Предательство Блэк

Траур из-за проигрыша продлился в Слизерине недолго, когда было объявлено, что Гарри Поттер получил пожизненный запрет на участие в квиддиче. Драко, однако, молча кипел из-за того, что его публично избили на глазах у большей части школы. Тео чувствовал вину за то, что пытался разрядить ситуацию вместо того, чтобы драться, но Драко не злился на своего лучшего друга; в конце концов, близнецам Уизли и Поттеру запретили играть в квиддич, и он понимал, что Тео сразу же ввязался бы в драку, если бы она не была публичной. Время пролетело в мгновение ока, и вскоре пришло время возвращаться в поместье Малфоев на Рождество. Где-то в последние недели учебы Гарри и вся семья Уизли исчезли из школы. Селестия никогда не пропускала Рождество у Малфоев, даже когда чувствовала, что навязывается. Они всегда относились к ней так, словно она была частью их семьи; сестра Драко, их дочь. Но в глубине души у неё всегда было небольшое ноющее чувство, которое говорило ей, что там ей не место. Она была первой, кто проснулся в день поездки на поезде до вокзала Кинг-Кросс. Она попыталась разбудить Пэнси, которая проворчала «ещё пять минут», прежде чем снова заснуть. Переодеваясь, она проверила, всё ли необходимое ей было уже упаковано. Когда она разбудила Пэнси, на этот раз слизеринка, наконец, проснулась, сказав Селестии, чтобы та не ждала её. Селестия собрала свои сумки и спустилась в общую гостиную. Было еще рано, большинство студентов либо ещё спали, либо собирались в своих комнатах. Вокруг слонялась пара студентов, ожидая, когда проснутся их сверстники. Она не удивилась, увидев Тео, ожидающего возле двери со своими сумками. Это было эгоистично с её стороны, но Селестия надеялась поехать одна на Хогвартс-экспресс. Ей нужно было время, чтобы разобраться со своим беспокойством по поводу возвращения в поместье Малфоев. Мерлин, почему она приняла такое опрометчивое решение вернуться? Её друзья всегда были рядом, и с ними она могла поделиться любимы мыслями и идеями. Но именно она решила, что они поедут в поместье Малфоев на Рождество, и она чувствовала, что было бы трусостью отказаться от своего заявления. «А-а, ты всегда ранняя пташка, не так ли?» — ухмыльнулся Тео. Она не была жаворонком. Несмотря на то, что она уже переоделась в презентабельный наряд и причесала волосы, больше всего на свете ей хотелось вернуться в уютную постель. «Отвали», — прошипела Селестия. «Драко и Блейз всё ещё спят», — сказал он, делая вид, что не заметил её слов. «Пэнси, вероятно, придется выгонять их из постели», — ответила Селестия, радуясь, что не она будет будить двух мальчиков, которые спят как убитые. «Готова идти?» — спросил он. «Да — сказала она, — только, я займу место у окна». «Это будет проблемой, дорогая, потому что я хочу место у окна. Возможно, тебе придется посидеть у меня на коленях», — ответил Тео. «В твоих мечтах, красавчик», — сказала Селестия, выходя из общей комнаты. «Ты чертовски права». ❈•≫────≪•◦ ❈ ◦•≫────≪•❈ Поездка до вокзала Кингс-Кросс прошла без происшествий. Пэнси и Драко время от времени уходили исполнять свои обязанности старосты, Блейз проспал всю поездку, Тео провёл время за чтением книг, которые Селестия читала заранее, а Селестия пыталась заснуть, но просыпалась каждые десять минут. Сойдя с Хогвартс-экспресса, она почувствовала, как на неё накатила волна головокружения. Знакомое ощущение железнодорожной платформы в Лондоне на мгновение ошеломило. Драко материализовался рядом с ней, положив руку ей на плечо и повел сквозь толпу. В массе всех студентов, выходивших из поезда, они потеряли своих друзей, хотя на самом деле это не имело значения. Для остальной слизеринской компании было своего рода традицией оставаться в поместье Малфоев на Рождество, особенно теперь, с возвращением Воландеморта. Мать Пэнси, Серафина, проводила