своих подозрениях императору?
И Пиетт почувствовал холод и тошноту.
Оззель теперь был хищником и медленно кивнул: — Хорошо. Я вижу, что до вас действительно дошло. Отныне у вас нет ничего, Пиетт. Итак, мы подождем возвращения его светлости, прежде чем я сделаю что-нибудь решительное, при условии, что вы будете следовать некоторым основным правилам.
Пиетт сглотнул желчь и вздернул подбородок: — И каковы они?
— Вы скажете девушке, чтобы она держалась от вас подальше. Скажите то, что вам нужно, чтобы убедить ее в своей искренности. Имейте в виду, капитан, что этим кораблем управляю я. Она может быть пользователем Силы, но несчастные случаи это все еще могут произойти. Было бы трагично обнаружить, что она соскользнула с подиума в инженерном отсеке, верно?
Легкие Пиетта остановились.
— Вы бы этого не посмели! Лорд Вейдер бы...
— Он бы сделал что, Пиетт? С тем, что я знаю? Что бы он смог? И если вы подумываете о том, чтобы меня убить, у меня подготовлена передача, которая будет отправлена в тот момент, когда я умру. Непосредственно самому императору. С разделением всех моих подозрений по поводу вашей предательской деятельности.
Между двумя мужчинами повисла гнетущая тишина. Над ними едва заметно мерцали огни.
Я знаю, Леди, подумал Пиетт. Я знаю, что у меня есть ты, но…
— Я не хочу видеть ее рядом с вами, это ясно? О, и если бы вы надеялись заручиться поддержкой генерала, уверяю вас, это бы плохо кончилось. Вы двое... закадычные друзья. Думаете, я не знаю, что вы были бы рады, если бы меня не стало? Что ж. Этот корабль такой большой. Вероятно, нам потребуется некоторое время, чтобы найти тело Вирса.
Палец Пиетта дернулся к бедру, но, конечно, у него не было бластера, а даже если бы и был, Оззель заверил его, что принял меры предосторожности на случай его смерти...
— Все ясно, капитан? — спросил Оззель, теперь с елейным удовлетворением.
— Да, — выдавил Пиетт сквозь одеревеневшие губы.
— Что «да»?
— Да... сэр, — никогда в жизни Пиетт не ненавидел человека так же сильно, как в этот момент он ненавидел Кендалла Оззеля.
— Свободны.
И Оззель повернулся спиной, предоставив Пиетту делать все возможное, чтобы не споткнуться по пути на мостик.
— Капитан, — пробормотал Венка, пока Пиетт слепо смотрел на звезды со своего обычного места. — С вами все в порядке, сэр? Вы очень бледны.
— Я работаю на звездолете, — возразил он, изобразив тень улыбки для своего первого помощника. — Я обязан быть бледным.
Венка нахмурился: — Вы только что встретились с Оззелем, капитан, не?..
— Нет, Том, и даже если что-то произошло, сейчас не время и не место это обсуждать, — отрезал Пиетт.
Брови Венки полезли вверх, но он отступил, и Пиетт мысленно себя пнул. Он может находиться в полном раздрае, но должен демонстрировать больше нормальности. Скоро он увидит Макса, а друг прекрасно видит его насквозь. Ему нужно потренироваться в своем поведении.
Его датапад вспыхнул оттенком индиго. Печаль. Правильно. У него был корабль, который мог общаться с джедаями...
— Леди, — прошипел он, доверяя ей уловить его тихий голос. — Ты не можешь ей сказать. Это должно казаться реальным. Ты его слышала.
Она показала образ скептически настроенной женщины.
— Я не могу поверить, что принцесса способна на такой поступок. А что, если она умчится, чтобы встретиться лицом к лицу с Оззелем? Нет.
Ничего.
— Леди, — яростно прошептал он, — обещай мне, что ты ничего ей не скажешь. От этого зависит ее жизнь. Пожалуйста.
В блокноте появились слова. Что нам делать, мой капитан?
Его чудесная, преданная Леди.
— Мы подождем возвращения лорда Вейдера, и я все это ему изложу.
Но сначала... сначала он должен был разрушить свои отношения с девушкой, которая ему доверяла.
Чтобы уберечь ее от опасности.
Он сжал руки за спиной, пока его сухожилия не заскрипели. Ему нужна была физическая боль, чтобы отвлечься от разрывающегося сердца.
