Механизм любви

— Что ты имеешь ввиду, Индра!? — Лекса влетает в свой кабинет, громко хлопая дверью и смотрит на женщину, сидящую на её кресле, — Я же просила тебя разобраться с этим! Индра откладывает свой телефон и поднимает взгляд, потом смотрит на документы в своих руках и качает головой, перелистывая страницы. Её зрелое морщинистое лицо обрамляется тёплым светом настольной лампы, стоящей прямо на рабочем столе Лексы. Девушка быстро проходит через весь кабинет и встаёт рядом с Индрой, заглядывая в документы, надеясь хотя бы в них увидеть причину, по которой на неё упала целая куча проблем. — Я же попросила тебя разобраться с этим! — шипит мисс Армстронг и хватается за свои волосы, отливающие светлой карамелью благодаря освещению в кабинете, — Боже! Какого чёрта я получаю на телефон сообщение из налоговой, Индра!? — Лекса, я пыталась уладить этот вопрос, но женщина ни в какую не хотела идти на уступки, — оправдывается Индра и трёт свою переносицу, вздыхая. Мисс Армстронг делает пару кругов вокруг стола и останавливается прямо у панорамного окна, делая глубокий вдох. Вид из окна её ни капли не удовлетворял и не успокаивал, как это обычно происходило в подобных ситуациях. Её раздражало всё, особенно после того, как она решила покопаться в себе и нарыть ответы на многие волнующие её вопросы. Она вошла в жизнь Кларк, она друг под прикрытием или преступник под прикрытием? Всё это давило на девушку, но она чувствовала, что должна быть рядом с этим человеком, чтобы хоть как-то загладить свою вину. Она не желала более чувствовать себя виноватой в произошедшем, но и не могла просто взять и выложить все свои карты, рассказав о том, что именно по её вине у девушки больше нет конечности. — Какого хрена они вообще решили провести проверку? — шипит Лекса и поворачивается к женщине, одаривая её холодным и нервным взглядом. Зелёные глаза были темны, как никогда, зрачки расширены, а губы исказились в нечто похожее на оскал. Она готова была взорваться здесь и сейчас, а Индра, эта мудрая и в целом прекрасная женщина, была бы первой, кто попадёт под её горячую руку. — Помнишь, ты просила меня перечислить тебе десять тысяч долларов? — Индра разглядывает текст на документах и морщит лоб, — Я перечислила тебе их. Лекса некоторое время молчит, а потом до неё доходит вся суть ситуации. Неужели налоговая решила провести проверку из-за крупной суммы денег? Но какой был в этом смысл, если такие деньги и переводы на большие суммы – совершенно обыкновенный случай для компаний и корпораций. Она подходит к шкафу и достаёт несколько папок, листы которых были спрятаны в синих и чёрных обложках, открывает и листает страницы документов с отчётами о выплатах денег сотрудникам каждый месяц. Стабильность выплат казалась невероятной, поэтому исключались многие причины проверок её компании со стороны налоговых служб. — Я бы могла сейчас злиться на тебя за то, что ты не додумалась перевести мне на доллар меньше, но, — Лекса хмурится, проводя пальцем по суммам рядом с именами, не находит ничего, что могло бы пролить свет на причину того, что налоговая интересуется ей, — Возможно в компании кто-то точит на меня зуб. Ты же знаешь, что в последний раз такая ситуация происходила восемь лет назад. — В том случае “Полис” перетерпел перемены и мы не могли выплатить зарплату сотрудникам, — Индра тычет пальцем в стол, прямо в слегка шершавую поверхность, пока её лицо искажается в ненависти к главному виновнику в то время, — Поэтому тот идиот сообщил в налоговую службу о том, что ты торгуешь наркотиками. — Не напоминай, я готова была выбить ему все зубы за тот слух, — она ставит папку обратно на полку и начинает расхаживать из стороны в сторону по своему кабинету, задумчиво смотря перед собой, — А если это из-за того, что кто-то узнал о том случае? Индра, это же будет крах всему! Моей компании, моей репутации, Линкольну, потом я буду идти по улице и видеть перед собой на баннерах громкие заголовки о том, что я преступница! Тёмнокожая женщина встретилась взглядами с шатенкой и нахмурилась, размышляя на этот счёт, но перед этим ей нужно было уточнить о каком инциденте идёт речь. — Ты про тот случай с девочкой? — осторожно и как можно тише спрашивает она. — Да, про Кларк, — кивает в ответ Лекса и прикусывает губу, а за ней и ноготь, почти ломая его, только вот маникюр не позволяет довести дело до конца, — Вдруг кто-то узнал об этом и решил насолить компании? Возможно наши конкуренты, чтобы заполучить наше место. Ты же знаешь, что “Полис” пользуется большим спросом у серьёзных людей. Мы столько всего сделали для Нью-Йорка, Чикаго и даже грёбаного Лос-Анджелеса! Чёртовы отели, рестораны! Если это то, что я думаю, то мы потеряем абсолютно всё, Индра. Мы потеряем партнёров по бизнесу, строительные