Freeze

Мутный взгляд покрасневших глаз блуждал по просторной комнате, в которой сегодня он был один. Простыни будто бы все еще хранили тепло сладко спящего Джисона, а в воздухе витал терпкий аромат одеколона Чанбина. Крис перебирал в руках небольшую полоску плетеного из мулине браслета, когда-то купленного на одной из ярмарок в подарок Хенджину. Яркие оттенки помрачнели из-за багровых пятен крови, которыми сплошь было покрыто украшение. Горький ком вновь не давал нормально дышать, а картинка перед глазами вызывала тошноту. Чан опустил папку подписанных бумаг на столешницу из красного дерева и в облегчением выдохнул — самая пыльная и скучная работа была завершена. На его кровати лежал Чонин, в руках была зажата новая, но уже довольно обшарпанная книга, а взгляд бегал по мелким строкам. — Закончил? — Даже не отрываясь от чтения, но с неподдельным интересом и заботой. — На ближайшие несколько недель, да. — Крис собирался съездить в бар, скрепя сердце оставляя младших одних. Они не часто были дома все вместе — старшие работали, пока ребята учились, но сегодня, как ни странно, все были вместе. — Но ты все равно поедешь работать. Айен больнее всех принимал плотный график своих хенов — он хотел чаще быть рядом с ними, но к сожалению, довольствовался лишь короткими вечерами и редкими совместными выходными. — Хочу, чтобы вы ни в чем не нуждались. — Чан был без футболки, что безумно радовало Яна, поспешившего коснуться кончиками пальцев рельефного пресса. — А в итоге заставляешь нуждаться в тебе и Чанбине~хене. — Айен хмыкнул и вновь вернулся на свое место, прячась за царапанной обложкой. — Ты знал, что Хенджин сегодня ночевал со своим парнем? Крис не знал, он вернулся вместе с Со домой ближе к четырем утра и сразу упал спать, а к полудню, когда началось утро старших, Хван уже был дома. Поэтому сейчас Бан замер, успев лишь натянуть на плечи белую рубашку. — С парнем? — Сердце пропустило пару ударов. Чан соврал бы, если бы утверждал, что принял отношения Джинни, он бы соврал, если бы сказал, что ни разу не фантазировал о нем в своей постели: абсолютно обнаженном, с покрытыми засосами ключицами и припухшими от поцелуев губами. Айен тоже выглядел сильно расстроенным — он любил своего лучшего друга уже слишком давно. — Он пришел лишь ближе к десяти утра, я видел несколько засосов на его шее. — Ян не решался посмотреть на погрузившегося в немую задумчивость лидера, поэтому продолжал сверлить взглядом одно и то же слово в тексте. Пальцы Чана судорожно перебирали пуговицы на рубашке, застегивая инерционно и бездумно. — Что ты думаешь об этом, хен? — Чонин хотел услышать хоть какие-то слова, ему нужна была поддержка. — Ему уже есть восемнадцать, — голос чуть сипел, выдавая фальшь и волнение, — он имеет право на личную жизнь. — Просто отпустишь его? — Чонин пренебрежительно фыркнул, но быстро опомнился, тихо извиняясь. — Я не могу приковать его к себе, как бы сильно не хотел, Йенни, прости. — Не можешь, — Ян захлопнул книгу и уткнулся носом в подушку, — поезжай работать, Чан~хен. Это последнее, что услышал Крис от младшего, он чувствовал вину перед ним, даже не совсем представляя за что. Он совершенно не хотел беспокоить Айена, поэтому вышел, захлопывая межкомнатную дверь и направляясь вниз. Ни Хана, ни Сынмина ни в гостиной, ни на кухне не было, скорее всего, они предпочли посмотреть что-нибудь в комнате. Чан глубоко вздохнул, а потом услышал тихий шум воды в основной ванной. Он бы не предал этому значения, если бы услышал его на пару часов раньше, но часы показывали практически два часа дня, в это время никто из ребят не принимает душ, а звук явно был не от крана у раковины. Что-то внутри заставило