***
Катара ждет дня родов с трепетом — ей практически не страшно, ведь она так часто выступала в роли повитухи, но все же тревожно: одно дело помогать роженицам и совсем другое — самой оказаться на родильном ложе. Она просит Пра-Пра присутствовать, хотя та в последнее время почти ослепла и не сможет оказать внучке реальную помощь — только поддержать морально. — Это для меня важнее всего, — говорит Катара. По ее подсчетам, до родов еще два месяца. Катара наслаждается тем, какая она большая, приятно круглая. И больше всего ее радуют моменты, когда ребенок шевелится — дает знать о себе. Катаре уже известно, что ее малышу нравятся сказки о духах зимы — под них он всегда двигается особенно активно. Катара часто поглаживает свой округлившийся живот, шепчет ему нежности. Если Аанг застает ее за этим занятием, то тяжело вздыхает и удаляется куда-нибудь. Аанг многим недоволен в последнее время — прежде всего, тем, что Катара несколько месяцев назад попросила его освободить ее от супружеского долга, пока она беременна… Счастье Аанга — больше не приоритет для Катары, благополучие их будущего ребенка занимает все ее мысли. И это приятно… очень приятно. Вот только все идет не по плану — однажды утром Катара просыпается в луже и с ужасом понимает, что из нее изливаются околоплодные воды. Жидкость мутновато-зеленая, и это так же плохо, как и то, что роды начались значительно раньше времени. Катара кричит, и на ее зов прибегает Таис — девушка, помогающая ей по хозяйству. Хорошо, что она здесь. Таис быстро приводит к Катаре и Пра-Пра, и повитух. Все они просят Катару успокоиться. В иглу появляется даже Сокка, хотя выглядит он при этом неважно («Ничего личного, сестра, но если ты родишь прямо при мне, то тут на одного пациента станет больше»). Катара пытается смеяться, храбриться, успокоиться… все одновременно и ничего разом. Ее разрывает от боли, и она кричит-кричит-кричит. И спустя много-много часов — возможно, дней или даже лет, Катара потеряла счет времени, — Пра-Пра шепчет ей: — Молодец, девочка! Ты смогла! Катара плачет и пытается отдышаться, сжимает руку Пра-Пра — всю сморщенную, в темных пятнах. Неужели она смогла! Справилась! И сейчас увидит своего малыша… Малыш. Только теперь Катара понимает, что не слышала детского крика. Да и в целом в комнате так неестественно тихо — обычно, если роды заканчиваются хорошо, роженица и ребенок живы, то все радуются. Но вокруг Катары — ледяная тишина. — Что?.. — начинает Катара, но Пра-Пра все понимает. Она поит Катару теплым укрепляющим отваром и обещает, что сейчас даст ей подержать сына. Значит, это мальчик. — Скорее, — жалобно просит Катара. Она измотана, и ей ужасно страшно: почему ее мальчик не кричал? Наконец Пра-Пра вручает ей голенького, но уже отмытого от крови младенца. Мальчик дышит, однако его глазки плотно закрыты. — Попробуй приложить его к груди, — советует Пра-Пра напряженным голосом. Катара так и делает. Она много раз видела это со стороны — совершенно особенный момент, когда ребенок первый раз прикладывается к материнской груди. Всегда так мило. Но ее младенец не захватывает сосок, сколько бы Катара ни водила им по губкам мальчика. Желтоватое питательное молозиво будто вовсе не интересует ее красивого нежного малыша… И Катаре становится по-настоящему страшно.***
Аанг хотел, чтобы их сына звали Буми — в честь его давнего друга и могучего мага земли. Катара дает это имя мальчику, надеясь, что оно придаст ему сил. При полной луне она трижды произносит: «Буми!», взывая к духам, ожидая от них помощи. Но духи, видимо, бессильны. Буми — слабый маловесный младенец, который почти все время спит. Он очень красив, ее мальчик — оливковая кожа, серо-голубые глаза, легкий темный пушок на голове. Он идеален, но совсем не борется за жизнь. Катара день за днем использует целительную магию, чтобы помочь своему малышу, но все бесполезно. Буми по-прежнему отказывается брать грудь, и Катара применяет чары воды, направляя молоко прямо в его маленький ротик — как правило, приходится раздвигать крохотные губки пальцами. Сам Буми открывать рот не желает. Аанг возвращается из Страны Огня, когда Буми исполняется месяц. Крепко обняв Катару, он недолго смотрит на сына и тяжело вздыхает. Во