В чаще леса

Мо Гуань Шань проснулся по привычке слишком рано, даже солнце еще не успело раскинуть свои лучи по небу. Лис хотел как обычно широко раскинуть руки, потянуться всем телом, чтобы окончательно проснуться. Но он был плотно зажат с одной стороны его новоиспеченным сожителем, а с другой его крепкой рукой. Шань на это только фыркнул, все таки выбираясь из цепких оков, что дарили такое приятное тепло. Конечно, для него это было в новинку, но какой-то опасности от этого альфы он не ощущал. По правде говоря, не так много альф он в своей жизни то и видел. До десяти лет он жил вместе со своей матерью, та была простой, но очень доброй женщиной. Жили они в бедности, но никогда не жаловались, ведь любили друг друга. Но его отец всегда хотел больше денег и благ, поэтому тот решил уйти на войну, дабы преувеличить их. Из-за этого он редко видел его, но когда тот все таки возвращался, Шань всегда был очень рад. Один раз когда отец вернулся с очередного сражения, они всей семьей устроили праздничный вечер. Было много вкусной еды, которую Мо до этого никогда не ел, были танцы и музыка, когда отец играл на старой гитаре. Но потом через пару дней его снова вызвали в часть. Тогда ночью маленького лиса очень мучила жажда и когда тот решил сходить набрать себе воды, то стал свидетелем такой картины. Отец его жалобно скулил и метался по кровати, на что его мама только прижала того к своей груди, поглаживая по макушке. Тогда Шань провожал его со слезами на глазах, не хотел отпускать, хватался за форменные штаны, тянул за ремень, но тот все таки ушел. После этого своего отца он не видел. Так в девять лет Шань понял, что его отец умер, мама ему ничего не говорила, только тихо плакала по ночам, думая что он не слышит. Его уход ранил очень сильно, после чего мама стала медленно угасать. Болезни и хвори просто липли к ней, будто зная что сейчас она уязвима. Ее рыжие волосы утратили свой блеск, а карие глаза стали совсем серыми. Мне было почти десять, когда мама отвела меня к этой избушке. Там жил какой-то дальний родственник, которого я никогда не знал. Пожилой лис с густой бородой и добрыми глазами принял нас со всеми почестями, тогда я обрадовался, что всё наконец то станет как раньше, что мама больше не будет грустить. Но утром в избе ее уже не было. Конечно, было много слез и истерик, но сейчас я не виню ее в этом. Жить со стариком было интересно, хоть и нудно порою. Он обучил меня врачеванию, собирательству, в принципе обучил меня жизни. Когда мне исполнилось шестнадцать он рассказал мне про альф и омег, приказал остерегаться первых, ведь те намного сильнее меня и вообще порою весьма заносчивы. До этого момента я не понимал о чем он, ведь альф я никогда и не видел. Сидел в своей избе, собирал все нужное в лесу, мне было комфортно жить так со стариком. Но полгода назад он умер, тихо сидя в своем кресле, словно просто спит. После его смерти я сильно горевал, читал его книги по лечебным травам и решил для себя, что продолжу его дело. Тогда я и ощутил глубокое одиночество, глубоко в чаще леса совсем один, оказывается это тяжело. Глотком свежего воздуха стала моя находка. Когда рано утром я как обычно собирал все травы, то заметил в дали под сухим накренившимся деревом тело. Быстро подбежав к нему, я осмотрел незнакомца, тот был еще жив, но явно находился в критическом состоянии. Тогда я взвалил его тело к себе на плечи и побрел в сторону дома, намереваясь спасти найденного, как я потом понял, волка так еще и альфу. Видимо только с помощью милости самого Бога я смог дотащить эту тушу до избы, так еще и обходить его до приемлемого состояния. Рыжий накинул на себя вещи потеплее, ведь как то слишком прохладно вдруг стало в избе. Вышел на крыльцо и вздохнул полной грудью, а на выдохе увидел маленькие клубочки пара. Все таки зима начнется раньше, чем он думал. Делать нечего, рассудил тот, закидывая на плечо крупный топор. Пора нарубить дров для печи, если его запасы кончатся, то им точно не поздоровится. Работа шла медленно, но верно, с характерным звуком бревна раскалывались и падали, а Шань складировал их в сарае. Солнце уже было высоко и стало чуть теплее, пот лился по его спине и холодил кожу. Дверь в избу приоткрылась, жалобно скрипя, тем самым привлекая