большую часть своего времени в путешествиях. Иногда Йемайя, мать Блейза, присоединялась к ней в её поездках по всему миру. Хотя обычно они поселяются в Англии, если только их дети не решают путешествовать с ними. Ни Йемайя, ни Серафина не были пожирателями смерти, и Селестия сомневалась, что они будут проводить много времени в поместье Малфоев, даже если они действительно поддержат Воландеморта. Скорее всего, Блейз и Пэнси весь день будут играть в догонялки со своими матерями, и не успеют они оглянуться, как окажутся за пределами поместья Малфоев и будут вести себя так, как будто не видели своих друзей много лет. Отец Теодора, однако, совершенно другой человек. Рэймонд Нотт — один из самых преданных последователей Воландеморта. Он был маленьким, сутулым мужчиной, который, по мнению Селестии, больше походил на дедушку, чем на отца. Селестия, без сомнения, знала, что он сам бы взял Тео в поместье Малфоев как можно скорее. Ведь Рэймонд не отходит от своего повелителя дольше, чем необходимо. Даже если это и было её решение вернуться, Селестия не могла не надеяться, что Воландеморт находился в отъезде. Возможно, в поместье она никогда по-настоящему не чувствовала себя как дома, но она не хотела, чтобы кто-то вторгался в дом, в котором она выросла. Селестия не удивилась, увидев, что их забирает только Нарцисса. Несомненно, Люциус считал, что у него есть дела поважнее, чем забрать с вокзала своего сына и девочку, которую он растил. Как только Нарцисса увидела своего сына, она заключила его в короткие объятия; они не были людьми, которые показывали чувства на людях, но Нарцисса беспокоилась за своего сына с той секунды, как он ступил на Хогвартс-экспресс в сентябре. Селестия получила быстрый поцелуй в лоб, и, не успев подготовиться, Нарцисса аппарировала их с вокзала Кингс-Кросс в поместье Малфоев. Никто другой, кроме Люциуса и Нарциссы, не мог аппарировать непосредственно в их дом из-за защитных чар. Несомненно, защита была улучшена для присутствия Воландеморта, потому что, когда они аппарировали в фойе, Селестию затошнило сильнее, чем обычно. Пока Драко и Селестия восстанавливали равновесие, Нарцисса позвала домового эльфа, чтобы тот отнес сумки в их комнаты. «Как дела в школе? Ты писал не так много, как обещал», — упрекнула Нарцисса. «Как обычно, — ответил Драко, — лучшая успеваемостью на большинстве уроках, Поттер ведет себя как задница, тренируюсь в квиддиче». Нарцисса слегка ощетинилась, услышав имя Поттера, но быстро скрыла это за легкой улыбкой. «Значит, всё в порядке?» Прежде чем Драко успел ответить, что всё было хорошо, как он и планировал, Селестия вмешалась. «Его избили Джордж Уизли и Гарри Поттер, и он пытался подкупить меня, чтобы я тебе не рассказывала. Но ты бы убила меня, если бы я тебе не сказала, а я очень дорожу своей жизнью.» «Драко!» — ахнула Нарцисса, немедленно хватаясь за лицо сына и ища какие-либо признаки травм. «Ты взяла двести галеонов и всё равно сказала ей?» — обвинил Драко, глядя на Селестию поверх головы своей матери. «Не ненавидь игрока, ненавидь игру», — пожала плечами Селестия. Он проигнорировал её. Вернув свое внимание к матери, он несколько раз повторил ей, что с ним все в порядке. Наконец, она смягчилась к его словам и отступила. С этими словами Драко ушел в свою спальню, желая немного побыть одному. Селестия закатила глаза из-за такого резкого ухода, но улыбка появилась на её лице, когда Нарцисса посмотрела на неё. «Любовь моя, я скучала по тебе», — промурлыкала женщина, притягивая Селестию в объятия. Когда она, наконец, отстранилась, она заговорила. «Я должна была знать ты бы все равно приехала.» «Это традиция, и я скорее отправлюсь в ад, чем нарушу традицию», — ответила Селестия. «Муфлиато», — произнесла Нарцисса, накладывая заклинание, чтобы никто из прохожих не смог их подслушать. «Здесь ещё