На удивление до Пристани Лотоса он добрался быстро. Все-таки, будучи мертвым, ему не требовалось ни есть, ни спать, да и усталость не чувствовалась. По дороге ему встречалось много обычных гуев по большей части одержимых местью. Многие из них во время смерти потеряли память и все, что осталось - это бесконечная боль и ненависть к живым. Он-то наивно полагал, что лучше бы прошлое стёрлось, чтобы не помнить ничего из своей прошлой жизни.
В дороге так же довелось узнать много нового о своем нынешнем статусе. Он мог проходить сквозь предметы, стены и даже других людей. Но это было очень неприятно, поэтому пользовался он этой способностью лишь изредка, когда было совсем лень обходить дома, например. Впрочем, сквозь предметы проходить было ещё ничего, он даже прошел сквозь гору. Достаточно закрыть глаза и не видеть все “внутренности”.
А вот с живыми существами дело обстояло очень мерзко. Особенно с людьми. Животные более чувствительны к гуям и по большей части успевали сбежать. Люди же не видели и не чувствовали призраков, кроме некоторых, и то они ощущали лишь излишний холод и просто зябли. А гуи так и ошивались вокруг них в поисках утешения и общения. Проходить сквозь людей показалось забавным, были видны все их внутренности, скелет. Как исследователю, Вэй Усяню, это было интересно на первых шагах.
Но потом в его мозг вторглись чужие чувства и эмоции, и это оказалось тяжёлым испытанием. Усянь ощутил себя другим человеком, будто бы его сущность заперли глубоко в сознании, а ее место занял другой. Чужие мысли и переживания заняли его разум, он почувствовал чужие желания и потребности, которые тут же хотелось удовлетворить. Этого единственного опыта было достаточно, чтобы держаться подальше от толпы, дабы ненароком снова не погрузиться в это безумие.
Почти у самого Юнмэна он повстречал другого гуя. Усянь решил, что он довольно силен потому, что тот сам подошел к нему. Обычные призраки его сторонились, обходя стороной. Этот новый знакомый поведал ему немного о том кем он стал. Перво-наперво, как и Хэ Сюань, посоветовал позаботиться о своем прахе, потому как если кто-то его найдет и развеет - гуй исчезнет. Усянь пригорюнился, вряд ли от него хоть что-то осталось. Ладно если бы его просто разорвали лютые мертвецы, но Инь ХуФу точно разнесло все в пыль, после того как активировалось его самоуничтожение. В любом случае пребывание в состоянии призрака огорчало Усяня, теперь он точно не сможет успокоится.
Новый знакомец поведал и второй способ окончить свое бестленное существование - отпустить или реализовать свои желания. И какие же у него желания были на пороге смерти? На тот момент он был настолько безумен от свалившихся на него бед, что не чувствовал ничего, даже боли от того как его плоть раздирали его же собственные солдаты. Усянь так сильно жаждал умереть, что сам сейчас не понимал как додумался заворожить амулет, чтобы тот самоуничтожился не сразу, а через какое-то время. Чтобы он мог понести возложенное на самого себя наказание за смерть шицзе и оставленного малыша Цзинь Жуланя сиротой. Он считал, что не достоин ни безболезненной смерти, ни существования в застенках. И все же, судя по всему, какое-то желание на пороге смерти у него было, но он понятия не имел какое именно.
Самое же главное, что новый знакомый поведал Усяню, это то, что он стал демоном ранга не меньше свирепого. Бывший темный заклинатель знал, что могуи делятся на ранги от слабого к сильному, но не знал их названия. Сам же знакомый, по его словам, принадлежал рангу жестоких - такие способны за раз вырезать всю семью или дом. Свирепый же легко может уничтожить целый город. И были такие, чьих сил было достаточно для уничтожения целой нации. Они могли причинить такие страдания людям, что превратили бы их жизнь в хаос. Тут Усянь припомнил брата Сюаня. Что-то подсказывало ему, что он один из непревзойденных, чьи действия могут нанести вред сопоставимый с вредом от стихийных бедствий или даже войны.
- И много таких бедствий? - поинтересовался Усянь. Он хотел удостовериться в своем предположении, но внутреннее чутье подсказывало ему, что трезвонить каждому встречному о том, что знаком с Хэ Сюанем не следует.