двинуться в сторону ванной, сжимая мокрые ладони в кулаки. — Малыш? — Чан не был уверен точно, кто внутри. — Все хорошо? Я могу тебе чем-то помочь? Ответом ему была тишина и все тот же шум разбивающихся о кафель струй. — Солнышко, это хен, — Крис на пробу подергал ручку, но дверь была заперта. — Открой дверь, пожалуйста! Страх мутил рассудок, а адреналин умолял выбить дверь. — Чан, ты чего? — Чанбин взволнованно сжал трапеции мужа, спустившись на шум. — Где ребята, кто в ванной? — Глаза испуганно бегали по помещению. — Я не знаю, — Со попытался ухватить Криса за запястья, — что произошло, хен? — У меня ужасное предчувствие, — Чан чуть отстранился от двери, готовясь ее выбить, — мальчики никогда не принимали ванну в это время и всегда отвечают, если их зовут. Со теперь тоже напрягся и чуть сильнее оттеснил хена, чтобы самому попытаться отпереть дверь. — Малыш? — Массивное плечо ударилось в деревянное полотно. — Пожалуйста, котенок, открой дверь! Опять тишина. Со отошел на пару шагов и ударил еще раз, наконец ломая не особенно прочный деревянный косяк. Ванная была застлана плотным паром, но это не помешало разглядеть бледное тело на кафеле, покрытом липкой кровью. — Хенджин! — Чан бросился вперед, даже не дав Чанбину опомниться. — Малыш, ты слышишь меня?! Джинни?! Чанбин схватил полотенце, чтобы зажать глубокие порезы на запястьях, с которых продолжала капать кровь. — Он дышит?! — Со прижал два пальца к покрытой синяками шее. — Сука! Чан подхватил парня на руки, чтобы вынести наружу и найти мобильный, дабы позвонить в службу спасения, пока не стало слишком поздно. — Хен? — Сынмин замер, глядя на хена покрытого кровью и на Джинни на его руках. — Мне нужен телефон! — Чан уложил мальчика на диван и выхватил из дрожащих рук Кима мобильный. — Ало! — Спустя долгие секунды. — Мне нужна скорая, попытка самоубийства. Пульс очень слабый, дыхание поверхностное, потеряно очень много крови, адрес… Из ладони выпало окровавленное лезвие, оставляя на чистом ковре уродливый след. Ким упал на колени рядом, крепче сжимая запястья Хвана в ладонях. — Держись, пожалуйста, держись! — Сынмин кричал, захлебываясь слезами и мольбами. Со был рядом, он помогал, зажимать раны, щупал пульс, но не плакал, лишь смотрел стеклянным от страха взглядом на израненное тело. Они не могли ничем помочь. — Хен… — Чан бросился ближе, прижимаясь губами к холодному лбу. — Молчи, котенок, береги силы. — Крис умолял судьбу смиловаться, дать еще немного времени. — Сейчас приедет помощь, просто потерпи еще немного. — Я отвратителен, — бледные губы шептали ужасные слова, раня сердца присутствующих, — я грязный и использованный. Зачем тебе я, Чан?.. — Не говори этого, мой ангел, — Крис держал в руках идеальное личико, покрывая его красными разводами. — Мой малыш, пожалуйста, не говори так! — Я хочу умереть, хен, я хочу не чувствовать… Сынмин вскрикнул, когда глаза Хенджина вновь закатились, так мало времени. — Блять, да где они?! Спустя буквально мгновение Чанбин услышал тихую трель звонка и бросился к двери, чтобы впустить долгожданную помощь в дом. Чан сидел на полу, его рубашка насквозь пропиталась водой и кровью, тело дрожало, а пальцы теперь сжимали пораненную лезвием ладонь. — Мой ангел, пожалуйста, мой малыш… — Врачи делали уколы, перебрасываясь короткими фразами. — Давление низкое, пульс совсем слабый, нужно срочно в реанимацию… Любимая ручка выскользнула из ладони Криса. —Нет, нет, нет! Что вы делаете?! Чан совершенно не понимал, что происходит, его мозг был сосредоточен лишь на истекающем кровью Хване. — Они помогут ему, хен, они помогут! — Голос Хана? Когда Хан успел прийти? — Мой мальчик, за что?! Он же ничего никому не