взгляде Аанга такая обреченность, точно он подписал малышу смертный приговор. А затем Аанг отворачивается и пытается отвлечь Катару: он рассказывает ей о том, что Зуко завален работой, что во дворец приезжал бывший генерал Айро и учил всех заваривать чай, что… Катара устало машет рукой: — Честно говоря, мне наплевать. Аанг ошарашен. Она никогда с ним так не разговаривала. — Хочешь взять Буми на руки? — предлагает Катара, она почти все время носит сыночка у своей груди, чтобы ему было тепло. Это очень важно, но тяжело. Аанг ничего не отвечает, но протягивает руки. Он некоторое время стоит, глядя на Буми, а затем произносит: — Вообще я еще обещал зайти к Сокке… — и, передав малыша Катаре, Аанг уходит. Одиночество накрывает Катару, она ложится на кровать, прижимая к себе Буми. Она гладит его, целует, шепчет самые ласковые слова, которые знает. Катара призывает на помощь духов — может быть, они услышат ее наконец. Но все бесполезно.***
Суюки в очередной свой визит — она приходит то с Соккой, то одна — спрашивает: — А магия тут точно бессильна? Буми — два с половиной месяца, и он стремительно теряет вес. Катара не понимает, что происходит с ее сыном. И не она одна. По ее просьбе Аанг привозил в их дом лучших целителей Царства Земли и Страны Огня, однако все они лишь развели руками… — По крайней мере, я не знаю, какая магия может ему помочь, — слабо вздыхает Катара. Аанг говорит, что это и не в его силах тоже. Вообще Катара в последнее время мало общается с мужем. Почти все его слова о Буми ужасно жестоки: он просит Катару отпустить, убеждает ее в том, что круговорот перерождения — это естественно, а она насильно удерживает Буми с ними. Аанг ничего не понимает. И Катара поражается тому, что когда-то жила лишь его счастьем. Как можно быть таким бесчувственным и эгоистичным? Как смеет он разговаривать с ней этим своим просветленным Аватарским голосом?! Он ее муж, отец Буми. Он должен бороться вместе с ней. — Это так ужасно, — всхлипывает Суюки, вырывая Катару из круговорота привычных тяжелых мыслей. И вдруг что-то меняется… Катара и сама не знает, почему именно слова Суюки заставили ее вспомнить… и почему она не вспомнила раньше… Самый очевидный ответ — сложнее всего. Возможно, в этом все дело. Через пару дней она намекает Сокке, что им стоит провести время вместе с Аангом — мужские посиделки, что может быть лучше? Брат соглашается, и Катара остается в иглу вместе с Буми. Она дожидается полной луны, а затем берет приготовленный заранее хорошо заточенный нож. Катара разрезает свою руку и немного надавливает на рану с двух сторон, чтобы вытекло побольше крови. Это больно, но по сравнению с последними месяцами ее жизни — ерунда. Теперь нужно сделать маленький надрез на тоненькой пергаментной ручке Буми. Катара задерживает дыхание и решается. Буми слабо вскрикивает… здоровый ребенок на его месте рыдал бы в полную мощь легких, но ее мальчик этого не может. И Катара исправит это. Любой ценой. Ритуал, который проводит Катара, подсказан ей самой природой — той темной ее частью, которая близка к магии крови. Катара обменивается кровью с сыном, заговаривая каждую каплю: Буми должен выздороветь, должен начать есть, должен стать сильнее и вырасти самым могучим мужчиной своего племени. Кровь льется тонкой неровной струйкой, парит в воздухе, направляемая Катарой — сложно вливать ее в организм Буми. Маленькому слабенькому тельцу трудно принять силу матери. Но другого выхода у Катары нет. — Катара! Аанг пришел слишком быстро. Проклятье! — Остановись! Немедленно! — кричит Аанг своим Аватарским голосом. — Ты должна прекратить это! — Нет! — выдыхает Катара. Одновременно спорить с Аангом и проводить ритуал — трудно, но она справится. — Катара! Ты идешь против законов природы… Ты обещала мне не применять магию крови! — Это особый случай. Без нее Буми может умереть. На лбу Аанга лихорадочно бьется венка, он смотрит на Катару как на сумасшедшую: — Да как ты не понимаешь, он и должен умереть! Такова его судьба! — Нет! Нет! — кричит Катара, и Аанг отбрасывает ее со своего пути мощным потоком воздуха, а сам берет в руки младенца, всматривается в него и кривится так, точно увидел нечто противное. — Ты уже запятнала его душу, Катара… теперь Буми не