- Трое всего. Один - Безликий Бай - заключен под горой. Говорят, он был небожителем и даже правил ими, почет ему и уважение. Хуа Чен - градоначальник Призрачного города. Слышал, он первоначально вознесся, как божество, но послал там всех и стал гуем. А сейчас является супругом одного из Божеств. Чего их туда тянет-то? Ну и самый загадочный - Демон чёрных вод Сюань, или Черновод. О нем вообще мало что известно. Лет сто назад собственноручно убил одного из Небожителей, а второго бросил в мире людей. Израненного и чуть живого.
- Я был прав, - пробубнил Усянь себе под нос.
- Ты что-то сказал, дружище?
- А что, так трудно стать этим непревзойденным? - с улыбкой спросил Усянь, притворяясь шутом, - Тоже хочу вот так - раз, и всех своих обидчиков уничтожить, - под конец улыбка приняла вид злобного оскала и глаза полыхнули алым.
- При жизни каждый из них перенес ужасные страдания, о которых людям даже думать страшно. Ну и все они переродились в Медной печи.
- Медная печь?
- Да, жерло горы Тунлу. Каждые сто лет она открывается и все призраки стекаются к ней, по пути сражаясь друг с другом. Самые сильные доходят до “печи” и гора запечатывается. Демоны бьются друг с другом, пока не останется один, он то и становится Князем демонов, непревзойденным, бедствием. Ну как видишь из всех желающих только эти трое и выжили. Впрочем, желающие это громко сказано. Когда открывается Тунлу противится ее зову невозможно, все демоны идут в ее направлении, обуреваемые жаждой убивать себе подобных.
- И когда же она открывается снова?
- Ну, судя по всему вот-вот должна. Хотя поговаривают будто Небожители там что-то поколдовали и она уже не откроется. Ну, на самом деле глупо. Появление непревзойденного не обязательное условие ее открытия, большинство просто умирают в битвах. А вот сократить число демонов это хорошее дело. Те, кто умер на горе, рассеиваются окончательно.
Если бы Усянь был сейчас человеком, он бы захотел попасть на эту гору, чтобы наконец-то умереть. Но не сейчас. Ему подумалось, что было бы неплохо найти Хэ Сюаня и попросить того запечатать его в каком-нибудь из своих подвалов, чтобы он не смог поддаться зову.
- А где обитает этот Черновод? - поинтересовался Усянь.
- Неужто захотел поздороваться зайти? - засмеялся недавний знакомый. Новорожденный гуй захихикал в ответ и только его черные глаза были остры и не выказывали ни малейшего веселья, - Ну то - твое дело. Его владения находятся на Южном море. Но туда не попасть на обычном корабле, только гробы вроде как могут проплыть. Да и барьер там стоит. Хотя слышал я, будто после того как Черновод Бога того убил все сошло на нет, и сам он куда-то пропал, - Усянь на это лишь усмехнулся, в голове строя планы как ему добраться до места.
Некоторое время они шли молча. Спутник будто чувствовал, что новорожденному необходимо хорошо подумать и обмозговать услышанное. Пока тот не спросил, каким образом в его нынешнем состоянии культивировать духовные силы. Услышав, что ничего после смерти не изменилось, и вполне сойдет или практика с мечом, или простая медитация, Усянь расхохотался. Значит и тут придется рыться в могилах. Хотя стоп, зачем рыться, теперь ци ненависти он мог и без рытья получить. Губы сами расползлись в хищном оскале, остановившись он оглянулся на своего спутника. Тот почувствовал перемену в Усяне и отступил на шаг.
- Эй, ты чего? Не смотри на меня так, жутко же.
Усянь вскинул руку и опустил ее на голову спутника, тот задергался и замахал руками, пытаясь отбиться. Но напавший будто намертво приклеился к нему. Тело гуя начало источать темную субстанцию, вместе с ней чувствовалось, как уходит его злость и покой занимает ее место. Наступающая слабость ощущалась благом и он с трепетом ей поддавался. В последние моменты своего существования Гуй понял, что его нечаянный спутник только что избавил его от всех желаний, жажды мести и вечной злобы. Взглянув в горящие алым пламенем глаза, почувствовав благодарность и, наконец-то, покой он успел только сказать “спасибо” из последних сил, прежде чем его душа рассеялась в воздухе, возвращаясь на круг перерождения.