компании, которые сотрудничают с нами. У нас не будет рабочих рук и всё, что мы когда-то сделали канет в лету, потому что наши здания могут снести к чертям собачьим! Индра задумчиво вперила взгляд на нос Лексы. Её можно было понять, но даже если бы кто-то узнал о Кларк и Лекса потеряла бы свою репутацию, то вряд ли их здания будут сносить с помощью стреловых экскаваторов с канатными подвесками. Эти двое не раз видели, как старые здания буквально разносит в щепки оборудование для этих “монстров” – огромный шар. Однако, судя по тому, что девушка рассказывала Индре в ту ночь в баре - никто не мог видеть машину и ДТП, соответственно и знать личность “преступников” тоже. В ту ночь стоял сильный туман, загораживая обзор на всё. Конечно, Лексе не следовало просить Линкольна ехать быстрее по мокрому асфальту, чтобы избежать проблем в будущем. Но эта безумно пунктуальная девушка решила рискнуть и пожертвовать своей безопасностью и безопасностью остальных людей ради того, чтобы оказаться на месте вовремя. Это было неудивительно, потому что Лекса всегда появлялась вовремя на встречах и конференциях. — Ну? Почему ты молчишь, Индра? — шатенка очень нервно переминается с ноги на ногу и сводит свои брови к переносице, уловив ушами смешок, — Что смешного? — Во-первых, хочу сказать, что это невозможно, так что тебе стоит успокоиться на этот счёт, — улыбается женщина и откидывается на спинку офисного стула Лексы, — Во-вторых, я никогда тебя такой не видела. — Что ты имеешь ввиду? — шатенка складывает глаза в тонкую полоску, разглядывая лицо Индры с подозрением, пытаясь понять о чём говорит женщина, которая была ей как мать. — Ты никогда не волновалась ни о чём ранее, — поясняет женщина и складывает руки на столе, поглаживая шершавую поверхность документов своими пальцами, — Ладно, может я вру. Однако ты быстро успокаивалась, если злилась. Чаще всего ты была холодна и спокойна, расчётлива, но когда дело касается этой девушки, ты сразу же становишься слишком эмоциональной, понимаешь? Это наводит на определённые мысли, Лекса. Шатенка резко вздёргивает подбородок и сжимает челюсти, складывая руки в карманы. Она смотрит своими пронзительными зелёными глазами, будто бы проникая в самую душу, как бы пытаясь заткнуть женщину, заставив ту паниковать от колкости взгляда. Но Индра прекрасно знает это положение тела, так что не поддаётся на уловки. — Это неправда, — её тон голоса резко поменялся на холодный и убедительный, будто бы она и не нервничала ранее. Такие резкие перемены, когда девушка защищает саму себя – были настолько очевидны для Индры, что она могла сразу же понять состояние Лексы. Женщина лишь улыбается и кивает, соглашаясь с ней. Она не желала спорить, потому что рано или поздно Лекса сама всё осознает. Она в очередной раз убеждается, что мисс Армстронг взаправду выросла и наконец-то может испытать хоть какие-то человеческие чувства помимо раздражения и гнева. В любом случае, данные вещи лучше отложить до следующего раза, а сейчас им нужно разобраться с налоговой службой и предоставить все свои счета и выплаты в государственную казну. А позже им нужно подготовиться к встрече с парой важных людей, которые нагрянут в компанию Лексы с одной чёткой целью: Выяснить причину перевода такой крупной суммы денег. Это было максимально глупо и странно, потому что налоговая прекрасно знала о том, что в архитектурной компании “Полис” крутятся огромные деньги и такие переводы не были слишком подозрительные для такой личности, как Лекса Армстронг. Можно было бы подумать, что дело в Индре и её положении в компании, но даже такая вещь, как заместитель директора, должна быть понятна и ясна. Ну не на наркотики же перевели такие деньги Лексе, правильно? Осталось только донести это до сотрудников налоговой службы, чёрт их дери. — Приготовь все отчёты о выплатах зарплат и чеки о моих покупках с рабочей карты в последнее время, — снова подаёт голос Лекса и выходит из своего кабинета, оставив женщину наедине с документами и мыслями. Она идёт по своему офису, отказываясь от предложенных сотрудниками стаканчиков с кофе и чаем, потому что прямо сейчас ей было далеко не до этого. Горит проект по новому отелю в центре Нью-Йорка, а на кону уже новый контракт на план больницы в Лос-Анджелесе. Мозг начинает кипеть, поэтому ей приходится идти быстрее, чтобы наконец-то выбраться на свежий воздух и передохнуть, сделать глубокий вдох автомобильных выхлопов, а затем достать свою дорогую пачку с сигаретами и унять шатающиеся на чёртовом последнем волоске нервы. — Мисс Армстронг! — раздаётся мужской голос рядом и Лекса поворачивает голову на все девяносто градусов, одаривая обладателя басистого голоса взглядом полного пренебрежения и раздражения, — У нас сайт снова перестал работать. Чертов