Интервью с Люцифером

      — Благодарю! — с расслабленной улыбкой Люцифер принял из рук Хаска чашку свежезаваренного кофе. — Мне нравится атмосфера вашего бара, мистер. Здесь так умиротворённо…       — Рад слышать, вашество, — улыбнулся тот в ответ. — Стараюсь.       — Просто знаете, порой так хочется уйти от всей этой суеты внешнего мира! Вам знакомо это чувство? Когда ты носишься, носишься столетие за столетием, словно белка в колесе, а потом вдруг останавливаешься и… словно видишь это самое колесо со стороны. Видишь, как абсолютно все вокруг тебя носятся в нём точно так же, как ты только что носился, а оно стоит на месте! И тогда ты задаёшься одним простым вопросом: а для чего всё это? Зачем я тратил вечность на такую ерунду? Почему не мог, например, зайти в бар, выпить чашечку вкуснейшего в мире кофе… — на этих словах Хаск довольно хмыкнул, — и просто отдохнуть?       — Да, мне знакомо это чувство… — бармен печально улыбался. — И порой действительно необходимо находить минутку-другую на отдых. Каждому из нас. Но шутка в том, что тот самый отдых нужен нам лишь для того, чтобы после с новыми силами вернуться в колесо и продолжить свой путь в никуда. Ведь именно благодаря колесу мы можем сполна оценить и насладиться вкусом горячего напитка.       Люцифер посмотрел в свою чашку и сделал задумчивый, неспешный глоток. Он обернулся, облокотившись на барную стойку, и вместе с Хаском они устремили взгляды на «съёмочную площадку». Чарли как всегда наводила суету, стараясь добиться недостижимого идеала во всём. Вегги ворчала на Энджела, параллельно заменяя плёнку в камере, из-за которой и было принято решение уйти на перерыв. Малышка Ниффти же просто хохотала от восторга, прыгая на троне Владыки (Чарли успела уже с десяток раз снять ее оттуда).       — Красиво! — наконец произнёс Люцифер, осушив чашку вторым глотком.       — Моя мысль? Или это? — Хаск усмехнулся, следя глазами за траекторией полёта Ниффти.       — Жизнь, — ответил Люцифер с улыбкой. — Жизнь чертовски красива, мой друг!       — Камера готова! — крикнула Вегги.       — Минутная готовность! — ещё громче прокричала Чарли, сложив руки рупором. — Папа, займи свою позицию, пожалуйста!       — Что ж, моё колесо зовёт меня! Благодарю за кофе и приятную компанию.       — Это моя работа, сэр! Буду рад видеть вас здесь вновь.       Мужчины весело рассмеялись, и Люцифер, обратившись канарейкой, перепархнул к трону. Затем, вернув себе свой обычный облик, он взял Ниффти на руки и переставил на пол:       — Прошу прощения, мадмуазель, но, боюсь, мне придётся вас потеснить!       Девочка же, будучи в полнейшем восторге от столь близкого контакта с «ультимативным плохим мальчиком», не смогла выдавить из себя ни слова и убежала, лишь довольно пища и коварно хихикая.       — Чу́дно! — Люцифер хлопнул в ладоши и занял своё место. — Я готов, дорогая! — он махнул рукой дочке.       — Супер! Итак… Свет, камера, мотор! — на съёмочной площадке воцарилась тишина и Вегги начала запись. — Просматривая вопросы от наших зрителей, мой коллега, — Чарли кивнула Энджелу в знак благодарности, — выделил среди них один, повторяющийся наиболее часто. Вопрос этот касается весьма и весьма интригующей темы… — она выдержала небольшую паузу. Люцифер же удивлённо вскинул бровь, стараясь скрыть лёгкое волнение. — Вопрос этот звучит так: какие у тебя отношения с остальными Смертными Грехами и есть ли любимчики среди них?       В тот же миг Владыка с облегчением выдохнул и рассмеялся. Да, пожалуй, подобного вопроса стоило ожидать. Он уже давно приметил этот аспект любопытства рода людского — людям всегда было интересно сунуть нос с личную жизнь кого-то, кто важнее и влиятельнее их самих.       