Шли коммунист и нацист и вправду долго, но за всю дорогу никто из них не проронил ни слова. Тишину нарушало лишь пение птиц. Солнце освещало полуразрушенные улицы города, озаряя светом каждую трещинку. Лёгкий ветерок приглаживал волосы и лицо, даруя приятную свежесть.
— Время поджимает, давай поторопимся, — разрушил гармонию русский своим грубоватым голосом, взглянув на часы. Циферблат показывал время 10:45. Немец вздрогнул, недовольно поведя плечом.
«Мне плевать, не поверишь», — мысленно съязвил Рейх, раздумывая, как передать эти слова телепатическими свойствами. Прикинув, что в любом случае сделать так не удастся, Третий повторил тоже самое, но уже вслух себе под нос.
— Как тебя вообще земля носит, язву такую, — закатил глаза Союз, схватив фрица за локоть и чуть ли не насильно потащил его к Зданию собраний.
— Отпусти, я сам дойти могу! — попытался вырвать руку из цепких пальцев социалиста Нацистская Германия, но у него особо ничего не получилось, кроме забавно выглядевших подёргиваний руками.
— Не дёргайся, а то вообще на руки возьму, — задел за живое Совет, прекрасно зная, что его «дорогой друг» душу продаст, лишь бы не опозориться. Немец сразу успокоился, исподлобья глядя Советскому в глаза, в которых полыхал пожар ненависти и злости. — Так-то лучше.
Дальше обошлось без приключений, и оба благополучно добрались до места назначения.
Здание собраний представляло собой огромный каменный дом, со множеством офисов. Ранее присутствовала некая «вычурность», но сейчас не было никаких резных фасадов и тому подобного. Из всех этих «историй» сохранились лишь колонны, которые словно бы спиралью опутывал резной плющ, ненавязчиво подчёркивая свою минималистичность и аккуратность. Внутри самого здания находились кабинеты самих стран, а также несколько залов для собраний. Внутри таких залов располагался широкий вытянутый дубовый стол, за которым и проводились все мероприятия. В один из таких залов и отправились наши герои.
СССР сел на своё место, а если сказать точнее, плюхнулся на стул, около которого на столе стояла табличка с его именем. Нацист помялся, выискивая глазами место, где ему сесть, но лишь удручённо вздохну, не обнаружив табличку с надписью: «Третий Рейх».
— Садись сюда, — похлопал по рядом стоящему стулу коммунист, натянув на лицо вымученную улыбку.
— С чего такие любезности? — немец пристально осмотрел стул, на который ему предложили садиться, но иронично изогнул бровь, заметив, что на столе и таблички-то нет. — Меня уже и за страну-то не считают?
— Ну а ты как думал? Может тебе ещё красную дорожку постелить надо? — раздался сбоку до боли знакомый голос, который фриц ненавидел всей душой.
— США…
— Хах, собственной персоной, — самодовольно улыбнулся американец, с ноткой отвращения разглядывая стоящего перед ним Нацистскую Германию. — Соизволил-таки явиться?
— Рот закрой, — устало бросил Рейх.
— Не тявкай, псина, а то язык отрежу, — жутковато рассмеялся Штаты, имитируя нож в руках.
— Успокоились оба! — стукнул по столу Союз, наблюдая за тем, как между двумя мужчинами чуть ли не разряды тока бьют. Сразу затихли не только эти двое, но и весь зал. Совет прочистил горло и спокойно, хотя в голосе всё же проскальзывал нажим, сказал: — США, прошу вас сесть на своё место.
Америка послушно сел на свою место, всё ещё с ненавистью глядя на Третьего. Нацист не оставался в долгу и отвечал почти тем же.
— Ну что ж, полагаю, что мы уже моем начинать, — начал Великобритания, вставая около кафедры и оглядывая всех стран. Дождавшись идеальной тишины, в которой можно было бы услышать скрип ручки с самого дальнего края стола, англичанин продолжил. — Итак, напомню, зачем мы сегодня собрались здесь, — Британия скользнул взглядом по Рейху, снова возвращаясь к речи. — Все последние дни мы решаем судьбу Третьего Рейха, который сегодня, благо, присутствует на собрании. В прошлый раз мы остановились на том, что Третий Рейх будет отдан на полное распоряжение Союзу Советских Социалистических Республик.
Немца охватило возмущение. Им распоряжаются, как вещью!
— Теперь, единственное, что требуется, так это распределить детей Третьего Рейха, — продолжал Великобритания. В зале воцарилась гробовая тишина.