отдел грёбаных программистов! — Вы сидите в чёртовой автоматизированной системе управления, — шипит она, подходя к мужчине, — Так какого чёрта ты стоишь тут, а не делаешь свою работу!? — Но, — сотрудник не ожидал такой реакции, потому что он всегда докладывал боссу о любых неполадках в системе сайта. — Никаких “Но”, ты прямо сейчас пойдешь на своё место, положишь свою задницу на сиденье своего офисного стула и будешь поднимать наш сайт. Иначе зачем ты получаешь заоблачную зарплату в моём офисе, моей компании? Гордись тем, что ты находишься тут, — Лекса разворачивается и идёт к лифту, но решает ещё больше припугнуть своего сотрудника, — Кстати, если сайт не будет работать через час, то ты потеряешь свою работу. И, возможно, не только ты. Мужчина мысленно проклял своего босса и ушёл к другим программистам, чтобы сообщить им о том, что босс сегодня не в настроении, а соответственно им нужно делать работу быстро и как можно внимательнее, чтобы не допустить ошибок и не исправлять их потом в течение второго часа, по истечении срока, который ему так нещадно вывалила мисс Армстронг. С таким отношением было бы не слишком удивительно, что кто-то мог напеть налоговой службе о том, куда тратит деньги Лекса, придумав просто отвратительно правдивую историю о том, что в её компании зарплата крутится на травке или каких-либо других веществах. Судя по глупости служб, она бы не удивилась, что они поверили в этот бред. Однако, факт остаётся фактом. Они поджидали момента, когда девушка сделает перевод выше положенной суммы, чтобы потом нагрянуть с проверкой. Что-то тут было не так.

***

— Это мы, Кларк, мы пришли поговорить, — в палату ввалились Блейки, желая объясниться перед своей подругой, вернуть всё как было и вымолить её прощение. Октавия взволнованно теребила свой клатч, а Беллами поправлял свой галстук. Кажется, ребята пришли сразу после учёбы, потому что их вид был крайне уставшим, а в их движениях было заметно, что из них высосали все жизненные соки. Кларк не пришлось долго рассматривать их своими холодными голубыми глазами, чтобы они поняли, что время ещё не пришло и она не готова разговаривать с ними. Блондинка сидела на койке с недовольным и раздражённым лицом, разглядывая своих бывших друзей, ожидающих какого-либо взрыва. Создавалось впечатление, что прямо сейчас на них свалится целый шквал словесных оскорблений, подобных ножам и бомбам. — Мы поняли, — буркнул Беллами себе под нос и, схватив сестру за запястье, вывел из палаты, бросив напоследок, — Мы зайдём завтра. Ну да, а как же. Сейчас они учатся на некоторых условиях, благодаря декану, который пошёл на уступки и позволил студентам посещать Кларк, ведь они были лучшими друзьями для неё. А что сейчас? Кларк их прогнала, за эту невероятную помощь в продаже картин и в итоге осталась одна со своими проблемами и мыслями. Если ранее Октавия, Беллами и Рейвен могли оказать ей поддержку, то сейчас у неё нет никого. Девушка вздыхает и отводит взгляд от уже как минуту закрытой двери. Ну ладно, у неё была та странная девушка с хвойными глазами, но сути это не меняет. Гриффин до сих пор не понимала мотивов этой незнакомки, но она не была против её странностей. Чудак идеальный друг для чудака, не правда ли? С каких пор её начали посещать мысли о том, чтобы позволить той самой Лексе, которую она знала около недели, но общалась лишь пару часов, войти в её жизнь? Возможно, что чувство предательства начинает добивать Кларк, сжирая внутри все возможные принципы и желания. Кларк задумчиво касается кончиками пальцев своих бинтов и супится, прожигая дыру взглядом в стене, разделяющей её палату и палату соседки. Именно в той палате лежала та самая бабушка Лексы, имя которой Кларк до сих пор не знала, но она и не интересовалась данным вопросом у шатенки, что было и не плохо и не хорошо. С одной стороны для неё не было смысла влезать в чужую жизнь и чем-то интересоваться, потому что она всегда верила в то, что дружба не бывает вечной и, в конце концов, человек просто уйдёт из её жизни, не вытерпев характера блондинки или её странностей и нелюдимости. С другой стороны, шатенка ведь всё-таки пыталась влезть в её жизнь, с какой-то только ей ведомой целью. Да, были Блейки, что так рьяно пытались подружиться с Кларк когда-то давно. Она позволила им вступить в её жизнь и стать частью её непростой реальности. Они были рядом в тяжёлые моменты, они просто знали, что Кларк безумно тяжко и печально на душе. Что-то вроде интуиции или ментальной связи. За эти четыре года они стали ей семьёй. Она весь этот день размышляла о многих вещах. Например, девушка поняла, что не готова выбросить впустую все эти четыре года дружбы с ребятами, как и они не готовы этого сделать. Однако, внутри у неё была глубокая обида на них и их