Жадина

      Чем быстрее приближалась очередная пятница, тем больше нервничал Гуаньшань. И было от чего. Ведь сколько он не пытался осторожно выспросить у Тяня, что там за выход задумал Чэн, тот только улыбался загадочно. Вот ведь гадство, про себя и вслух ворчал Мо. В конце концов он даже решился на крайние меры: написал Чэну. Номер у него был, но он ещё ни разу не отваживался побеспокоить, да и повода особого не было. Отчаянно потея, он набирал и тут же стирал — все варианты казались дурацкими. Мелькнула мысль забить и просто ждать. Но Гуаньшань тут же напомнил себе, что такой тряпкой он быть не может. Не укусит же его никто за простой вопрос. Тем более, через экран. В конце концов он зажмурился и нажал наощупь на «отправить».       «Добрый день. А куда мы в пятницу идём?». Да, он даже расставил знаки препинания, чем обычно не заморачивался.       Телефон пискнул довольно быстро. В мессенджере красовалось лаконичное: «Увидишь». Да тьфу на вас!       Как он и подозревал, если раньше Тянь тянул к нему свои загребущие руки по поводу и без, то теперь стало только хуже. Ну, не совсем хуже. Или совсем не хуже, это как посмотреть. Дело было в том, что как ни странно, Гуаньшаню понравилось с ним целоваться. Признавать это было стыдно, но куда деваться, когда факт. И этот опыт хотелось повторить. Тогда он всё же сбежал под хихиканье и комментарий Тяня:       — Что, даже чаю не попьёте?       Но теперь, стоило встретить его в школе, как-то невольно приходили мысли… разные. Неожиданно оказалось, что во всём огромном здании школы вечно кто-то шляется, и нет буквально ни одного места, где можно как-то остаться вдвоём. А после занятий, как на зло, постоянно находились какие-то дела, не у него, так у Тяня. Который, помимо прочего, ходил в баскетбольную секцию и на дополнительную математику, не потому что не успевал, а потому что там проходили более сложные темы, некоторые из которых брались из университетской программы. И всё, что оставалось — провожание друг друга до метро, когда от того, что удавалось переплести на мгновение пальцы, сладко ныло где-то внутри.       Пропускать подработку было нельзя — мысль о том, чтобы вернуть Тяню деньги, его так и не отпустила, хотя тот и заверил, что все расходы берёт на себя и вообще — хватит уже по мелочам переживать… По мелочам?! Сумма, оставленная в магазинах в субботу, до сих пор заставляла Гуаньшаня тоскливо вздыхать. Но доставать из шкафа аккуратно упакованную в чехол новенькую одежду было приятно. Дома он ещё раз всё померил прежде, чем осторожно вручную постирать, отгладить рубашку и вернуть в шкаф. Отдельно лежала коробочка с гвоздиками — носить их в школе Мо так и не решался, словно любой мог с ходу определить, кто ему их подарил. И нелестно предположить, за что. Но в пятницу — наденет обязательно.       В конце концов к среде он извёлся настолько, что позвонил по номеру, озаглавленному Сутулая_Псина, по дороге домой, хотя уже давно перевалило за одиннадцать вечера и было пора вообще-то спать. Тянь отозвался сразу, словно только и ждал. Кажется, это был вообще первый раз, когда Гуаньшань позвонил ему сам. Обычно он ограничивался короткой перепиской. Но он просто не мог больше терпеть! Предложение «покидать мяч в парке» было встречено тихим: «жди, скоро буду». И в самом деле, недалеко от дома Рыжего в парке была отгорожена коробка с торчащей одинокой трубой, к которой присобачили баскетбольное кольцо. Сетку на нём то ли оборвали, то ли её не было изначально. Баскетбольный мяч, валявшийся под кроватью с незапамятных времен, уже не сильно годился, но Гуаньшань всё же прихватил его с собой. Просто нельзя же было вот так уж совсем очевидно… без мяча прийти.       