Ненавижу эту улыбку

Скажи, Как дальше жить, Если одна твоя улыбка Способна космос уничтожить, Скажи. Алёна Швец — одна твоя улыбка

       Юно сжимает и разжимает кулаки, непривычный к хрусту резиновых перчаток. Их скрежет заставляет ресницы трепетать чаще, а сердце — выкипать от злости. На территории школы учителя строго контролируют, чтобы ученики не применяли своих способностей, за редким исключением уникальности таланта: как, к примеру, способность Юн Бэшик — создавать голосом многократное эхо, и это звучит потрясающе; также особое расположение имеет талант одноклассника Юно — Дун Сычён лечит руками…. На руках у Юно — перчатки, как будто он псина в наморднике. Но дело просто в том, что так будет гореть один только он, но не рядом сидящие. Хотя Чон думает, что если его доведут, то он спалит эту школу до фундамента за три секунды. И он ближе к реализации этой идеи с каждой прожитой переменой. Юноша откидывается на спинку стула, достаёт из рюкзака баночку, внутри которой спрятана свечка в стеклянном бокале, наскоро стягивает за средний палец перчатку с левой руки, чтобы зажечь фитиль мягким прикосновением. Играется с огоньком, как с единственным другом, позволяет тому скользить по коже, опалять до чёрных завитков едва отросшие волоски на первых фалангах, смеётся с этого. Как вдруг подскакивает с места, полностью мокрый. Рот Юно перекошен от шока, глаза округляются и взгляд стремительно находит наглеца, прервавшего его уют в новом месте: староста класса, Чо Джинён, стоит с порожним ведром и моргает в угрозе на одноклассника, когда говорит: — Ты нарушаешь правила школы. Скажи спасибо, что я не веду тебя к директору. — Я…., — у Юно язык не поворачивается сказать «я просто играл». Для Юно игры с огнём, всё равно, что игры на телефоне. И он оглядывается в поиске поддержки, может быть, хоть кто-то ещё из класса также изучает свою способность на перемене, даёт ей волю в краткие перерывы, но все присутствующие только в ужасе смотрят на него. — Меня попросили следить за тобой, — продолжает Джинён, подходя ближе, понижая голос, так что кто-то даже тянется подслушать, но староста вскидывает руку, и пара голов утыкается обратно в экраны телефонов. Юно очень интересна способность этого парня. — Мне сказали, — Джинён нагибается почти к уху Юно, — Что ты хорош в обращении с огнём, и поэтому можешь нарочно совершить поджог. Слушай, Юно, это нафиг никому не надо, так что… — парень поднимает с парты перчатку и кладёт поверх ладони Чона, — … носи свои варежки, а если снимаешь, то не нервируй ни меня, ни администрацию. Договорились? — зрачки Юно продолжают скакать по полу, когда Джинён игриво ударяет его по плечу, отстраняется с улыбкой, — Я рад, что мы поладили. Сначала в затылок Чо летит левая перчатка, а уже в лицо — правая. Юно с локтя сгребает учебники в портфель и вылетает из класса, бежит по переходам, прячется под лестницей у лабораторной химического кабинета. Тут тише, а ещё тут нет датчиков дыма, чем юноша прежде не стремился пользоваться. Но сейчас. Пальцы дрожат, когда он ставит стаканчик со свечкой на пол, желая поскорее дать огню жизни. И воск плавится, кромка стекла теряет ровность овала, стремительно оседая по бокам ниже — так «плачет» материал. Юно горит от обиды, непонимания, досады, не сразу контролирует температуру воспламенения, и только спустя некоторое время позволяет танцевать только маленькому каплеобразному огонёчку на остатках фитиля. Он кружится на месте задорно, будто смеётся, разлучает сложенные над головой ладони, чтобы описать полный круг вокруг своей оси и вернуться к прежнему совершенному состоянию. Пожалуй, Юно не стоило прогуливать урок литературы, но он как-нибудь потом с этим разберётся, потому что кроме этой проблемы есть ещё одна. Его боятся. Он-то думал, что