несообразительность по поводу картин, которые они продали. После этого случая, Кларк совершенно потерялась в этом мире, желание существовать просто медленно, но верно исчезало. Можно было бы сказать, что она ощущала себя роботом, способным только злиться, плакать, пока никто не видит, да лежать в койке или бродить по больнице. С другой стороны, а плачут ли роботы, лишившиеся своих механических частей? Скорее всего, когда она вернётся домой, то ей придётся приводить в порядок своё жилище. Она будет заново учиться писать, рисовать, ей придётся научиться держать швабру одной рукой, но единственная проблема была в том, что… Она просто не хотела этого делать. Впрочем, скорее всего она и не будет заниматься уборкой своей квартиры по документам. Единственное, что она хочет – закрыться от всех людей, завесить шторами свои окна и никогда не открывать, чтобы свет не попадал внутрь квартиры, чтобы внешний мир так и остался внешним. Она по сей день не понимала, почему врачи держат её в больнице, когда рука уже не кровоточит, а состоянии в принципе стабилизировалось уже как неделю назад. Ну ладно, может быть не неделю назад. Кларк часто задаётся вопросом о будущем времени, что она проведёт здесь. Возможно, когда врачи проводят осмотры её руки и перевязки, то их не устраивает состояние её обрубка? Очень вероятно. Но почему в таком случае никто даже не говорит о том, что её состояние не является нормальным для выписки? Чтобы не волновать? Да Кларк волнуется и раздражается похлеще в неведении, чем если бы ей что-то рассказали и объяснили. Так бы она по крайней мере знала о том, что происходит, знала бы причины по которым она до сих пор находится в этой раздражающей больнице. Гриффин прекрасно понимала, что обычно после таких ситуаций, как у неё – говорить о выписке через неделю с копейками крайне странно и пагубно для здоровья пациента. Постоянные уколы с обезболивающем уже не помогали, поэтому в какой-то момент ей пришлось перетерпеть, а там уже и перестала стучать, словно молотком по обрубку, боль. Дверь в палату резко отворилась и зашёл лечащий врач с широкой улыбкой на лице, в которую Кларк сразу же захотелось плюнуть, да как можно более смачно. Этот идиот был постоянно таким жизнерадостным, будто и не знал никаких проблем в жизни, что только давило на пациентку. Он не понимал намёков, не понимал ничего, будто был пустоголовым человеком не владеющим таким интересным человеческим чувством и навыком, как “эмпатия”. Он раздражал абсолютно всех пациентов, судя по тому, как они отзывались о нём в коридорах, пока Кларк проходила мимо. Одни говорили о том, что этот придурок постоянно смеётся с любого сказанного слова, другие говорили, что он плюётся, когда говорит. Третьи рассказывали примерно то же самое, что и рассказала бы Кларк. — Мисс Гриффин, у меня для Вас хорошие новости, — мужчина поправляет свою убогую белую косынку и очки, что успели чуть-чуть скатиться с его прямого острого носа. Его форма глаз напоминали Кларк бобровые бусинки, жаль только не нижние, а глазные. В другом случае она могла бы мысленно поиздеваться над ним ещё больше. Голубые, отдающие детской наивностью, радужки, лёгкая русая щетина, приплюснутое лицо и два выпирающих передних зуба, как у зайца или, опять же, бобра. Вся его внешность дико раздражала Кларк, что она сама порой была в оцепенении и непонимании самой себя. Когда она стала такой чёрствой? Она знала, что никто не хотел ей зла, знала, что все её раздражения на людей не что иное, как эгоизм, желание разделить свою боль с кем-то. Иногда она сама с себя же удивляется, когда её нервы остывают, потому что раньше ей было глубоко плевать на то, что о ней говорят, улыбаются ей или же корчат рожицы, говорят за спиной или прямо в её лицо. — В чём дело? — спрашивает Кларк, пристально разглядывая щетину мужчины, а потом свободно висящий шёлковый белый халат на его худощавом теле, — Дайте угадаю, уволилась добрая половина медперсонала? — О, нет-нет, — расхохотался врач, отчего Кларк поморщилась и закатила глаза, — Я хотел поговорить насчёт Вашей руки, мисс Гриффин. — Слушаю, — девушка решила перейти сразу к делу, чтобы этот чудак поскорее выложил всё, что нужно и нахрен убрался из её палаты и никогда больше не возвращался впредь. — Как Вы знаете, мы часто делали небольшие инъекции в Вашу руку, чтобы заживление проходило успешно и без осложнений, — кивает мужчина и садится на кресло рядом с койкой Кларк, снова поправляя круглые очки, а затем разглядывает результаты последних анализов, прописанных на бумагах в его руках, — В общем, хочу сказать, что инъекции помогли. — И? — нетерпеливо и раздражённо поторапливает его блондинка, отталкиваясь рукой от койки, перенося весь свой вес на неё, а затем принимает сидячее положение. — И, к счастью