***
Мы с Мией говорим до самой ночи. Я продолжаю выжимать улыбку, успокаиваю подругу, не на шутку переволновавшуюся за меня. Уверяю её, что я справлюсь, что просто попрошу родителей присылать чуть больше денег. В мыслях я составляю своё новое расписание с работой в клубе, ведь я ничего не сделала за эти каникулы. Не нашла ни нормальную подработку, чтобы были деньги на следующий месяц, не готовилась к семинару. Я только лежала и жалела себя. Какая же мерзость… Я обнимаю Мийю, глажу её шелковистые волосы. Я говорю, как я рада за неё, ведь она действительно счастлива. Я вижу это по её сверкающим глазам, по её нежной улыбке, которую она дарит экрану телефона каждый раз, как Томоэ присылает сообщение. Мийя из тех людей, которые отчаянно нуждаются в другом человеке рядом, и я не имею никакого права лишать её этого. Я не могу просить Мийю отложить переезд, а также не могу даже заикнуться о том, что Томоэ состоит в какой-то банде. Ведь, во-первых, у меня нет никаких доказательств, во-вторых, это разобьёт ей сердце. Мы расходимся по своим комнатам глубокой ночью; синяя луна, яркая и огромная, заливает нашу квартиру мягким белым светом. Я засыпаю в тот же миг, как моя голова касается подушки. Утром я первым делом пишу Мори-сан, что я готова выходить на работу. Мори-сан отвечает почти сразу. Она скидывает мне график других танцовщиц, чтобы я смогла подобрать себе удобные дни. Не удивлена, что мой день уже заняли, он был самым прибыльным. Затем, встретив Томоэ своим самым хмурым взглядом, я помогаю им собирать вещи Мийи в коробки. Выходит довольно много коробок, но заканчиваем мы слишком быстро. Мийя задумчиво отдирает наклейки со стенки в своей, уже бывшей, комнате, поддевая каждую из них ножичком для бумаги, а я сижу на её кровати. — Джун-чан, ты всегда можешь обратиться ко мне, если, вдруг, не будет хватать на аренду… — я киваю скорее на автомате. Мийя знает, что я никогда не попрошу у неё денег, — Или, может, поищешь квартиру подешевле? Она смотрит на меня своими большими тёмными глазами, а я задумываюсь. Мне всегда было тяжело менять место жительства, и я долго привыкаю на новом месте. Эта маленькая квартира казалась мне родной, почти своей. Идеальное расположение, тихие соседи, хозяин, который никогда не появлялся. Квартира итак была недорогая, но ремонт был неплохой. Сомневаюсь, что смогу найти в такую же цену, а уж тем более дешевле, что-то сносное. Качаю головой. Мийя поджимает губы, понимает, что эту тему я обсуждать не хочу. Мийя уезжает ближе к вечеру. Пока Томоэ перетаскивает коробки вниз, в арендованный грузовой автомобиль, мы крепко сжимаем друг друга в объятиях. Я чувствую, как моё плечо, к которому Мийя прижалась щекой, слегка намокает. Понимаю, для неё её переезд тоже, своего рода, конец какой-то эпохи. Эпохи в нашем малюсеньком, но уютном мире. Томоэ говорит, что осталась последняя коробка, и Мийя спускается вниз на лифте, а мы остаёмся наедине. Янтарь прожигает сочувствием. Не думаю, что Томоэ на самом деле понимает, что я чувствую. — Прости, Джун-чан, — он дружелюбно улыбается, — Эта новость не должна была так свалиться на тебя. Томоэ придерживает коробку одной рукой, вторая исчезает в кармане спортивных штанов. Он протягивает мне рулон денег, перевязанный резинкой. Я ошарашенно смотрю на него, перевожу взгляд с его лица на руку и обратно. — Тут хватит на два месяца аренды… — я отпихиваю его руку. Что за чёрт? Дверь захлопывается с такой силой, что чуть не бьёт его по носу. Однако, я улавливаю едва слышимый смех, приглушенный деревом между нами. Я провожу следующие два дня, заглушая чувства бесконечным просмотром фильмов. Даже не выхожу в магазин, съедая подчистую все наши запасы. Не хожу в душ, не расчёсываю волосы, почти не вылезаю из кровати с ноутбуком. Я чувствую себя разбитой, полностью разломанной, как печенье, которое опустили в горячий чай. Мне плохо, и я совершенно не пытаюсь справиться с этим состоянием. Мийя пишет мне целыми днями, присылает фотографии кошки Томоэ, фотографирует себя на фоне панорамного окна. Я отправляю ей эмодзи, не придумываю ничего другого в ответ. Под конец второго дня моего затворничества я берусь за холст. Сажусь напротив окна, повернув этюдник так, чтобы он не закрывал мне обзор на оранжевый закат, который перетекает по моей комнате, плавными линиями рисуя огненный узор на полу. Я заставляю себя взяться за кисть, хоть мои пальцы и подрагивают, и отключаю голову. Просто делаю то, что люблю больше всего — вывожу мягкие линии, вдыхаю слабый запах краски, что разносится по комнате. Через непродолжительное время я готова разорвать холст руками. Мои пальцы уже не слегка подрагивают, а трясутся, как у столетней старухи. Я зажимаю рот руками, давлю в себе крик, зажмуриваю глаза до боли и белых разводов под веками. Ведь с холста на меня смотрит совсем не закатное солнце, а ледяные, пронизывающие до костей, глаза, чёткий контур носа и чувственные, манящие губы. Холст летит в помойку. Вечер пятницы, который я выбрала как рабочий, проходит как обычно. Я