Он всё же вышел на освещенный фонарями влажный бликующий асфальт — недавно прошёл дождь, и стоять под деревьями было некомфортно — с веток то и дело падали холодные капли. Хорошо, если просто на коротко стриженный рыжий ёжик и чуть более длинную чёлку — а то и за шиворот поднятого воротника спортивной куртки. Повозил кроссовком в мелкой луже, скребя камешками. Какого хрена он творит. Но ругать себя было поздно — по прячущейся в тени дорожке уже приближались шаги. Он что… бежал?       Бежал. И затормозил только вплотную, хватая за руку, так что мяч выпал и покатился куда-то в угол площадки. Но Гуаньшаню уже было не до его судьбы. Потому что без долгих разговоров его затащили под капающие водой деревья, куда не достигал свет фонарей, и горячие руки стиснули так, что перехватило дыхание. После яркого света практически ничего не было видно, да и не надо — всё равно он бы не промахнулся. Тянь уже тянулся ему навстречу, мокрый язык лизнул губы.       — Я с ума сейчас сойду, — хриплый выдох, и было невозможно сопротивляться искушению.       — А я, кажется, уже, — это было последнее, о чём Гуаньшань успел подумать.       Они целовались взахлёб, прижимаясь друг к другу так, словно хотели врасти. Руки жадно шарили по телу — расстегнутые куртки не мешали гладить, впиваться пальцами, комкая в руках футболку, сжимая с такой силой, что ткань едва не трещала. Прошло довольно много времени, пока до сознания достучался громкий лай — совсем рядом оказался старичок, с трудом удерживающий на поводке рвущуюся в их сторону псину:       — Ну куда же ты, Нуи! Там же темно и нет никого. Белку увидал? Пойдём скорее, не шуми!       К счастью, прохожему всё же удалось угомонить собаку. Но благодаря этому они пришли в себя, хотя Тянь всё ещё прижимал к себе Шаня, которого пробрало дрожью. Блядь. Что устроили-то посреди улицы? Хорошо, что дед был, видимо, подслеповат и не разглядел их. Тянь глубоко вздохнул и выдохнул, не охотно отпуская.       — Ух, извини. Я просто не мог больше. Ты позвал меня, и я подумал, что вдруг ты тоже… — видимо, произошедшее отразилось на способностях Тяня формулировать не лучшим образом. Но Гуаньшань понял его и так. Дальнейшее объяснение грозило перерасти в нечто очень неловкое, если бы в кармане не раздалась трель телефона.       — Да?       — Шань? Ты где ходишь, время видел? Тебе в школу завтра.       — Мам…       — Гуаньшань, — когда мама называла его полным именем, другой демонстрации её недовольства не требовалось.       — Понял, иду уже.       — Смотри мне.       Иногда у мамы случались приступы воспитательной активности, и бороться с ними было бесполезно. Поэтому Мо только покивал, как будто мама могла его увидеть, и потёр лицо.       — Мама, кажется, всё ещё думает, что мне десять… — и запнулся, глядя, как мажор отворачивается.       Его лицо на мгновение лишилось привычной жёсткости, уголок губ дрогнул.       — Хотел бы я, чтобы мама вот так позвонила мне и сказала идти домой, — он говорил едва слышно, но в ночной тишине разобрать было легко.       Только теперь Мо сообразил, что Тянь ни разу не упоминал о матери. В его рассказах о детстве всегда фигурировал Чэн, реже — отец. О матери же не было сказано ни слова. Словно её… не было. А сейчас он и вовсе жил совершенно один.       — Прости, — он не вполне понимал, за что извиняется, и Тянь покачал головой.       — Не грузись, дело давнее. Пойдём, я тебя провожу. Не будем сердить твою матушку.