для Вас, я могу выписать Вас уже на следующей неделе, через три дня, — улыбается он, — Но при условии, что вы будете соблюдать несколько рекомендаций и придёте на обследование спустя неделю пребывания дома. Кларк хмурится, а затем с невероятной скоростью поднимает свою бровь, не понимая причину того, что она должна снова появиться в этой больнице через неделю, начиная с дня выписки. К чему были такие жертвы? Ей придётся идти на остановку, чтобы сидеть полтора часа в душном автобусе, а потом ехать обратно столько же, пока зеваки будут разглядывать её обрубок? Только не это. — Зачем мне нужно будет снова приходить сюда? Вы же сказали, что моя рука зажила хорошо после операции, — бурчит она, желая взглядом выжечь дыру в этих бобровых, круглых от удивления глазах врача. — Как это “зачем”? — мужчина снова смеётся и встаёт с кресла, направляясь к двери, — Это нужно для того, чтобы быть уверенными в Вашем благополучии. Вам изначально повезло, что Вы очнулись после операции так скоро, но не всегда Ваше везение будет рядом с Вами. Помните это. Дверь захлопнулась за спиной врача, но Кларк так и продолжала сидеть на своей койке, раздражённо глядя вслед этому чудаку. Возможно, в чём-то он был прав. Кларк всегда считала, что её удача постоянно поворачивается к ней задницей, соответственно она всегда тонула в мыслях о том, что её жизнь была неудачной. Однако, то, что девушка так рано очнулась после того случая было той самой удачей, в которую она никогда не верила. Развалившись на койке, Кларк наконец-то победно ухмыльнулась. Её ожидает квартира, свобода от давящих белых стен, учёба, обретение навыков… Разбросанные тут и там холсты и кисти… Уже в этот момент на лице Кларк нельзя было прочитать, что она рада. Когда исхудавшее от стресса тельце пересечёт порог своего дома, то с вероятностью в сто процентов оно же и сгниёт в этом жилище в тоске, грусти и одиночестве. Такая перспектива не устроила бы никого, кроме Кларк. Блейки бы, будь они рядом, тут же перевернули её квартиру вверх дном, лишь бы позаботиться о том, чтобы девушка не задохнулась в пыли или того хуже не ушла в себя окончательно. Но Блейков рядом не было. Не было и той самой Лексы, о которой Кларк вспоминала временами и думала о том, чтобы позволить той войти в её жизнь, как когда-то она позволила Октавии и Беллами. Она, конечно же, рассматривала тот вариант, что шатенка просто отвернётся от неё в скором времени, да и сама в себе она была не так уверена, как раньше. Она хочет впустить её, но боится. Да так боится, что гложет себя разными негативными мыслями, перекрывающими позитивные. — Значит, через три дня, — подытожила себе под нос Кларк и вздохнула, слабо улыбнувшись. Она встаёт со своей койки и подходит к холодильнику, открывает его и взгляд сразу же падает на пакет с оставшимися мандаринами. Кларк поправляет свои светлые растрёпанные волосы, зачёсывая кончиками пальцев назад, затем задумчиво смотрит на мандарины. Она хотела бы их выкинуть, но не может, поэтому наклоняется и берёт пакет в руку, осматривает, ставит на стол. Она достаёт один мандарин и садится на кровать, зажимая цитрус между ног. Ноготок подцепляет кожуру, затем отводит в сторону, пока мандарин крутится вокруг своей оси, что раздражает Кларк, но она не перестаёт очищать его. Наконец, проделав эту кропотливую работу, Кларк была искренне счастлива, что справилась с этим сама. — Кто бы мог подумать, — она улыбается, рассматривая полупрозрачные дольки мандарина в одной небольшой связке. Она не могла поверить, что сама же левой рукой смогла почистить цитрус без чьей-либо помощи. Для Кларк это было достижение и она не могла этому не радоваться. Конечно, до сих пор ей приходится страдать от невозможности почувствовать правую руку, потрогать свои пальцы, если она нервничает, а затем потеребить своё правое запястье. Но она может к этому привыкнуть. Не через неделю, так через две. Не через две недели, так через месяц. В конце концов, а что ей ещё делать, как не привыкать? Отделив с небольшим трудом дольку от остальных долек, Кларк вогнала её в рот, когда её улыбка не может сойти с губ, что было для девушки почти в новинку, если учесть её состояние и выражение лица все эти дни заточения в этой больничной палате. А пока она сидела и пережёвывала дольки мандарина, неуклюже подхватывая следующие ногтями, проделывая сочащиеся мандариновым соком дыры, но не расстраивалась. Этим же вечером кто-то постучался в дверь и Кларк могла лишь пару секунд строить догадки о том, кто это мог быть. Скорее всего это Сьюзен пришла, чтобы попробовать девушку снова убедить поговорить с Блейками, но разговаривать с ней Кларк явно не хотела. Однако, она сделала звук на телевизоре потише и молча вперилась взглядом в дверь, ожидая, пока стучавший войдёт