**************
Лея пришла в покои Пиетта на несколько минут раньше, но Леди впустила ее, и девушка вскипятила чайник, а затем подошла к капитанской коллекции миниатюрных деревьев. Лея любила их, любила их крошечное совершенство и нежную красоту.
Каюта капитана была очень простой, но удобной и гостеприимной, что Пиетту идеально подходило.
Она глубоко вдохнула аромат пряного дерева и выпрямилась, когда двери с шипением открылись еще раз, впуская одного из ее любимых людей.
Она улыбнулась и быстро прошла через комнату, остановившись, когда он поднял руку в перчатке, чтобы остановить ее объятия. Улыбка Леи дрогнула при этих словах, и она остановилась перед ним.
— Капитан. С вами все в порядке?
Он сжал губы и на мгновение уставился на свой ковер, прежде чем поднять к ней лицо. Он был суров — с тем, что она считала его «командным» выражением лица.
— У меня все хорошо. Пожалуйста, садитесь, принцесса.
Это было странно. Он никогда не был таким недружелюбным и холодным.
Ее охватила ужасная мысль.
— Что-то случилось с Люком? Или отцом? — спросила она. Конечно, она почувствовала бы, окажись это так.
— Нет, вовсе нет. Я просто... — он вздохнул и прошел дальше в комнату. — Это трудно, и это полностью моя вина, ваше высочество. Пожалуйста, присаживайтесь.
Она опустилась на диван, и ее беспокойство усилилось, когда он остался стоять. Он даже не снял кепи.
— Это нелегко сказать, принцесса, — начал он. — Но я сделаю все, что в моих силах. В течение очень напряженного и травмирующего времени, когда мы были пойманы в ловушку на планете хаттов, я позволил вам... сблизиться со мной, за неимением лучшего слова. Понятно с вашей стороны, непростительно с моей.
Лея попыталась переварить это — попыталась понять, куда в галактике он мог с этим клонить. Его поведение было серьезным, и она почувствовала от него в Силе глубокое сожаление.
— Я... не обладаю... — Пиетт сделал паузу и провел рукой по затылку. — Ваше высочество, я не могу продолжать вести себя так, как будто вы — кто-то другой, а не дочь моего командира. Как только мы вернулись на борт, я понял, что вам нужна... э-э... родительская опора, и подумал, что мог бы попытаться вам в этом помочь. Пожалуйста, простите мою грубую переоценку своих способностей. Я не создан для этого. И, более того, я, на самом деле, этого не хочу.
Лея оцепенела. Это, должно быть, шутка... Но Пиетт не стал бы так шутить. Это было обидно.
— Вы... но...
Он выглядел печальным: — Это, ни в коей мере, не ваша вина, ваше высочество. Я больше всего сожалею о том, что позволил этому продолжаться так долго. Я оказываю вам медвежью услугу, позволяя вам верить, что с моей стороны есть какая-то искренняя привязанность, кроме выполнения моего долга, как я его видел.
Слезы накапливались, и каждое его слово, как нож, злобно вонзалось в ее сердце.
— Я не могу справиться с эмоциональными потребностями подростка, а ваши очень сильны... — он замолчал, когда по ее щекам тихо потекли слезы.
Изначально она была права. Она слишком много взвалила на его плечи, а он этого не хотел. Не могла справиться со своими травмами. Она была эгоистичной идиоткой.
— Мне очень жаль, принцесса, но я действительно думаю, что будет лучше, если мы не будем видеться, если это не необходимо для выполнения заданий. Я думаю, так было бы проще для вас. Я просто не могу быть тем, кем вы хотите меня видеть, — это значило бы позволить вам жить во лжи.
Он протянул ей носовой платок, и ее охватило возмущение. Ей не было так больно с тех пор, как она оплакивала своих приемных родителей.
Лея поднялась на ноги и уставилась на предложенный квадратик, вспоминая тот момент в джунглях, когда она взяла его носовой платок...
— Нет, это я извиняюсь, — выдавила она дрожащим от ярости и горя голосом. — Мне жаль, что я была такой обузой. Что наивно полагала, что вы слушаете меня потому, что вам не все равно, а не из-за того, что считаете это своим долгом.
Его лицо было каменным, и он медленно опустил руку.
