Антихрист

      Глаза взирали с неподдельным интересом; мазали по нему с ног до головы, неприятные ощущения казались копотью поверх его кожи: стягивало дерму, хотелось расчесать её до крови, лишь бы липкий взгляд с себя сорвать.       Изучали? А может просто нагло издевались, заставляя измываться под гнётом всевластия.       Взгляд холодный; будто бы мертвец сорвал с толстых век монетки, наконец завидев что-то, кроме насильственной темноты. Они мрачны, как чёрная дыра в бескрайнем космосе, так же утягивали, заставляя погрузиться с головой и пропасть. Становилось жутко, от чего мурашки вновь пробежались по телу, уж слишком часто они так делают, думалось Дане. Смотрели так пристально, будто душу хотели вытянуть его, да выставить на всеобщее обозрение, посмеяться над ней — Даня и не уверен был даже, что душа у него в тот момент и вовсе была.       Внутри что-то умерло, зато сердце громадой возрастило осадок, бегущий по сосудам.       — Ты чего застыл, Дань? — ну конечно, Юлий объявился, как Цезарь на территории Бриганции.       — Ничего. Можно уже комнату свою увидеть? Устал, как тварь, — слишком громко сказал Кашин, сложив руки на груди. Какого же было его удивление, когда из-за спины послышался шорох, — внутри что-то успело перевернуться, — а потом кто-то начал ему отвечать.       — Все мы тут, как твари. Каждый день жрём помои и торчим на службе по два часа, — выходя из-за спины Кашина, незнакомец продолжал вещать свою мысль. — Заставляют носить дешманские тряпки с рынка, — показывая жестом на толпище вокруг, решал не прекращать свою тираду парень, — вон только Руся, как всегда, будто с подиума сошел, мальчик знает, как удивить. До сих пор не понимаю, что он здесь забыл… — неизвестный картинно задумался. — Может поворот проехал одиннадцать лет назад? — парень сделал паузу и, сменив тон с заговорщического на обычный, продолжил, — Я Слава, а ты, стало быть, новенький? — как бы сказал Кашин, муть свою разгонял тот хорошо, смешки слетали с уст, но больше ему понравилось, как иронически он говорил о том, что буквально происходило со всеми ними.       Вячеслав чуть выше Дани, одет был в прочем он, как и все здесь. Но растрёпанная копна волос выделяла его из всех тех прилизанных и уложенных, каких успел приметить Кашин. Юлик на протяжении всей речи Славы кривился лицом, а губа в уголке подёргивалась от напряжения. Да что, вашу мать, здесь творится?       Вникать во внутренние конфликты в первый же день не хотелось, поэтому Данила мысленно оставил это на потом, мало ли что творилось до его приезда.       — Я Даня, только приехал, — он протянул Славе руку, тот в свою очередь не оставил жест без внимания, — атмосферка у вас тут, конечно, мягко сказать жутковатая, — все как под копирку, словно он попал в самую дешевую симуляцию, над которой даже не старались. Сказать, что стены давили на него со всех сторон, было мало, как и кислорода в лёгких, и неважно, что стояли они все на улице. Здесь даже воздух другой, витало в нём упругое натяжение.       Слава почему-то поморщился: то ли от описания Дани сие чудного места; то ли от вечернего ветерка, задувающего под потрёпанную школьную форму.       — Фамилия у тебя какая? Дань тут много, мне тебя как пацанам рекламировать? — тут поморщится захотелось уже Кашину. Серьёзно? Его стали бы рекламировать всем как колбасу? Конфликтов очень не хотелось, поэтому было принято решение оставить своё недовольство при себе. Мало ли тут так принято, ну или это экземпляр такой попался, тут уже ничего не поделать.       — Кашин я, — вяло кинул Данила. Усталость опускалась на него, как солнце, уходящее за горизонт. Парень выжал все свои силы на перелёт и потрясающие рассказы, а главное до крайности познавательные, Юлика. Нет, против парня он ничего не имел, просто свалился как снег на голову, а после ещё и окунул хладной водой, в виде несмолкаемых сказов о их жизни, — Кому продавать планируешь? — наезд проскользил по его устам, разрезая воздух.       — Чё ты, не кипятись так. Мало ли кто захочет с тобой познакомиться, мне нужно знать, как тебя представлять. В любом случае, будем знакомы, — Слава кивнул головой, — давайте пацаны, я к Русу, — парень протянул на прощание руку и направился к воротам, у которых за время их недлительного разговора собралась внушительная толпа. Кашин бы так и простоял, пялясь в пустоту, но у Юлика на сегодня были другие планы. Онешко опустил ладонь на плечо Данилы, сжал и потянул на себя. Кашин в недоумении уставился на него, не замечая, как его утягивали прочь.       — До распределения по комнатам ещё часа три, пошли в библиотеку? — библиотека — это последнее место, где сейчас хотелось бы находиться парню, но с другой стороны, даже это лучше постоянной суеты, –да и скорее всего, – его уже тянули в святилище книжных сиделок. Но тут в голове неожиданно созрел вопрос:       — Погоди, какое распределение комнат? Я разве не могу выбрать себе комнату и соседа? — если честно, соседство с каким-нибудь Славой или Юликом ему не очень симпатизировало, особенно со вторым, будем откровенны. Признаться, в глубине души он надеялся на гордое одиночество где-то вдалеке, если можно было бы, в отдельном корпусе.       — Не можешь, администрация считает, что каждый человек обязан иметь себе ближнего, кто поможет направить его на путь истинный, — Кашин отчего-то почувствовал одобрение этих слов со стороны Онешко, — но есть ряд правил, по которым тебе и выбирают соседа, — Юлий задумался, видимо вспоминая все пункты. — Сосед может быть только одного с тобой пола, он не может быть младше тебя больше, чем на два года. И вроде как новичков обычно селят с ребятами постарше, они якобы направляют вас на правильный режим, — перечисляя, Юлик загибал пальцы на каждый пункт. В голове была лишь одна мысль:       Только бы не Слава.       — Чисто теоретически, меня могут поселить к Славе? — мысленно скрестив пальцы, спросил Даня. Если душноватого и заносчивого Юлика он бы ещё смог пережить, то постиронию Славы он точно не вывез бы, ему казалось, что каждый сантиметр комнаты будет пропитан ей. Сам парень вроде не вызывал отвращения, но было в нём что-то странное, необычное, что разум Данилы не мог воспринять. Почему-то в тот момент Кашин не стал рассматривать других людей. Ну попался бы ему тот пацан с большими очками, — ого, он кого-то запомнил, не всё так плохо, — и что дальше? Мир от этого не изменится. Может попасться и тот парень с родинками на лице, которого, как сказал Онешко, зовут Илья. Вместе в игры на телефоне играли бы, — если тут это за грех неведомой силы не считается, — и что дальше?       Ну попадётся ему Руслан.       Мысли улетучились из головы парня, как никотин, выпархивающий из организма, поскорее бы затянуться, а то так и до раздражительности недолго осталось. Почему-то Даня даже не брал в голову такой исход событий, как подселение Тушенцова. Может зря? Нужно же как-то хорошее впечатление произвести в случае чего, как никак главная звезда на пентаграмме. Кашин пустил тихий смешок. Благо поток его мыслей перебил Юлик:       — А ты хотел бы этого? — будто с ноткой разочарованности спросил он, позже уточняя, — Жить в одной комнате со Славой? — хотелось встать на стул и сказать всё, что он думал, но сил хватило лишь на:       — Не знаю. Ты Славу знаешь дольше меня, скажи, какой он? — больше из желания поддержать беседу, нежели из интереса спросил Даня, всё-таки какое-то впечатление у него сложилось и перебить его навряд ли выйдет даже у искусного оратора.       — Он сам-то вроде парень не плохой, шутит смешно, вроде даже музыкой увлекался, по крайне мере до приезда сюда, сейчас не знаю. Да и стиль у него во всём какой-то свой есть, — доля зависти промелькнула, как звезда во фразе. Ай, нехорошо Юлик, уже погряз в грехах — Кашин снова прыснул, кажется, он сошёл бы за сумасшедшего в чужих глазах, — только вот, — пауза значительно затянулась. Парень уже представлял в своей голове, что же там за скелеты у Славы в шкафу.       — Только он один из дружков Тушенцова, — выпалил Онешко, — с класса восьмого вместе таскаются, сам он, конечно, ни в чём странном не подозревался, в отличии от Руслана, — громкий вздох, — но как говорится, скажи мне кто твой друг и я скажу тебе, кто ты, — с прямым намёком на сущность Славы закончил свой рассказ Юлий.       