внутрь. — Это я, Кларк, — сначала показалась женская нога, а затем и лицо той, кто решила навестить блондинку, — Я тебе мандаринов принесла. Гриффин чуть было не съязвила и не рассмеялась на абсурдность этой ситуации. Она днём закончила их поглощать, как вдруг эта девушка принесла ей новую порцию. Её странности просто выводят Кларк из себя, но в хорошем смысле. — Привет, Лекса, — отозвалась Кларк и переключила канал на маленьком телевизоре на стене, — Я не ожидала тебя увидеть сегодня. — На самом деле я сама не думала, что приду к тебе, — пухлые губы растянулись в лёгкой улыбке, пока девушка шла к столу, — Но ты же не против этого? Кларк бросила мимолётный взгляд на мандарины, а затем на Лексу, вытаскивающую мандарин из пакета. — Я не против, — кивает Гриффин, давая неожиданный для себя ответ, а затем поправляет свои волосы под едва ли слышимые разговоры в телевизоре, — Ты не думаешь, что из-за тебя у меня начнётся отвращение к мандаринам? И без того большие зелёные глаза стали ещё больше, а пухлые губы плотно сомкнулись. Мисс Армстронг вздёрнула подбородок, из-за чего Кларк могла сравнить девушку с маленьким воробушком, который пытается казаться огромным соколом. И это у него получалось. — Что ты имеешь ввиду, Кларк? — защитным тоном решает уточнить Лекса, не сдвигаясь с места рядом со столом. Она пристально смотрит в голубые глаза, пока внутри сердце бьётся со скоростью чуть ли не двести ударов в секунду. Затем Кларк еле заметно улыбается и отводит взгляд первая, подмечая, что с этой самой Лексой она чувствует себя достаточно комфортно для того, чтобы забыть о своей инвалидности. — Просто каждый раз, когда ты приходишь, ты приносишь мне мандарины, — блондинка почти шепчет, — Мне кажется, что мой желудок уже сходит с ума от такого количества цитрусов. Кларк слышит облегчённый выдох, затем очередное шуршание пакетов. Она медленно поворачивает голову и снова смотрит на Лексу, пока та стоит и задумчиво разглядывает пакет с мандаринами. Можно смело сказать, что мисс Армстронг просто не знает, какой ещё предлог найти, чтобы побыть рядом с Кларк, поэтому и носит эти мандарины, не придумав чего-то получше. Она думает, что будет странным, если она просто так заявится к ней в палату ради того, чтобы поговорить или провести с ней время. Вина настолько поглощала её изнутри, что хочет она или не хочет, но она должна что-то сделать с этим. Поэтому шатенка приходит под глупым предлогом в эту палату, видит насмешливый взгляд Кларк, а затем уходит либо незаметно, либо напряжённо. С другой стороны, если это было так, то Кларк считала это скорее милым, чем глупым. Она видела в Лексе такого же странного человека, как и она сама. Правда, не настолько странного, чтобы рисовать картины с глубоким депрессивным или мистическим смыслом, но всё же. Даже если это была просто неуверенность или неловкость со стороны Лексы, то Кларк не была против этого. Однако Кларк на самом деле не знает настоящую причину того, что Лекса ходит к ней и проводит с ней время под предлогом того, что она принесла гостинцы. — Может тогда ты хочешь яблок? — тихо спрашивает шатенка, возвращая мандарин обратно в пакет, так и не решившись почистить, — Или конфет? — Я ничего не хочу, Лекса, — уголок губ Гриффин слегка приподнялся вверх, а пальцы левой руки начали мять одеяло, будто бы ей было неловко, но затем она делает глубокий вдох и отводит взгляд, — Ты можешь приходить просто так. Если ты, конечно же, хочешь. Повисла напряжённая тишина, во время которой Кларк уже сто раз успела пожалеть о сказанных ей словах. Конечно, это было слишком странно, если предположить, что Лекса на самом деле просто носила мандарины, а не желала провести с ней побольше своего времени. Но прошлые разговоры говорили об обратном, что немного, но успокаивало Кларк от дальнейшего нервного гуляния желваками. Ведь Лекса сама ради того, чтобы подружиться с Кларк, зазубрила некоторую информацию о Хьюгет Каланд, а затем даже выложила некое подобие одной из картин художницы с помощью долек мандаринов, что только подкрепило в Кларк уверенность в том, что девушка была странной, но искренней. — Можно взять твой номер телефона? — вдруг выпалила Лекса неожиданно для самой себя, — Если ты не возражаешь. — У меня нет телефона, — бурчит Кларк, напоминая девушке о том, что в прошлый раз та убирала осколки с пола, — И номера тоже больше нет. Это было полное разочарование для Лексы, потому что она желала поддержать будущую связь с Кларк. Конечно, без телефона у той, было сложно это делать, поэтому нужно было искать другие возможности. Она могла бы спокойно взять и подарить девушке телефон, не заботясь ни о чём, как делает это обычно, но в данной ситуации ей приходится скрывать всё о своём статусе и в целом о своей личности, продолжать