*
До обеда в саду было тихо. И не потому, что рыжий старался не шуметь, а потому что его там попросту не было. Чен несколько раз поднимался из-за стола за очередной стопкой документов, кидал взгляд в распахнутое окно, не находил никаких изменений в пейзаже и садился обратно в кресло. Даже интересно - какую работу он себе придумал? То, что рыжий не бездельничает, сомнений почему-то не вызывало. И только однажды рыжий показался - неспешно прошёлся с вилами на плече, воткнул их возле кустов в землю и вновь пропал за углом. Что ж, тем лучше для Чена. Он спокойно смог начать пересматривать дело о похищении Цзянь И - "герцогского сынка". Раз очередная ниточка никуда не привела - начинай с начала. Надо снова прочесть большое количество показаний свидетелей. Старых и относительно новых. Надёжных и сомнительных. Всех. Внимательно изучить папку, которую привёз виконт - в ней отчёт о трупах, найденных в реке. Серые глаза бегали по строчкам, заученным казалось наизусть. Первый свидетель видел шустрого старичка, идущего по переулку прочь от пустующего дома, где был найден Цзянь И. Следующие - двоих бравых ребят, которые волокли похищенного с мешком на голове по темной улице. В третьих вообще появлялась женщина - отрабатывали версию с ревнивой проституткой (благородная дама вряд ли наняла бы разбойников, да и описание не соответствовало высокому статусу). Она (версия) тоже оказалось тупиком. Цзянь И ни явно, ни тайно борделей не посещал. И вообще предпочитал мужчин. Парней. Одного конкретного парня, если быть точным. Парня, который дневал и ночевал у конторы Чена, пока не получили донос о возможном местонахождении похищенного, и пришлось чуть ли не привязать его к стулу, чтобы тот не кинулся вдогонку Би на выручку другу... - Фуууух, - тяжело выдохнул Чен, посмотрел на новую папку от виконта. После недолгих размышлений решил, что прочитает её после обеда, поднялся из-за стола. По дороге к двери ещё раз посмотрел в окно, не заметив среди землистых и светло-зелёных оттенков рыжего, вышел из кабинета.*
- Вы опять пропустили завтрак, господин Чен, - проговорила с укором Мин Лин, ставя перед ним тарелку исходящего паром супа. - Тебе никогда не надоест журить меня за это? - отозвался граф, беря в руку серебряную ложку. - А как же? Я вас с малых ногтей кормила. Хоть бы вот у мальчишки поучились - ни свет, ни заря, прибежал на кухню. Правда, спросил где взять лопату, - задумчиво глянула в потолок женщина, - но от завтрака не отказался! - Или не смог? - коротко усмехнулся Чен. Мин Лин тоже усмехнулась, подвинула свежий хлеб поближе к хозяину. - Но обедать его - как вас - не дозовёшься. Копает, копает, хоть бы присел... - Клад ищет? - что-то сегодня у Чена выдалось настроение пошутить. - Так если бы! - махнула женщина натруженной рукой. - Говорит - яму для компоста. "Понятно", - молча кивнул Чен и продолжил трапезу.*
После обеда расследование продолжилось. Да, Хэ Чен уже год, как не в должности и по идее не обязан и далее вникать в это дело. Более того, как гражданскому лицу - ему это было запрещено. Запрещено иметь копии всех материалов дела. Запрещено получать новые сведения о расследовании - как и виконту их ему передавать. Но он не смог его отпустить и просто наслаждаться загородной жизнью. Сначала казалось - обычное дело. Похищение с целью выкупа. Но шли дни, прошла неделя, а письма́ о выкупе герцог так и не получил. И только благодаря широкой сети уличных информаторов Чена, нашёлся бездомный воришка, который дал наводку, где искать Цзянь И. За что получил приличное вознаграждение от Чена, естественно после освобождения пацана. Парня. "А ведь они с рыжим одного возраста. И оба Безвольные. К сожалению, похитители часто пользуются этим преимуществом..." Из сада послышалось шуршание. Чен поднялся со своего кресла, подошёл к окну (зачем-то встал так, чтобы его не было видно снаружи), выглянул из-за занавески - так и есть, новый работник вернулся на свой пост. На этот раз с широкими граблями, стал выгребать из-под деревьев