***

      В первый раз в своей сознательной жизни Гуаньшань собирался куда-то так тщательно. Помимо чехлов, он нашёл на дне пакета ещё и коробочку с тонкой серебристой цепочкой. Когда Тянь успел её купить — он так и не вспомнил. Сначала застегнул рубашку на все пуговицы, потом, с трудом нашарив застёжку, попытался пристроить цепочку. Выглядело странно. Расстегнул 2 пуговицы, запихнул под воротничок — цепочку было отчасти видно, она красиво поблескивала, гармонируя с гвоздиками. Но выглядело как-то очень уж… он не мог подобрать подходящего слова. Вряд ли Тянь купил её, не подумав. Обычно всё, что он делал, имело причину и смысл.       В конце концов, Мо бросил нетипичные для себя муки выбора, застегнул рубашку, спрятав таким образом цепочку, поправил жилетку и ещё раз оглядел себя в зеркало. Любоваться собственным отражением не входило в число его обычных занятий, но на этот раз взгляд так и магнитило.       Это было… офигеть. Мо припомнил, как ему хотели предложить съемки в фотостудии для модельного агентства. Видимо, живое воображение фотографа позволило ему разглядеть в замотанном потном парне что-то такое. Вот такое, что смотрело на него сейчас из зеркала. Отродясь у Гуаньшаня не было такого взгляда — словно сверху вниз, как… Такой иногда бывал у Тяня. Вот кто умеет себя преподносить. Решив, что хватит уже пялиться, пока это не стало вредной привычкой, Мо проверил, достаточно ли тщательно вычищены и подстрижены ногти, запихнул по карманам ключи, телефон… да, пожалуй, и всё. Больше ему сегодня точно ничего не понадобится. Ну и ещё бы немного смелости, как льву из сказки про Элли и дорогу из жёлтого кирпича. Если бы можно было выпить эликсир смелости, он бы точно влил в себя пару бутылок. Мысль о том, что с ним будут Тянь и Чэн, конечно, придавала некоторой уверенности. В обществе Чэна всегда становилось спокойнее. Какая-то монолитность сквозила в каждом его жесте, и невольно хотелось расслабиться, предоставив ему решать все проблемы.       Мама выглянула из кухни и ахнула, всплеснув руками.       — Это куда же ты такой собрался?       Мо ещё раньше предупреждал, что в пятницу идёт на вечеринку с друзьями и будет поздно, а может быть, и вовсе заночует у Лысого. Тот был тщательно проинструктирован на случай, если она позвонит. Но, видимо, всё это у мамы из головы уже успешно выветрилось.       — Мам, я же говорил…       Дейю потянулась, едва касаясь, провела ладонями по плечам.       — Совсем взрослый стал. Ты у меня такой красавчик. От девчонок-то отбою нет? Выбрал невесту? — она тепло улыбнулась, не ожидая ответа. — Не обращай внимания, это я так. Просто хочу, чтобы мой мальчик был счастлив.       В уголках глаз показались едва заметные слезинки, и Гуаньшань поспешил покинуть кухню, оставив лёгкий поцелуй на её щеке.       — Я побежал, а то опоздаю.       Было непривычно в строгих узких ботинках вместо раздолбанных кроссов, но «красота требовала жертв», а идти было всего ничего, потому что за углом его ждал один из джипов, на которых предпочитал передвигаться Чэн. На этот раз за рулём оказался не он — из окна махнул его светловолосый, словно седой, шкафообразный помощник. А Гуаньшань как-то думал, что он только на байке рассекает… и тут же вспомнил, что в первый раз на встречу в парке Чэна тоже кто-то привозил. Видимо, как раз он.       Тянь восхищенно оглядел его, похлопав по сидению рядом с собой.       С переднего сидения рядом с водителем обернулся Чэн. И в первый момент Мо его не узнал. Вот теперь как-то верилось, что он не так уж и старше них. Всё ещё не теряющий фирменной ауры, он выглядел гораздо моложе. Просто потому, что на нём не было этих очков, а непременный пиджак висел на плечиках за сиденьем. И самое главное — в нём отсутствовало напряжение, которое сопровождало всегда раньше. Мо буквально залип на том, насколько красивым было его лицо, сбросившее маску вечной усталости и сдержанности. Они с Тянем были так похожи, что от этого сбивалось дыхание. Чэн перехватил его взгляд, чуть вздернув бровь.       — Ну что, погнали?       Хуа Би подмигнул замершему от этой неожиданной сентенции из уст Чэна Мо, и машина тронулась с места.       Немало не смущаясь, Тянь приобнял, подтягивая к себе, и только что не ткнулся носом под мгновенно начавшее припекать ухо.       — Малыш, ты выглядишь отпадно. Я не хочу никуда ехать. Хочу, чтобы мы вернулись ко мне и…       — Вы там не шалите особо, — подал голос водитель. — А то мне в зеркало заднего вида смотреть стыдно.       — Вот и смотри вперёд, дагэ, — отозвался Тянь. — Обеспечивай безопасность. Телохранителям разве не за это платят?       — Что-то вы больно борзый стали, молодой господин, — в голосе не было раздражения, скорее усмешка. — Давно не получали? Совсем вас брат не воспитывает.       — Чэн меня никогда не бил, в отличие от тебя, — младший Хэ смерил взглядом Хуа Би, который уже скалился, демонстрируя ровные белые зубы.       — Ну а как бы я иначе научил тебя за себя постоять? Так и был бы хлюпиком. А так — смотри, какой жеребчик вырос.       Шань отвернулся, пытаясь отвлечься, чтобы не фыркнуть. Надо же… так Хуа Би не просто охранник, но и то, что называется близкий друг семьи. По тому, как непринужденно они общались, становилось понятно, что для них это в порядке вещей. Если не мать и не отец, то эти двое явно были теми, кто был рядом с Тянем задолго до того, как Рыжий с ним познакомился.       Плотная городская застройка сменилась пригородами, и машина свернула с шоссе на боковую дорогу, потом ещё и ещё, пока не остановилась перед воротами. Из будки тут же появился охранник, затянутый в чёрный костюм, что-то сообщил в рацию. Увидел опустившего стекло Би — и тут же ткнул в кнопку, поднимающую шлагбаум, проводив медленно въезжающую на территорию машину вежливым поклоном.       Показавшийся далеко впереди особняк, а никаким другим словом назвать это трёхэтажное строение было нельзя, был ярко освещен. Перед ними и почти сразу вслед въехала ещё пара машин. Хуа Би высадил их в начале дорожки, ведущей к каменной широкой лестнице. Из приоткрытых окон и распахнутых дверей балкона лилась классическая музыка. Это выглядело как сцена из фильма, и Мо поймал себя на ощущении нереальности, сменившемся настоящей паникой. Ну не может же он сейчас, как чёртова Золушка из сказки, попасть на какой-то грёбаный бал. Он по инерции сделал пару шагов вперед и остановился. Это какая-то ерунда. Нахрена он сюда припёрся? Понятно же, что всё это ему как корове седло — вообще не подходит. Что ему там делать прикажете — венский вальс танцевать? Так он, нахер, не умеет. Общаться с дамами в кринолинах, обмахивающимися веерами, о погоде и скачках? Пиздец!       Под локоть осторожно скользнула рука, пальцы сжали, успокаивая дрожь.       — Гуаньшань, — Чэн наклонился, говоря тихо, так чтобы слышал только он — мимо проходили какие-то нарядные люди, болтающие между собой. — Я тебе обещаю, всё будет нормально. Это не то, чем выглядит. Мы приехали на вечеринку моего друга по универу, а он тот ещё фантазёр. Все гости сейчас на самом деле сомневаются, туда ли приехали. Но я заранее узнал, что он планирует. Прости, что не предупредил — думал, так тебе будет интереснее. Ни о чём не беспокойся, все это только постановка для развлечения гостей. А так — обычная вечеринка. Слышишь? Выдыхай.       Мо послушно выдохнул, прислушиваясь к себе. Кажется, ему и правда полегчало. Тянь наконец-то осознал, что никто за ними больше не идёт, и развернулся:       — Чэн, вы чего там?       — Да так, решили воздухом подышать.       — Потом подышите! Пошли, а то уже начинается, — он вернулся и крепко сжал ладонь Шаня. — Ты чего такой бледный? Укачало?       — Ага, типа того.       Стоило шагнуть в открытые двери, как им навстречу выплыл хозяин дома. Высокий, красивый, какой-то породистый парень был одет в затейливый исторический костюм. Длинный хвост белых волос спускался чуть ли не до талии. Парик, что ли? Но образ не помешал ему обнять Чэна и пожать руку Тяню, а затем и Гуаньшаню, правда, без особого энтузиазма.       — Чэн! Разрази меня гром, я тысячу лет тебя не видел. Глазам не поверил, когда ты написал, что приедешь, ещё и с компанией. Я уже думал, что ты навсегда похоронил себя во славу семейного бизнеса. Но выглядишь ничего, лучше, чем перед дипломом.       — Да будет тебе, Жан. Всего-то с выпуска не виделись. Не делай драмы.       — Но я так скучал! Обещай не пропадать больше, — парень сделал жалобный вид. — Ладно, мне пора, дел невпроворот. Развлекайтесь! Я тебя попозже найду.       Он окинул Чэна каким-то плотоядным взглядом и устремился навстречу новым гостям.       Если бы Гуаньшань представлял себе, какая должна быть атмосфера на таких мероприятиях, то сказал бы, что она выдержана великолепно. А так — просто пялился вокруг, как и большинство гостей. Потому что кроме них в огромном зале находились ещё и актёры. Те самые дамы в кринолинах и господа в одежде наподобие той, что была на хозяине дома.       — Жан, — Мо вдруг стало интересно. И неприятно царапнули его последние слова, обращенные к Чэну. Ещё и этот взгляд. Между ними что-то… — Он иностранец?       — Полукровка, — ответил Чэн. — отец отсюда, из Гуанчжоу, а мать из Франции. Поэтому так назвали, Вень Жан. Семья Вень очень хотела, чтобы сын стал юристом, но он всегда мечтал стать актёром. И сейчас, несмотря на наличие диплома, играет в театре. Отец плюнул и позволяет ему делать всё, что он хочет. В том числе, закатывать такие вот вечеринки.       Может быть, Гуаньшаню показалось, но прозвучало с лёгкой грустью. А он много знает про этого Жана. Но при этом целый год его не видел, а вот тот «скучал». Любопытство и ещё что-то неясное начинало грызть сильнее, но Мо заткнул его фразой «не моё собачье дело».       — Вот не поверю, что ты бы променял Корпорацию на театр, — заметил Тянь, меняя тему. — Я же знаю, ты своей работе отдаешься со всей страстью, как никому больше.       Прозвучало как-то двусмысленно, но видимо, Тянь того и добивался, чтобы Чэн хмыкнул, слегка улыбаясь.       — Ради тебя же стараюсь.       Тем временем по залу начали сновать официанты, разнося шампанское и закуски, а после музыка стала громче, дамы и кавалеры построились в опустевшем центре и начали танцевать. Разноцветные наряды кружились, и это было так красиво, что Мо засмотрелся, забывая отхлебывать шибающее пузырьками в нос шампанское.       Так они перемещались по залу, к Чэну то и дело подходили какие-то люди, он представлял их как «мой младший брат, Хэ Тянь, и наш друг, Мо Гуаньшань». После завершения представления все высыпали на балконы, потому что в небе над особняком взвился и расцвел пышными шапками фейерверк. Больше Гуаньшань не дёргался, да и Тянь с Чэном не отходили от него ни на минуту, следуя уже как-то привычно справа и слева. И он наконец окончательно расслабился — делать было ничего не надо, только глазеть по сторонам, изредка подцепляя с подноса проходящего мимо официанта новый бокал…       Пока в один момент свет в зале не погас. Кто-то из девушек вскрикнул от неожиданности, где-то разбилось стекло. Вокруг ощущалось движение, и Мо вцепился в придвинувшихся Хэ, не зная, чего ещё ожидать от этой вечеринки. Так прошла минута, другая, третья — и темноту прорезал первый луч светомузыки, освещая изменившиеся декорации. Между помпезных хрустальных люстр появились зеркальные шары, а одна из портьер раздвинулась, открывая диджейский пульт, за которым вспыхнула подсветка. Парень в чёрной бандане и розовых очках приветственно помахал рукой, вызвав гул. Взял микрофон и обратился к присутствующим.       — Я не понял, вы чо сюда собрались, как старпёры, шампанское глушить и на жопе сидеть? А, я вас не слышу!       На это уже ответили нестройными криками. Кажется, кто-то громко посылал ди-джея нахуй.       — Сам иди, чмошник. А я сейчас буду играть, а вы будете меня слушать. А кто недоволен — может выйти сюда и получить в морду. Всем понятно?       Теперь собравшаяся компания уже ответила стройнее, причём в основном слышались смешки и крики поддержки.       — Вот так, гоу, гоу, гоу!       Зазвучал заводной трек, по залу заметались лучи, отражаясь в шарах и рассыпаясь сотнями бликов.       — Ую-ху! Вот это я понимаю, — радостно проговорил Тянь, пытаясь перекричать музыку. На танцпол вышли несколько девчонок в юбках и топиках настолько узких, насколько это было возможно. Они не иначе как чудом держались на месте, не падая от их энергичных движений. К ним тут же потянулись гости, и вскоре всё смешалось в одну прыгающую толпу.       Место вычурных кресел и банкеток заняли удобные диванчики, а ещё одна штора скрывала за собой бар, куда моментально выстроилась небольшая очередь из любителей коктейлей. Несколько барменов только успевали наливать разнообразное пойло из уходящего вдоль всей стены стеллажа с бутылками.       — Ну вот теперь всё как надо, да? — Чэн встряхнул головой так, что на глаза упало несколько прядей. Он расстегнул верхние пуговицы на рубашке, следом подвернул рукава. — Скоро станет жарко. Вот что Жан умеет, так это вечеринки… одна настоятельная просьба, — он повернулся к Мо и Тяню. — никакой наркоты и случайных связей. Вы же будете хорошими мальчиками?       Вот такого Чэна, в глазах которого плясали черти похуже, чем в серых глазах Тяня, Гуаньшань не знал совершенно. И смотрел во все глаза, не понимая, как можно быть таким разным, и с каждой открывающейся гранью всё более и более охуенным.