Опасный соперник / Tyger! Tyger!

Северус тщательно лелеял мысль о весенней субботе, которую собирался провести в подземельях вместе с мадам Снейп. В этом контексте упоминание времени года имело значение лишь потому, что оно давало ему возможность провести несколько часов наедине с женой до того, как ужин в Большом зале потребует их присутствия. Слизеринцы-старшекурсники, с едва скрываемой настороженностью наблюдавшие за растущим как на дрожжах животом жены своего декана, обычно оказывали ей своеобразное почтение и держались от нее как можно дальше, что свидетельствовало об их вежливом недоверии. Сейчас они все ушли в Хогсмид. Значит, сегодня днем не придется оттаскивать друг от друга озабоченных подростков, которым гормоны ударили в нижнюю часть тела. Зато гораздо больше времени требовалось уделить студентам младшим курсов. Они взяли за правило толпиться вокруг юбок мадам Снейп, подобно бедным племянницам и племянникам, виснувшим на хорошенькой молодой тетушке, всегда готовой раскошелиться и побаловать их ввиду чрезмерно снисходительного характера. Северус фыркнул про себя, шествуя по коридору. Он предпочитал быть единственным, кто мог воспользоваться мягкосердечием Гермионы, считая впрочем, что ее доброта временами граничит со слабоумием. Ему было вполне под силу распугать любое количество всех этих Макиавелли препубертатного возраста. Более того, этот процесс доставлял ему необыкновенное удовольствие. В этот раз всего-то и потребовалось, что упомянуть о несуществующем экзамене по зельям, который он якобы устроит в понедельник утром, и мистера Корнелиуса с его шайкой как ветром сдуло. Он почувствовал глубокое удовлетворение, когда они разбежались, как трусливые зайцы, которым привиделся волк. — Тебе обязательно это делать? — раздраженно спросила она. — Прерогатива мужа — защищать свою территорию от начинающегося посягательства соперников, — честно сказал он. Ее ответом было решительное фырканье. Как элегантно! — Можешь не принимать мои слова всерьез, но ты очень нравишься мистеру Корнелиусу, —нахмурился он. — Я выгляжу как огромное пасхальное яйцо, я никому не нравлюсь, — проворчала она. — В таком случае, Кухулин Корнелиус считает, что ты — призовое яйцо, — насупился он. — Иначе он не прилип бы к тебе, как банный лист. — К твоему сведению, они мне просто помогали, — сказала она со вздохом. — Я, конечно, не Асмодей Эггертон, — не скрывая сарказма, он назвал имя юнца, который намеренно изводил Гермиону своей показной тупостью, — но, возможно, смогу тебе чем-то помочь. — У Рона день рождения. Ты его видел? — спросила она, размахивая свертком, оформленном в цветах команды «Пушки Педдл». — Я бы хотела подарить ему подарок. Гарри тоже не знает, где он. По всей видимости, Северус думал слишком долго, пытаясь решить, лгать ей или нет. — Почему я должен быть посвящен в местонахождение мистера Рональда Уизли? — Твой ответ не годится, и ты это знаешь, — медленно сказала она, — но поскольку ты снизошел до притворства, я возьму на себя смелость предположить, что тебе что-то известно. Скажи... мне... сейчас же! Он бросил на нее свой фирменный отсутствующий взгляд. — Скажи мне, — потребовала она. — Если ты настаиваешь, — с презрением сказал он. Она угрожающе скрестила руки на груди. — Я настаиваю. — Рональд Уизли сбежал, — сказал он с ухмылкой. — Да неужели? — Гермиона рассмеялась. — С Нимфадорой Тонкс, — продолжил он. — Да ладно, Северус, признавайся – неужели ты наградил его отработкой в день его рождения? — спросила она. — Которую он обрюхатил во время рождественских каникул в Снейп-Холле. Я же говорил тебе, что собирать всех там было ужасной идеей, — сказал он, наблюдая за ее лицом в то время, как до нее медленно доходило, что он не шутит. — Почему он мне не сказал? — спросила она, ее голос становился громче с каждым словом. — Видимо, он догадывался, что ты попытаешься его отговорить, — парировал он. — Конечно, я бы попыталась — это безумие, безответственность и глупость с его стороны. Он совсем рехнулся? И ты вместе с ним? — громко верещала она, и он понял - каково это - находиться вблизи живого громовещателя. Он уставился на нее. Он привык кричать сам, но никак не к тому, чтобы кричали на него, пусть даже это делала Гермиона. Это шокировало и немного забавляло. А также слегка возбуждало. — Гарри тоже в этом замешан? — спросила она, запыхавшись от своего же крика. — Мистеру Уизли не хватило веры в способность