Где-то стала закрадываться мысль, что Юлий уж слишком рьяно пытался отгородить его от общества Тушенцова, а в чём сомнения? — в искренности его действий. Вроде бы парень приводил ему доказательства, что Руслан не так уж и прост, — пусть Данила и так это заметил, — но, да простит его Юлик, приводить в пример поклонение Дьяволу не самое лучшее решение. Он больше себя на посмешище выставил, чем запугал только приехавшего Кашина. А может, всё куда проще? Онешко, может быть, отгораживал его от них, дабы Даня стал общаться только с ним? Так сказать, лучше прибрать себе, чем отдать другим.       Как это всё, вашу мать, странно.       Ёбанный папаша, ёбанный Юлик, ёбанная церковь и этот интернат. Кашин тёр руками глаза до чёрных плавающих точек, громко и тяжело вздохнул — ладно. Перетерпит этот день, а завтра уже что-нибудь придумает, однако пока он был готов отдаться течению, иначе постепенно отключающийся мозг от реальности стал бы плохо воспринимать поступающую информацию.       Дуэт остановился возле дверей библиотеки, между ними слонялись ученики, дверь то и делала, что распахивалась и громко хлопала. Пропустив большую часть, Кашин и Юлик проворно втиснулись внутрь; бумажный запах, который часто витал в книжных магазинах, ударил в нос. Какое-то детское воспоминание промелькнуло блеклым пятном, но тут же испарилось. Юлик оббежал взглядом маленькие круглые столы, за которыми восседали ученики: кто-то что-то писал в тетрадях или блокнотах; кто-то читал заинтересовавшую его книгу, аль та была в списке его литературы, бог его знал. Ухмылка расползлась по устам Кашина.       Они уселись за дальний стол, что был точно под окном с витражом: образ Девы Марии печальными глазами скользил по ученикам, словно понимая, в какую их ловушку загнала жизнь.       — Тут в основном классическая литература и много с уклоном в религию, — обозревая высокие шкафы, доверху набитые письменами, сказал Юлик, — научную фантастику, да и что-то похожего здесь в принципе не найти. Это против правил интерната, — внёс ясности Онешко.       — Пиздец, будто бы в СССР, — выпалил, не подумав, Кашин, — То не читай, то не пиши, того не делай, а жить можно? Или надо сначала узнать, как именно, а то вдруг вздохну не так… — Даня облокотил голову на ладонь, скучающе обвёл местность взором, ничего таки и не приметив.       — Не матерись, — лицо Данилы вытянулось, он вновь чуть не проронил ненужное слово. Да вы над ним все издеваетесь? Шутите, да? — не всё так плохо, как кажется, говорю же, привыкнуть можно, — словно и нет ничего страшного во всей этой ситуации и положении, в котором они оказались, проронил Онешко.

*******

      День смиренно подходил к концу; яркое осеннее солнце постепенно уходило за горизонт, уступая место вишнёвому закату. Парням уже назвали номера комнат, в которых им предстояло, провести целый год. К огромному счастью, Юлика отправили в самый дальний корпус, окна которого выходили на школьную беседку, а это значит, что пересекаться Дане с ним пришлось бы реже.        Кашина же ожидал сюрприз.       — Данила Кашин распределяется в третий корпус, в двести шестьдесят шестую комнату, четвертый этаж, — Монотонно проговорил уставший мужчина, видимо отвечающий за распределение учеников по комнатам, а также, скорее всего, и за их расписание на неделю.       Взгляд на секунду остановился на Юлике: глаза парня моментально округлились, а рот раскрылся от шока. Даня выиграл джекпот, сорвал этот блядский куш? Его должно было быть приведут в свои собственные шикарные апартаменты с джакузи и двухметровыми потолками?       — Это какая-то ошибка? Насколько я знаю, та комната постоянно занята, кто будет соседствовать с Даней? — дрогнувшим голосом спросил парень. У Кашина почему-то страха не было, усталость настолько завладела телом, что парень готов был остаться прям там, в библиотеке, лишь бы просто впервые за сутки нормально отдохнуть. Ну не с Сатаной же в одной каморке его поселят?       — Насчёт соседа информации пока не имеется. Парни, пожалуйста, не морочьте мне голову, я весь день слышу один и тот же вопрос, — отчасти Даня понимал этого мужчину, сложно несколько часов твердить одно и тоже бесящим школьникам, которые только и ждут момента подколоть тебя, считая это очень «смешным». — В любом случае, вас я попрошу удалиться в комнату, а Кашина я обязан проводить. Приказ как никак, — Даня догадывался, кто настоял на тщательной слежке за ним. Спасибо, пап, всегда подсобишь.       — Но я могу сам! — Кашин понял, что ещё хоть одна минута, проведённая с Юлием, сведёт его с ума. Поэтому сразу поспешил перебить Онешко:       — Не стоит, меня проводят, — Данила похлопал знакомого по плечу в утешительном жесте, будто бы ему и впрямь было бы тяжело дойти без него, но, увы и ах, обстоятельства требуют подчинения, — Пока, Юлик! — быстро развернувшись, парень чуть ли не выбежал из злополучной библиотеки.       Поднимаясь на четвертый этаж, парень проклинал всех. Ну неужели здесь нельзя было разместить лифт? Длинные витиеватые лестницы вызывали приступ паники, было ощущение, что они находились в каком-то старинном замке. Вот они бы поднялись на четвертый этаж, а там их ожидала бы свисающая по углам тонкими нитями паутина, заместо люстры, украшенной различным камнями и другими драгоценностями, их поджидали свечи с треплющимся слабым огоньком.       Но, на удивления Кашина, их встретил коридор с хорошим освещением, что не выжигал глаза при кратком брошенном взгляде; вдоль стен было несколько дверей, каждая из которых видимо вела в личные комнаты учеников. Данила насчитал четыре двери, не густо. Заметив табличку с номером своей комнаты, он взял у мужчины чемодан и ключ. Мужчина, в свою очередь, напомнил, что через час придёт проверяющий и проконтролирует то, как парень обустроился. Для Дани это значило одно — будет шмон. Озадачив себя мыслью, куда он будет прятать сигареты, Кашин вставил ключ в скважину, собравшись зайти внутрь, но вспомнил про своего сопровождающего. Данила хотел было попрощаться с мужчиной, но обернувшись назад, он увидел лишь пустой коридор. И чёрт с вами.       Зайдя в комнату, Даня быстро закрыл дверь и упал на кровать. Нёга усталости расползалась по телу, глаза сами закрывались, а мысли путались, но он понимал, что уснуть сейчас не может. Нужно раскидать вещи, дабы на утро те не были мятыми, и спрятать сигареты. Мысль быть наказанным в первый же день не очень-то симпатизировала Кашину, особенно смотря на то, как все юлили, не называя сути наказания.       Планировка очень даже порадовала парня.       Светлые стены, но не такие, которые он видел в знаменитых в фильмах про психбольницы; на полу какой-то бежевый палас, местами по нему появляются чёрные точки, что явно появились при несоблюдении правил. Параллельно друг другу вдоль стен стояли две односпальные кровати, которые Кашин в ближайшее время планировал сдвинуть для себя любимого. Нет, ну а что? Возле каждой кровати стоял небольшой шкаф, прикинув, Данилины вещи уместились бы и в один. В самом конце же комнаты было огромное окно, которое, о боги, выходило на сад. В принципе, не всё так плохо, как могло было быть.       Пришло время прятать сигареты. Надо будет прознать у местных курильщиков, куда они бегали покурить.       Зажигалка была успешно запихана в огромную щель между плинтусом и стеной, — может быть, в будущем он заклеит её скотчем, — под кроватью. Сигареты решено было прятать под тяжелый матрас, справедливости ради, сам Даня еле как его поднял, что уж говорить о старушках проверяющих? Успешно всё спрятав и распределив остатки вещей, Кашин уселся на широкий подоконник и начал листать ленту новостей.       Вот кто-то уехал на дачу, кто-то просто гулял со знакомыми, а вот очередная тусовка его друзей. Забавно, что никто из них даже не поинтересовался, где сейчас пропадает Даня. Как легко исчезнуть из жизни людей, которых уверенно звал друзьями, вверяя им свою жизнь.       До начала обхода оставалось порядком десяти минут, сил беспокоиться не было — оставалось просто ждать.       