с его способностью, с его достижениями всё будет в порядке. В средней школе всё было в порядке: у него была парочка друзей, а одна девочка даже находила очаровательным то, как Юно подчинял себе огонь. В старшей школе с её дурацкими правилами всё пошло наперекосяк. Отчасти Юно понимает: почему. Первые отношения. Многие ребята и девочки уже ходят на свидания, а значит — целуются. А поцелуй лишает вас обоих силы. И кто-то может быть счастлив этому, а кто-то будет горевать, у кого-то изначально была дурацкая способность: превращение в собаку от волнения (Юно учился в классе с таким мальчиком в средней школе), или производить солёную воду (кому вообще нужна солёная вода, если в мире не хватает пресной?). У Юно отличная способность, и он не хочет прятать её в угоду чьему-то мнению, в угоду чужой жалости и чужой глупости. Раз чмокнулись и потеряли способность — всё ребята, отгуляли, это ваш выбор, и нечего слюни распускать, пропустите вперёд тех, кто ещё думает головой, и у кого есть в руках сила.        По коридору пробегает сквозняк, так что крошечный огонёк свечи закручивается в вихрь и даже стремится по ветру, как если бы гнался за бегуном собакой, что на коротком поводке фитиля хозяина. Юно с сомнением смотрит за распахнувшуюся дверь, гадая: разве воздушная стихия способна на что-то такое. Люди убегают от Юно, ничего не оставляя на память, кроме ветра и его собственных мыслей. / Тэён внаглую прогуливает химию. Учительница что-то там на доске рисует и стирает, но Ли думает, что у неё от старости стирается память. А потому, пользуясь своей невидимостью, тихонечко прокрадывается за дверь. Он идёт неспешно, спрятав ладони в передний карман джинс — школьная форма для невидимки? Ха! Кому оно надо! Тэён не тратится на форму с десяти лет. Его спасают собственные ноги. Потому что из-за угла лаборантской по коридору стремительной вспышкой распространяется огонь. Он переливается от красных всполохов до жёлто-канареечных, кружит по пространству вокруг, и по вискам Тэёна скатываются капли пота. Парень так и стоит, где замер, до тех пор, пока огонь не утихает. И Тэён выжидает ещё какое-то время, рассуждая, что это — его наказание за прогул, что ему надо сейчас же вернуться, сесть на место у окна на последней парте, строить порядочного мальчика в угоду тугой учительнице, а не вот это вот всё. Потом он задумывается о том, что в последнее время слишком часто влетает в подобные ситуации, и что огонь имени «Чон Юно» на его запястье уже не так сильно тревожит, как-то было в день, когда Ли застал пожар в ресторане. Странное копошение, обозначающее жизнь, влечёт к себе, и Тэён поддаётся любопытству и желанию прогулять урок (тут же забывая о сомнительной совести и знаках свыше), подходит ближе и осторожно — будто видимый — выглядывает из-за угла, замечая на полу перед крошечным светом почти догоревшей свечи Юно. Того самого Юно. Тэён задирает опалённый рукав и подносит запястье к глазам, замечая мягкое свечение имени. Может, в самом деле, он привык к стихии соулмейта. Так значит, этот маньяк прогуливает? Тэён, кстати, тоже прогуливает, но у него есть весомая причина — у него химия, а вот что прогуливает этот маньяк и по какому поводу — страшное дело. Не то, чтобы Тэён как-то боялся Юно, он… Просто ненавидит его. Ненавидит и испытывает интерес, потому что.