Поттера выстоять перед лицом нежного допроса юной Джиневры, поэтому он выбрал более надежного соратника, — ухмыльнулся Северус. — Мир сошел с ума, —вздохнула она. — Они прячутся в Снейп-Холле, не так ли? Уголок рта Северуса дернулся от того, что его так быстро раскусили. — Нужно ли мне напоминать тебе, что мистер Уизли совершеннолетний? Все совершенно законно. — Какого Мерлина ты помог ему? Как они будут жить? — спросила она. — Если я не ошибаюсь, мисс Тонкс успешно справляется с обязанностями мракоборца и получает весьма приличное жалованье. Ну а мистер Уизли принял воистину гриффиндорское решение остаться дома и взять на себя обязанности матери ребенка, — при этих словах он неловко переступил с ноги на ногу. — Где они будут жить? Квартира Тонкс размером с собачью конуру, — раздраженно сказала она. — Не мои проблемы, — пожал плечами он. — Я уже и так подарил им эльфа на свадьбу. Пожалуй, в этом году я буду дарить их всем подряд, пока их количество не уменьшится до разумного. — Северус! — проскулила она жалобно. — Почему? Почему ты это сделал? — Ты же знаешь, моя дорогая, я всегда рад помочь нуждающимся студентам, — сказал он, с трудом сдерживая улыбку. Она сверкнула глазами, оставив без внимания его попытку пошутить. — К твоему сведению, он выдвинул убедительные аргументы, — сказал он, сердито сверля ее взглядом. — Которые заключаются в том, что…? — спросила она, сузив глаза. — Не твоего ума дело, — огрызнулся он в ответ. Северус не собирался говорить жене, что Уизли апеллировал к его собственным чувствам будущего отца. Он также не собирался признаваться, что его впечатлило безрассудное намерение мальчишки отстаивать свои исключительные, далекие от общепринятых, убеждения. Он не хотел, чтобы Гермиона пришла к ошибочному выводу, что он хотя бы на пушечный выстрел приблизится к подгузникам, чистым или грязным. И, что более важно, он не хотел бы разрушать веру Уизли в то, что он просто пытается от него избавиться. Тем более, что он действительно хотел убрать Рона с дороги. Это было неоспоримо. Это желание значительно усилилось, когда он понял, что Уизли не так глуп, как он себе представлял. Она окинула его оценивающим взглядом. — Ты сделал это из ревности, не так ли? - сказала она возмущенно. Ее слова обожгли его. — А если и так? — сказал он мягко. Он наблюдал, как она пыталась взять себя в руки, целый рой мыслей успел со свистом пронестись в ее голове прежде, чем она заговорила. — Мне нужно связаться по камину с Молли, а потом мы с ней с помощью портключа перенесемся в Снейп-Холл и разберемся во всем этом беспорядке. — Ты не сделаешь ничего из вышеперечисленного, — сказал он, пытаясь сдержать гнев. — Прошу прощения? — она подняла глаза, как будто вспомнив, что он все еще здесь. — Кажется, прекрасная леди ревнует, — прошипел он. — Что? — сказала она потрясенно. — Тебя настолько потрясла эта новость, что ты перестала слышать? Полагаю, я сказал, что прекрасная леди ревнует. А поскольку кроме меня и тебя здесь никого нет, вполне очевидно, что речь о тебе, — слова с горечью лились из его рта. — Как тебе не стыдно! — сказала она сердито. Он приложил руку к груди в притворной тоске. — Ты ранила меня, жена. Никто никогда не говорил мне такого раньше. — Ты смешон, — добавила она. — Если ты о том, что я являюсь объектом насмешек, то это уже не новость, это продолжается с тех пор, как я имел безрассудство жениться на тебе. Сейчас я лишь пытаюсь минимизировать ущерб, —сказал он, глядя на нее сверху вниз. — На будущее — держи меня в курсе относительно количества необходимых тебе мужчин. — Повтори, что ты сказал? — выплюнула она. — Я спрашиваю, сколько воздыхателей тебе нужно, чтобы ты была счастлива? — прорычал он. —Сколько волшебников должны любить тебя одновременно? — Мне нужен только ты, — прошипела она. — Докажи это, — потребовал он. — И как я, по-твоему, должна это сделать? — спросила она в ярости. — Оставьте Рона Уизли в покое, — ответил он холодным тоном. ____________________________________________ Гермионе никогда еще не снились сны с сексуальным подтекстом. У нее были фантазии и грёзы наяву. У нее было любопытство, но до снов на эту тему не доходило. Секс не входил в круг интересов ее подсознания до недавнего времени. Очень, очень недавнего. Сейчас все изменилось. Должно быть, виной тому гормоны. Во всех книгах о беременности, которые продолжала присылать ее мать после того, как у них возобновилась