Ворон с Зелёными Глазами

Покинутый получасом ранее родительский дом встретил Пауля в неизменном состоянии: в печи всё так же теплился догорающий огонь, красные угли уже начали седеть, покрываясь пеплом. Пауль не сразу заметил, погруженный в свои думы, что в небольшой комнатушке, из которой и состояло всё его с сестрой ветхое жилище, не было слышно ни звука, кроме потрескивающего от пламени полена. Обрадовавшись, что многострадальная сестра наконец-то уснула, он устало опустился на табурет возле её кровати, предварительно подняв его с пола. На покрывшемся тонкими морщинами девичьем лице сейчас царило такое умиротворение, что все происходящие с девушкой муки ада, всякий раз, когда она находилась в сознании, казались лишь просто кошмарным сном. С минуту понаблюдав за её спокойным сном, Пауль закрыл лицо руками, тяжело вздыхая. — Пауль… Братец… — Едва слышный девичий голос отрывает его от осознания пришедшего ему видения на полянке пред лесом. — Ты слышишь меня?.. Пауль возвращает взгляд на сестру, встречается с её голубыми глазами. — Да, конечно, Илайза, я тут… — Он мягко обхватывает тонкое женское запястье, накрывая ладонью её ладонь сверху. — Валерьяна мне уже не помогает? — С грустной улыбкой спрашивает она, говоря едва слышно. — Нет, нет, что ты, нужно было просто подождать… — Пауль пытается успокоить сестру, сам в тайне понимая, что в каждом своём слове девушка оказывается права. Сестра обречённо вздыхает, переводя взгляд усталых раскрасневшихся глаз в потолок. Зубы со скрипом сжимаются внутри её рта от резкого приступа боли. — Послушай, Пауль… — Вновь оборачивается она к брату, глядя на то, как его губы мягко касаются её ладони, зажатой в мужских руках. — М? — Пауль уже и не помнит, когда они в последний раз разговаривали, ведь слова давались сестре с особым трудом. — В следующий раз… Когда ты пойдёшь к лекарю… — Девушка делает большие паузы, всякий раз собираясь с силами, переводит дыхание. — Не бери у него валерьяну… — Измученный голос её нежен, как прежде она обращается к брату, как будто шепча. — Возьми у него лучше экстракт болиголова… Глаза Пауля в шоке округляются, он по инерции крепче сжимает охладевшую женскую руку. — Илайза, что ты такое говоришь? — Паулю известны ядовитые свойства растения, о котором просит его сестра. — Пожалуйста, прошу тебя… — Тонкие брови хмурятся от накатывающей волны тянущей боли, но девушка находит силы посмотреть брату в глаза. — Убей меня, Пауль. Сердце брата разрывается на лоскуты, как неуклюже сотканное одеяло, пока острые ногти впиваются в его заледеневшую от ужаса ладонь. Девушка протяжно стонет, упирается затылком в тонкую подушку. Рука брата чувствует всю силу её боли, когда она сжимает его своей. — Илайза, ну что ты, не говори о таком, родная, прошу, не проси меня… — Пауль зажмуривает глаза, лишь бы не видеть её страшных агоний, опускает голову, прижимая её сжатую в кулак ладонь ко лбу. — Пожалуйста, прошу тебя, Пауль… — Уже не шепчет, а кричит она. Катящийся по бледным щекам бисер из слёз собирается в тонкую мокрую линию. — Тише, Илайза, тише, сейчас всё пройдёт… — Если бы у стен была память, они бы наизусть уже выучили эту фразу, что Пауль повторял своей сестре бессчетное количество раз. — Я прошу тебя… Пожалуйста… — Снова шепчет она, но уже с закрытыми глазами. Горячая ладонь брата на её лбу помогает уняться боли и провалиться в хоть и короткий, но спасительный для её измученного сознания сон. Во второй раз за ставшую уже бесконечной погожую майскую ночь Пауль обнаруживает себя идущим к поляне возле хвойного леса. Найти условное место не составляет труда: высокая трава ещё не распрямилась, храня следы его тела и рыхлая земля ещё помнит силу сжимавших её оцепеневших от страха пальцев. Тяжёлым взглядом Пауль всматривается в гущу деревьев, губы нерешительно поджимаются, боясь вымолвить необходимые слова. — Э-гей, дьявол. — Наконец, решается он, так до конца и не понимая, как следует к призраку обращаться. — Явись сюда. — Кулаки сжаты в нетерпении и страхе, но вид безмолвных деревьев не спешит изменяться, что лишь едва покачиваяются от лёгкого ночного ветра. «Обиду затаил, что ли…» думает он уже про себя, нахмурив в негодовании брови. Но едва успевает Пауль подобрать другие слова, как уже знакомый туман собирается в середине поляны. Как и прежде, от него веет лютым холодом, что будто пробирается под самую кожу, сковывая в онемении саму душу. Пауль чувствует, как бешено набирает ритм его сердце, зубы стиснуты от страха встречи с демоническим существом. Не томя мужчину долгим ожиданием, зелёного оттенка дымка формируется в стройную женскую фигуру. Кожа незнакомки мертвецки бледна, цветом будто отражает холодный свет