сможет сразу переродиться… Катара вскакивает на ноги, ее потряхивает, а рассеченная ладонь, которой она ударилась об пол, болит. Но все это неважно. Катара изо всей силы бьет Аанга по лицу: — Буми будет жить эту свою жизнь, — отчеканивает она. — И никогда не смей говорить обратное! Аанг вздыхает и смотрит в пол. Затем он протягивает к Катаре руки: — Ты сошла с ума, Катара… У нас еще будут дети, если ты отпустишь Буми. Только будь благоразумна… — Значит, у нас не будет детей, — выпаливает Катара. Она закутывает Буми в теплую пеленку и выбегает на улицу. В голове мечутся беспокойные мысли, и главная из них — помог ли Буми обряд? Ей кажется, будто сынок улыбается в темноте, а значит, надежда все-таки есть. Катара обращается к луне, молит ее: — Дай мне надежду! Подари моему сыну жизнь, вопреки жестоким словам его отца!***
Ритуал подействовал — Буми стал пить грудное молоко, он теперь смеется и плачет, как все младенцы. Вскоре он даже начинает уверенно держать голову и пытается хватать предметы. Катара — в восторге. Она благодарит луну и мысленно обращается с добрыми словами к Хаме — если бы не эта старуха, которая когда-то ужасно напугала Катару, ее сын мог и не выжить. С Аангом они мирятся через пару недель после ссоры. Даже делят постель как супруги, чего давно уже не было — Катара идет на это, чтобы их согласие было полным. Правда, тайно от мужа пьет зелье, предохраняющее от беременности. Учитывая то, как Аанг относится к Буми — теперь он ведет себя так, точно у него вовсе нет сына, — Катара не готова рожать ему еще детей. Да и новый ребенок отвлечет ее от забот о Буми… сейчас это ни к чему. Спокойная жизнь Катары длится месяц, а затем с Буми начинает происходить нечто странное и пугающее — его тельце теперь всегда холодное, дыхание затрудненное… а в один из дней он перестает открывать глаза и шевелиться. Катара плачет навзрыд, хотя недавно думала, что выплакала все слезы. Она снова применяет магию крови — и наплевать на мнение Аанга, — но на этот раз ничего не происходит. Буми снова угасает у Катары на глазах, и ей начинает казаться, что выхода нет. В один из однообразно тяжелых, мучительных дней Катара приходит к Пра-Пра. Та делает для внучки укрепляющий отвар и ощупывает маленького правнука: — Что-то здесь не так… — произносит Пра-Пра. Катара замирает — она ничего не говорила бабушке о совершенных ритуалах. Пра-Пра не маг, но уважает законы бытия и наверняка осудит Катару. Об использовании ею магии крови вообще знает только Аанг. — А можно мне осмотреть его? — вдруг спрашивает Пакку, который все это время сидел в кресле и задумчиво попивал чай. Катара кивает — хуже уже не будет. Пакку долго колдует над Буми, а затем поворачивается к Катаре: — Ты проводила ритуал крови. В его голосе, к счастью, нет осуждения — только констатация факта. — Дважды, — признается Катара и объясняет, что именно сделала. Она поглаживает ледяную ручку сына, склоняется над Буми и пытается отогреть его пальчики своим дыханием — на периферии мыслей мелькает воспоминание о Зуко, греющем ее ладони в день свадьбы… и почему она не маг огня? Пакку кашляет в кулак, затем делает глоток давно остывшего чая и произносит: — Магия крови — не новое изобретение… но она всегда была самой мрачной, самой пугающей из всех известных практик. И прибегать к ней могли только исключительно сильные маги. Тот ритуал, который ты провела интуитивно… вызывает и восхищение, и ужас, честно говоря, — Пакку вздыхает. — Я бы и во времена своего расцвета на такое не решился. — У меня не было выхода, — мрачно произносит Катара. Пра-Пра молчит и гладит внучку по плечу: она ничего не знает о магии, но вот о материнской любви ей известно очень многое. — Моя прабабушка была великим магом воды и крови, — продолжает Пакку. — И она спасла несколько детей именно так, как ты сейчас рассказала. Но она действовала не одна. В течение нескольких месяцев после проведения ритуала Луны должен свершиться ритуал Солнца — самый могущественный из магов огня, его Хозяин, должен добровольно поделиться с младенцем частицей своей силы. Иначе ребенок замерзнет изнутри. Так говорила моя прабабка. Катара прижимает руку ко рту… неужели есть надежда? И тогда… — Аватар может мне помочь? — спрашивает