лгать ради того, чтобы избежать проблем. Однако, конечно же, можно смело заявить, что таким способом она только наработает проблем побольше, чем уже есть. Поэтому Лекса сделает всё, что в её силах, чтобы Кларк не узнала правду. Но если узнает, то… — У меня остался телефон, которым я пользовалась год назад, — и снова шатенка врёт, — Я могла бы тебе отдать его или временно одолжить, как тебе удобнее. Конечно, не было никакого телефона, но её это не заботит. У неё есть свои мысли и идеи, как сделать так, чтобы у Кларк появился телефон. Не зря же на её счету сейчас те самые проклятые десять тысяч долларов, которые она собиралась потратить на то, чтобы хотя бы немного улучшить жизнь Кларк. Десять тысяч долларов, которые так осложнили отношения между её компанией и налоговой. — Я бы предпочла ничего от тебя не брать, Лекса, — отвечает Кларк, а затем задумчиво смотрит на девушку, что Лексе кажется, будто она подозревает её в чём-то, — Почему тебе это так важно? — Я уже говорила, что хочу подружиться с тобой, но для этого мне нужна связь с тобой, — как ни в чём не бывало отвечает на вопрос Лекса, — Всё равно я не хочу продавать свой прошлый телефон, у меня много воспоминаний с ним, да и хотелось бы отдать его в хорошие руки. Говорит, как о собаке или кошке. Однако, тот факт, что мисс Армстронг ведёт серьёзный бизнес даёт о себе знать своими речами и ложью. Ложь для неё не проблема, а соответственно желание добиться того, что она хочет – самое лёгкое, что может осуществиться. Лекса сама себя пару раз мысленно прокляла за то, что только и делает, что врёт Кларк обо всём подряд, но так она уменьшает риски настоящих проблем, которых у неё и так навалом. И проекты, сроки которых уже горят, и налоговая служба, желающая найти какую-нибудь незаконную брешь в её бизнесе только из-за того, что кто-то что-то им напел. Ну и, в конце концов, сама Кларк, из-за которой Лексу гложет вина. Точнее, Кларк здесь была не виновата, ведь вина лежала полностью на шатенке. И это только сильнее убивало её. — Ну, если ты настаиваешь на этом, — вдруг подаёт голос Кларк и супит свои брови, поглаживая большим пальцем кончик одеяла, а затем выключает телевизор окончательно, не желая, чтобы даже тихие звуки мешали их разговору, — Но я могу сама купить себе телефон. У меня есть деньги. В этот момент Лекса болезненно закусила губу из-за своего нетактичного поведения. Конечно, у Кларк могут быть деньги на подобные вещи, а Лекса просто выставила и себя и её полными дурами, не смотря на простое желание поддержать Кларк и иметь с ней контакт. — Я могу купить тебе телефон, а ты просто можешь перевести мне деньги, если захочешь, — шатенка была крайне настойчива в этом вопросе. — “Если захочешь”? — ещё больше хмурится Кларк, а Лекса чувствует напряжение, причём не лёгкое, а достаточно сильное, чтобы захотеть просто выбежать из палаты и прочистить свои мозги, — Ты говоришь так, будто у тебя денег много. Конечно, я переведу тебе деньги. Это был красный свет для Лексы. Нужно было срочно менять тему, чтобы потом избежать лишних вопросов о том кто она, зачем она тут на самом деле, почему и как так получилось, что такой влиятельный человек, как Лекса Армстронг, нянчится прямо сейчас с Кларк. — Хорошо, тогда завтра я завезу тебе телефон, — кивает шатенка, а затем нервно дёргает пакет с мандаринами, поднимая, открывает холодильник и ставит на стеклянную полку, — Когда тебя выписывают? Я знаю, что уже спрашивала об этом в прошлый раз, но может быть тебе уже сказали об этом врачи? — Через три дня, — Кларк поддаётся на изменение темы, не замечая нервозности девушки. У шатенки начинают крутиться шестерёнки в голове для того, чтобы расставить все мысли по полочкам, составить план на эти три дня, решить несколько вопросов по поводу телефона и, возможно, только возможно, попробовать уговорить Кларк на то, чтобы Лекса помогла ей добраться до дома. — Тогда как ты смотришь на то, чтобы я зашла к тебе завтра, послезавтра и, — шатенка прикусывает свою нижнюю губу, — Забрала тебя в день выписки? Кларк удивлённо моргает. Для неё это была хорошая перспектива, ведь таким образом ей не придётся проделывать тяжёлый путь до дома, ловить взгляды прохожих, полные жалости, а так же насмешки со стороны детей. Дети были для неё отдельной темой, потому что она, как никто другой, знала, что эти маленькие создания всегда уделяют своё порой жестокое внимание к тем, кто хоть как-то отличается. — Я не против, — долго ломаться и размышлять ей не пришлось, поэтому она соглашается без лишних вопросов, ловя довольный и заботливый взгляд хвойных глаз на своих глазах. Возможно в этот момент, Кларк осознала, что девушка перед ней действительно не желает ей зла, как когда-то думала она, лёжа на больничной койке. Она не хочет