— Понятно, что вы расстроены...
— Расстроена, — она рассмеялась сквозь слезы. — Вы сорвали еще одну... — она остановилась. Было бесполезно оставаться и разговаривать. Она будет столь же профессиональна, как и он. Даже когда ее душа истекала кровью, она могла надеть маску. И урок усвоен. Она больше никогда не будет уязвимой ни с кем, кроме Люка. Как она надеялась!..
Она глубоко вздохнула и взяла себя в руки, вытирая лицо.
— Спасибо, капитан. Вы правы — было бы лучше сказать мне об этом раньше. Но… Что сделано, то сделано. Уверяю вас, ваш долг не требует, чтобы вы общались со мной больше, чем это необходимо.
И с этими словами она повернулась, чтобы покинуть его каюту.
Она не могла знать, что маска Пиетта упала, когда она это сделала — понятия не имела, что он выглядел таким же раненым, как и она. Лея не подозревала, что, когда за ней с шипением закрылась дверь, он опустился на стул и закрыл лицо руками, а она бежала по коридору, отчаянно желая оказаться подальше от любопытных глаз.
Лее просто нужно было зализать свои раны наедине, излить свою горькую скорбь брату и оставить все это позади.
************
— Время поговорить, — сказал Вирс, и Пиетт уставился на него затуманенным взглядом поверх груды датападов на своем столе.
— Что-то я не припомню, чтобы приглашал вас в свой кабинет, — ответил он, его мозг работал примерно в пять раз быстрее, чем следовало бы.
— Не припомню, чтобы мне требовалось приглашение, — быстро ответил Макс, шагнув вперед и легко опустившись в одно из кресел напротив капитана.
Какое-то мгновение они смотрели друг на друга.
— Ладно, я начну, — заявил Вирс, — потому что вижу, что ты в режиме упрямого ублюдка третьей степени.
И Пиетт даже не мог улыбнуться, потому что это было правдой, и он был слишком уставшим, чтобы спорить о мелочах, когда чувствовал, что надвигаются большие проблемы.
Он откинулся на спинку стула и пристально посмотрел на генерала, прежде чем махнуть рукой.
— Тогда все в порядке. Вываливай это на меня.
Вирс нахмурился: — Твое согласие с этим — хорошее начало. Ты был… Я не знаю, как это описать. Сдавшимся, я полагаю? Замкнутый и совершающий действия, которые, по твоему мнению, мы должны видеть, и в качестве капитана, и как мой друг. Венка говорит, что на мостике ты — идеальный имперский дройд.
Пиетт вскинул бровь: — Я должен поблагодарить за это Тома.
— Ты выглядишь хуже, чем я когда-либо тебя видел — хуже, чем на пике преследований Оззеля до того, как ты стал капитаном... — Макс замолчал, и Пиетт увидел, как эта мысль промелькнула на его лице.
— Неужели он снова выступает? Теперь, когда лорд Вейдер покинул корабль? Пиетт, если это он...
Он должен был увести своего друга с этого пути. Ради его же блага.
— Макс, я могу справиться с большим количеством бумажной работы. Я просто устал...
— Нет.
Пиетт удивленно взглянул на Вирса. Генерал был резок и прямолинеен, но это... это было беспокойство. Неприкрытое и искреннее.
— Дело не только в этом, Фирмус. Не пытайся проделывать это со мной, — он наклонился вперед и опустил локти на колени.
— Пожалуйста, доверься мне, друг мой. Прошло больше недели с тех пор, как мы тренировались. Когда я вижу тебя, чтобы немного выпить, у меня складывается впечатление, что это только потому, что ты пытаешься меня успокоить. Я знаю, что ты ходишь в спортзал, но в нелепое время, когда должен спать. И потом, еще принцесса...
— Что насчет нее? — резко вмешался Пиетт. Карк, он переборщил с этим. Вирс действительно поднял очень подозрительную бровь.
— …вы двое... поссорились?
Пиетт потер левый висок от головной боли.
— Нет, Макс, мы этого не сделали, но мне пришлось объяснить, что Оззель увеличил мою рабочую нагрузку, поэтому я не смогу так часто с ней видеться. Кроме того, мне нужно быть более осторожным — Скайуокеры играют важную роль и должны на ней сосредоточиться.
