Жадина

      Школьная рутина тянулась бесконечно. И Мо впервые подумал о том, что стоит уделять больше сил учёбе. Этот класс был выпускным, но до этого у него не было большого желания думать об оценках в аттестате — не выгоняют, и ладно. Но, возможно, только возможно, ему было неловко проходя мимо доски «позора и почёта» видеть на одной стороне — фамилию Тяня, а на другой — свою. Какое-то время это доставляло ему некоторое удовлетворение. Такая слава — тоже своего рода слава. Пусть большинство учеников и сторонилось, как они считали, сына уголовника, хулигана, или что ещё про него там говорили. А он не горел желанием никого разубеждать, время от времени подновляя репутацию драками и необременительным мелким хулиганством, вроде той дурацкой истории, когда он оклеил стекло шелухой от семечек во время контрольной у вредной математички.       Но вот Чэн… не просто ж так он такой дохрена крутой. Он умный. Кучу всего знает. И говорит, что «молодежь должна думать об образовании». Так может быть, он не так уж и не прав? И Гуаньшань решительно раскрыл учебник, который до этого лежал небрежно закрытым на краю парты. До конца урока он вместе со всеми вникал в тему, и это даже было не так уж и сложно.       Большая перемена ознаменовалась появлением в дверях класса сияющего улыбкой во все тридцать два Тяня. Лёгок на помине. Его призывный жест видели все, но обращать внимания на это Мо не стал и послушно вышел, провожаемый недоуменными взглядами.       — Чё?       — Ничё!       — Куда? — коротко обозначил свой интерес Гуаньшань, едва поспевая по коридору.       — В столовку, — бросил на ходу Тянь и поспешил уточнить. — Знаю, ты не часто туда заглядываешь. Понимаю, там не самая вкусная еда. Но и голодать не годится!       Мо бы рассказал ему, почему нечасто появляется в школьном буфете, но подозревал, что такая причина будет мажору не понятна. Просто у него не всегда были деньги даже на самый дешевый сэндвич, который после того, как Гуаньшань вытаскивал оттуда ненавистный сыр, и вовсе превращался в два куска хлеба, между которыми грустно торчал листок увядшего салата и где-то там, в глубине, можно было найти при удаче кусочек ветчины. Но это было лучше, чем, как в другие дни, вообще ничего не есть до вечера. А вот сейчас Тянь уверенно направился к столику, за которым сидела девчушка с двумя пушистыми хвостиками и лежала пара бумажных пакетов.       — Спасибо, что посторожила… Сюли, — глаза девушки вспыхнули восторгом. Видимо, он редко называл её по имени. Она подскочила, краснея, и, пролепетав «не за что», скрылась в другом конце столовой.       Гуаньшаня подмывало спросить, кто это, но Хэ Тянь уже принялся рыться в пакетах, доставая оттуда стаканчики с пластиковой крышкой и ещё что-то, завернутое в бумагу.       — Вот, — он отодвинул стул и аккуратно устроился за столом, пододвигая к замершему с другой стороны стола Мо стаканчик и свёрток. — Ешь.       — Это что? — Гуаньшань с сомнением посмотрел на сверток. В их столовке такого точно не продавалось.       — Бэйглы. Вот этот — с курицей и овощами, вот этот — с сёмгой. Я знаю, что ты любишь сэндвичи, но в кофейне, в которую я обычно хожу, их не продают. Да что ты застыл, давай резче. А то кофе остынет.       — Ты что — урок прогулял, чтобы притащить это? — Гуаньшань уже ничему бы не удивился, но даже для Тяня это было явным перебором.       — Нет конечно! Слава богам, доставка у них работает быстро. Всего-то нужно было до ворот метнуться. Если на уроке не задержат — вполне можно успеть.       