вежливая переписка, говорилось, что при нормальной беременности следует ожидать усиления сексуального влечения. Все, о чем могла думать Гермиона, это о том, как ей повезло, что Северус был волшебником. Маггл бы просто не справился. Однако в данный момент она спала и справляться было не с чем – никаких проблем она не доставляла. Глубоко в ее дремлющем мозгу активизировались нейронные связи, и она почувствовала, как будто лежит обнаженная под теплыми лучами летнего солнца на берегу озера. Далеко по воде плыл черный лебедь. Вскоре он оказался около нее. Это была прелестная птица. Огромная, блестящая, с потрясающим красным клювом. Гермиона потянулась, чтобы коснуться ее крыла, и она позволила ей это сделать, подавшись вперед и коснувшись своей щекой щеки Гермионы. Такая красивая. Такая ручная. Иссиня-черные перья скользнули по ее губам, напомнив ей о плаще некоего мастера зелий. Она была застигнута врасплох, когда алый клюв развратно сомкнулся на ее соске. Кончик огромного крыла прикрыл ей рот, как бы заставляя замолчать. Она начала сопротивляться. Затем произошла очень странная вещь. Где-то далеко на задворках ее сознания промелькнула мысль, что это был всего лишь сон. И это все меняло. Если это был всего лишь сон, что ей мешало наслаждаться им? Она перестала сопротивляться, и действия птицы стали ощущаться намного приятнее. Влажный язык скользнул по ее грудям. Сначала по одной, потом по другой и вернулся обратно. Жесткие, но нежные перья касались ее бедер, живота, лица. Длинная змееподобная шея лебедя скользнула вниз по ее туловищу и четко, непоколебимо и безошибочно оказалась между ее ног. Это была изысканная пытка. Клюв щипал, язык облизывал. Она была потрясена незнакомым ощущением, когда теплый влажный отросток стал выписывать круги вокруг ее ануса. Это определенно было неожиданным. Но и божественным одновременно. Кто бы мог подумать, что ее спящий мозг был таким изобретательным. Или извращенным, если уж на то пошло. Все не имело значения, пока это продолжалось. Ей было слишком хорошо. Ее оргазм начался с содроганий, таких же чистых и четких, как щелчки фотоаппарата, и закончился ощущением раскрытия, как у розы. Она проснулась, будто и не спала вовсе, а между ее ног была знакомая черная голова. — Что? – только и могла сказать она. — Я тебя обидел? — спросил он, приподнявшись. Она покачала головой. — Мне показалось, что тебе снится кошмар, — сказал он, нахмурившись. Она озадаченно посмотрела на него. — Я проник в твой сон, — сказал он с хитрецой в голосе. — Чисто из опасения за тебя. Она нахмурилась. — Конечно, так поступил бы любой. — Возможно, я несколько увлекся, — сказал он. — Я же не совсем каменный. Мадам Снейп посмотрела на своего мужа. Его губы все еще блестели от ее влаги, а волосы были взъерошены более, чем когда-либо. Он был в ночной рубашке. Должно быть, было уже неприлично поздно. — Ты бы хотел заняться анальным сексом со своей женой? — спросила она. — Почему ты спрашиваешь? — он с трудом сглотнул, произнося это. — Нужна еще причина помимо той, что твой палец в данный момент находится в моем анусе? — спросила она. — Возможно, у меня есть некоторое любопытство, - признался он, — а у тебя? — Я думаю, мне бы это очень понравилось, — сказала она. Лицо Северуса было непроницаемым, когда он потянулся за своей палочкой, лежащей рядом с кроватью. — Нет, позволь мне сделать это ртом, — сказала она, садясь. — Ты когда-нибудь...? — спросил он, останавливаясь на полуслове, когда она кивнула. — А ты? — спросила она. — Не с этой стороны, нет, — он отвел взгляд. Она придвинулась ближе, действуя слегка неуклюже теперь, когда ее живот начал расти не по дням, а по часам, и обхватила губами набухший пенис своего мужа, пока он снимал ночную рубашку. Из его горла вырвался низкий стон, когда благодаря ее действиям на головке показались капли предсеменной жидкости. — На спину, — скомандовал он, — я хочу видеть твое лицо. — От этого голоса у нее подкосились ноги, сначала от страха, а потом от чего-то совершенно другого. В мгновение ока она оказалась на спине с широко разведенными ногами, а он оказался над ней, одной рукой нежно поглаживая ее клитор двумя пальцами, другой направляя большую горячую эрекцию в ее зад. Ее колени были буквально прижаты к плечам. Сопротивления было больше, чем она помнила из опыта с Виктором. — Потужься немного, так будет легче, — прошептал он, —поверь мне. Она последовала