Не самые лучшие оправдания, но, если бы это был кто-то другой, они могли бы, по крайней мере, это принять.
Но это был Макс Вирс. Он не собирался принимать подобное.
Пауза.
— Фирмус.
И Пиетт не смог встретиться с ним взглядом.
— Что случилось? — зарычал генерал. — Я ее видел. Она проводит половину своего времени, тренируясь в частном комплексе лорда Вейдера. Другую половину она тренируется с войсками для боя и выглядит совершенно несчастной. Я бы осмелился сказать, выпотрошенной. Что. Случилось?
А Пиетт не мог. Он не мог рисковать жизнью Макса. Принцессой. К сожалению, в распоряжении Оззеля было много членов команды, которые думали так же, как и он. Вирсу было бы трудно проявить деликатность, если бы он узнал, что произошло...
Он сжал руку в кулак под столом и перевел дыхание, прежде чем поднять взгляд и встретиться со своим другом.
— Макс... Я... Мне нужно, чтобы ты доверял мне, пожалуйста. Я понимаю, что я не в лучшей форме...
Вирс фыркнул в открытой насмешке: — Лучшей! Звезды, Фирмус, ты... ну ты выглядишь замученным, друг мой, по-другому и не скажешь. Тебе карковски повезло, что я просто не взял с собой Хенли.
— …но, — безжалостно настаивал Пиетт на этой ужасной идее, — я действительно знаю, что делаю, и я умоляю тебя, Вирс. Доверься мне.
Последовало долгое молчание.
— Я доверяю тебе, Фирмус, — тихо сказал генерал. — Но ты, похоже, не собираешься отвечать мне взаимностью.
Пиетт задавался вопросом, сколько ударов выдержит его сердце, прежде чем оно просто сдастся.
— Макс, — сказал он, вставая и хватаясь за край стола, чтобы не упасть. — Дело вообще не в этом... Пожалуйста...
Вирс вздохнул и тоже поднялся: — Тогда ты пытаешься меня защитить, капитан, потому что я тебя знаю. Ты не хочешь, чтобы я знал, что происходит, потому что думаешь, что это может причинить мне боль. И девушку ты оттолкнул тоже поэтому? Ты же знаешь, она тебя обожает. И вы, двое несчастных, одиноких людей, нуждаетесь друг в друге.
Сердце Пиетта подскочило к горлу: — Я не могу... — прошептал он.
— Почему? — настаивал его друг, скрестив руки на груди.
— Потому что все, кого я люблю, ПОГИБАЮТ! — яростно взревел Пиетт, стукнув кулаком по столу, а затем отвернулся от генерала, когда Леди окрасила его кабинет во встревоженный цвет индиго.
Еще один миг тишины, а затем Пиетт услышал, как Вирс пошевелился. Без сомнения, он, в конце концов, прогнал генерала. Пиетт с Вирсом никогда настолько не терял самообладания.
Вместо этого на его плечи опустилась теплая рука, и отражение Макса присоединилось к его отражению в иллюминаторе.
— Хорошо, — тихо сказал его друг. — Ладно. Есть многое, что нужно разобрать касаемо этого заявления, но сейчас не время. Учитывая все, что мы предпринимаем, я могу оценить, что здесь имеется сложное взаимодействие. Но Фирмус... Если это Оззель, и если, как я подозреваю, ты напрягаешь каждое нервное окончание в своем теле, чтобы защитить нас от чего-то, тогда будет расплата.
Пиетт закрыл глаза.
— Вы — самый храбрый человек, которого я знаю, капитан. Так что, если ты так боишься, то это потому, что ты веришь, что твои люди на кону, это верно?
— Макс... — начал он и обнаружил, что не может закончить. Рука генерала крепче сжала его плечо.
— Ты не одинок. Ты нас не потеряешь. Но я буду терпелив. Однако, друг мой, я сообщаю Хенли о своих опасениях за твое здоровье. Даже Оззель не может допустить, чтобы ты упал на мостике в обморок.
Пиетт кивнул, одновременно испытывая огромную благодарность за этого человека и ужас от того, что у них такая дружба. Потому что в его опыте подобные вещи обычно заканчивались трагически.
И он не больше мог пожертвовать генералом, чем сумел бы пожертвовать девушкой, которую предал.