прошлогоднюю листву. Когда куча по мнению рыжего набралась достаточная, он взял короткие вилы, покидал ими листву в свою верную тачку, воткнул их рядом в землю. Постоял немного, почесал бинты на шее и вдруг резко повернул голову вверх, к окну кабинета. Сердце Чена пропустило удар - как будто его застукали за подглядыванием, но он вспомнил, что стоит так, что снизу его не видно, и сердце тут же пустилось в обычном ритме. Спустя долгое мгновение рыжий перевёл взгляд на небо, затем на нестриженные кусты, покачал головой, взялся за ручки тачки и повёз свой груз в одному ему известном направлении.***
Окончив поздний ужин, Чен отправился в библиотеку. Пересматривать рабочие материалы уже не было сил, и он решил скоротать вечер за чтением какого-нибудь незатейливого романа. Он сидел в глубоком кресле у камина (предусмотрительно растопленного слугами - ночи весной ещё были прохладными), рядом на маленьком круглом столике стоял графин из толстого стекла с янтарного цвета жидкостью. Чен уже налил себе порцию бренди в бокал и сейчас грел его в ладони, не глядя листая книгу, лежащую на коленях. Нить сюжета он потерял уже на третьей странице, наткнувшись на словосочетание "первая Игра". Мурашками по телу хлынули воспоминания о собственной первой Игре. О тех, ни на что не похожих чувств от произнесённых команд, об эйфории от чужого подчинения им. Воспомнил, как сердце разгоняло горячую кровь по всему телу, как кожу изнутри пронизывало тонкими мягкими иглами. Как от переизбытка эмоций у него срывался Голос. Как на следующий же день безумно хотелось всё повторить... От своего наставника он узнал, что физически Безвольные испытывают то же самое, только эмоциональный окрас ощущений другой. У них превалирует чувство защищённости и глубокое внутреннее спокойствие от того, что сейчас они свободны от принятия решений. Тогда как у Ведущих эйфорию разжигает ощущение силы от полной власти над партнёром. Чен пригубил из бокала, закрыл и отложил бесполезную книгу. Поставил руку на подлокотник кресла и упёрся подбородком в ладонь. Ему стало совсем немного любопытно, с каким выражением лица рыжий постучит в его дверь? Станет просить о новой Игре? Будет прямо смотреть своими невозможными янтарными глазами? Или смущаться и прятать взгляд? Чен сделал ещё глоток, облизал влажные губы. Бренди горячим сгустком ухнуло в желудок, пустило свои волны-щупальца в ноги, делая их тяжёлыми и придавая лёгкость одновременно. Перед внутренним взором всплыло раскрасневшееся открытое лицо рыжего, полуприкрытые глаза и приоткрытые от тяжёлого дыхания губы. Подставленная под его пальцы шея. Покорность и доверие во плоти. В своей задумчивости, Чен вдруг клюнул носом. С громким вздохом очнулся, сонно посмотрел на часы на каминной полке - почти полночь. А в дверь так и не постучали. Чен отставил пустой бокал на столик, с тихим вздохом поднялся, и вышел из библиотеки. Дальняя комната находилась вовсе не по пути к его спальне, однако Чен оказался на её пороге. На секунду прислушавшись, постучался. Не дождавшись хриплого "да", нажал ручку и приоткрыл дверь. В комнате стояли лишь темень и тишина. Чен бросил взгляд на заправленную постель, тихо прикрыл дверь и наконец пошёл в свою спальню.***
На следующий день первое, что увидел Чен, отдернув занавеску на окне кабинета, это рыжий. Он стоял посреди сада, задрав голову, вцепившись в древко вил, воткнутых в землю, прислонившись к нему щекой и смотрел в окно второго этажа. В его окно. Когда Чен распахнул створки и встретился с янтарным взглядом своим, рыжий вздрогнул, неловко склонил голову в приветствии и поспешил в другой конец сада. Наверное, сгребать листву? Кажется вчера он не успел очистить весь участок. Или успел? Чен высунулся по пояс из окна - нет, половина сада ещё была прикрыта потемневшей за зиму листвой. Что же он тогда делал до поздней ночи? Мысль спросить об этом Мин Лин мелькнула где-то на подкорке, забылась в гуще работы и всплыла только во время обеда, когда пожилая женщина принялась расхваливать "на редкость трудолюбивого мальчишку". Чен даже отложил ложку и повернул голову в сторону верной поварихи. - Что он сделал? - переспросил Чен, не поверив. - Почистил от нагара все мои кастрюли! Такой молодец! Пришёл на ужин позднее вашего, на шее бинты как попало намотаны - как не удавился, бедняга? Я ему - это что такое? Он насупился, говорит, хотел повязку сменить. Ну я его размотала - мумия, не иначе - намазюкала болячку его (страшный след-то какой, Господи! Попадись только мне эти сволочи!) и по новой завязала. Так он, дурачок, давай благодарить - за ерунду-то такую! А потом посмотрел на мои кастрюли, буркнул "я почищу" и уволок их во двор. С утра зашла на кухню - обомлела - сияют, как зеркало! Это ж сколько он с ними провозился? "До полуночи... Если не больше..." - Хороший работник нам достался, - продолжала нахваливать его повариха. - Худа без добра не бывает. Да вы кушайте, господин Чен. Сегодня особенно вкусно должно быть! Кастрюли как новые, ей Богу! Чен взял ложку, повертел её в руке, про себя усмехнулся. "Постучит в дверь? Попросит, заглядывая в глаза? Стареешь, Хэ Чен, стареешь - так сильно промахнуться с характеристикой... Пацан за мелочи тяжёлым трудом благодарит... Не станет просить для себя." С этой мыслью Чен зачерпнул суп, снял пробу. Показалось, и правда, вкусней.***
Так прошло ещё пару дней. С одной стороны - одинаково, а с другой - непривычно по-новому. Сад под заботливой рукой рыжего хорошел и преображался с каждым днём. В противовес этому в деле Хэ Чен не находил новых зацепок и на ум не приходило новых догадок. Каждый обед Мин Лин не переставала петь дифирамбы работоспособности "Шанечки", будто он ей за это деньги платил. И каждый вечер граф проводил время в библиотеке с понемногу нарастающим беспокойством. На пятый день пребывания Мо Гуаньшаня в поместье, граф наконец-то принял решение. После того как часы на каминной полке библиотеки тихо пробили одиннадцать вечера, Хэ Чен поднялся из своего кресла, неслышно покинул пропахшую книгами комнату. Дошёл по широкому коридору до комнаты его садовника. Привычно постучался. Привычно не услышал ответ. Легко распахнул дверь, прошёл внутрь и прикрыл её за собой.*
Хозяин поместья расположился на широком подоконнике, откинулся спиной на откос окна и смотрел в чистое ночное небо на нарождающийся месяц. Сидя в темноте, Чен впал в какое-то медитативное состояние и потерял счёт времени. Наконец-то дверь в комнату тихонько приоткрылась и на пороге показался силуэт рыжего, кажется, с ведром в руке. Он неслышно прикрыл дверь, поставил свою ношу у порога, на ощупь прошёл к столу, чиркнул спичкой, чтобы зажечь лампу и застыл, увидев гостя. Отмер он только когда пламя лизнуло пальцы, зашипел, зажёг следующую спичку. - Г-господин? - проговорил он, передавая огонёк фитилю масляной лампы. - Ч-что... в-вы... тут... - и затих. Чен так и сидел полубоком, руки расслабленно лежали на коленях, пальцы были сцеплены в замок. - Ты боишься меня, Мо Гуаньшань? - Б-боюсь? - переспросил тот и тут же нахмурился. - И предупреждаю тебя - не лги мне. Я этого не люблю, - добавил Чен. Мо Гуаньшань кивнул, нахмурился как-то иначе. Задумался? - Вы... - неуверенно начал он, - вы выглядите очень внушительно... - Чен удивлённо вскинул бровь, - и ваши шрамы... на спине... - он дёрнул рукой, показывая за плечо, помолчал. Чен не стал его торопить, терпеливо ждал продолжения. - Но вы... никогда не угрожали мне, господин. Наоборот... Вы спасли... И помогли... И... Я точно не боюсь вас, господин! - вскинул он голову. Чен молча кивнул. - Тогда может ты боишься себя? - Себя? - теперь удивлённо нахмурился рыжий. - Своей Безвольной сущности, - уточняет Чен и светлые брови надламываются. - После Игры, когда ты впервые испытал это всепоглощающее чувство, уверен, ты испугался его и подумал, что отныне - это весь ты. Янтарные глаза расширились, губы дрогнули. - Откуда вы... - Потому что все чувствуют и думают тоже самое после первого раза, Мо Гуаньшань. - И... Вы? - И я. Когда-то