совету, и он легко проскользнул внутрь. Ощущение поразило ее, это было сравнимо с погружением в бурлящую воду. Каждое движение посылало по ней рябь удовольствия, словно камень, брошенный в тихую гладь водоема. Сначала она двигалась неуверенно, потом задергалась, бесконтрольно извиваясь и выгибаясь под ним. Ее клитор под ладонью Северуса был твердым и набухшим. Она подняла глаза от его бледной, испещрённой шрамами от Круциатосов, груди на его раскрасневшееся лицо. Его глаза были широко раскрытыми, взгляд – стеклянным. Без предупреждения все ее тело начало пульсировать, и она попыталась подавить жгучую боль, которая внезапно пронзила ее там, где он толкался в нее. Любые попытки расслабиться не помогали, она и так уже была растянута до предела. Каждый следующий толчок причинял боль сильнее предыдущего. В тот момент, когда она вздрогнула, он вышел из нее. — Я не хочу причинять тебе боль, — сказал он, тяжело дыша. Он опустился перед ней на колени, крепко обхватив свой член кулаком. Мгновение спустя сперма струйка за струйкой украсила ее беременный живот подобно морской пене. Он упал на кровать рядом с ней и, нахмурившись, уставился в потолок, а она тем временем разглядывала его. Она провела пальцем по его профилю. Если не пытаться вписать его черты в рамки шаблона красоты, на него было приятно смотреть. Его бледные губы были мягкими на ощупь. Ей нравилось, когда он изгибал их в подобии улыбки, когда был доволен чем-то. Это была скорее усмешка, чем улыбка, но для нее этого было достаточно. Она лениво подумала, сколько раз ему ломали нос. Высокая переносица была неправильной формы, а кончик совершенно точно выпрямлен. Спрашивать об этом было бессмысленно, это не относилось к тем вещам, за которыми он следил. По внешнему виду она определила, что кость была сломана явно больше, чем один раз. Резкая складка между его бровями, которая никогда не разглаживалась до конца, вызвала у нее щемящее чувство в груди, навевающее легкую грусть. — Что ты делаешь, Гермиона? — раздраженно спросил он. — Трогаю твое лицо, — ответила она. — Это я заметил. Возможно, следует переформулировать мой вопрос так: зачем ты это делаешь, Гермиона? — Потому что я этого хочу, — ответила она, проводя пальцем по раковине его довольно большого уха. — Я должен извиниться, — тихо сказал он. — За что? — спросила она, все еще не очнувшись от затуманивших ее разум оргазмов. Несмотря на то, что она все еще чувствовала боль в заднем проходе, это более чем компенсировалось ее общим посткоитальным блаженством и приятным покалыванием вокруг вульвы. — Я проник в твой разум без приглашения, я наслаждался тобой без твоего разрешения, а потом причинил тебе боль, — сказал он, все еще разглядывая потолок. — Я взял тебя в жены, чтобы защищать тебя... а не причинять тебе боль. — Ты поступил нечестно, заглянув в мои сны, — сказала она, возвращая палец к его губам, — но я прощаю тебя. Что касается остального, ты не собирался причинять мне боль... — Намерения не имеют значения, — сказал он, поворачиваясь к ней лицом. — Только не для меня, — ответила она, — и я даю тебе свое официальное безоговорочное разрешение делать мне куннилингус, когда тебе только захочется. — Как любезно, — сказал он с едва заметной ноткой сарказма. — Я правда не против, — пробормотала она. — Мне следует спать на диване; это была неприемлемая потеря контроля с моей стороны, — сказал он, вставая. — Что плохого в том, чтобы иногда терять контроль, если никто при этом не страдает? — сказала она, положив руку ему на спину. — В том-то и дело, что в этот раз кое-кто пострадал, — сказал он безразличным голосом. — О, пожалуйста, — сказала она с досадой. — У меня было два очень сильных оргазма, после которых неудивительно, что где-то заболело. Я не похожа на пострадавшую сторону. — Я хочу тебя постоянно, ты же знаешь. Это никогда не прекращается, — сказал он обвиняющим тоном. — Я бы не вынес, если бы причинил тебе боль. — Северус, — сказала она, обвивая руками его шею. Он осторожно высвободился из ее объятий и встал с кровати. — Куда ты? — спросила она, не утруждая себя попытками убрать жалобные нотки из голоса. — В душ, и предлагаю тебе сделать то же самое, — сказал он, стоя к ней спиной. Она долго лежала в постели, пытаясь найти слова, которые могли бы переубедить его. Было гораздо лучше жить с Северусом Снейпом, который любил и хотел ее; но из этого не обязательно следовало, что это будет легче.