кто-то есть?» — спросила Селестия. «Всегда», — ответила Нарцисса. «Мы никогда не сможем быть слишком осторожны сейчас. Здесь всегда кто-то есть, кто-то приходит, а кто-то уходит. Как бы я ни была рада, что ты вернулась домой, это очень опасно, Селестия». Селестия чувствовала, что сейчас последует выговор. Никогда прежде Нарцисса не просила, чтобы они с Драко остались в Хогвартсе. На самом деле, на третьем курсе Нарцисса считала, что в Хогвартсе будет слишком опасно, когда Сириус Блэк был в бегах, и хотела, чтобы Селестия осталась дома. «Он здесь?» — перебила Селестия. Нарцисса сглотнула, оглядывая пустую комнату, прежде чем покачать головой. «Он знает о вашем с Драко возвращении и о том, что твои друзья планируют приехать на каникулы. По соображениям безопасности он вернется только сегодня вечером или, возможно, завтра рано утром.» «Хорошо. Что ж, я должна пойти и распаковать свой чемодан», — решила Селестия. «Ладно, не делай глупостей». Селестия поцеловала тетю в щеку, прежде чем подняться в свою комнату. Проходя по коридорам в свою комнату, она никого не увидела. Но странным образом она могла их чувствовать. Она знала, что они были там, работая на своего повелителя. Это чувство рассеялось, как только она добралась до своей уютной комнаты. Её кровать с балдахином, покрытая тёмно-зелёными простынями, и черными занавесками. Безделушки, в основном подарки, стояли вдоль стен на полках и в ящиках, её комоды. Но, безусловно, её самой любимой частью комнаты была книжная полка. Деревянная книжная полка занимала всю стену, оставалась только щель для двери. Полки были заполнены книгами всех жанров. Некоторые из них были первые издания, другие подписаны их автором; вот какая жизнь, когда ты богат. В углу её комнаты, там, где книжная полка заканчивается у стены, стоит шезлонг. Темно-красный, застеленный одеялами и подушками, которые не сдвигали с тех пор, как она лежала там в последний раз. Если она не сидела у окна своей комнаты, пока читала, то она проводила большую часть своего времен за чтением в шезлонге. Ей пришлось побороть желание провести пальцами по корешкам своих книг, чтобы заново познакомиться со своими старыми друзьями. Она очень устала, и её кровать звала её. Её попытки заснуть в поезде провалились. Переодевшись в пижаму, она забралась на свою большую кровать. Несмотря на свою усталость, она думала, что ей будет трудно заснуть. Однако, она ошибалась. Она заснула в тот же момент, когда её голова коснулась подушки. ❈•≫────≪•◦ ❈ ◦•≫────≪•❈ У Селестии не было причин просыпаться, но она проснулась. Её комната была погружена в темноту, только луч лунного света из окна освещал деревянные полы её спальни. В поместье царила мёртвая тишина. Ни звука кузнечиков, ни даже ветра. Учитывая тот факт, что пожиратели смерти должны были наводнить поместье, не было слышно ни шагов, ни суетящихся людей. Она пропустила ужин. Интуиция подсказывала ей перевернуться на другой бок и вернуться в постель, не было никакой необходимости спускаться на кухню за едой так поздно. Но она проигнорировала это чувство. Соскользнув с кровати, её ноги мягко коснулись пола. Технически это был её дом, у неё не было причин красться, но она все равно это сделала. Выйдя из спальни и пройдя по коридорам, она добралась до лестницы. Медленно спустившись по лестнице, она добралась до фойе. Затем она замерла. В комнате рядом с фойе раздавались приглушенные голоса. Возможно, ей следовало развернуться и лечь обратно в постель или продолжить свой путь на кухню, но она не могла устоять перед непреодолимым желанием подслушать разговор. «Есть ли какие-нибудь новости о благополучии Артура Уизли?» Этого голоса Селестия раньше не слышала. Он шипит, как змея, и голос несколько высокий, но не комичный. «В настоящее время он находится в больнице Святого Мунго, Мой Повелитель. Кажется, он