сделал? Почему он? — Хен! — Чанбин прижал к себе мужчину, наконец давая волю и своим эмоциям. — Он сильный, он молодец, он борется. Они не могли ничем помочь, теперь оставалось лишь только ждать. В тот день Сынмин решил изучать медицину, чтобы иметь возможность помочь ребятам, если потребуется, а Чан — что дороже его мальчиков у него ничего нет. Этот браслет, который Хенджин так ни разу и не надел после произошедшего, Чану отдали врачи, вместе с запретом на посещение парня в реанимации. Каждый день тогда Крис проводил сидя у дверей в отделение, с надеждой глядя на врачей, сновавших туда и обратно, и прося лишь одного — увидеть малыша хоть сквозь стекло, на краткое мгновение. Но ответ всегда был один. Но все заканчивается, все раны рубцуются. — Джинни, пожалуйста, не отходи далеко от хенов. — Чанбин мягко сжал все еще забинтованное запястье, чтобы притянуть парня чуть ближе. Народу в это время в клубе было очень много, каждый мечтал заглушить волнения накопленные за длинную неделю дорогим алкоголем и сексуальными телами, что заставляло старших сильнее волноваться за безопасность Хвана. Хенджин стоял в центре помещения, рассматривая украшенную к китайскому новому году сцену — это было красиво. В клубе Криса посетители редко танцевали — статус диктовал свои правила, например, только наблюдать. Но Хван любил танцевать, он любил чувствовать музыку, от которой мурашки по коже бегут, любил отдаваться ей. — Мой принц, — голос Хана было трудно спутать с каким-либо другим, он был таким мягким, но всегда добирался до самого сердца. — Ты хочешь потанцевать? Джисон обвил покрепче чужую талию и вышел с парнем центральнее, где столы были расставлены свободнее. Хан был на половину головы ниже, но тем не менее за его спиной Хенджин ощущал себя абсолютно защищенным. — Скажи, когда устанешь. — Красивые пальцы продолжали держать идеальное тело поперек спины, пока губы касались точеных скул. — Переживаешь за меня? — Хван сам не мог толком сказать, зачем решил поддеть младшего. — Как и всегда, — Хан продолжать смотреть чистым и открытым взглядом на парня, поглаживая поясницу, — я же так люблю тебя. — Я не испорченный для тебя? — Хенджин задавал этот вопрос практически каждый день, и каждый раз получал ответ. — Не смей даже мысли такой допускать, ты для нас дороже жизни, Джинни, — еще один поцелуй в чуть блестящий от пота лоб. — Ты восхитительный. — Ты бы переспал со мной? — Этот вопрос застал Джисона врасплох, он совершенно не знал, что ответить. — Солнышко… — Блестящие карие глаза смотрели в самую душу. — Я… ох, черт. — Я понимаю, — Хенджин воспринял это как отказ, взгляд наполнился слезами, — я бы и сам… — Малыш, — Хан прижался губами к ушку мальчика, — я бы с удовольствием оказался с тобой в одной постели, когда ты будешь готов. Хенджин мелко вздрогнул и попытался стать еще ближе к своему спутнику, буквально вплавляясь в горячее тело. — А если я уже готов? — Хван говорил так тихо, но с настоящим желанием, его было не скрыть. — Я хочу, как ты и Йенни с Минни, вам же хорошо рядом с хенами, они же ласковые с вами? Джисон что-то прошептал сквозь зубы и вернулся с мальчиком к старшим, которые сидели за столиком с младшими на коленях. Хенджин шел рядышком, чуть опустив голову, стыдясь своих желаний. Его мужчины были очень красивыми: в черных костюмах тройках на голое тело, с идеальной укладкой и макияжем. Джинни действительно их хотел. — Чанбин~хен, — Хан шептал старшему в самое ухо, чтобы младшие не слышали. — Поедем домой, Хенджинни хочет отдохнуть с хенами. Со допил последний глоток виски и поднял взгляд на чуть румяного Хвана. Дорога до дома прошла невероятно быстро, по крайней мере так показалось Хенджину, которого