Не веря до конца в такой вот сервис, Мо развернул шуршащую бумагу и достал проминающееся в руках посыпанное кунжутом кольцо с хрустящей корочкой. Желудок едва не свело от голода. Пахло это обалденно. Не обращая внимания на поглядывающих на них от соседних столиков, он вгрызся в булку, получая едва ли не вкусовой оргазм. Свежее, ещё тёплое, воздушное тесто, тающая во рту начинка…       Сидя напротив, Тянь смотрел умилённо, как он отхватывает большие куски, покончив с первым бутербродом через минуту. Снял крышечку с кофе, от которого пахло чем-то сладким.       — Я понял, что ты любишь сладкое. Поэтому решил взять капучино с карамельным сиропом. Сойдёт?       Произнести что-то связное с набитым ртом было сложно, поэтому Мо только кивнул, отхлёбывая горячий сладкий напиток, отличающийся от той бурды, которую называли кофе в столовке, как небо от земли.       Когда чувство сытости приятно обволокло и провалилось на дно желудка, Гуаньшань откинулся на стуле, неторопливо допивая кофе, наслаждаясь каждым глотком. Мысли ворочались медленно, но на один вопрос его всё же хватило.       — А по какому поводу праздник?       — Ни по какому, — улыбнулся Тянь, вытирая руки салфеткой. — Я часто так заказываю. Мне тоже не очень нравится столовская еда. Просто решил с тобой поделиться. Неплохо, скажи?       Выразить, насколько именно неплохо, было затруднительно. Поэтому рыжий только кивнул. Кажется, вопреки своим сомнениям, он не хочет отказываться. Ни от чего, что предложит ему мажор. До сего момента ничего плохого он ему ни разу не предлагал. И несмотря на ощущение, что только что он окончательно заглотил приманку, и его вот-вот прихлопнет тяжелой створкой мышеловки, внутри рос какой-то азарт. Ну что такого может с ним случиться? Взять с него было действительно нечего. По крайней мере, не таким, как братья Хэ, родившимся с золотой ложкой во рту. Самое плохое, что они могли с ним сделать — это не делать ничего. Оставить его и дальше влачить жалкое существование, в котором он уже как-то привык барахтаться. Лишив того проблеска другой жизни, что он успел увидеть за недолгое время их плотного общения.       Но с этим он, пожалуй, сумеет справиться. Потому что теперь у него было ещё больше мотивации к ней стремиться. Гуаньшань твердо решил сделать всё, чтобы однажды вот так же не напрягаясь мог зайти в хорошую кофейню, выпить капучино с карамельным сиропом, сожрать вот такой же, как его? Бэйгл… и пойти в кино, не пересчитывая по пути мелочь в кармане в сомнениях, хватит ли до следующей зарплаты.       Видимо, все эти мысли всё же отразились на его лице, потому что Тянь глянул обеспокоено.       — Что такое? Не вкусно?       — Вкусно. Но надо идти. Я не хочу опоздать на урок, — Мо поднялся, аккуратно собирая обёртки и стаканчики. — Спасибо, мажор.       — Всегда пожалуйста! — тот вновь расцвел улыбкой.       Последний урок закончился, и пришлось убираться в классе. Раньше Мо бы точно забил, но на этот раз с ожесточением отмывал дочиста измазанную мелом доску. Хэ Тянь ждал его у ворот, чтобы проводить. Нужно было о чём-то говорить, и Хэ Тянь привычно заполнял эфир. Но Гуаньшань неожиданно прервал его болтовню вопросом.       — А тогда, ну, в пятницу. Вы куда поехали? После.       На лице Тяня отразилось удивление, сменившееся лукавым прищуром.       — О, малыш, ты заинтересовался нашей жизнью? Отрадно, раньше ты никогда не спрашивал ни о чём. А ты как думаешь?       — Тянь.       — Ладно, ладно. Мне нечем тебя удивить. Домой мы поехали. Чэн забросил меня, а сам вернулся в офис.       — В офис? — теперь удивился уже Гуаньшань. — Так пятница же. Вечер.       Хэ вздохнул, поправляя сумку на плече.       — Брат дохрена работает. Он всего год как закончил универ, но и до этого вкалывал, как проклятый. А теперь ещё больше стал. Я рад, что удаётся его хотя бы ненадолго вытащить куда-то.       