давно. Поэтому дело не в тебе, дело в Безвольном... или Ведущем. Да, они неотъемлемая часть нас, но не все мы. Понимаешь? Рыжий в недоумении смотрит на Чена. Тот легко поднимается, делает навстречу пару шагов, останавливается, указывает рукой на свою грудь. - Я - Хэ Чен, мужчина, Ведущий, граф, сын, брат, советник по особым делам... гм... бывший. Ты - он указал рукой на рыжего, - Мо Гуаньшань, мужчина, рыжий (на этом Мо смотрит вверх, в попытке увидеть свою шевелюру и уголок его рта дёргается в усмешке), Безвольный, сын, брат? (отрицательно мотает головой), садовник. Чен кивает ему, чтобы тот продолжил. - П-плотник, строитель, повар, - негромко произносит Мо. Теперь настала очередь Чена усмехнуться: - Да ты один можешь заменить весь штат моей прислуги. Мо знакомо повёл плечом - "Не уверен" или зачесалось ухо. Чен сделал паузу. - При своём отце я не Ведущий. На работе гм.. бывшей я не Ведущий. Когда ты работаешь в саду или общаешься с матерью - ты не Безвольный. Понимаешь? - Да, господин... Спасибо... - с некоторым облегчением выдохнул Мо. - Однако, - сказал Чен чуть громче и рыжий вскинул голову, - эту сущность нельзя игнорировать. Ты можешь перестать быть строителем и стать садовником, как сейчас. И по большому счёту в твоей жизни ничего не изменится. Но перестать быть Безвольным ты не можешь. Я знаю, что у тебя опять появляется темная пелена перед глазами и предательски слабеют ноги, когда ты вспоминаешь нашу Игру. Рыжий вспыхнул и потупил глаза. - Ты хочешь повторить, но по какой-то причине не просишь об этом. - Я бы не посмел. - Он сжал губы и посмотрел в сторону. "Именно так. И уж точно не стал бы предлагать себя за деньги." - Ты считаешь, что продержишься до прибытия лекарства... - Я продержусь, - упрямо сказал он. - Очень рад за тебя, Мо Гуаньшань. Но, к сожалению, я - нет. Рыжий резко вдохнул и забыл выдохнуть. Он стоял как громом поражённый. Чен сделал ещё несколько шагов, подошёл к столу, провёл пальцами по приятной деревянной поверхности. Посмотрел в распахнутые от растерянности янтарные глаза. - Поэтому... я был бы очень признателен, если б... - Я согласен! - выпалил Мо не дослушав до конца просьбу. Чен застыл на секунду в изумлении, потом склонил голову на бок, теплые лучики мелькнули в стальных глазах (или это просто отблески пламени лампы?) - Спасибо, Мо Гуаньшань. Чен взял стул у кровати, поставил его на середину комнаты. - Я.. - неуверенно начал Мо, но спохватившись, твёрдо спросил, - мне вымыться перед началом? Чен прошёл к двери, по пути скосив глаза на взволнованного рыжего. - Нет, - у порога взял ведро, вернулся с ним к стулу, поставил по правую руку. - Сегодня я позабочусь об этом. Мо Гуаньшань открыл было рот, но не проронил ни звука. Проводил господина взглядом до ширмы. Чен вернулся с небольшим полотенцем, сел на стул. Посмотрел Гуаньшаню в глаза и тот приблизился, встал между его расставленных ног. - Ты готов? Мо сглотнул и кивнул головой. - На колени. Чен, сполна насладившись горячим приливом, когда рыжий выполнил его команду не отводя взгляд, чуть склонился к ведру, намочил полотенце в горячей воде, выжал его, выпрямился, аккуратно сложил его в руках. Посмотрел внимательно на лицо рыжего, и провёл тканью по лбу, стирая с него пыль, пот, извечную морщинку между бровей. Перевернул тряпочку чистой стороной - провёл по щекам, на которых в неверном свете единственной лампы, при желании, можно было рассмотреть веснушки. А желание у Чена откуда-то появилось. Он взял свободной рукой рыжего за подбородок, чуть приподнял и развернул к свету - и вот они, пятнышки на светлой коже. "Поцелованый солнцем", - кажется так сказала вчера Мин Лин. Что ж, солнце потрудилось на славу. Сколько же здесь поцелуев? Один, два, три, четыре... Чен не заметил, как пересчитал все веснушки на левой щеке. Так же он упустил момент, когда стал произносить цифры вслух. - Двадцать один, двадцать два.. - Мне двадцать лет, господин... - вырвал его из собственных мыслей тихий, чуть хриплый голос. Чен на мгновенье