— Вы не имеете право! — разрезал тишину громкий голос, чуть ли не срывающийся на крик из-за переполнявшего его возмущения. Фриц встал и стукнул кулаком по столу.
— Фашистам слово не давали! — осклабился США, с ненавистью и отвращением прожигая дырку в самом нацисте. — Я…
— Я не фашист!
— Ну а кто же ты, м?! Как мне ещё называть человека, хотя… Нет, ты не человек. В тебе нет ни капли человечности, сострадания, да и в целом души! Ты мучал и убивал детей на глазах у их матерей, а затем расстреливал и их самих в концлагерях! Как мне ещё называть такое чудовище?! — американец сорвался на крик, мысленно используя на Рейхе все возможные пытки, на которые способны люди и воплощения стран.
— США! — по буквам отчеканил англичанин. — Успокойтесь, пожалуйста. И вы, Третий Рейх!
— Британия, прав твой отпрыск! Чего это мы с этой паскудой сюсюкаемся? Застрелить его надо, вот что!
— Да! А перед этим жутко пытать!
— Посадить в газовую камеру!
С каждой новой фразой победная ухмылка на лице Штатов становилась всё шире. А воплощения всё не унимались:
— Сжечь заживо!
— Переломать конечности, а потом…
— Тихо! — разнёсся зычный голос и отпрыгнул от стен, заполняя всю комнату.
— Благодарю, СССР. — Великобритания кивнул головой коммунисту. — Так вот, предлагаю сделать жеребьёвку.
В скором времени шляпа, в которую складывались бумажки, наполнилась, и социалист взял её в руки, дабы размешать.
— Напоминаю, сейчас ФРГ, — негромко произнёс британец, нервно теребя рукав рубашки.
— США! — коммунист похлопал по плечу союзника.
У экс-диктатора оборвалось в груди. Он был готов отдать всё, лишь бы у ФРГ было хорошее детство и она не попала в руки этого капиталиста.
— Далее ГДР.
Третий взмолился всем, кому только мог, чтобы хотя бы у неё была хорошая жизнь. Нервно наблюдая за тем, как страны столпились вокруг перемешивающего бумажонки коммуниста, немец уже открыто сложил руки в молитвенном жесте.
— СССР, то есть я.
Нацист немного напрягся. Да, в этом было много плюсов, но всё же он не доверял Союзу, а тем более, не верил, что тот ничего не сделает с девочкой. Хотя… он всё же отец пятнадцати детей, верно?
— Union, тебе не кажется, что это слегка… нечестно? У тебя вон, эта шавка нацистская. — Америка нахмурился, после чего хитро ухмыльнулся.
— Жребий — есть жребий, коль выпало мне, значит усё, — ответил Совет и весело потрепал Штатов по волосам, на что американец что-то недовольно буркнул себе под нос.
Постепенно собрание сошло на нет, и все начали медленно расходиться по своим офисам. Совет что-то обсуждал с США, при этом активно жестикулируя, когда Рейх незаметно дёрнул того за рукав. СССР украдкой взглянул на него, слегка склонив голову, мол, «сейчас». Через несколько минут русский и американец всё же разбежались, а Союз подхватил с собой и нациста.
— Ну, чего хотел-то? — заметив беспокойство в глазах спутника, задал вопрос социалист.
— Я… Ладно, давай позже. Можно отойти?
— Хех, я тебя одного не пущу, — хохотнул Советский.
— Кхм, можно хотя бы в уборную без лишних глаз сходить, а?
— Нет, нельзя.
— Oh mein Go-
— Да ладно тебе, с чувством юмора совсем не дружишь, да? — задал Совет риторический вопрос. — С глаз долой, из сердца вон, но чтоб потом был у меня в кабинете, ясно?
— Ja, ja, wie könnten wir ohne leben? (Да-да, как же без этого?) — закатил глаза фриц, отправляясь в сторону.
— Чего? Я по-собачьи не шпрехаю, — Союз бесцеремонно схватил Нацистскую Германию за плечо.
— Да-да, я понял, зайду.
— Иди.
Фриц чуть ли не вприпрыжку рванул подальше от коммуниста, когда плечо оказалось свободным от тяжёлой руки. Рейх безропотно шёл по коридорам, естественно, не в направлении «дамской комнаты». Петляя по бесконечному лабиринту из стен внутри здания, Третий не особо заметил, как шум и гам, которые обычно царили почти в каждом уголке, абсолютно стихли, а звук шагов гулким эхом отскакивал от стен.