Эту информацию было сложно переварить. Мо как-то думал, что мажор и его старший брат проводят время более приятно. А выходит… и погодите. Год, как универ закончил? Это сколько же ему лет. Двадцать четыре? Чэн выглядел как взрослый мужик. И вёл себя так же. А ему чуть за двадцать. Это осознание как-то неприятно кольнуло. Тянь глянул понимающе.       — Ты тоже думал, что ему уже тридцатник? Вот я и говорю, ему нужно хотя бы иногда отдыхать. Кстати! Я же об этом и хотел поговорить. В следующие выходные его не будет в городе — отец отправляет его в Нанкин, решать какие-то дела. А вот через выходные он просил нас быть готовыми к небольшому выходу.       Всё ещё под впечатлением от открытий, Гуаньшань машинально кивнул. Он с трудом понимал, что значит «небольшой выход» и что нужно, чтобы быть к нему готовым. Видя эту слабую осознанность, Тянь вздохнул и пояснил.       — Мы идём по магазинам. Тебе нужна другая одежда. Я бы подобрал тебе что-то из своего, но… — он выразительно смерил Мо глазами, показывая, что в его шмотках Гуаньшань будет смотреться не очень. Всё-таки тот был ниже и гораздо более худым. — Так что ничего не планируй. Ты в какой день свободен?       — Э, что? Нет! — мысль о том, что нужно будет покупать какие-то, скорее всего, дорогие вещи, дошла до его сознания медленно, но верно. — Вы ебанулись? Я никуда не пойду. У меня… нет денег. И вообще.       — Не вибрируй. Я же сказал тебе — всё ради Чэна. Ему нужно отвлечься. Сам он никогда в жизни бы никуда не попёрся. Опять засел бы в кабинете в обществе отчётов и своего верного Хуа Би. А я хочу, чтобы у него мозги не потекли от перенапряжения.       — Вот и идите вдвоём. Я тут при чём? — продолжал упираться Мо, не давая разгореться своему основному пороку. Потому что вот буквально на прошлой неделе он едва не плакал от обиды, что его не взяли с собой. А теперь, когда ему именно это и предлагают, никак не может решиться и мнётся, как тёлка.       — А ты тут при том, что вдвоём со мной он тоже никуда не пойдёт, — Тянь говорил вкрадчиво, и его голос заставлял бежать по холке и шее предательские мурашки. — Знаешь, что он сказал?       Мо замер, как кролик перед удавом. Он не хотел знать. И хотел. Что же такого сказал о нём Чэн?       — Это с-е-к-р-е-т, — прошептал Тянь и заржал, довольный своей выходкой. — Вот у него и спросишь!       — Да иди ты на хер! — отмер Мо, привычно складывая нехитрую фигуру из пальцев. — Знать не хочу, что там сказал твой братец!       — Но мы идём в субботу? Зайду за тобой в четыре.       Мо отвернулся, пряча раскрасневшееся от возмущения лицо. И, конечно же, ничего не ответил.       Поход по магазинам оказался скорее утомительным, чем приятным. Сначала Гуаньшань даже притормозил, глядя на вывеску над магазином, куда они собирались завернуть. Люксовый бренд. Вышколенный персонал, который не лип со своим «чем вам помочь» и не смотрел на него с пренебрежением, чего Мо опасался. Нет, всё было спокойно и буднично. Тянь сам подошёл к милой девушке и изложил свои пожелания, только уточнив у Гуаньшаня его размеры. После чего они расположились возле примерочных, и девушка приносила им разные варианты, ненавязчиво давала советы по сочетанию вещей. На ценники Мо изо всех сил пытался не смотреть. После заберёт чек и прикинет, сколько ему нужно будет работать, чтобы отдать всё это Тяню. А сейчас он словно впервые видел себя в действительно идущих ему, красивых и удобных вещах. Они подбирали не что-то официальное — в таком можно было прийти и в клуб, и в картинную галерею, и куда там ещё ходят эти мажоры.       