замер, осознавая, что увлёкся. Произносит "Хорошо", чуть поворачивает голову Мо, мягко трёт ушную раковину и за ней, ведёт по челюсти до подбородка. Останавливается, смотрит в янтарные глаза, рассматривающие его в ответ, отворачивается, чтобы сполоснуть полотенце. На второй щеке веснушки так и остаются без счёта, но Чен замечает три на мочке правого уха и шесть на переносице. Думает "насколько приятно было бы целовать эту юную кожу?" и переводит руку, удерживающую подбородок, за ухо, чтобы освободить доступ к раскрытым губам. Дыхание рыжего было медленным и глубоким. Горячий выдох опалил лицо Чена, давая ему понять, что он наклонился слишком близко. Или нет? Он переводит взгляд выше - за ним всё также наблюдают. В дрожащем взгляде всё больше чёрного. Это чёрное пытается скрыть от Чена янтарь. Скрыть волнение, удивление.. ожидание.. желание. Да, Чен увлёкся. Надо дать Безвольному желаемый трепет. Дать ему команду. - Закрой глаза. - Ммм... С тихим мычанием янтарные глаза прикрываются, голова рыжего чуть сильнее вжимается в его ладонь, Чен чувствует лёгкую дрожь его тела. Она странным образом передаётся ему. Чен прикрывает глаза и размыкает губы, чтобы горячо выдохнуть. Хороший мальчик... Но ему пока рано об этом говорить. Чуть позже. Чен перевернул чистой стороной полотенце, провёл им по светлым векам, дрожащим ресницам. Синяк был почти незаметен в полумраке комнаты. Или просто уже почти сошёл. Ведь из окна второго этажа эту "деталь" не разглядеть. Чен краешком полотенца коснулся губ рыжего и они тут же сомкнулись. Он провёл по ним тканью, но остался не доволен. Откинул полотенце на локоть и прикоснулся к губам пальцами. Рыжий дрогнул в его руках и покачнулся. - Я лишь посмотрю, - сказал Чен и приподнял его верхнюю губу у разбитого уголка. И увидел, что он уже полностью зажил. А ещё - маленький острый клык. Коснулся его. И правда, зверёныш... Рыжий переступил с ноги на ногу (или вернее будет сказать с колена на колено) "Соберись, Ведущий" - сделал себе замечание Чен. Отпустил лицо рыжего, вновь сполоснул полотенце. - Можешь открыть глаза, если хочешь, - и они тут же распахнулись, нашли лицо Чена. Он раскрыл полотенце на ладонях, - Дай руку. Взгляд рыжего подёрнулся пеленой, он выполнил команду. Чен укрыл его руку тканью, стал плавно массировать и тереть каждый палец, ладонь, дошёл до запястья. - Вторую. Натирая эту ладонь, Чен кинул взгляд на его шею - она была чистой, на ней белели свежие бинты. Как проходит её заживление? Осталась лишь корочка? А может есть участки, где и она уже сошла? - Кто сменил повязку на шее? Рыжий дрогнул, его взгляд стал чуть более осмысленным. - Я сам.. не смог. - в его голосе послышались нотки извинения. - Мин Лин... помогает мне... - Правильно, что обратился за помощью, Мо Гуаньшань. - Не... не совсем так, господин, - прошелестел он, - она сама предложила... - И ты принял её помощь. Это тоже важно. Как ты себя чувствуешь, тебе не тяжело стоять на коленях? - Нет! - поторопился с ответом рыжий, с искренним уверением глядя в глаза - нет... Это же... ваш приказ... - Молодец, Хороший мальчик. Дааа. Это тот самый момент. Похвала - неожиданная, но заслуженная. Это очень важно для Безвольного. И рыжего капитально ведёт от неё. Он подаётся телом вперёд, и Чен придерживает его за руку, что тот не упал. Смотрит, как Мо прикрывает глаза, облизывает пересохшие губы, шумно дышит ртом. Чен зеркалит его жест - облизывает свои губы, и горячая волна начинается именно с них. Течёт по слизистой в горло, разрастается в груди, дальше по внутренностям в пальцы, которые сильнее сжимают чужую руку, после волна ухает вниз. Становится жарко ногам и в паху. Чен в попытке погасить волну, выпрямляется, двигает таз ближе к спинке стула, слышит свой хриплый голос. - Раздевайся. Ладонь рыжего выскальзывает из его рук, тянется к пуговицам на рубашке. К ней присоединяется вторая. Медленно, но ловко рыжий расстёгивает несколько пуговиц, не все - потом просто тянет рубаху через голову. Так быстрее. Откидывает