майской луны. Чёрные, гладкие, как поверхность глубокого пруда волосы спадают на хищно улыбающееся женское лицо, что горит изумрудными огнями. — Ты меня звал, Пауль? — Сущность будто выделяет всякий раз его имя издевательским, надменным тоном. — Да. — Мужчина часто дышит, по телу пробегает неприятный озноб от накатившего страха и волнения. — Ты говорил, что можешь помочь мне. — Пауль понимает, что видение неспроста принимает образ соблазнительной женщины, но вторивший женскому мужской голос из улыбающегося рта не позволяет обратиться к нему по-другому. В любом случае, из богословских теорий он понимает, что у демонов, как и у ангелов, нет пола. — Могу. — Довольно мурчит незнакомка, паря в невесомости пространства. — Скажи мне, чего ты хочешь, а? Пауль? — Шелковое ночное платье спускается вдоль стройного силуэта к полу, но вместо ступней земли касается лишь густой зелёный туман. — Я хочу, чтобы моя сестра не страдала. — Уверенно проговаривает он, замечая, что женский силуэт находится уже совсем близко. — Я могу это исполнить. — От мертвецки-бледного лица видения до лица Пауля расстояние меньше дюйма, но даже на такой короткой дистанции он не чувствует на коже его дыхания. Лишь тонкий запах табака и пороха в силах уловить его обоняние. — Каковы твои условия? — Зелёные светящиеся в темноте ночи глаза поглощают его сознание, не предвещая ничего хорошего. Пауль не в силах пошевелиться, одёрнуться, когда тонкая ладонь длинными чёрными ногтями проскальзывает вдоль его шеи. — Всё просто: ты должен найти мне счастливого человека. — Будничным тоном произносят голоса, пока их источник перемещается за его спину. Пауль понимает, что задача не проста, но может быть выполнима, если… — Сколько у меня есть на это времени? — От прикосновений ледяных ладоней на его спине даже сквозь одежду пробирает мелкая дрожь. Сделавшийся холодным майский воздух как будто гудит, обжигая прохладой горло. Пауль силиться не смотреть через плечо на видение, что притаилось сзади, чтобы не выдавать весь тот ужас, что вселяет в него существо. — Я даю тебе на это шесть недель, шесть дней и одну шестую часа. — Двухголосое создание почти шепчет ему на ухо, пробирается к плечам ладонями, от которых не чувствуется человеческого тепла. Пауль быстро прикидывает, какую продолжительность имеет шестая часа, но даже с таким дополнением он понимает, что этого времени ничтожно мало. — Что будет, если я не справлюсь? — Он позволяет голосу не дрожать, когда сущность вновь является перед его глазами. — Тогда я заберу душу твоей маленькой сестрёнки. — От демонической улыбки сводит зубы. Зелёные глаза светятся в ожидании. Будучи человеком, сведущим в богословских науках, Пауль понимает, на какой шаг толкает его демоническая сущность. Ведь в случае, если он не справится, он обречёт свою сестру и после смерти на вечные муки ада, лишит её шанса попасть в Царствие Небесное, самолично навеки проклянёт её душу. Разумом он понимал, что подобное было просто недопустимо, грешно, безрассудно, жестоко, но сердцем, изученным её ежесекундными страданиями сердцем он чувствовал, хотел надеяться, что это её шанс на спасение. Сама мысль о том, что он сможет найти лекарство, избавить её от мучений, вернуть её к жизни, вытащить из той бездны отчаяния, в которую загнала его сестру неизлечимая болезнь, грела его душу, разжигала огонь надежды в его давно охладевшем от бессилия сердце. — Я согласен. — Решительным тоном произносит Пауль, понимая, что любовь и в этот раз оказалась сильнее долга. Сущность заулыбалась донельзя довольно, в изумрудных глазах вспыхнул огонь, сожравший его слова, как адское пламя сжирает грешные души. — Осталось только скрепить договор… — Вновь костлявая рука тянется к его шее, опускается острым ногтем к плечу. В момент жгучая боль пронзает плотную кожу. — Кровью. — Хищные губы температуры льда впиваются в месте свежего пореза, жадно выпивая проступившую наружу из горячего тела кровь. Пауль недовольно морщится от жутких ощущений, что вызывает во всем естестве прикосновение мертвецки холодных губ. С заливистым смехом двух разных голосов сущность испаряется в воздухе, но он ещё слышит довольное гоготание из зелёного тумана, что удаляется обратно в густой хвойный лес. В ветхом доме на удивление тихо. Пауль украдкой прокрадывается сквозь входную дверь, позволяя ей со скрипом закрыться. Лицо сестры умиротворённо уставлено в потолок, тонкие веки дрожат, просматривая лишь ей ведомый сон. По глубокому дыханию груди Пауль понимает, что девушка спит, так мирно и сладко, как не спала ещё никогда. Наслаждаясь покоем и тишиной погожей майской ночи, Пауль заваливается на остывшую печь, проваливаясь в глубокий, долгожданный сон.