на протяжении всего пути, ласкали три умелые пары губ. — Джинни такой красивый, — Хан обожал острые ключицы своего хена, он любил его солоноватую кожу и рваные вдохи. — Такой любимый, хен. Чанбин и Чан сидели на передних сидениях, даже не оглядываясь назад, одних звуков было достаточно, чтобы сознание помутилось. Младшие часто были в их постелях, но никогда Хенджин, особенно после произошедшего. Он был неприкосновенным, как самая ценная реликвия, но сейчас его стоны наполняли маленькое пространство автомобиля, а губы горячо шептали дорогие сердцу имена и просьбы не отпускать. Чан нес мальчика до кровати на руках, позволяя расстегивать свою рубашку и целовать шею. Хенджин не был умелым любовником, но Крис позволял ему вести, он хотел, чтобы малыш вел. Чанбина ласкали другие младшие, буквально не позволяя сдвинуться с места. Они покрывали каждый видимый участок тела поцелуями, сжимали литые мышцы пальцами, но этого все равно было мало. — Иди ко мне. — Со забрал Айена на руки, чтобы присоединиться к Чану. Все малыши всегда были снизу, это не было правилом или условием хенов, просто никто из младших никогда и не хотел, рядом со старшими единственным их желанием было быть послушными. Со уложил Чонина рядом с полуобнаженным Хенджином и сделал несколько шагов назад, чтобы полюбоваться — он обожал так делать. Сынмин требовательно целовался с Ханом рядом, звук смыкающихся губ наполнял спальню и ласкал слух. — Ханни, — Чан похлопал себя по бедру и сел на кровать. — Иди к хену. Джисон не хотел отрываться от губ любимого Сынмина, но Крис обожал, когда мальчики выполняли все просьбы и приказы беспрекословно, поэтому спустя мгновение, парень уже плавился в горячих объятиях Бана. Ким тоже занял свое место — между Чонином и Хенджином, под Чанбином. Младшие нежились в объятиях друг друга, переплетая юркие языки и пальцы на руках, пока Со покрывал их уже обнаженные полностью тела красными пятнышками и пересчитывал их губами вновь и вновь. — Джинни! — Хан вскрикнул, когда розового колечка мышц коснулись смазанные пальцы Криса, мягко растягивая, так нежно и любя. — Позаботься о Джинни, хен. Чан сглотнул вязкую слюну — ему хотелось всех, сразу, чтобы искры перед глазами рассыпались, но пришлось оторваться от любимого мальчика, чтобы заняться другим — не менее любимым. — Мой ангел, — Хван и правда выглядел как ангел, в объятиях Кима с засосами по всему телу, с растрепанными волосами и румянцем на щечках. — Ты доверяешь мне? Хен может сделать тебе приятно? — Я люблю вас. — Вместо позволения. Крис не спешил; его пальцы нежно скользили в горячем нутре, пока губы сцеловывали сладкие стоны и признания. Им всем было хорошо. Чанбин так же нежно ласкал Айена и Сынмина, пока Хан сидел рядом, с жадностью впитывая происходящее перед ним. Его ладонь медленно скользила по горячей возбужденной плоти, по капли выдавливая прозрачный предэякулят. Мысли растворились в пучине страсти и желания, голова наконец была легкой. Хан обнял своего хёна со спины, получая возможность лучше видеть раскрасневшихся и таких близких к финалу младших. В уголках вытянутых глаз Айена собрались слезы, но они не стекали по острым скуловым косточкам, у парня даже не было шанса их сморгнуть. Единственное, что он хотел, это принимать все те ласки, которые дарит ему Чанбин. — Мой малыш близко? — Со обхватил губами аккуратную мочку с колечком сережки, продолжая нежно поглаживать простату макнэ. Чан, как и Чанбин, любили секс с проникновением, но порой, хотелось вот таких ласк, чтобы видеть, чтобы полностью контролировать. Возможно, в другой день, Айен бы уже давно оказался вжатым сильной ладонью в матрац, с собранными сверху запястьями. Его губы