её на пол. Тянется к пуговице на штанах. Чен сглатывает. - Достаточно. Руки Мо повисают вдоль тела. Чен ловит его взгляд и веснушки заливает румянец. "Он стесняется или это его горячая волна?" Чен отворачивается, чтобы намочить полотенце и когда выпрямляется, застаёт рыжего за робкой попыткой обхватить себя за плечи. - Тебе холодно? Рыжий опускает взгляд. - Нет. Нет, господин. - Хорошо. Тогда положи ладони на мои колени, я вымою твои руки. - Рыжий заколебался. - Делай, - скомандовал Чен и его колени обожгло теплом чужих ладоней. Пока он протирал руки рыжего, сначала до локтей, потом до подмышек (иногда чувствуя там касание тонких волос), рыжий поочерёдно, навряд ли осознанно, впивался пальцами в его ноги, посылая жаркие волны по костям и мышцам вверх, к позвоночнику, заставляя Чена сомневаться в правильности своей последней команды. И когда он закончил и скомандовал: - Подними руки за голову казалось оба с облегчением выдохнули. Чен ещё раз смочил полотенце. Вода понемногу остывала, но всё ещё была приятно тёплой. Он дал себе несколько мгновений собраться, пока аккуратно складывал полотенце на ладони. Глубоко вдохнул. Положил левую ладонь ему на плечо и повёл правой по груди, чуть поднимаясь вверх, по ключицам, стараясь не задеть, не намочить бинты не шее. Потом ниже, где на молочной коже от царапин остались лишь светло-розовые полоски. - Здесь всё зажило... - Благодаря вам, господин... - как-то глухо сказал Мо. Чен поднял глаза - оказалось рыжий, зажмурив глаза, уткнулся лицом в мягкие ткани плеча. Чен повёл полотенцем по впалому животу вниз и Мо тихо всхлипнул. Провёл полотенцем вдоль пояса штанов и рыжий закусил губы. Чен поддаётся желанию подразнить, по другому перехватывает полотенце и проходя по животу, касается его кончиками пальцев. Жар, окативший при этом его самого, ярко напомнил - не рой другому яму. - Повернись, - даёт команду Чен, чтобы оборвать эту связь - горячей кожи и его пальцев, ибо самому отнять руку не представлялось возможным. Мо разворачивается на коленях.. - Сядь на пятки ..с тихим вздохом облегчения опускает задницу на ноги. Чен клянётся себе, что в последний раз мочит полотенце в ведре. Не глядя, почти второпях протирает напряжённую спину. Но замечает, что сам склоняется всё ниже, замечает, что уже дышит в рыжий затылок, вдыхает его запах. Своими горячими выдохами разгоняет мурашки по шее вниз. Он делает ещё вдох, чуть отстраняется, чтобы кинуть ненужное теперь полотенце в ведро, и в глаза бросается широкая полоска старого шрама на светлой лопатке. Прежде чем он понимает - касается его, нежно гладит пальцами, вызывая мелкую дрожь в теле рыжего. - Откуда он? - заворожённо спрашивает Чен. Секундное молчание, возможно, чтобы справиться с дрожью в голосе. - Однажды на стройке.. я сорвался с лесо́в.. - Было больно? - спрашивает Чен, зачем-то продолжая обводить шрам пальцами. Рыжий ведёт голым плечом - то ли "ерунда", то ли "зажило ведь уже". То ли захотел коснуться алеющего уха. Алеющее ухо. Внимание Чена переключается на него. На то, как румянец сползает на шею и смотрится ярче на фоне белых бинтов. Взгляд перемещается на грудь рыжего. Сверху Чен прекрасно видит, как она вздымается от тяжёлого дыхания, замечает, как напряглись на ней соски. Взгляд падает ниже - и он видит нервные руки, прикрывающие пах. Бам! Сердце даёт сбой - начинает биться как сумасшедшее. Кровь начинает стучать в висках, жар подкатывает к горлу. В голове колоколом звенит "Ты перегнул, Чен! Посмотри до чего довёл пацана! Заканчивай, это уже не игра! Немедленно!" Он отдёргивает руки от его спины, сжимает вмиг похолодевшими пальцами свои колени. С ужасом отмечает что рыжий подался назад в попытке продлить близость. - Ты... Ты молодец, Гуаньшань. - М? - рыжий качнулся по инерции вперёд. - Ты очень помог мне. - вдруг вспомнил Чен о предлоге Игры. - Хороший мальчик. - Хмн... - рыжий склонился над своими коленями. - Ложись спать, Гуаньшань. Спокойной ночи. Чен отодвинул стул и на негнущихся ногах покинул комнату.