Поначалу было интересно, и ему ужасно понравилось уже первое, что ему предложили. А вот Тянь оказался привередливым и всё никак не мог определиться, отложив только светло-бежевые брюки с жилеткой и яркую красную рубашку. Время шло, Гуаньшань взмок и от всей души сочувствовал моделям, которым приходится без конца переодеваться во время показов. Теперь он был готов согласиться, что это тоже работа, и они не за просто так деньги получают. Уже на десятом комплекте Мо был готов взвыть, но Хэ только смеялся и шутливо умолял его потерпеть ещё немного, потому что «красота требует жертв, иногда — человеческих». Он было выдохнул, когда они всё же вышли из магазина, но Тянь безжалостно повернул в соседний, и всё началось по новой. Торговый центр они покинули только несколько часов спустя, когда Гуаньшань уже окончательно потерял волю и просто таскался за Тянем, выполняя его указания и кивая на всё, что тот говорил. И практически не отслеживал рост счёта.       К некоторому удивлению Мо, когда они сели в такси, обложившись пакетами, Тянь назвал водителю не его, а свой адрес. Но Гуаньшань чувствовал себя настолько вымотанным этими магазинными приключениями, что ничего не сказал и только смотрел на проплывающие мимо огни городских улиц. Как-то незаметно наступил вечер.       Дома у Тяня он уже бывал, поэтому особого волнения не испытывал. И всё же, поднимаясь в квартиру, задумался, а на кой? Всё было куплено, до «выхода», чем бы он не был, ещё неделя.       Но Хэ уверенно набирал код, открывая дверь, и ничего не оставалось, как пройти за ним в коридор. Тянь аккуратно развязал узелки кроссовок, поставил их на предназначенное для них место, а вот Гуаньшань просто наступил на задники, не особо заботясь. Но, покосившись на хозяина квартиры, задвинул их ногой в уголок.       Они прошли в комнату, сложив пакеты на кресло, и Мо было занервничал. Что собирается делать мажор? Нафига он его сюда привёз? Но тот выглядел спокойным и расслабленным. Впрочем, по Хэ Тяню вообще было сложно что-то сказать. Держать лицо он умел. Поэтому когда чуть позже на кухне, пока Мо наливал воду в чайник, стоя спиной, ему на талию опустились руки, это было как гром среди ясного неба.       — Малыш, — тихий шепот за ухом отдавался во всём теле, как рокот надвигающегося урагана. — Почему ты такой жестокий?       — Я? — только и сумел прохрипеть Гуаньшань. Вода заполнила чайник полностью и полилась через край, но он этого не заметил. Тянь протянул руку, закрыл воду прежде, чем развернуть к себе, оглядывая мгновенно вспыхнувшее лицо взглядом потемневших, каких-то бедовых глаз.       — Ты, кто же ещё. Я к тебе и так, и эдак, а ты словно не видишь. Ни слова ласкового, ни жеста. Я уж молчу о поцелуях. Неужели не заслужил?       — Не… заслужил? — туповато эхом повторил Мо, не зная, куда деваться из этой предельно непривычной для него ситуации. — Чего?       — Чего-чего, — закатил глаза Тянь. — Мы с тобой который месяц встречаемся? Меня так ещё никто не динамил, говорю.       Встречаемся. Который месяц. Эти слова стали для Гуаньшаня чем-то сродни озарению. Оказывается, всё это время он… встречался. С парнем. С Тянем. Почему эта истина так долго не касалась его сознания во всей своей очевидности? Ведь он на самом деле прекрасно осознавал, что происходит. Просто не хотел произносить даже про себя это самое слово. И знал же, что этот момент наступит. Причём, скоро — терпение, которое проявлял Тянь, и так уже давно выходило за рамки. И придётся нести ответственность… Ответственность. Да за такую ответственность половина параллели готова полжизни отдать — пронеслась в стремительно пустеющей голове одинокая мысль. А Тянь всё ждал, пока он справится, не переставая скользить взглядом по приоткрытым губам, которые Мо тут же нервно поджал, по опущенным, подрагивающим ресницам, по жилке, бьющейся на виске, где выступила тонкая плёнка пота.       — Ладно. Я понял, — Тянь убрал руки, разочарованно выдохнув. — Ты не готов. Тогда…       Гуаньшань сглотнул и почувствовал, что только что сделал что-то плохое. И Тянь снова примет это, как месяц за месяцем принимал и прощал ему мат, тычки под рёбра, посылы нахуй и постоянное стремление отдалиться. Это было неправильно. Его терпение — не безгранично. Однажды он просто устанет от него и уйдёт, свалит, как неоднократно орал ему Гуаньшань, пускай и не искренне. Влажная ладонь схватила руку.       — Стой.       — Что? — голос был ровным. — Всё в порядке, я понима…       Не давая себе шанса передумать, Гуаньшань притянул к себе, но в последний момент ткнулся губами в уголок, почти что в щёку. На это губы Тяня дрогнули в улыбке, и он прошептал:       — Ну кто тебя учил? Вот как надо, — и поцеловал его, накрывая губы своими, сразу же толкаясь языком, нажимая на подбородок, чтобы Шань открыл рот. Тот терялся в том, что чувствует помимо нервной дрожи, которая начала тут же облизывать поясницу и подниматься оттуда наверх.       Тот факт, что он целовался впервые, служил, конечно некоторым оправданием. И вместе с этим его затапливало чувством облегчения. Вот и случилось. И ничего страшного. От того, что его поцеловали, не было больно или неприятно. Наоборот. Руки держали нежно — одна обнимала поясницу, вторая — поглаживала спину, успокаивая. Через некоторое время уже совсем было нужно сделать вдох, и он шумно вдохнул носом, потому что его губы до сих пор не отпускали. Тянь взял его за подбородок, чуть подправляя положение лица, так чтобы было удобнее. И сейчас осторожно прихватывал губы по очереди зубами, а потом проходился языком. По-видимому, ему это нравилось, потому что он подтолкнул Шаня спиной к мойке и прижал к ней, притираясь бедрами. Одна рука опустилась на задницу и сжала. Наконец он оторвался от него и выдохнул.       — М-м-м, ну, как?       Что отвечать на такой идиотский вопрос, было непонятно, и Гуаньшань не нашёл ничего лучше, как повторить свой подвиг, ещё раз коснувшись уголка улыбающихся губ своими.       — Понял. Ты сейчас не готов делиться впечатлениями, — теперь, несмотря на очевидно испытываемое возбуждение, реакция Мо Тяня скорее забавляла. — Эх, а я-то рассчитывал на продолжение. А то уже надоело смотреть порнуху и одному упражняться, рука устаёт.       Вот же, ни стыда, ни совести, — устало подумал Гуаньшань. А вслух спросил:       — А чего так? Я думал, тебе достаточно пальцем поманить — набежит желающих.       В ответ его смерили возмущенным взглядом.       — Вот ты как обо мне думаешь? Я если с кем-то встречаюсь, то с другими не сплю. У тебя не так?       Гуаньшань сначала задумался, как бы так выразить, а потом махнул рукой.       — А я не в курсе. Ни с кем как-то вот никогда… Никому я такой нахер не сдался.       — Погоди. Ты же не хочешь сказать, что это сейчас был твой первый поце…       — Молчи. Просто заткнись, — прошипел Мо, как он надеялся, с достаточно угрожающим видом, зажимая рот мажору рукой, которую немедленно поцеловали и лизнули в ладонь. Отчего он резко отдёрнул её, начиная понимать, что открыл ящик Пандоры, и теперь ему не будет покоя ещё и в этом плане.       Убедившись, что Тянь больше ничего не будет делать, Гуаньшань всё же отважился посмотреть ему в глаза, опасаясь увидеть разочарование и насмешку. Но те смотрели с какой-то нежностью, как будто видели не встрёпанного покрасневшего Рыжего, а нечто прекрасное.       — Я и не знал… спасибо, малыш.