она у Пакку. Тот отрицательно качает головой: — Аватар не может нарушать законы природы, а эти ритуалы противодействуют естественному порядку вещей. Я же говорю — тебе нужен нынешний Хозяин Огня. Думаю, дело не только в его дарованиях, но в самой его крови. Ведь с крови все началось… Значит, Зуко. Вот как… Катара искренне радуется тому, что на троне Страны Огня сейчас восседает не Озай и не Азула. Договориться с ними было бы невозможно. А Зуко… он, наверное, будет сомневаться. Возможно, не захочет идти против Аватара. Однако Катара найдет способ его убедить — она сделает все что угодно ради сына. Она это уже доказала. — Пусть духи дадут тебе сил, деточка, — грустно вздыхает Пра-Пра, обнимая Катару на прощание. — Спасибо, — шепчет Катара, вдыхая запах терпких трав, всегда сопровождающий Пра-Пра. «Силы мне понадобятся».***
Под покровом холодной, освещенной звездами ночи Катара снова предает своего мужа: выскользнув из супружеской постели, в которой сегодня не было ни неловких ласк, ни лихорадочных, раздражающих Катару слов, она оставляет Аангу записку и, прижав к себе завернутого в пару меховых одеял Буми, забирается на спину Аппе. Мешок с необходимыми в дороге вещами уже погружен. Зубр, конечно, не знает о том, что Катара совершает предательство: услышав знакомый голос, произносящий заветное «гип-гип», Аппа взлетает в небо. Он немного недоволен тем, что его потревожили, но сильно не возмущается — возможно, соскучился по Катаре. Аппа уносит ее и Буми прочь от дома, от Аанга и его Аватарской морали. В оставленной Аангу записке Катара попыталась высказать все, что думала. Это было непросто. «Аанг! Наш брак длится чуть больше года, но за это время мы страшно отдалились друг от друга… Ты осуждаешь меня за то, что я пытаюсь спасти Буми, и знаешь, я думаю, это ужасно лицемерно с твоей стороны… Помнишь, когда пропал Аппа, ты отчаянно искал его, пытался ему помочь. Но сейчас речь идет о нашем сыне, а ты говоришь мне покориться судьбе, отпустить, не мешать кругу перерождений! Ты знаешь, что я сделала. И я собираюсь завершить это. Подробности спроси у Пакку. Но за мной прилетай, только если согласен с тем, как я поступаю (подчеркнуто два раза). Только если готов любить нашего сына так, как я его люблю. Аппу я отправлю обратно в любом случае. Прости, что забрала его без твоего ведома. Но только за это. Знаешь… мне кажется, мы были счастливее друг с другом, когда оставались просто друзьями. То есть очень давно. Катара». Когда глаза Катары привыкают к темноте, она видит под собой безжалостный океан в обрамлении вечных льдов, потом — макушки деревьев, широкие полоски рек и россыпи крошечных домиков… Катара прижимает Буми к себе поближе и тяжело вздыхает о тех временах, когда путешествовала по миру с Аватаром и своим братом. Пусть вокруг царила война, сама Катара была ребенком, а в детстве все проще. Она без конца задается вопросом: как сложилась бы ее жизнь, если бы она все-таки не ответила Аангу взаимностью? Она и не помнит толком, почему тогда подарила ему поцелуй, определивший весь ее дальнейший путь. С тех пор Катара уже не была собой: девочкой из Южного Племени Воды, сильным магом, сестрой Сокки и дочерью Хакоды, подругой Тоф и Суюки… Нет, с того момента, как она разрешила Аангу считать ее своей — хотя порой ей кажется, что он всегда так о ней думал, — для всего мира Катара стала девушкой Аватара. Потом его невестой и затем — женой. И если быть честной с собой — ведь где и говорить правду, так это на спине летающего бизона среди звездной, поглощающей целый мир ночи, — то с каждым новым этапом их отношений Катара чувствовала себя все менее и менее живой. Она с тоской вспоминает о былых мечтах: страсть, жар, охватывающий тело… в ее супружестве не случилось ничего подобного. Она подозревает: женщины просто лгут друг другу о том, что и они могут получать удовольствие от брачного долга, а цель обмана очевидна — подтолкнуть их к рождению детей. Ну и своих мужей порадовать… Катара гладит холодное личико сына, а затем несколько раз дышит на него, пытаясь поделиться с Буми теплом. Ее обманутые ожидания и разбитый брак — это так, пыль, неважное. Главное — чтобы солнечный ритуал подействовал. Главное — уговорить Хозяина Огня Зуко.