посмеяться над ней, не хочет как-то унизить, что только подталкивало Кларк на то, чтобы позволить Лексе быть рядом с ней. — Ты не говорила мне кое-что, — блондинка решается проявить небольшой интерес к Лексе, — Сколько тебе лет? — Я ненамного старше тебя, Кларк, — улыбается шатенка и аккуратно присаживается сначала на край койки девушки, а затем пересаживается на кресло, — Мне двадцать семь. — Может мне стоит к тебе обращаться на “Вы”, как когда мы познакомились? — кажется, Кларк начинает даже шутить, что не может не радовать Лексу, — Пять лет разница, как никак. — Я не настолько стара, Кларк, — Лекса качает головой и фыркает, улыбаясь. Ей определённо нравилось, что Кларк чувствует себя расслабленно и комфортно рядом с ней, что даже не натягивает одеяло на свое правое плечо, как когда-то, в первую встречу. Но ей всё равно было тяжело вспоминать тот момент, когда она зашла в эту палату по чистой случайности и увидела то, что натворила в ту самую роковую ночь. Лекса не собиралась как-либо лезть в дела полиции и платить им деньги за то, чтобы прикрыть это дело, но если вдруг они выйдут на неё и Линкольна, то ей придётся это сделать. Она просто не хотела выдавать себя заранее. Тем более она обещала Линкольну позаботиться о том, чтобы этот инцидент остался между ними двумя, не достигая посторонних глаз и ушей. Только мисс Армстронг, Линкольн, туман, скользкий асфальт, автомобиль и… Кларк, находящаяся без сознания. — Знаешь, я бы никогда не подумала, что ты делаешь такие красивые наброски, — улыбается Лекса, смотря на Кларк, как вдруг замечает, что в голубых глазах появляется что-то вроде смятения, — Ты очень талантива. Мозг Кларк активно работает, пока Лекса продолжает хвалить еë наброски. Никто не видел других рисунков Кларк, помимо тех, что на холстах. Девушка резко поднимает голову и смотрит прямо в глаза Лексы, пытаясь понять то, откуда она могла знать. И Лекса сразу же понимает, что сильно прокололась, но сохраняет спокойное выражение лица, пока внутри всë сжимается. — Я имею ввиду, что я сама этого не видела, но одна из медсестëр говорила другой, что ты художница, — поправляется шатенка, говоря отчасти правду, — Вот я и услышала. Ну, знаешь, когда человека привозят в больницу, то вещи ходят по рукам персонала. Что ты несëшь, Лекса? Конечно, она видела рисунки и наброски Кларк, что расплылись от влажности в ту самую ночь. И в тот момент ей было совершенно наплевать на это, наплевать на рисунки. Но понимание в глазах Кларк сразу же заставило мисс Армстронг расслабиться. Поверила... — Это печально, что мои наброски видел кто-то другой, но я рада, что людям нравится, — кивает Кларк, затем принимает другую позу на койке, садясь на край, — Даже Блейки не видели. Конечно, Лекса сказала правду о том, что кто-то из медсестёр знал правду. Однако вряд ли скетчбук ходил по рукам медперсонала. Кто-то мог видеть рисунки Кларк и это была Сьюзен, на которую никто не мог бы подумать. Не было никаких слухов о том, что Кларк красиво рисует. Но тебе же нужно как-то было выкрутиться, да, Лекса? Возможно, только возможно, когда-нибудь Кларк простит еë за всë это вранье и кучу лжи о себе и о других вещах. На это стоило только надеяться, а пока что она будет плыть по течению реки, наполненной обманом и раскаянием в содеянном. — В любом случае, мне пора идти, — кивает Лекса, вставая с тëмного кресла, — Я приеду к тебе завтра со всеми чеками, если понадобится. Кларк отводит взгляд. С одной стороны, если она попросит чеки, то это покажет Лексе, что та не доверяет ей. Но если взглянуть прямо, то стоит согласиться и не тянуть кота за одно его пушистое и мягкое место. Впрочем девушке терять нечего. Наверное. — Да, возьми что-то в пределах тысячи долларов, — Кларк неуверенно взглянула на Лексу, надеясь, что у той окажутся с собой такие деньги. Конечно, было странно, что Лекса изначально не спросила о сумме, не сказала сколько у неë есть денег с собой. Могло ли это значить, что у неë много денег? Наверное, не стоит так сильно беспокоиться о таких вопросах. Как никак у Лексы есть кафе, не так ли? Конечно, Кларк не знала всей правды. Но если подумать логически, то и от нехватки материальных средств Лекса не страдает. Девушка могла бы просто отдать ей свои деньги, но Лекса тактично обошла этот вопрос, не желая заставлять и так малодоверчивую и потрëпанную жизнью Кларк волноваться ещë больше. В скором времени Кларк вздыхает и опускает взгляд на свои тонкие пальцы, начинает щëлкать ногтями друг об друга. — Не проблема, — Лекса машет девушке рукой и делает шаг за дверь, но останавливается и оглядывается через плечо, встречаясь с нежно-голубыми глазами, — Увидимся? — Спасибо, — слабо улыбается блондинка и, последний раз взглянув на Лексу, прикрывает глаза, — Увидимся завтра.