внимание лиса. Тот отложил топор, вытер капельки пота со лба. В проеме двери стоял Хэ, поеживаясь от холода. — Доброе утро, малыш Мо, давай я тебе помогу, — тот подошел ближе, выхватывая топор из рук рыжего. — Тебе еще нельзя напрягаться, дурень, я сам все сделаю, — Мо пытался отобрать топор, но темноволосый прятал его за своей широкой спиной, а потом и вовсе поднял над головой, не давая тому даже шанса его отобрать. — Не дорос еще такими вещами орудовать, малыш, смотри и учись, — Тянь самодовольно ухмыльнулся, на что лис лишь закатил глаза. Но красоваться тот любил, поэтому Хэ махнул рукой, приказывая тому отойти подальше, встал в горделивую стойку и замахнулся что есть сил, ударяя по бревну. То жалобно хрустнуло и раскололось с первого раза. Черноволосый поднял свои глаза на Мо, победно улыбнулся и продолжил свое занятие. — Если тебе потом плохо станет, так тебе и надо. А я за водой пошел, развлекайся, — Шань в последний раз взглянул на воодушевленного новой работенкой Тяня и тихо фыркнул подбирая с земли пустые ведра. Он пошел к ближайшему пруду, где вода была очень чистой, так как шла с самих гор, и наполнил их до самых краев. Стоило ему выйти с пролеска как к нему навстречу выбежал тот самый Хэ Тянь, виляя хвостом. — Давай ведра, я донесу, — отдышавшись от бега, протараторил тот. — Ты совсем из ума выжил? Не отдам! — крикнул Мо, когда волк стал настойчиво отбирать у того ведра. Бой был неравный, поэтому зло прошипев, Шань все таки уступил тому ведра и покорно шел чуть позади. Празднуя свою победу волк шел довольный и весело насвистывал какую-то песенку, виляя в такт хвостом. Мо даже не понял чему тот радуется, учитывая что тяжести предстоит нести ему. Когда они дошли до дома, Хэ занес внутрь ведра и снова вышел на улицу, продолжая колоть дрова. Видимо, дел на сегодня у него осталось не так уж и много, поэтому тот решил вернуться в избу и что-то приготовить. Ведь теперь ему еще надо как-то прокормить тушу, которая сейчас во дворе колола дрова. Не долго думая Шань решил протушить в печи жирного кролика с овощами, а также запечь пирог с дикими яблоками, что росли рядом с озером. Готовить он любил также сильно, как и изготавливать снадобья. И видимо получалось у него неплохо, если волку понравилось, хотя тот по всей видимости был просто всеядным проглотом. Прошло время и рагу с кроликом уже было готово и накрыто полотенцем, чтоб не остыло, а пирог дорумянивался и грелся на самом краю печи. Пока лис готовил то и сам успел проголодаться, поэтому тот решил сходить к Тяню позвать его на обед, а заодно проверить не убился ли тот в его отсутствие. Захватил с собой плошку с водой и полотенце, вышел на крыльцо, рассматривая как продвигается работа. Хэ Тянь был весь мокрый из-за пота, рубашка его в некоторых местах полностью промокла, а у его ног валялась целая куча дров. Мо такую кучу мог наколоть только за несколько дней, видимо волк не отлынивал от работы. — Этого хватит, держи оботрись, а то простудишься и жрать иди пока не остыло, — рыжий всунул тому в руки полотенце и плошку с водой, густо покраснел и почти бегом направился в сторону дома. Этот черноволосый вызывал внутри него странные чувства, которые он до этого никогда не испытывал. Тот слишком странно пах хвоей и чем-то пряным, от чего кружило голову и давило в районе живота. А еще то как он на него смотрит со смехом и нежностью как будто, а может это привиделось Мо, но его поведение он никак не мог понять. Почему волк помогает ему с работой, так еще и хвостом довольно виляет, будто ему нравится угождать ему. Все в нем было странным и непривычным, но Шаню от этого было только интереснее. Когда они вошли в дом, лис быстро разложил всю еду на столе и уселся на один из стульев напротив черноволосого, стал неторопливо есть. Хэ Тянь же наоборот слово одичалый набросился на бедное рагу, слово это его последний прием пищи, так еще и раздражал тем, что его неугомонный хвост то и дело бился о деревянный стул в припадке счастья. Это злило, но одновременно и льстило Шаню, ведь это же он приготовил. — Ешь нормально, а то подавишься. И хватит уже вилять хвостом, — чуть хмурясь сказал тот, уже не выдерживая чавкающих звуков. — Прости, малыш Мо, очень вкусно, — тот состроил жалобное лицо, прижимая черные