… Потому что они вообще-то соулмейты, и то, как это урод использует силу сказывается и на Тэёне тоже, и вообще — это Ли тут жертва, и продолжает страдать. И он даже не знает, что должен сделать, чтобы порвать порочный круг связи вот с этим полуумным, который развлекает себя играми с огнём. Ладно, Тэён знает, что именно он должен сделать, но сам вид Юно вызывает в нём отвращение. Настолько, что Тэён готов умереть прозрачным. И тут же парень задумывается о родителях, о своём конце на улицах города…. Ладно, всё-таки не настолько. Если для дела, то Тэён готов разок чмокнуть этого придурка. Учитывая, что вот прямо сейчас — идеальный шанс. Тэён только что на месте не подскакивает от радости: отлично! Это же потрясающе, что Юно учится с ним в одной школе! Тэён просто улучит момент, а потом протянется и украдёт поцелуй у Юно! Он кратко чмокнет чужие губы, обретёт видимость, нейтрализует гада и сбежит в Америку! Воодушевлённый своей идеей, Тэён выворачивает из-за угла, подходит ближе, но замирает, наблюдая за танцем пламени свечки. Обычный огонь так не делает, он так не может, это не физично, в конце концов, но вот этот огонёк — дивный маленький танцор, заставляет Тэёна сбавить свой воинственный настрой. Опустившись спиной на стену, Ли продолжает наблюдать за тем, как потешное маленькое горящее пёрышко кружится, двоится, соединяется воедино, и…. Бровь Тэёна выгибается против воли, потому что он замечает, как на губах Юно появляется улыбка. Робкая, натянутая против его собственной воли — эта улыбка выглядит благодарностью танцующему огоньку, как если бы тот был другом, который из кожи вон вылез, только бы Юно не печалился. Тэёна выворачивает от такого вида чужой улыбки. Всего его откровенно тошнит от жалости к Юно, который прижимает колени к груди, отражая радужкой глаз оранж ещё горящего фитиля, скрывая себя в тени этой лестницы. Дёргая головой из стороны в сторону, судорожно размышляя: куда лучше бежать — в класс или на улицу — Тэён выбирает второй вариант и, скользя по мраморной плитке мягкой подошвой кед, стремительно убегает прочь из этого коридора, оставляя Юно наслаждаться единением со своей стихией. Обретя покой на лавочке под козырьком, Тэён смотрит в серое небо, злорадно размышляя о том, что в такой дождь ничего гореть не должно, особенно — всякие малолетние мальчики с маньяковскими склонностями. Парень сам с себя смеётся, накрывая лицо ладонями, когда с неба начинает капать. Выпрямляет правую руку, позволяя «Чон Юно» мокнуть — Тэён не думает об этом, как о надписи, он думает об этом, как если бы на его запястье сидел вон тот подлестничный Юно, а теперь ещё и мок под дождём. Моргал своими жалкими круглыми глазюками, не отражал бы горение огня, а только — своё страдание и раскаяние. О, какой же жалкий маленький Юно сидит на запястье Тэёна и мокнет под дождём! Вдоволь насмеявшись, Тэён принимает сидячее положение, прячет запястье под рукав, прикидывает время и думает возвращаться к концу урока, чтобы успеть мякнуть на перекличке, но случайная мысль о том, что для возвращения на химию Ли придётся пройти мимо своего придурочного соулмейта, сбивает весёлый настрой. Какое-то время парень так и остаётся на лавке, размышляя, насколько сильно он дорожит химией: сильнее, чем он волнуется о Юно? Отрицательно машет головой и почти бежит по школьным коридорам, обозначая своё присутствие в этом мире лишь случайно созданным ветром за спиной. А когда Тэён останавливается перед лестницей, то даже огорчается: там пусто. Юно ушёл. Он куда-то ушёл, и о его тут пребывании ничего не напоминает. Пусто. … Тэён садится на парапет позади Марка, снова и снова проводя большим пальцем левой руки по иероглифам имени на своём правом запястье. Он слушает очередную ужасную — прекрасную по своему смыслу, но просто отвратительную по настроению — песню, в этот раз думая о той улыбке Юно, которую увидел сегодня под лестницей. Такую сложно ненавидеть. Но такая взывает жалость и презрение. Однако она и не была посвящена кому-то, она была только между Юно и тем огоньком, между ним и стихией. Наедине для него самого, исключая всяких прозрачных Тэёнов. Такой Юно кажется миленьким ребёнком. Тэён плотнее смыкает веки, мечтая забыть новый образ своего психованного соулмейта.