Дверь со скрипом отворилась, и к нему спиной заходит кто-то очень крупный: незнакомец разговаривает с кем-то на повышенных тонах по телефону, другой рукой пытаясь перетащить чемодан через порог. Из-за лени Кашина встать и включить свет, единственным источником освещения оказался коридор. Сложно было понять в темноте, кто так подло и нагло ворвался в его комнату.       — Да блять, опять всё делают в последний момент, за что мой батя им такие деньги платит? Можно было меня не задерживать так? Ладно, я тебе потом перезвоню, — разговор оборвался, и незнакомец включил свет, поворачиваясь лицом к окну.       — Ты, блять, ещё кто такой? Чё ты забыл в моей комнате? — ну конечно, судьба опять преподнесла Кашину великодушный сюрприз.       — К тебе такой же вопрос? — без агрессии пытался спросить Кашин, но у его собеседника планы были совсем противоположны, почему-то это даже не удивило.       — Отвечай.       Строгий голос, сведённые широкие брови к переносице и напряжённые смолянистые глаза, которые он застал ещё сегодня днём. Тушенцов явно пытался вселить страх, дабы Данины колени затряслись в ужасе, и тот умчал бы с неистовой для человека скоростью. Но Кашину на его напыщенность было уже всё равно, не таких видал. Кровь начала закипать, а собственное эго неприятно покалывало где-то изнутри. Желваки заиграли на его лице.       — Меня сюда поселили, — твёрдо начал Кашин, — знать не хочу, зачем ты сюда припёрся, но прошу взять свой чемоданчик в руки и оперативно пойти нахуй! — когда точка невозврата была далеко позади Дани, контролировать себя прекращалось быть возможным. Усталость, предательство родителей, да и просто его нестабильность вкупе преподносили шикарный подарок — ярость.       Лицо парня напротив приобрело удивлённый вид, а после беспромедлительно натянутую, гадкую улыбку.       — Ты новенький тот? Кашин вроде, — чужие глаза сузились, — Слава упоминал тебя, можешь подойти к нему и сказать огромное спасибо, — сарказм цедил сквозь стиснутую челюсть, — Только благодаря ему, ты всё ещё не валяешься на полу. — парень напротив был будто искусственный. Он знал, где правильно поставить паузу, на каких словах сделать акцент. Это безумно напрягало, будто бы ты уже заведомо проиграл в подкупной игре. — Надеюсь, ты понимаешь, с кем ты сейчас разговариваешь. Советую тебе смыться куда подальше, — Руслан сделал первые шаги в его сторону, — Я живу в этой комнате уже как пять лет. Твоё имя в списке просто ошибка. Ко мне не подселяют соседей, — пауза почти нависла над Кашиным, как приговор, — Для их же блага, — уверенность в его голосе завораживала. Был бы Кашин чуть проще развернулся бы да ушёл, даже вещи бы все оставил — но Казань слабаков никогда не растила.       — Понятия не имею, кто ты. Знаю только, что ты слишком дохуя хочешь, — Кашин указал на него пальцем, — я здесь остаюсь, делай с этой информацией, что хочешь. — коротко и ясно. Данила даже с подоконника не встал, он откинул голову назад, глядя исподлобья. Руслан лишь удивлённо поднял брови, а кривая ухмылка изуродовала его губы. Диалог Кашин продолжать не очень-то хотел, но у собеседника видимо были совершенно другие планы. Ну должен же он хоть раз промахнуться?       — Так ты просто не знаешь, — вот и начало, сейчас точно запугивать начнёт. — Я Руслан Тушенцов, сын Сергея Тушенцова, — парень насупился, словно хищник, пытающийся напасть, — Думаю, ты знаешь, кто это. Будешь много выёбываться — вылетишь отсюда быстрее, чем начнётся утренняя служба! — опа, первый промах. Тушенцов уже практически шипел. Осталось только уколоть побольней и можно заказывать билеты в Казань.       — Ну серьёзно… — Кашин закатил глаза, — Запугивать исключением? Думал, ты придумаешь что-то поинтереснее, Руся, — лицо Тушенцова приобрело пунцовый оттенок. Так держать Даня, прямо в яблочко попал! Улыбка озарила зубы, а хитрые очи прикрылись веками.       — Как ты меня назвал? — глаза чернеют ещё больше, на дне осело чудище. Ну, давай же, Даня! Такой шанс на вылет выпал, как ноль в рулетке. Задеть бы чуть посильнее и счастливый конец обеспечен.       — Русь, у тебя со слухом проблемы? Ну ничего, недельку со мной поживёшь, вылечим, — не без ехидной улыбки произнёс Кашин, а у шатена мозг в это время сломался, серое вещество отошло, заменяя собой прилившую кровь.       Кто-то не боится его угроз? Откуда столько решимости?       — Пизда тебе… — уже занеся кулак для удара, проговорил Руслан. Ногти впились в кожу, оставляя полумесяцы, такова была его решимость. В дверь, словно гром средь январского неба, раздался стук. Пришли проверяющие. Кулак моментально исчез из поля зрения, а сам Тушенцов пытался согнать искажённое злобой лицо. Так вот, кто на самом деле боится вылета.       Забавно.       — Здравствуйте, ребята! — серьёзно? Их пришла проверить директриса? Вот так сюрприз. По рассказам Юлика она таким обычно не занималась, да и лишний раз к детям не спускалась.       — Почему кого-то подселили в мою комнату? — начал Руслан. Ни здрасьте, ни до свидания — ну что за человек? Хотя с его-то «связями» такой расклад ожидаем.       — Об этом мы с тобой отдельно поговорим. Сейчас прошу отдать все запрещённые вещи. — ну, началось. У Дани всё схвачено, а вот как там Руслан собирался выкручиваться, его не волнует. Директриса же выставила ладонь в ожидании того, что ей всё выдадут, как на лучшем допросе.       — У меня ничего нет, если не верите, можете посмотреть мои вещи, — первым подал голос Даня. Директриса же на это молча подошла к шкафу и наспех осмотрела вещи. Попросила вывернуть все карманы и, не найдя в них ничего, переключилась на Руслана.       — Теперь твоя очередь, Тушенцов, — парень спокойно открыл чемодан, показав содержимое. Убедившись в полном отсутствии всех, по её мнению, запрещённых вещей, она начала что-то говорить про форму — это Кашин успешно пропустил мимо ушей.       — И просьба лично к Руслану, — она повернулась к парню, глядя смиренным взором, будто бы делала услугу, — Я прошу тебя присмотреть за Кашиным, он тут первый раз и ещё не вник в распорядок дня, — Руслан закатил глаза и уже намеревался высказать женщине всё своё недовольство.       — Мы с ним не в одном классе. У меня тоже есть свои уроки, мне его везде за ручку водить? — достаточно логичное недовольство высказал Тушенцов. Руслан и правда не мог посещать два места одновременно, если только у того нет маховика времени.       — В твои обязанности входят только общие мероприятия. Служба, общий сбор, приёмы пищи — стала перечислять женщина, — и естественно общие уроки, в остальном Дане поможет Юлий, — только блять не он, если выебоны Руслана потерпеть ещё можно, — в случае чего подраться, — то гундёж и сплетни Юлика это уже край, — Даниле первое время нужна будет помощь с уроками, думаю, ты понимаешь, что и в этом ему нужно будет помочь, — она кратко кивнула головой, — если кто-то из вас ослушается, наказание понесут оба! — ну, видимо, наказывать их теперь будут часто.       — Агния Михайловна, можно вас на пару слов? — в игру вступили шантаж и богатенький папаша.

********

      Руслан залетел в комнату и со всей силы ударил кулаком об стену. Даня жизнью поклясться готов, что чувствовал волну агрессии, исходящую от шатена на физическом уровне; та обдала его, словно сошедшие с гор пласты. Что-то внутри подсказывало, — логика, — что лучше к Руслану не лезть, того от злости аж трясло, а по венам струилась ненависть. В чём-то между ними была схожесть. Тушенцов с разбитых костяшек на Даню взгляд перевёл, смотрел так, будто душу выжечь хотел, содрать с неё тонкий флёр и предать безудержному насилию.       Инстинкт самосохранения окончательно покинул Даню.       — Ты видимо со мной надолго тут останешься? — перекошенное лицо Руслана только подлило масло в огонь. Кашин вспоминал с наслаждением палача услышанные обрывки разговора.       — Вы вообще понимаете, что мой отец с вами сделает? Забыли, как место это получили? — в голове почему-то возник образ до жути злого Руслана. Тот наверняка сжал челюсть от злости.       — Место здесь я себе заработала, — оскорбление пронеслось в фундаменте её фразы, — Ты мой вердикт услышал. Отец твой сам не был против подселения соседа. — ясно, шантаж не сработал второй раз за день. Как-то хиленько Руслан, пади сдаёшь позиции, как грустно, — Я всё сказала. Не будешь выполнять требования, закончишь без аттестата. Сам понимаешь, что родители с тобой сделают. А если и этого мало, — женщина сделала длинную паузу. Как же хотелось увидеть лицо Тушенцова. — То я сообщу про инцидент в прошлом году. Ты ведь этого не хочешь, верно? Тогда Кашин на твоей ответственности, и с комнаты ты не съедешь.       — Посмотрим, — женщина не успела ответить, как дверь громко закрылась перед её лицом.       — Тебе, блять, больше всех надо что ли? Слушай меня внимательно, — подходя ближе к сидящему на кровати парню, начал Руслан. — Хоть одно нарушение правил и нам пиздец. Не смей даже пытаться что-то нарушить намеренно, если хочешь спокойно жить. — ну, угроз за сегодня ещё не было. Может, хоть что-то сегодня Руслан доведёт до конца? — И даже вякать в моём присутствие не смей.       — И что будет? Сам же сказал — один промах и получат оба. Чем ты можешь меня запугать? — ответить Тушенцов не успел, громкий голос в коридоре оповестил всех о том, что нужно идти на ужин.       Подскакивая с кровати, Даня задел плечом стоящего над ним Руслана и быстро вышел из комнаты, над ухом раздалось утробное рычание. Кажись, это сражение будет хуже свистящих пуль.

*******

      Есть совершенно не хотелось, но даже отказ от еды в таком месте воспринимался как хамство и неуважение к Господу, который от всего сердца оторвал ему возможность вкусить. Приметив за одним из столов знакомое лицо, Даня направился к Юлику, — как бы он о нём не думал, — рядом с ним сидела девушка с длинными блондинистыми волосами. Напротив расположился тот самый парень с родинками — Илья.       — Всем привет, — он постарался натянуть самую искреннюю улыбку, — Я Данила.       — Нам рассказывал о тебе Юлик, я Илья! — Даня сел рядом с ним, попутно пожимая руку.       — Я Даша. — Даня вспомнил, что уже видел её, это та самая девчонка из девятого, которую он застал днём.       Они ещё несколько раз перекинулись словами, но общаться сейчас хоть с кем-то было для парня затруднительно. Кашин был больше слушателем, чем занимательным собеседником. Парень озирался по помещению, высматривал кого-то, но сам понять не мог кого же именно. Даня тряхнул головой, высвобождая себя из пучины собственных дум и плутаний.       — Пришло время вечерней молитвы, да благословим мы Бога за хлеб насущный! — какой-то учитель встал перед всеми, поднимая стакан с чистой водой, — Поблагодарим за то, что этот день нам принёс! — ну точно, как скажешь. А если бы у Кашина убили кого, тоже бы пришлось в ноги кланяться и «спасибо» трёхкратно кричать?       — Вы чё реально молитесь перед едой? Я думал такое только в фильмах… — прошептал Даня, он озирался по сторонам, видя, как ребята складывали руки перед губами; те шевелились в тихой молитве, — Бля… — из головы совсем вылетела просьба Юлика, бог с ним.       — Ну мы же должны благодарить за все дары божие, что поглощаем, — Юлий, как всегда, не удивил, но жутко стало, как в первый раз.       — Ну ты и зануда. Молиться это одно из безумных правил тут, — Илья ему уже очень нравился. Хоть одна хорошая новость за сегодня, не один он считал Юлика занудой и помешанным на религии.       — Таковых здесь тьма, привыкай Даня, — видно, насколько Даша была заёбана всей мутью, что тут творилась. Даня, как никто другой, понимал её, скорее всего, та тоже не по своей воле оказалась здесь…       Пока все произносили молитву со старанием, Кашин лишь открывал рот. После данного ритуала таинства все приступили к еде, но Юлику, конечно, это не помешало.       — Слушай, а как ты решил проблему с комнатой, там просто Тушенцов живёт, тебя переселили, да? — нет, ну серьёзно, в чём привычка болтать, когда все едят? Он что, поговорку про глухого и немого не слышал?       — Я с ним живу теперь, — очень коротко ответил парень, ясно давая понять, что эту тему он продолжать не намерен. Кашин намотал спагетти на вилку, попробовал — гадство, самое настоящее.       — Что? — на удивление первым подал голос Илья, Даша лишь удивлённо раскрыла глаза, хлопая светлыми ресницами.       — У него никогда соседей не было. — ну всё, Юлик подключился. Теперь это надолго, и его остановит лишь пришествие Христа и то, тот потом опять уйдёт на тысячелетия, молясь самому себе же на то, чтобы не встретить Онешко.       — Времена меняются. Ладно, мне чего-то нехорошо, пойду прилягу, — Кашин встал из-за стола, — Всем спокойной ночи! — Онешко хотел было что-то возразить, но его жестом остановил Илья. Дане всё больше и больше симпатизировал этот парень.       Заходя к себе в комнату, он быстро взял предметы гигиены и отправился в душ. Благо на каждом этаже он был, и на этом спасибо.       Когда, умывшись, он вернулся в комнату, там уже находился Руслан. Тот что-то рыскал в своём ещё неразобранном чемодане, матерился под нос, да так, что разносилось по всей комнате.       Влезать в конфликт уже нет ни желания, ни сил.       — Во сколько завтра подъём? — ну обычный же вопрос, расписание Кашину никто не предоставил, вот и выживал как мог, пользуясь заряженным ружьём у себя под боком.       — Не проспишь, поверь, — опять с глупой ухмылкой произнёс Руслан. Блять, ну что за человек? Ничего спросить нельзя. Попытка номер два.       — Где мне взять форму? Хоть на это, блять, ответь по-человечески, — закипая, произнёс Кашин, вскинув руками. Ещё один такой ответ, Данила будет готов объявлять войну, в которой пистолет будет только у него.       — Проснёшься, она уже будет на стуле, — человек загадка, блять, — Сейчас будет отбой, без выебонов ложишься спать. Сам знаешь, что в случае чего сделают, — вау, хоть что-то внятное сморозил, успех. Глядишь, скоро и на вопросы поставлено отвечать станет.       — А тебя это типа не касается? — что, правда так волновало? Или вновь хотел оскалиться, да только никудышные попытки уже самому осточертели?       — Касается. — отрезал парень. Ну, можно считать это их первым успешным разговором — никто даже не полез драться, двойной успех. Кашин махнул на него рукой, на удивление жест был оставлен без комментариев.       Поставив телефон на зарядку, Даня лёг спать. Руслан даже свет ему любезно выключил. Откуда такая доброта? Неужто ночью подушкой задушил бы? Вот так славно было бы, грех на душу возьмёт, а его, — Даню, — высвободит из этого заточения.       Как только свет выключился, усталость взяла своё. Она накрыла пеленой Данилу, закутала в себе, не давая высвободиться. Провалившись в сон, Даня наконец-таки спокойно выдохнул.       Но крепкий сон продлился недолго. Проснувшись от хлопка двери, Кашин не обнаружил его горе-соседа. Вышел куда-то…       Взяв телефон в руку, Даня по привычке подошел к окну: два часа ночи, восхитительно. Рассматривая сад за окном, он приметил фигуру, направляющуюся в сторону сквера. Чуть присмотревшись, Даня даже смог разобрать ужасно знакомые черты лица, о которых все успели прожужжать ему уши, да и сам их разобрал, пока ссорился и спорил в комнате. Ну, конечно.       Кто же ещё может ночью разгуливать по двору? Молодец Руслан, так за правила затирал, а сам ночью гулять отправился, так держать!       Разбираться, куда тот отправился в такой час, не хотелось. Найдётся время припомнить позже. Вернувшись в кровать, Данила вновь провалился в сон.

*******

      Ему наверняка снилось что-то приятное. Может, бескрайнее поле, насквозь пропитанное свободой, что струилась сквозь высокие колосья травы. А может густой лес, который так и манил своим видом?       Снилось что-то настолько приторно сладкое, что просыпаться не хотелось. Сон был прекрасен, как можно променять такое на бездушную реальность? Как можно променять слащавые грёзы, на чёрно-белый мир, где за краски серого готовы растерзать?       Когда тебе снится кошмар, ты всегда можешь проснуться, но что делать, если вся твоя жизнь один сплошной кошмар?       Дане снилось море, такое холодное и мокрое, казалось, что с чёлки капала вода. А что, если он и не спал вовсе? Открывая глаза, первое, что он увидел: это насквозь мокрую футболку и до невозможности довольного Тушенцова, стоявшего над ним. Вода стекала по ресницам, мылила взор, но чужое ехидство он бы и слепым узрел.       — С добрым утром, Данила.