В тот же миг Владыка с облегчением выдохнул и рассмеялся. Да, пожалуй, подобного вопроса стоило ожидать. Он уже давно приметил этот аспект любопытства, присущего роду людскому — им всегда было интересно сунуть нос в личную жизнь кого-то, кто важнее и влиятельнее их самих. Было ли то продиктовано Завистью или же Гордыней — не суть важно. Люцифера больше забавлял сам факт того, что кто-то из смертных действительно может построить всю свою довольно мимолётную жизнь на раскалывании грязного белья знаменитых незнакомцев.       Впрочем, вопрос об отношениях с другими воплощениями Семи Смертных Грехов не выходил за рамки и был вполне приемлем, пусть даже Люциферу не особо приятно затрагивать эту тему.       — Что ж, хорошо… — начал он, попутно размышляя над своим ответом. Слова необходимо было подбирать крайне аккуратно, ведь не хотелось никого обидеть. — Полагаю, не многие из ныне живущих в Аду грешников имели честь видеть старую банду вместе, во всей красе… — губы тронула легкая улыбка ностальгии. — То были золотые времена, когда наш коллектив ещё был дружен и мы были ведомы общей целью. Однако всё изменилось, когда…       — Погодите, вы сейчас вообще о чём? — раздался недовольный голос. — Какой коллектив? Какая общая цель? Может, стоит поподробнее рассказать об этом?       — Энджел, какого дьявола? — Вегги рычала сквозь стиснутые зубы. — Как можно быть настольконеосведомлённым в вопросе истории?!       — Чувиха, у меня забот и в настоящем хватает. С чего бы мне штудировать учебники, или где там записаны похождения нашего Большого Босса и компании?       — Нет-нет, он прав! — вмешалась Чарли. — Пожалуй, многие наши зрители действительно не только не застали выступления вашей труппы, пап, но даже и не слышали о ней. Все же, это было действительно очень давно… Может, расскажешь об этом немного?       — Ауч… — Люцифер положил руку на сердце, словно пропустил удар. — Признаться честно, слышать подобное довольно обидно. Я думал, мы достаточно популярны, чтобы остаться в памяти смертных навечно. Впрочем… вечность в контексте смертных — это какой-то оксюморон. Что ж, ладно. Вот вам небольшой ликбез! — Владыка устроился поудобнее и развёл руки в стороны для пущей драматичности. — Давным-давно, вскоре после образования Ада, мы, Семеро, были в отчаянии. Мы были прокляты, изуродованы и обречены на вечные муки в пустом враждебном мире. У нас не было цели, не было стремлений, желаний. Особенно тяжело падение переживала Бельфегор, она просто-напросто впала в отчаяние. И тогда я понял, что с этим нужно что-то делать. Все же это я был повинен в произошедшем, именно мне был «подарен» Ад, а кроме того, в то время я ещё верил в то, что способен хоть что-то изменить… — Люцифер на несколько секунд замолчал, погружаясь в собственные мысли, а затем его вдруг передёрнуло, словно от удара электрическом: — К счастью, теперь, благодаря Чарли и вам, ребята, эта вера вновь ожила во мне! — он неловко улыбнулся и прочистил горло. — Но сейчас не об этом. В конце концов я основал первый в истории цирк! Основная идея заключалась в том, что каждый из нас Семерых мог теперь выражать свои переживания через разнообразнейшие сногсшибательные номера, применяя все свои таланты и купаясь в лучах славы и обожания наших подданных! Маммон, к примеру, был клоуном, как нетрудно догадаться, а Вельзевул сумела приручить и выдрессировать местных адских тварей, способных выполнять всякие миленькие трюки! Впрочем, рассказывать об этом на словах — пустая трата времени и неуважение к нашему творчеству. Все же наши выступления нужно было видеть вживую…       — А почему вы перестали выступать? — спросил Энджел. В его голосе звучал искренний интерес и лёгкое разочарование от невозможности побывать на одном из представлений Семерых.       — Думаю, ответ не так сложен, как вам могло показаться, юноша. Никакой драмы за этим не скрывается. Мы не ссорились, не… Ну, вернее, мы ссорились, конечно, — Владыка рассмеялся, — И даже очень часто! Но не это стало причиной роспуска труппы. Да, у нас во многом расходятся взгляды, подходы и приоритеты, каждый из нас имеет свое собственное творческое видение и порой они противоречат друг другу, отчего не всегда получалось воплощать задуманное в жизнь. Но перестали выступать мы просто потому что ребятам это надоело. По прошествии веков каждый из них находил себе занятие по душе: кто-то ушел с головой в шоу-бизнес и теперь уже лично возглавляет собственные проекты, кому-то по душе содержать роскошный ночной клуб и давать сольные выступления в нём… В общем, та цель, ради которой и был создан наш цирк, неожиданно для всех оказалась достигнута. Вновь был обретен смысл, каждый из них нашёл себя и то, чем он или она хочет заниматься! Каждый… кроме меня. — Люцифер вновь помрачнел и опустил взгляд. — Когда труппа распалась и все разошлись по своим Кругам, я вновь остался один. Как владелец цирка и шпрехшталмейстер, я…       — КТО? — Энджел захохотал, чем вызвал волну неодобрительного шипения и осуждающих возгласов со стороны остальных присутствующих.       — Шпрехшталмейстер! — как ни в чём не бывало повторил Люцифер. — Это ведущий, шоумен, если угодно.       — А-а, я понял! Готов поспорить, вы были лучшим шоуменом в мире! — улыбнулся Энджел.       — Я бы даже сказал, величайшим! — улыбнулся в ответ Владыка. — И да, прошу, дамы, Хаск… — он оглядел коллег, все ещё испепеляющих взглядами болтливую порно-звезду. — Не будьте так строги с ним, благодаря ему это интервью не превращается в унылую исповедь о моих переживаниях. Навряд ли нашим дорогим зрителям было бы интересно слушать моё нытьё о былых временах! — он усмехнулся. — Так вот. О чём я говорил? Ах, да! В цирке я занимался не только проведением выступлений, но и подготовкой к ним! На моих плечах лежало создание декораций, в частности. Поэтому после цирка я решил полностью посвятить себя ремеслу. Всё же руки у меня золотые, ха-ха! Но в отличие от остальных из нашей компании, у меня не особо вышло реализовать себя в этом новом хобби — в основном я работал «в стол».       — И что же получается, вы больше не общаетесь друг с другом с тех самых пор, как цирк прекратил существование? — подал голос Хаск.       — О нет, мы общаемся, разумеется! — отмахнулся Люцифер. — Где-то… Раз в несколько лет, полагаю? Если повезёт.       — Ясно…       — Пап, не забудь про вторую часть вопроса! — с натянутой улыбкой вмешалась Чарли.       — А что там было?       — Есть ли любимчики среди остальных из Семи?       — Ах, точно! Во-первых, мне нравится, что используется именно слово «любимчики». Как бы подчеркивается моё более высокое положение, хех… Что ж, своими любимчиками я могу однозначно назвать Вельзевул и Бельфегор. С девочками у меня всегда было меньше всего проблем и разногласий, мы с ними всегда могли найти общий язык. Вельзи всегда меня поддерживала, а Бельфи… ну, она в целом неконфликтная личность. Что же до остальных, то… Маммон всегда был больше про прибыль, чем про творчество. Левиафан слишком много усилий тратил на то, чтобы сделать свой номер лучшим и затмить всех остальных. И, к сожалению, зачастую перегибал палку. Сатана… он в целом любитель поругаться. А Асмодей постоянно подшучивает надо мной и моими отношениями с Лилит!       — В смысле? — Чарли удивлённо подняла бровь.       — Он не верит в любовь и считает, что я с ней только из-за огромных убийственных бёдер, которыми, цитирую, «можно колоть арбузы»! — Люцифер обиженно насупился и скрестил руки на груди.       — Та-а-а-а-ак, понятно, хорошо… — протянула Чарли и, встретившись взглядом с Вегги, прошептала ей сквозь зубы: — Эту часть мы вырежем!       Вегги понимающе кивнула.       — На самом деле… — спустя несколько секунд молчания, Люцифер продолжил. — Я действительно скучаю по этим ребятам. И по тем временам, когда мы были неразлучны. Разумеется, я не хочу, чтобы случилось ещё какое-то страшное горе, которое вновь сплотит нас, ни в коем случае! Но знаете… — он мечтательно улыбнулся. — Несмотря на все наши ссоры и разногласия… Если бы мне ещё хоть раз представился шанс собрать их всех на манеже и устроить ещё одно, последнее шоу… Я бы сделал это, ни секунды не сомневаясь!