За гранью.

Надежда. Огромная надежда. Она умирает последняя, верно? Диана ничего не отвечает. Лишь утыкается в его плечо, слышится всхлип. Чувствовалось, как его плечо слегка намокает от ее слёз. – я люблю тебя, мы со всем справимся. Последующие дни стали серыми. В какой-то момент весь тот цветной мир внутри его оборвался. Почему это произошло именно с ним? Возможно ли это было избежать? И виноват ли он? Он не знал. Не знал и не мог узнать, но как только в его мыслях появлялась эта тема, внутри неприятно сжималось, а глаза с каждой секундой всё больше наполнялись слезами. Потеря. Такое странное ощущение. Вряд-ли кто-то смог бы описать это чувство. Некий сборник эмоций, а может - наоборот отсутствие их. Потери всегда неизбежны. Непредсказуемы. Каждый раз это больно. Больно расставаться, больно терять то, что было дорого, а может и остаётся до сих пор. От тебя будто отрывают частичку тебя, а может, и вдребезги разбивают тебя самого. А тебе нужно жить дальше. Снова учиться этому. Без этого человека. Рутина. Каждый день стал одинаковым. Больница. Эти стены и вправду уже надоедали, складываясь в одну общую картину отвратительного настроения. Лица врачей. Когда-то одни, когда-то другие. Но все они делали одно и то же. Перевязки, часто сдача анализов.. психолог. –Психолог? - сидя на своей кровати, сквозь повязку мальчик смотрит то на маму, то на врача. - мне он не нужен. - несмотря на свой возраст, он не был глуп, прекрасно разбирался в базовых вещах. Разговоры, просьбы, уговоры? Он не мог точно сказать на что были похожи их ответные слова, но всё, что ему оставалось - смириться и послушаться. Первые приёмы врачи то и дело слышали, что мальчик не идёт на контакт и отмалчивается, переводит тему. – Так странно, что ребенок так следит за своими словами. - Где-то за белой стенкой слышался голос психолога, а затем, можно было услышать и голос Дианы: – Это совсем на него не похоже. - прозвучало совсем тихо, как будто она чувствовала, что он всё слышит. - он часто говорил про.. Ларри? - она замялась, ведь вовсе не была уверена как это объяснить. Голоса затихли ещё сильнее, не позволяя парню слышать разговор. Прошёл день или два. Несмотря на то, что время тянулось долго и скучно, он часто не замечал, как дни менялись один за другим. В дверь постучали. Она открылась и в палату прошёл врач и психолог. «Снова?». Он поздоровался. Непринужденный разговор. К его счастью, в палате он жил с мамой, но сейчас она ушла, кажется, в магазин? Он не был уверен, ведь даже это осталось им незамеченным. Врач удалился, кажется, он лишь проверял присутствие парня. – У тебя есть друзья? - наконец начал разговор по теме психолог, располагаясь в кресле напротив постели мальчика. Сал, кажется, успел на некое время позабыть о том разговоре, что недавно слышал, но стоило этой теме зайти - разговор всплыл в его сознании. – В школе немного. - неуверенно проговорил он, думая стоит ли продолжать, однако психолог, будто чувствуя это, задал встречный вопрос. – А Ларри? - вопрос психолога заставил мальчика осмотреться вокруг, понимая, что он не видел его уже несколько дней. «Может, я и вправду придумал?».. Мальчик тяжело вздохнул. Внутри него будто сознание делилось на две стороны: одна из них то и дело трезвонила: «расскажи о нём всем, ты ведь так им дорожишь», а другая подавляла: «никто тебе не верит». И он не верил себе сам. «Может, я просто схожу с ума?» – Наверное, мне показалось. Мама говорила, что у меня хорошее воображение. - он улыбнулся. Но эта улыбка даже выглядела натянуто. Психолог свёл тему, что-то записывая в своей книжке. Вновь разговоры о его самочувствию, которые каждый раз не приводили ни к чему новому. – не хочешь порисовать? Рисовать у него никогда не получалось, однако, он согласился. – а что мне нарисовать? - спросил мальчик, пододвигая листок к себе поближе, выбирая цветные карандаши разных цветов. – нарисуй то, что тебе бы сейчас хотелось увидеть. В голове невольно всплыл образ отца, затем - Ларри, делая парня ещё более грустным, что не осталось незамеченным психологом. Наконец он взял несколько разноцветных карандашей и пододвинул к себе листочек. Через несколько минут на его листочке был небольшой, кривоватый набросок, однако было видно, что все время Салли очень старался. Ещё через несколько минут рисунок стал более четким,а после чего закрашенным. Он отложил карандаши и взглянул на психолога, наблюдающим за ним, а затем, пододвинул листочек поближе к нему, и указав пальцам на фигуру и рыжее существо, произнес: – это я. А это.. это Гизмо. - внезапно придумал имя он и, пододвинув листочек поближе, подписал большими буквами «Гизмо», а затем пририсовал стрелочку. – теперь точно всё. Он улыбнулся, хотя дискомфорт лица всё еще ощущался, ведь раны не до конца успели зажить за такой короткий срок. – Гизмо? - взглянув на рисунок, переспросил психолог, в ответ получая кивок голубоволосого. - У вас дома котёнок? Последовало отрицательное качание головой. – А жаль, мне кажется, было бы круто. Он бы засыпал со мной и я бы ничего не боялся. - воодушевленно расказывал мальчик о своем желании, на что психолог лишь пометил несколько строк в своем блокноте, отвечая мальчику что-то нейтральное. Их встреча прошла для мальчика быстрее, чем обычно, может от того, что сегодня Сал был чересчур увлечен. Только когда он остался наедине, неприятные мысли снова вернулись к нему. Для себя он потерял двух людей. Оба были близки. Одного он больше никогда не увидит, а во второго.. и сам потерял веру. *** С того дня прошло еще несколько. По мере нахождения в палате Сал часто засиживался у окна, наблюдая за происходящим. Белые стены надоедали, а это было единственным способом отвлечься на эти дни. Иногда ему даже удавалось прогуляться по территории. Но было одиноко. Чувство потери не уйдет так быстро. Часто, чтобы восполнить ту появившуюся пустоту, уходят недели, месяцы, года, а то и десятилетия. Кто-то страдает всю жизнь, а кто-то – заканчивает ее совсем рано. Но это ли выход?