Внезапно за спиной раздался непонятный шорох. Немец предпринял позднюю попытку обернуться, как его неплохо так приложили головой об стену. В глазах начало плыть, но нацист пытался оставаться в сознании, что ему довольно-таки неплохо давалось, с целью разглядеть обидчиков. Он ощутил, как ему здорово зарядили под дых, выбив весь воздух из лёгких, а после почувствовал, как уже лежит на полу, прижимаемый одной ногой к плитке, а также ощущая удары по всему телу. Лёгкие не пропускали воздух, из-за чего он начал судорожно открывать рот, но это не давало ровным счётом никакого результата. Изо рта уже начала сочиться кровь, а нацист биться в конвульсиях и судорогах на полу, попутно пытаясь высвободиться из-под тяжести.
— Ну уж нет, так быстро умереть мы тебе не дадим, — раздался над ухом такой знакомый ненавистный голос, но Рейх не смог разобрать кому он принадлежит.
Вдруг груз с груди пропал и воздух ворвался в смятые лёгкие. Фриц начал хрипло и рвано дышать, хватая ртом такой желанный кислород.
— Живи пока, тварь, — раздался над ухом всё тот же голос, но Третий уже понял, кто это. В его голове не укладывалось, как этот мягкотелый США смог так поколотить экс-диктатора.
Послышались удаляющиеся шаги, но это было последнее, что помнил фриц, прежде чем его сознание окончательно помахало ему рукой.
***
СССР уже около сорока минут сидел у себя в кабинете и бросал в урну скомканные бумажки. Ну не мог этот немец просто так взять — и потеряться в четырёх стенах. Уже было ясно, что тот не пошёл туда, куда отпрашивался. Ну ладно, Союз его найдёт в любом случае. Найдёт и… И что он сделает?
— Ладно, на месте решу, — начал разговор с самим собой Совет, поднимаясь с кресла.
В голове русского просто не помещалась мысль о том, что экс-диктатор не смог найти его кабинета. Всё же Рейх идиот, но он хитрый идиот, поэтому, скорее всего, он либо предпринял уже провалившуюся попытку сбежать, либо реально что-то случилось. Откинув неприятные мысли, коммунист двинулся по бесконечным коридорам, попутно встречаясь с другими воплощениями стран и выпытывая, не видел ли кто из них горе-немца.
***
Проходя очередной коридор, Совет уже отчаялся найти нациста, ибо расспросил он уже немало стран, но всё время получал отрицательный ответ. Ну что ж, ладно.
Этот закоулок каменного лабиринта не был похож на другие: было подозрительно тихо, даже очередные пререкания между воплощениями не было слышно. Завернув за очередной закоулок этого коридора, который уже стал ненавистным, Союз увидел тело, лежащее у самого тупика этого поворота. Сперва Советский подумал, что это труп, но всё же решил подойти. А сделал он это не зря: теперь у его ног валялось чуть ли не бездыханное тело подопечного.
— Твою-то мать, а, — только и смог протянуть коммунист, присаживаясь на корточки перед Рейхом и прикладывая средний и указательный пальцы, сведённые вместе, к сонной артерии, нащупывая пульс. Убедившись, что Третий жив, Советский подхватил того на руки и поехал вместе с ним к себе. Отводить того в лазарет социалист не рискнул: чего стоит его убить, назвав несчастным случаем? А немец ему ещё живой нужен, как минимум, чтобы выведать информацию.
Социалист решил вызвать такси, так как до своего дома он с полутрупом на руках топать не будет. Поймав машину и кое-как с горем пополам водрузив фрица на заднее сидение, они добрались до дома. Водителю такси пришлось доплатить за испачканные сидения, но СССР только махнул на это рукой. Денег ему не жалко, главное целые, ну или почти, и невредимые добрались до места назначения.
— Ну вот и что мне с тобой теперь делать? Э-эх, горемыка, — грустно усмехнулся Союз, оглядывая побитого Нацистскую Германию, уложив того на гостевую кровать. Белая простыня мигом пропиталась кровью в нескольких местах, но это уже не имело значения.
Обработав боевые ранения «товарища», Союз вытер пот со лба. М-да, подбили его знатно.
— Надеюсь, ты запомнил того, кто это сделал, — тихо произнёс в пустоту Союз, больше всё-таки для себя, разминая руки. — Ну вот и что прикажешь теперь делать? — горько улыбнулся мужчина, продолжая разговаривать с бессознательным (?) Рейхом, никак не ожидая ответ.
— Для начала, приказываю наконец отвалить от меня, — просипел нацист.