бы уже давно покраснели от обилия нетерпеливых поцелуев, на бедрах бы красовалось несколько красных следов от ладоней, а розовая дырочка припухла, растянутая крупным членом Со. Но не сегодня. — Хен~ним, — пара слезинок наконец сорвалась вниз, к смятым простыням, — ты позволишь… позволишь Йенни кончить? Со нежно улыбнулся и кивнул Джисону, который вмиг пролез под сильными руками и взял в ладони два напряженных члена. — Хороший мальчик, — Со убрал руки от младших, предоставив возможность Хану закончить самому, а сам коснулся все еще влажными пальцами, всегда чуть приоткрытой дырочки Джисона, — не закрывайся от меня. Парень вскрикнул, когда два идеально заполняющих его пальца, начали мягко растягивать края ободка в стороны. Рядом лежал так же сладко стонущий Хенджин, царапая широкую спину Бана и умоляя его быть глубже и еще быстрее. Чан тоже не спешил заменять пальцы крупным достоинством — для Хвана это был первый подобный опыт по согласию, он должен был пройти для него максимально бережно. Чан знал, как довести своего любимого до края, используя лишь умелые руки и язык. — Ханни, детка, — звонкий шлепок после, которого остался видимый след — Джисон любил, когда мужчины брали его грубо, по собственнически. — Позволишь папочке воспользоваться твоей идеальной попкой? Сынмин вскрикнул, глубже толкаясь в глотку старшего, когда по стволу прошлась вибрация от горячего стона. Со прекрасно знал все фетиши мальчика, помнил, как малыш умолял брать его жестче, не заботясь о болевых ощущениях или синяках, которые оставляли сильные пальцы, но Чанбин никогда не позволял себе излишней жестокости, в первую очередь заботясь об ощущениях своего партнера. Ханни был очень чувствительным, его хрупкое тело плавилось в сильных руках, как пластилин. Крис и Со не так давно начали спать с младшими, но быстро поняли, что их малыши в жизни и в постели были диаметральными противоположностямиш — сильные и волевые в жизни, но нежные и податливые под своими возлюбленными. — Чанбин, пожалуйста! — Джисон дрожал, уже полностью улегшись на разморенных оргазмом Сынмина и Чонина. — Хан, — ладонь сжала длинную шейку, чуть остужая пыл, — ты должен быть вежливым со своим хеном, детка. — Чанбин~хен, прости, прости, — вот таким был их Джисони — нуждающимся и любящим, всегда требующим внимания и всегда его получающим, — я буду послушным, я буду очень послушным для своего хена. — Чан~хен, — Хенджин не мешал губам старшего исследовать каждый миллиметр точеного тела, — Ханни… я… можно, прошу. Длинные пальцы Бана совершенно не помогали складывать слова в предложения, но Крис ощущал желание младшего в его дрожащих губах и длинных ножках. — Чан, нет. — Чанбин прижимал к себе совершенно потерявшего связь с реальностью Ханни. Со видел насколько Джинни сейчас нуждался в своем хене, но с ужасных событий прошло слишком мало времени, психика мальчика еще не оправилась полностью. — Пожалуйста, пожалуйста, Чан~хен, Чанбин ~хен, я хочу, как Ханни, я тоже буду послушным, я очень вас люблю. — Мой малыш, — Крис прикусил светлую мочку и повернул пальцы, так чтобы кончики пальцев касались возбужденной простаты. — Я обещаю, что в следующий раз мы с Чанбином ~хеном сделаем тебе очень приятно по-другому. Мальчик всхлипнул, но тело все равно отзывалось иначе, подталкивая Хвана к краю. Хан лежал на вздымающейся груди Кима, пока его волосы перебирали длинные пальчики Айена. Чанбин нежно обтирал испачканные белым семенем бедра. Хенджин присоединился к ним спустя буквально секунд пятнадцать, испачкав черные брюки и рельефный живот лидера. — Мои хорошие мальчики, мои любимые, — Крис не мог противостоять желанию еще раз поцеловать своих любимых мужчин, — такие