- Даже после смерти быть мне мерзким темным заклинателем, - Усянь смотрел на свою руку, окутанную темной ци. Злая усмешка появилась на его лице, - Но теперь мне это даже нравится.
***
Была глубокая ночь, когда он вошел через ворота Пристани Лотоса. О том, где искать свою помощницу Усянь не имел понятия. Он мог пройти насквозь все помещения и подвалы резиденции ордена Цзян, но ему было банально лень. Поэтому он сразу направился в покои Цзян Чэна, думая, что было бы забавно если тот женился и сейчас спит, обнимая свою женушку. Еще веселее было бы, если они занимались тем, чем положено заниматься женатым парам, дабы родить наследника. К его разочарованию, шиди спал один. Усянь сел в позе лотоса на изголовье кровати и некоторое время рассматривал спящего.
Он пытался понять, что чувствует к нему сейчас. Будучи живым, Усянь питал к Цзян Чэну чистые братские чувства, прощая все его выходки, помогая и действуя в его интересах. В конце концов, пожертвовал ему свое золотое ядро и никогда не жалел об этом. Впрочем, он никогда ни о чем не жалел. На это не было ни времени, ни желания. Он скорее проведет это время на разработку какого-нибудь нового заклинания или приспособления. Но вот сейчас, первым, что вспоминал Усянь, были вечные придирки Цзян Чэна. Его несправедливое отношение. То, как легко он принял предложение о поединке с дальнейшим изгнанием шисюна. А главное, его присутствие в день гибели Старейшины Илин, когда он стоял в первых рядах желающих прекратить земное существование темного заклинателя.
- Ну и где она? - жестко, с металлом в голосе, спросил Усянь, склоняясь над спящим мужчиной.
Когда тот не пошевелился, бывший Старейшина Илин прыгнул на его кровать и пнут Цзян Чэна, спихивая с кровати. И когда тот, испугано вскочив, принялся озираться снова спросил, срываясь на крик:
- Где она?!
- Вэй Усянь? - глаза главы Цзян расширились от ужаса.
Тем временем гуй шагнул с кровати на пол, нависая над живым, надвигаясь на него. Он выглядел как и в день своей гибели - лицо стало мертвецки-бледным и худым, словно обтянутый кожей скелет. Только горящие алым огнем глаза и такие же алые губы были яркими пятнами в его облике. Темная ци сочилась из его тела, ее щупальца пытались дотянуться до Цзян Чэна, отползающего прочь и пытающегося убедить самого себя, что все увиденное - лишь кошмар и он вот-вот проснется.
- Чэньцин, где она? - зло прошипел призрак.
- Там, - Цзян Чэн вытянул руку в сторону стола, - В шкатулке.
Усянь двинулся в указанном направлении. На столе и правда стояла длинная узкая шкатулка, открыв которую, он обнаружил лежащую на алом шелке, черную бамбуковую флейту. Призрак протянул к ней руку и почувствовал исходящую от нее легкую вибрацию. Она узнала своего хозяина даже в посмертии и приветствовала его тихим гулом, стоило оказаться в его руках. Отбросив шкатулку, Усянь оглянулся на испуганного главу клана. Темная ци снова вернулась в мертвое тело, а огонь в глазах потух. Так и не решившись хоть как-то навредить своему, как ему казалось, брату, он отвернулся и покинул Пристань Лотоса, сжимая в руке Чэньцин.
Никому Цзян Чэн не посмел рассказать, что к нему приходил Вэй Усянь и забрал флейту. Во-первых, это выставило бы его в плохом свете и показало его слабость и немощность. А во-вторых, ему не хотелось становиться тем, кто принесет плохие новости. А то, что Старейшина Илин стал гуем, новость не из хороших. И только спустя несколько месяцев он открылся Лань Сичэню, когда они собрались на очередном совете кланов.