выздоравливает, его травмы не смертельны», — ответил голос, который она услышала. Тоже не слышанный раньше, низкий и тихий. Хотя голос второго мужчины — это не то, о чем она думала. В её голове звенели два сказанных им слова. Мой Повелитель. Мой Повелитель. Мой Повелитель. Мой Повелитель. Мой Повелитель. Мой Повелитель. Мой Повелитель. Мой Повелитель. Воландеморт был здесь. Только стена отделяла Селестию от человека из её ночных кошмаров. Да, ей сказали, что Воландеморт будет в поместье Мафлой. Да, ей сказали, что он вернется сегодня вечером. Но это никогда не казалось ей реальным. Воландеморт был подобен Богу; или, скорее, дьяволу. Простой плод ужаса, выдумка прошлого. Ему не суждено было обрести плоть, ходить среди смертных, дышать тем же воздухом, что и она. Но, услышав его голос, осознание того, что он был всего в паре футов от того места, где она стояла, напомнило ей, насколько он реален. «Неудачно. Возможно ли, чтобы кто-то пошёл и закончил работу?» — спросил Воландеморт, говоря так, как будто просить кого-то убить было то же самое, что и «что у нас на ужин?» «Я… это слишком рискованно, Мой Повелитель», — произнес тот же голос, который отвечал ему ранее. Воландеморт хмыкнул, хотя это больше походило на шипение. В комнате воцарилась тишина, но Селестия предположила, что всё его ближайшее окружение покорно сидело там. Селестия недоумевала, почему они не наложили заклинание вокруг комнаты, чтобы люди не подслушивали. Хотя, она предполагала, что они с Драко должны были спать. «Нам нужна свежая кровь, больше новобранцев. Нас не так много, как когда-то было», — заявил Воландеморт. «Мой Повелитель, мы работаем над задачей, которую Вы перед нами поставили. Это требует времени, но мы скоро должны освободить их», — произнес новый голос. «Очень хорошо. Но я не это имел в виду, я говорил обо всех ваших сыновьях и дочерях», — объявил Воландеморт. В комнате и раньше было тихо, но не так, как сейчас. В комнате, казалось, наступила пауза. Никто не вздохнул, никто не пошевелился на своих местах. Сердце Селестии билось так громко, что она боялась, что они могут это услышать. «Мой сын был бы рад чести служить вам, Мой Повелитель», — произнес другой голос, который Селестия снова не узнала. «Гектор, твоему сыну сорок. Это не свежая кровь. Мне нужна свежая кровь. Молодые, готовые служить бок о бок со своими родителями, те, кто всё ещё учится и будет беспрекословно подчиняться», — отчитал мужчину Воландеморт. «Люциус, а как насчет тех двоих детей, которых ты вырастил?» Он знает. «Им всего пятнадцать, Мой Повелитель. Они были бы готовы служить вам, — он сделал паузу, — но я думаю, лучше подождать, пока им не исполнится шестнадцать. Возможно, тех, кого мы освободим, будет достаточно.» «Пятнадцать — идеальный возраст», — возразил Воландеморт, и Селестия не могла сказать, сердится ли он. «Конечно, Мой Повелитель. Есть вероятность, что они окажутся слишком незрелыми. Их дни рождения не за горами. У Селестии в апреле, а у Драко в июне. Они могут стать более зрелыми, когда им исполнится шестнадцать, и с большей готовностью подчиняться Вам, — возразил Люциус. Хотела ли она работать на Воландеморта? Она не могла перестать думать об этом вопросе, когда повернулась и прокралась обратно в свою комнату. Ей не нравилось, что Люциус планировал принудить её к этому в её шестнадцатилетие, но служение Воландеморту дало бы ей много возможностей. Власть. Не просто возможности, а власть. Обладая властью, она могла бы осуществить месть. Месть Сириусу за то, что причинил ей боль, своей собственной крови, сам по себе предатель крови. Месть Гарри Поттеру за то, что разрушил её жизнь в тот момент, когда вошёл в неё. Люди боялись бы её. Она поставила бы своих врагов на колени. Слушала бы, как они молят о пощаде. Но сделала бы она это? Или это была просто фантазия о мести?