************
Лея почувствовала, что кто-то приближается, и остановилась, чтобы сосредоточиться. Это был не Люк, иначе она сразу бы это почувствовала. Она подождала, пока двери с шипением не открылись, и не вошла знакомая высокая фигура генерала Вирса.
Она этого не ожидала.
Лея деактивировала свой клинок и вытерла рукавом с лица пот, когда он шагнул к ней, его целеустремленность в Силе была очень велика.
— Принцесса. Простите за вторжение.
Она склонила голову: — Никаких проблем, генерал. В чем дело?
Он посмотрел на нее, и ей стало интересно, что он видел. Дочь лорда Вейдера? Мятежную принцессу? Брошенного ребенка?
— Я думаю, вы знаете, — ответил он, спокойно сложив руки перед собой.
Конечно. Он бы знал, что она была полной дурой в отношении его друга.
— Возможно, — осторожно сказала она. — Если вас послал капитан, я ценю его заботу, но со мной все в порядке.
И Вирс фыркнул.
Она подняла бровь, глядя на него. Генерал всегда был довольно формален с ней и Люком. Для него вот так открыто проявлять насмешку...
— Ваше высочество, ни один из вас даже отдаленно не находится в секторе, определяемом, как в порядке. Нет, Пиетт меня не посылал. Но ваша реакция говорит мне, что я на правильном пути. Когда вы в последний раз видели капитана?
Лея боролась с волной боли при этих словах: — Неделю назад или около того, — сказала она, как можно спокойнее.
Вирс сжал губы: — Принцесса. Я не знаю, что произошло, но я хотел поделиться с вами некоторыми вещами. Фирмус выглядит ужасно. О, он очень старается убедить меня, что просто устал, но я его знаю. Я с помощью Леди навел кое-какие справки...
Их быстро окутал зеленый свет.
— Это для вас? — спросила Лея, не видевшая этого раньше.
— По-видимому, — сказал Вирс, и на мгновение появилась легкая усмешка. — Около недели назад адмирал вызвал с мостика нашего капитана на совещание. Я изучил время вашего последнего визита к нему. Это было несколько часов спустя.
Лея восприняла это, ее сердце забилось быстрее, чем во время тренировки.
— С тех пор вы не были в обществе друг друга, и мой друг из-за этого разбивает себе сердце. Но он не придет и не найдет вас. Я могу только заключить...
— Он пытается меня защитить, — сказала она, зная это. Ярость на саму себя прокатилась по ее телу. Конечно. И она позволила своим эмоциям стереть все логические мысли. Он был хорош, знал, что нужно надавить на эти уязвимые места — области, которые, как он знал, удержат ее от слишком тяжелых мыслей о случившемся. Она хотела рассердиться на него за это, но...
— Он… откуда вы знаете, что он плохо себя чувствует?.. — осторожно спросила она, и Вирс вздохнул, показывая ей мужчину, а не генерала.
— Я все еще знакомлюсь с Пиеттом, принцесса. Он очень скрытный человек. Очень одинокий человек. Я подозреваю, что он — тот, кто тоже познал большие потери. Я знаю это, потому что я тоже многое потерял, и я распознаю признаки.
Что ж.
Это было интересно.
— И как вы думаешь, от чего он меня защищает? Вы подозреваете Оззеля? Конечно, даже этот блургг-переросток не может быть настолько глуп, чтобы хотеть мне навредить!
— Я думаю, — осторожно сказал Вирс, — что вам следует спросить Пиетта. Я думаю, что если вы загоните его в угол, он может вам сказать. Могу я... могу я спросить, что он сказал, чтобы так долго держать вас порознь?
До сих пор было больно вспоминать. Но с этим новым светом...
— Что он произвел на меня неправильное впечатление. Что он не мог... не мог быть тем, кем я хотела. Что он не хочет быть родительской фигурой...
На лице генерала отразилось понимание: — Да, он бы знал, что нужно сжечь эти мосты, не так ли? — мягко прокомментировал он сказанное. — Мне так жаль вас обоих. Я должен сказать это, ваше высочество. Пожалуйста, знайте, что я уверен, что он вырывал куски своего сердца, говоря вам такие вещи. А также... что он, должно быть, очень сильно вас любит, раз готов так разрушить ваши отношения ради вашего спасения.