уши к макушке, но продолжил есть в более медленном темпе. Когда с обедом было покончено, Шань решил заняться уборкой, следовало помыть все миски оставленные после обеда, а также помыть полы и перестирать грязную одежду. День прошел в делах, Шань оставался дома, а Хэ рубил дрова и носил ведра с водой. Когда стало темнеть и окончательно холодать, лис загнал Тяня домой. Внутри было тепло, благодаря дровам, наколотым самим альфой и чисто, тут уже постарался сам Мо. В углу избы стояла чашка доверху наполненная теплой водой, Шань успел нагреть ее для Тяня, пока тот был на улице. — Иди мойся, весь день отработал на улице, вонючка, — на обзывательство тот не отреагировал, лишь спокойно стал расстегивать рубашку. Шань покраснел, но не отвернулся разглядывая шрамы на спине волка. Их было много, некоторые из них уже совсем старые, а другие все еще были свежими. Когда темноволосый стал стягивать штаны с бельем, лис все таки стыдливо отвел глаза и решил занять себя чтением книг дедушки, пока тот не закончит. — Братец Мо, может вместе искупаемся? А то воду придется таскать, а так силы побережем, — от этого заявления у лиса глаза на лоб полезли, что он вообще несет. С другой стороны и вправду не хотелось снова таскать и греть ведра для того, чтобы искупаться самому. Хэ Тянь же уже блаженно развалился в деревянной чашке, только голова и коленки торчали, что в силу роста просто не помещались там. — Ладно, отвернись только, пока я не залезу, — черноволосый ухмыльнулся, но закрыл глаза ладонью, остается только надеяться, что тот не подглядывает. Шань быстро разделся, скидывая грязную одежду в чашку для белья и юркнул также в чашку, полную горячей воды, что так расслабляла мышцы после тяжелого дня. Он сидел напротив Тяня, поджав ноги к груди, и пытался ненароком не коснуться сидящего рядом волка. Это было невозможно, его ноги постоянно касались бедер Шаня, вызывая стаю мурашек по всему телу. Так еще и запах его до этого ненавязчивый, сейчас словно окутал с ног до головы, либо от их близости либо от возбуждения черноволосого, этот факт заставлял его краснеть уже не только щеками, а всем телом. — Какой-то ты красный, малыш Мо, давай я помогу помыть тебе спинку, — он придвинулся ближе, рассматривая пунцовое лицо напротив. Шань смотрел в ответ, но не видел в этих глазах опасности и злого умысла. Видимо он совсем дурак и теряет сноровку. Но на удивление, черноволосый и правда всего лишь помог тому с мытьем и обмылся сам, спокойно встал, обтерся полотенцем и скрылся за поворотом, казалось бы пытаясь скрыться с глаз. Шаню показалось его поведение странным, никаких подколов и дурацких разговоров, тот словно сбежал. Ну и ладно, закончив с водными процедурами лис вышел в спальню и обнаружил, что Тянь уже спит на своей половине кровати, по уши укутавшись теплым одеялом. Теплая ванна и его ужасно сморила, поэтому рыжий решил себя не мучать, спокойно потушил лампу и улегся рядом на кровати, пытаясь забрать половину одеяла себе. У него это получилось, не без особых усилий конечно, на это Тянь лишь сонно зевнул, переворачиваясь лицом к Мо и уже как будто по хозяйски зарываясь тому носом в макушку. —Спокойной ночи, малыш Мо, — пробурчал тот где-то на уровне волос лиса. Шань в свое удивление не сопротивлялся. Ему было также приятно спать с ним в обнимку, вдыхать его запах, что сейчас успокаивал и дарил тепло и уют. Сейчас ему не было страшно и одиноко в этой лесной глуши, пока рядом лежал Хэ Тянь. Это было странно, они знакомы не так давно, но Шань ему почему то доверял, тот был явно добрым и простым альфой, не таким каких ему описывал дедушка раньше. С ним хотелось бы лежать вот так в обнимку вечно и вдыхать его запах, но рано или поздно он уйдет также как и все остальные, вдруг осознал Шань. Да, точно он же явно военный и покинет его как только раны заживут. Эта мысль засела в его голове и не давала уснуть, было грустно осознавать, что все кто был дорог для него, рано или поздно оставляли Шаня одного. Черноволосый словно почувствовав его мысли, стал поглаживать его спину легкими движениями, а носом зарываться глубже в рыжие волосы. Тот ничего не сказал, но Шаня это успокаивало, но и слова им были не нужны. Лис выдохнул отгоняя дурные мысли прочь и провалился в глубокий сон.