Не отказывай сразу, пусть разочарование приходит по капле. Бальтасар Грасиан-и-Моралес
***
Застигнутая врасплох Мицуки немедленно оттолкнула от себя Канаме и резко вскочила с места с горящими от стыда щеками. — Ю-юки! — нервно воскликнул ее дрожащий голос, пока она усидчиво распрямляла помятые места черного платья. — Как много ты увидела? — Т… ты… ты…! — не в силах вымолвить и слова, девочка позорно расплакалась. Прикрыв маленькими ладошками собственное лицо, дабы избежать привязчивого образа, стал настолько шокирующим и неприятным открытием, она всхлипнула, прежде чем не оглядываясь, сбежала из голубой гостиной в собственную комнату. Мицуки почувствовала, как подкашиваются ее ноги из-за одолевшей разум неловкости и неприятной по вкусу униженности. В противовес ей Канаме был оплотом спокойствия и хладнокровия: вишневые глаза равнодушно мазнули по спине маленькой беглянки после чего плавно перетекли к ней. Отчего внутри нее незамедлительно вспыхнул огонек раздражения. — Я ведь говорила тебе! Предупреждала о том, что она может явиться в любой момент, — ополчилась на него Мицуки. — Почему ты постоянно не слушаешь меня? — Моя дорогая имото, ты забыла одну важную вещь — это мои приказы не подлежат сомнению… не твои, — снисходительно улыбнулся он, вставая с дивана и направляясь в длинный коридор, где минуту назад скрылась Юки. — Однако, не беспокойся. С Юки-чан я разберусь сам. Как только чистокровный достиг ее комнаты, то без лишних расшаркиваний и вежливого стука в дверь, изменив прежним привычкам сразу же вошел внутрь, закрывая за собой дверь. В ту же секунду его встретило обилие розового цвета и мягких игрушек, беспорядочно разбросанных по полу вдоль кровати, возле одной из кучи которых и пряталась незадачливая беглянка. Не сдержав раздраженного вздоха, Канаме медленно подошел ближе, заговорив холодным, сырым голосом: — Юки, открой глаза. Благородные черты лица утратили былые добродушные ноты и сам вид замершего перед ней вампира казалось обрел совершенно незнакомую, опасную краску. — Я всего лишь хочу поговорить с тобой о кое-о чем невероятно важном. Ты видела, что мы делали, верно? — однако так и дождавшись ответа, добавив более мягкое. — Послушай, нии-сан не хотел напугать тебя. Мы семья, поэтому данный разговор нам и нужен. Мы с твоей нее-чан собираемся скоро пожениться. Колючее, острое равнодушие наконец пропало из его вишневых глаз. — Пожалуйста… открой глаза, — тем самым милым, умоляющим голосом попросил он ее. — Значит… вы поженитесь? — с любопытством спросила Юки, отрывая наконец голову от огромного плюшевого зайца в ее руках. — Так и есть, моя дорогая имото. Скоро Мицуки-чан станет моей женой, — кивнув Канаме, садясь рядом с ней на мягкий ворсистый ковер белого цвета. — Не удивляйся… Я ведь был очень предан твоей сестре и всегда оберегал ее. Позабыв о прежних страхах, она расслабилась, ответив на его нежную улыбку своей. — Я… я не знала этого. Когда будет ваша свадьба? — с едва уловимо покрасневшими от смущения щеками спросила она. — Ох… до этого дня довольно долго ждать, — тихо рассмеялся Канаме, добро потешаясь над невинностью, сквозившей в словах ребенка. — Но как я и сказал раньше, я очень люблю ее и никогда не предам. — А где она будет проводиться? — с заблестевшими от восторга глазами продолжила засыпать его вопросами неутомимая девочка. — Пока это неизвестно, однако когда мы решим… я непременно скажу тебе, — благодушным тоном ответил он ей. — Я знаю, что это может быть сложно принять, однако, пожалуйста, постарайся порадовать счастью своей нее-сан, хорошо? Неожиданно погрустнев, Юки удрученно повесила свои хрупкие плечи. — Что случилось? — забеспокоился чистокровный, щепетильно относившийся к любой перемене в настроении младшей сестры. После долгого затяжного молчания, Юки все же решилась прервать его, тщетно пытаясь подобрать нужные слова для того, чтобы донести всю мучившую изнутри гамму чувств с неприятным привкусом едкой горечи. Почему-то все это ей ужасно не нравилось. — Мне… мне не нравится, что ты женишься на моей нее-сан. — Почему ты против того, чтобы она выходила за меня замуж? — не выказывая ни капли гнева, спокойно поинтересовался он. Маленькое, глупое сердце под грудью внезапно забилось с удвоенное силой. Она зажмурилась, покрываясь смущенным румянцем, и с трудом выдавила из себя громким шепотом: — П-потому что я люблю тебя, нии-сан. — Любишь меня… Ты имеешь в виду в романтическом плане? — осторожно посмотрел на нее Канаме, внимательно наблюдая за каждым жестом и сменой подвижной мимики. От интенсивности чужого взора ее начала одолевать страшная робость и сожаление о вырвавшихся словах. — Юки-чан… ты знаешь, что ничто не изменит то, что ты являешься моей любимой милой имото? Даже твои чувства, — мягко произнес Канаме, утешая. — Мое сердце принадлежит лишь одному вампиру. И этот вампир моя Мицуки. Юки видела по нежно расплывшейся на тонких чувственных губах улыбке и яркому красному блеску в глазах, что он был предельно серьезен. — Пожалуйста, прими это. Ведь в этом мире ничто не разорвет наши чистые семейные узы. — Мне… мне жаль, — поджав дрожащую губу, дабы не расплакаться навзрыд, она посмотрела на хрустальные пуговицы игрушки в своих руках. — Я не знала, как сильно ты ее любишь… — Прошу не извиняйся. Ты не виновата в том, что я не в силах изменить силу собственных чувств по отношению к ней.