В тот день глава Цзян изрядно выпил, выслушивая очередные сплетни о почитателях его шисюна. Глава Гусу Лань так же посчитал, что подобные новости следует скрыть. Тем более призрак никого, кроме Цзян Чэна, не потревожил. Скрыл Хуань перерождение Вэй Усяня демоном и от своего брата. От Ванцзы он особенно желал скрыть это известие.
***
Это был обычный, ничем не примечательный вечер. Так будут рассказывать в дальнейшем о том, что произошло в одном питейном заведении одного из портовых городков Южного моря.
Он не старался быть тише - действовать скрытно никогда не было в характере Вэй Усяня. С шумом распахнув двери постоялого двора, он быстро оглядел собравшихся там. В порту ему удалось узнать, что именно тут обыкновенно собирается экипаж корабля, носящего название “Гроб”. И было судно под стать своему имени: темный, из-за того, что вся краска слезла с бортов, с рваными парусами. По виду и не скажешь, что эта джонка способна не то что выйти в море, но и вообще стоять на воде.
Пока он любовался кораблем, прохожий рассказал, что хозяйничают на палубе у этого - как он назвал “Гроб” - корыта экипаж состоящий из жестоких отморозков. Они и имя дали судну такое лишь потому, что на нем мертвяков бывало больше чем на любом кладбище. Пираты часто захватывали торговые суда. И если обычные разбойники отпускали торговцев вместе с кораблем, то эти убивали каждого не боясь гнева Небес, а судно пускали на дно. И если обычные люди получали быструю смерть без мучений, то их хозяева подвергались самым изуверским надругательствам и пыткам. Что было развлечением для всей команды.
Управы на них найти не удавалось. Поговаривали, что смотритель за здешними землями был в доле с пиратами, и никогда не отправлял в столицу запросов бедных моряков о помощи в расправе над дикарями. А нападать на них сами все боялись. И пусть количеством их было больше, но жестокость и злость экипажа “Гроба” вводила в ступор и лишала уверенности.
Усянь пообещал прохожему разобраться с пиратами и получил название места, где те обычно проводили свое время за выпивкой и игрой в маджонг.
***
- Джонка “Гроб” ваше судно?
Пираты оторвались от фишек и подняли головы. Рядом с их столом стоял мужчина в черном длинном плаще, что скрывал его лицо. Голос у него был хриплый, безжизненный, но сильный и уверенный.
- А ты кто таков будешь? С чего интересуешься? - капитан осмотрел наглеца и было подумал, что это кто-то прибыл за их головами.
- Можете звать меня Старейшиной Илин, я ваш будущий хозяин, - ответил незнакомец и в голосе его слышалась насмешка.
- Кто? Хозяин? - капитан рассмеялся, а вслед за ним и вся его команда, - Тебе придется постараться, чтобы мы тебя таковым признали.
- Это будет проще простого. Как танхулу у ребенка отнять.
Незнакомец откинул капюшон, открывая свое мертвенно-бледное лицо с горящими алым пламенем глазами, алые губы его расплылись в хищном оскале. Пираты повскакивали со своих мест и попытались сбежать, но тот махнул рукой, выпуская сгусток темной субстанции, что растянулась барьером, не выпуская за свои пределы. Пока моряки пытались пробиться сквозь него, незнакомец вытащил из-под плаща черную флейту с красной подвеской и поднес к губам.
Музыка, что он заиграл была агрессивной, проникала в каждый закуток сознания и лишала воли. Все посетители, ставшие свидетелями сцены, замерли, не отрываясь смотря в угол, что облюбовали пираты. Они видели как ужас отражался на их лицах, сменяясь гримасой боли и страдания. Видели, как те хватались за горло, потом за грудь, и задыхаясь падали к ногам демонического музыканта. Видели как из его черной флейты вылетали сгустки темного тумана и бесшумно впитывались в затихшие тела.
- Поднимайтесь! - велел ледяной хриплый голос.
Мертвые пираты зашевелились и начали медленно подниматься на непослушные дрожащие ноги. Встав, они застыли лицом к незнакомцу. Тот подошел ближе и ткнул капитану в лоб флейтой.
- Я же сказал, как танхулу у ребенка отнять, - он довольно усмехнулся, покрутил флейту пальцами и направился на выход, на ходу бросив, - За мной. Навестим брата Сюаня.