Ей хотелось одновременно плакать и разрушать. Вирс кивнул тому, что он мог видеть на ее лице.
— Я понимаю. Но вы должны быть уверены в том, что происходит, принцесса. Мы все играем в очень опасную игру.
Лея выдохнула и пристегнула к поясу световой меч: — Да. Благодарю вас, генерал. — Ей очень нравился этот высокий, суровый мужчина. — Я думаю, что вы — лучший друг, которого можно иметь.
Он сдержанно улыбнулся: — Спасибо.
— Я позабочусь об этом, — сказала она ему и протянула руку. Он серьезно ее пожал.
— Я знаю, что вы это сможете.
Она подождала, пока он уйдет, а затем подняла глаза: — Леди. Когда капитан должен вернуться в свою каюту?
<Мой капитан освободится от дежурства и, вероятно, будет в своей каюте к 21.00. Дорогая. Он заставил меня пообещать, что я тебе не скажу.>
Она могла чувствовать сожаление корабля: — Я не удивлена. Благодарю тебя, Леди. Ты не сделала ничего плохого.
У нее было как раз достаточно времени, чтобы принять душ и переодеться, прежде чем отправиться в каюту капитана. Она снова ждала его, когда он вошел в свои комнаты и остановился как вкопанный, двери почти задели спину его служебного кителя.
— Принцесса, — выдавил он.
Она осмотрела его. Вирс не ошибся. Пиетт явно выглядел больным и нес стопку флимси в одной руке, а в другой — датапады.
Лея медленно поднялась с дивана, стараясь не опрокинуть поднос, который заказала у Мака.
— Я знаю, что вы пытаетесь сделать, — мягко сказала она. — И я очень злюсь на себя за то, что попалась на эту удочку. Честно говоря, вы точно знали, куда бить, и это было, откровенно говоря, ужасно. И, в то же время, я понимаю, почему вы так поступили.
— Я... — Пиетт прочистил горло. — Я не совсем уверен, что вы имеете в виду, ваше высочество. По-моему, я достаточно ясно выразился...
Она подошла к нему и взяла флимси у него из рук.
— Вы это сделали. И все это было ложью, — Лея щелкнула пальцами в сторону датападов, и они выплыли из другой его руки. Она использовала Силу, чтобы отправить его работу на кресло, и Пиетт, наблюдая за этим, слегка приподнял брови. Она чувствовала, как под этим спокойным поведением он отчаянно пытается что-то сказать. Более того, она чувствовала его страх. За нее.
— Что у Оззеля есть на вас? — прямо спросила она и поняла, что выстрел попал в цель, когда мускул на его щеке слегка дернулся.
— Моя дорогая... то есть, принцесса... Я... карк, — и он, спотыкаясь, прошел мимо нее, чтобы опуститься на диван, который она освободила.
В его изнеможении у мужчины вообще не было щитов, и она могла чувствовать его тоску, боль и отчаяние из-за того, что, как он считал, не смог ее защитить.
Через мгновение она была рядом с ним, крепко обхватив его руками.
— Дорогой капитан. Пожалуйста, позвольте мне помочь. Я обещаю не убивать его очевидным образом.
Пиетт засмеялся / всхлипнул и повернулся, чтобы прижать ее к себе так крепко, что она едва могла дышать. Но ей было все равно. Ее капитан любил ее. Хотел с ней общаться. Лея чувствовала это так сильно, что данное чувство придавало ей новую энергию и целеустремленность.
Она сжала его в ответ и осмелилась произнести эти слова вслух: — Я люблю вас, — прошептала девушка и была в восторге от того, как Сила зашипела вокруг нее из-за его собственной реакции на это заявление.
— Я этого не заслуживаю, — пробормотал Пиетт, но Лея не хотела слышать ничего подобного.
— Это не так, — настаивала она, немного отстраняясь, чтобы видеть его лицо. Ее сердцу стало очень легко, когда она увидела теплое счастье в его глазах, которые несколько мгновений назад были такими печальными. — Пожалуйста, я хочу, чтобы вы мне сказали, почему сочли нужным пойти на такие крайние меры, чтобы меня защитить. А потом мы вместе решим, что с этим делать. Но вы поедите, пока мы это делаем.
И она была очень довольна, когда он подчинился ее приказам. Девушка опустилась на колени, чтобы помочь ему снять сапоги и подтолкнуть поближе пуфик. Он поел и между глотками рассказал девушке о разговоре с адмиралом.