включаю музыку на телефоне, какую-то зарубежную песню, немного депрессивную, судя по мотиву, но для начала сойдёт. Мне нужно создать себе настрой, поэтому я заставляю свои бёдра плавно покачиваться, постепенно двигаюсь смелее, даже подпеваю, угадывая слова по смыслу наперёд. Мори-сан сама выходит встретить меня, обнимает, проводит к бару, заказывает нам выпивку. Я совсем не против выпить, и распутать клубок нервов хоть немного, потянув за торчащую нить. В клубе всё, как и всегда, и я даже рада этому — хотя бы одно место в моей жизни не меняется. Всё тот же фиолетовый свет, все те же мужчины, уже изрядно захмелевшие, всё та же музыка, гулко отдающая в рёбрах. Мы выпиваем несколько шотов, и я мысленно глажу себя по голове, что додумалась поесть перед выходом, и алкоголь не так быстро даст в голову. Я танцую свою программу, извиваясь, как змея, наметившаяся на добычу. Сегодня в клубе я чувствую себя намного лучше, чем все эти дни дома. Я не одна, вокруг меня много людей, и нам одинаково наплевать друг на друга. Полностью отдаюсь движениям, пропускаю звучание музыкальных басов через себя. Вечер проходит так привычно и спокойно, что мне сложно в это поверить. С самого выхода из дома я старательно давила каблуком внутреннего червячка, который пролез в слуховой проход, нашёптывая, что сегодня обязательно произойдёт что-то страшное. Я на иголках с момента, как перешагнула порог клуба, но вот, я уже еду домой в такси, с полной сумкой налички, пьяная и довольная. Дома смываю макияж, переодеваюсь в ночную рубашку и ложусь спать. Я засыпаю, сжимая в руке телефон, ведь постоянно жду сообщения от Санзу. Но он больше не пишет мне.***
Субботнее утро я встречаю с похмельем, отпаиваясь огромным количеством минералки. Всё же, мешать шоты с пивом — плохая идея, но я действительно чувствую себя отдохнувшей. Мийя открывает дверь своим ключом, который решила оставить на всякий случай, так внезапно, что я давлюсь водой. Она подскакивает ко мне, хлопает по спине. — Чёрт, Мийя-чан, — я откашливаюсь, — Ты бы хоть предупредила. — Прости, — подруга едва сдерживает смех, смотря на моё раскрасневшееся лицо, — Я хотела сделать сюрприз. Она протягивает мне бордовую коробку, перевязанную атласной лентой такого же цвета. Я удивлённо принимаю её. — По какому поводу? Мийя на секунду теряется, а затем начинает активно махать руками перед собой, её щёки розовеют. — Ой, нет, Джун, это не от меня, извини. Я имела ввиду, что мой внезапный приезд — это сюрприз, — подруга краснеет сильнее, и я смеюсь, взъерошив её волосы. — А от кого? — я уже тяну пальцы к ленте, поддевая ногтем мягкий край. — Не знаю. Она стояла у порога, — Мийя пожимает плечами, проходя к чайнику. Но я вижу, как старательно она скрывает своё любопытство. Теперь я смотрю на коробку, будто её содержимым может оказаться как безобидная вещица, так и бомба, что разнесёт мне голову на части. Я одёргиваю пальцы от ленты, внимательно осматриваю коробку со всех сторон. На ней нет лейбла, но даже так я понимаю, что её содержимое стоит больших денег. У меня нет таких друзей, которые внезапно решили бы подарить мне дорогую вещь. Я прекрасно знаю, кто прислал её, и совсем не хочу открывать. Но Мийя заглядывает через моё плечо, сощурив глаза в неприкрытом любопытстве, и я тяну ленту на себя. В коробке, на шёлковом красном ложементе, лежит платье. Я вытягиваю его осторожно, как будто оно может рассыпаться на сотни ниток прямо в моих руках. Платье бордовое, как венозная кровь. Элегантное, на тонких бретелях, длиной до колен. Я прикладываю его к себе, и совсем не удивляюсь, что размер угадан идеально. — И кто этот загадочный поклонник, м? — Мийя хитро ухмыляется, — Признавайся! Я паникую. Маскирую свои эмоции за разглядыванием платья. Оно невероятно красивое. По груди растекается жар, приятный, опаляющий израненное сердце. Но я одёргиваю себя: что бы Санзу ни сделал, сколько бы платьев он ни решил мне купить, это не изменит факта насилия. — Да так, Мийя-чан, ничего серьёзного, — я решаю играть роль влюблённой, но загадочной девушки. Такой, которая старательно делает вид, что не заинтересована в мужчине, и всячески подчёркивает это перед всеми. Ну, во всяком случае, в книгах такое прокатывает. И мои глаза едва не лезут на лоб, когда прокатывает и в жизни. Мийя заливается смехом, журит меня, что всё равно выведет на чистую воду и вечно прятать своего богатого поклонника я не смогу. Она шутит, но её слова звучат пророчески. Мийя сама уводит тему в другое русло. Говорит, что пришла предложить мне на следующих выходных сходить отметить её переезд. Я соглашаюсь, в конце концов, то, что Мийя переехала, совершенно не означает, что мы перестанем проводить много времени вместе. День проходит быстро. Мы, как раньше, смотрим фильмы, заглушая хрустом чипсов диалоги актёров, а вечером Мийя уезжает. Я ложусь спать пораньше, с наслаждением заворачиваясь в чистое постельное бельё после тёплого душа. Телефон пиликает оповещением о новом сообщении. «Я же говорил, что куплю тебе новое платье.»