умнички. Чанбин переложил Хенджина на подушки, пока Чан продолжал ласкать тела своих младших парней — он был одержим ими, каждым из них, как и они им. — Чан, — Чанбин нежно обнял мужа поперек живота, мягко отнимая от засыпающих ребят, — мой муж позволит мне встать перед ним на колени? — Ты устал, — Крис поглаживал волосы младшего, пока тот расстегивал испорченные брюки, — милый, поспи с малышами, ах… Чан закусил губу, смотря как глубоко и страстно сосет ему его любимый мужчина, прикрыв глаза от удовольствия. — Чанбинни, ты такой красивый у меня. — Чан не торопил и не направлял, просто принимал любую ласку своего мужа. — Мне так повезло с моими мужчинами, я вас так люблю… Я убью за вас, Чанбин, я обещаю. Крис сжал крепче плетеной аксессуар, переводя сбитое дыхание. Воспоминания, пусть и теплые, все равно калечили, ведь сейчас он не мог выполнить данное когда-то обещание. Сон абсолютно не шел, но Чан привык к бессонным длинным ночам, начав относиться к ним даже с нездоровой благодарностью, ведь это были дополнительные минуты, которые можно было потратить на работу. Мужчина поднялся с помятой постели, так и не успев коснуться тяжелой головой подушки, и направился вниз. Ноги ступали мягко, дыхание было медленным и тихим, но Лино все равно его слышал — лекарства отпустили, вернув телу сознание. — Почему ты не спишь? — Минхо мило сморщил нос, пытаясь разглядеть во мраке мускулистую фигуру. — Лино? — Бан не ожидал, услышать красивый высокий голос, но даже будто обрадовался. — Я разбудил тебя? — Глупости, — парень сел, вновь морщась, но уже от боли, которая царапала позвоночник. — Я уже давно не сплю. — Не садись. Чан не особо задумывался, когда обхватывал чужую талию широкими ладонями, но Минхо его не оттолкнул, просто взволнованно выдохнул, а потом, к удивлению Криса, ткнулся красивым носом в натренированное плечо. — Как Феликс? Он уснул? — Сейчас Ли был похож скорее на взволнованного отца, оставившего ребенка на чужого человека. — Сынмин сделал ему и Хенджину укол, да, они спят, ты тоже должен. — Чан пропустил цветные пряди между пальцами и постарался отстранить от себя младшего. — Я такой идиот, Чан~хен, я такой идиот. — В карих глазах не было слез, осталась лишь вина. Минхо был сильным парнем, обычно таких обходят стороной, считая слишком холодными и закрытыми, но Чан будто мог видеть его душу даже через пелену притворного спокойствия, кое сейчас трескалось, словно хрупкое стекло. — Ты коришь себя за то, в чем нет твоей вины. Тот мужчина не имел права прикасаться к тебе без твоего позволения. — Длинные пальцы поглаживали жилистые предплечья, оплетенные вздувшимися венками. — Чанбину пришлось убить Ёнхо, пришлось нарушить закон из-за меня, — Минхо будто не слышал слов старшего, — я не достоин этого. — Это ты говоришь глупости, Лино, я обещал защищать тебя, я обещал защищать вас с Феликсом. — Для тебя жизни людей ничего не стоят? — Вопрос заданный из любопытства, но Крису было, что сказать. — Не каждое существо, похожее на человека, им является. — Крис направился к кухне, оставив ненадолго Лино одного, но лишь для того, чтобы принести горячий чай, слегка замерзшему парню. — Он сделал тебе больно, Минхо, он изнасиловал тебя, разве он заслужил моего прощения? — Это не впервой для меня, хён, я переживу. — Холодные ладони забрали маленький прозрачный бокал, а голова чуть наклонилась вниз в знак признания и благодарности. — Я будто всегда был не более, чем телом, и самое главное, я сам не ощущаю себя чем-то большим. — Я ощущаю, каждый из нас ощущает, Лино, — Крису было больно слышать подобные слова, — ты не тело, ты просто потрясающий молодой человек. — Посмотри на меня, — Минхо отставил на