Ее ярость заставила все его вещи задрожать, и Пиетт успокаивающе положил руку ей на плечо, ставя свою пустую тарелку.
— Дорогая девочка, — сказал он настойчиво, — отчасти именно поэтому я не мог вам сказать. Вы НЕ МОЖЕТЕ ему противостоять. И мы с вами должны поддерживать видимость того, что мы не в ладах друг с другом. Только до тех пор, пока не вернется ваш отец... И тогда мы сможем изложить это ему.
Лея выдохнула. Она ничего так не хотела, как швырнуть Оззеля в нейтронную звезду, но этот путт вел к Темной Стороне.
<Я могла бы заставить его турболифт перестать работать,> — как ни в чем не бывало, сообщила ей Леди, и Лея фыркнула. Пиетт выглядел озадаченным.
— Извините, капитан, это было для Леди. Она предлагает позволить гравитации сделать всю грязную работу.
Пиетт предостерегающе поднял бровь к потолку: — Моя Леди, ты же знаешь, что не должна этого делать, если только в опасности не окажется жизни.
<Дурак подвергает жизни опасности самим своим существованием,> — заявила Леди, и Лея почувствовала ненависть корабля.
<Ты не ошибаешься, Леди, но капитан прав. Ты не можешь просто убить кого-то, потому что он — ублюдок.>
Она поставила свою тарелку и схватила покрывало со спинки дивана, прежде чем переместиться, чтобы прислониться к знакомой фигуре Пиетта.
— Но зачем настаивать на том, чтобы мы с вами оставались порознь? — размышляла она вслух. — Какой цели это служит?
Ее капитан вздохнул и положил руку ей на плечи: — Я думаю, он знал, что мне будет больно причинить вам боль. И поскольку он — настоящий сын хатта, то получает от этого удовольствие.
— Отец вернется только через десять дней. Мне ненавистна мысль о том, что я, по сути, так надолго оставлю вас на милость Оззеля.
Его рука напряглась: — Я смогу выдержать, моя принцесса. Особенно теперь, когда вы знаете правду и не думаете, что я вас отверг. Сможете ли вы меня простить за то, что я причинил вам такую боль? Я ясно продемонстрировал, что был бы никудышным родителем, но...
«На самом деле, больно так сильно о ком-то заботиться», — подумала Лея. Им было больно из-за того, что они сами не видели, какими чудесными были.
Она села и потянулась, чтобы взять его лицо обеими руками, чтобы он смотрел на нее, пока она говорила: — Здесь нечего прощать. Генерал Вирс пришел ко мне и указал на нечто довольно важное. Он сказал, что вы, должно быть, очень сильно любите меня, раз готовы так сильно разрушить наши отношения, чтобы сохранить меня в безопасности.
Большие карие глаза на мгновение задержались на ней, прежде чем он поднял руку, чтобы взять ее пальцы и поднести их к своим губам: — Да. Это очень проницательно и добро со стороны Макса. Надеюсь, вы понимаете, что я ничего такого не имел в виду...
— Теперь, да, когда у меня было время применить логику и преодолеть эмоциональную бурю, — ответила Лея. — Вы очень хороши в тактике, капитан, и нельзя отрицать, что это было больно.
Он поморщился, и она снова к нему прижалась: — Но это причинило вам такую же боль, если не большую. И, как бы то ни было, я думаю, что из вас вышел бы прекрасный отец. Это было больно... Но, дорогой капитан, вы были готовы причинить мне эту боль, если это могло спасти мне жизнь. Вы стоите между мной и угрозой. Так поступил бы любой хороший родитель.
— Я не пытаюсь намекнуть, что... — он сделал паузу, собираясь с мыслями... — Я знаю, что вы — не моя дочь. Но я был бы очень горд, если бы это было так.
— И у меня есть отец, — ответила она, — по крайней мере, по крови. Но... нужны ли нам названия, чтобы быть людьми, которые заполняют пробелы в жизни друг друга?
Ей не нужно было видеть его лицо, чтобы знать, что он улыбается. Она могла это чувствовать.
— Нет, моя дорогая.
И они были довольны тем, что долгое время сидели, тесно прижавшись друг к другу в этом теплом знании.