журнальный столик бокал и откинул одеяло — свет, зажжённый на кухне Чаном, освещал достаточное количество повреждений, — я отвратителен, я просто пара использованных дырок. Ёнхо был прав — кроме тела во мне ничего нет. Лино стоял перед Крисом абсолютно обнажённым, с искалеченным телом и душой, больше не стараясь скрыть слёзы — ему снова было больно, невыносимо больно. — Лино! — Чан вскочил прижимаясь всем телом к младшему, инстинктивно стараясь скрыть Минхо от посторонних взглядов, которых, разумеется не было. — Дурачок, такой дурачок. — Я отвратителен, хен! — Идеальные пальцы сжимали покрытые синяками колени, а тело раскачивалось взад и вперед, ведомое сильной истерикой. — Искалеченный и использованный, не прикасайся ко мне! Чан стоял на коленях, пытаясь собрать осколки от разбитой фотографии, которую уронил Хенджин, когда его накрыло очередным приступом. Врач сказал, что посттравматический синдром — это нормально при подобных происшествиях, и поможет лишь время, но дни шли, а Хван все глубже погружался в болезненные воспоминания и ненависть к себе и телу. — Хенджин, ты снова делал себе больно?! — Чан насильно стянул бинты с запястий, чтобы увидеть свежие порезы, неглубокие, лишь чтобы почувствовать капельку отрезвляющей боли. — Зачем, Джинни?! Зачем?! — Почему вы не ненавидите меня, хен?! — Хенджин был абсолютно обнажен, что позволило Чану увидеть еще больше травм, нанесенных Хваном на собственное тело. — Не надо любить меня из жалости, прошу! Я отвратителен! — Я никогда не испытаю к тебе отвращение, и никому не отдам, слышишь. Чан прекрасно помнил вес танцора и как он ощущался в руках, но пока Крис нёс Минхо наверх, в свою комнату, будто мать спящего малыша, он не ощущал ничего, кроме всепоглощающей нежности. Лино идеально смотрелся на белых простынях Бана, даже покрытая синяками кожа стала выглядеть здоровее. — Я так благодарен тебе, — Лино вновь тихонько всхлипнул и упёрся носом в грудь старшего, залезшего под одеяло, чтобы подарить Ли спокойствие, — тебе и твоим парням, я обязательно все возмещу, правда. — Не нужно, прошу. — Пухлые губы чувственно, но без страсти коснулись мягкой кожи за ушком, посылая колкие разряды по всему телу, до подушечек пальцев. — Знаешь, у меня когда-то не было никого, кроме Бинни. Мы были друзьями детства, всегда и везде вместе, я будто даже забывал, что бывает иначе. Он мой муж, давно им стал, еще до того, как появились другие ребята. Я виноват перед ним больше всего на свете, я был сволочью, думающий лишь о деньгах, а он любил меня так слепо, позволял все. Чан прервался, чтобы погасить ночник и потеплее укутать полностью обнаженного Лино, который внимательно слушал историю Криса. — Но потом появились мальчики — сначала Сынмин и Сонни, а потом Айен с Хенджином. Это изменило Чанбина, его слепая любовь ко мне, превратилась в обдуманную и взвешенную. — Уголки губ чуть поднялись в улыбке, но веселья на лице не отразилось. — Однажды, он даже не пустил меня в дом, потому что я был нетрезв. Он не мог позволить мне сделать малышам что-то дурное, хоть я бы и не сделал. Благодаря Чанбину я понял, что я больше не имею права на беспечную жизнь и её прожигание впустую, у меня есть обязанности, у меня есть люди, которые доверяют мне, и я не могу их подвести. — К чему ты клонишь, хён~ним? — Лино продолжал прижиматься кончиком острого носа к сильному телу, втягивая раздувающимися ноздрями запах одеколона. — Мне наплевать на то, что будет со мной, пока с вами все хорошо, пока вы живы и здоровы. — Еще один поцелуй и более крепкое объятие. — Для меня моя семья — мой смысл жизни, Минхо, самое ценное сокровище. Я убью каждого, кто тронет вас, потому что вы принадлежите мне.