Дело о полтергейсте

Маменька терпеть не могла собак: грязные и шумные животные, они совершенно не подходили приличным магам, то ли дело благородная сова или породистая кошка! Когда Рокэ поинтересовался, может ли он — разумеется, для дела — пройти в гостеприимный дом с собакой, Аглая страдальчески промолчала, но всё же кивнула. Ещё бы, попробовала бы она отказать. Между прочим, симпатичный пёс, выглядит воспитанным… Его иногда видели рядом с Алвой, хотя не совсем ясно, кому из управления зверь принадлежит. У Луизы были свои соображения на этот счёт, особенно когда она присмотрелась поближе к смазливой мордашке и подозрительно знакомому окрасу шерсти, но они пока не подтвердились. — Я разрушил вашу репутацию раз и навсегда? — полюбопытствовал Алва, когда они поднимались по лестнице на второй этаж. — Признаться, не думал, что реакция вашей почтенной матушки будет такой… яркой. — Она сдерживалась… Не переживайте за мою репутацию, рушить там давно нечего, — Луиза вспоминала мамину физиономию, и ей всё ещё хотелось ржать. Хорошо, что кофе не попила, а то совсем бы с катушек слетела от восторга. Разрушил? Отстроил тогда уж! Такое событие — мужчина в спальне, ещё и красивый, а не как обычно… Пёс шёл следом за ними, преодолевая ступени вприпрыжку. — Боюсь, у меня не прибрано. Комната выглядела ужасно: содранные обои, поломанные и местами обгрызенные ножки стульев, на кровати и вовсе катастрофа. Безымянная собака пристроилась на пороге, повиливая хвостом и понюхивая воздух. Рокэ прошёлся по комнате, игнорируя бардак, и, к удивлению и восхищению Луизы, задержался возле тех мест, откуда обычно приходила и куда пропадала Цилла — окно, западная стена и потолок над кроватью. В такие подробности госпожа Арамона не вдавалась, а ведь он даже индикатором не пользовался. — Вам придётся лечь в постель, — небрежно сообщил он, высматривая что-то в потолке. — Можете не раздеваться, не думаю, что её будет сложно обмануть. — Хорошо, — какой чудесный диалог в её спальне. Почти как в том дешёвом романе, в заключительной главе. — А вы?.. — А я не буду, — доверительно сообщил Алва, неожиданно рассмеялся и подмигнул ей. — Мы ведь должны поймать Циллу, а не довести вашу мать до сердечного приступа, верно? Луиза послушно опустилась на кровать, просто потому что у неё поехала крыша. Добавить было нечего. Собака на пороге коротко гавкнула, как ей показалось, с осуждением. — Неправда, — ответил Рокэ и перешёл к окну: что-то его не устраивало в форточке. Недавно Цилла пыталась откусить именно эту ручку. — Ради Мерлина, веди себя как собака и охраняй. Пёс шустро сменил дислокацию и пристроился на полу подле кровати, там как раз валялась подушка с бахромой. Луиза с подозрением посмотрела на него, но ничего не сказала, только забралась в постель — как была, в домашнем платье. — А если она не придёт? — Ночь долгая. Возможно, я её отпугиваю, в таком случае с вами останется собака. Если же нет, придёт как миленькая… Что произойдёт дальше, Луиза отчего-то не хотела знать. Для любого мракоборца Цилла была опасной помехой, а не безвинным ребёнком. Никто не станет её щадить. Идти на попятную — глупо, не бояться — чудовищно. — Хорошо, — голос почти не дрогнул. Ничего хорошего! С ума сойти, тут такое, а она засыпает! — Скажите, сэр… мне надо спать по-настоящему или… Рокэ что-то ответил, но звук его голоса до Луизы не добрался — она провалилась в болезненный сон сильно уставшего человека слишком быстро, словно оступилась на скользком плоту и ухнула в омут с головой. Она не видела кошмаров и почти не ощущала собственного тела: не сон, нет, а тягучее засыпание без конца и края, которое мягко и неумолимо тянет тебя всё глубже вниз… И проснулась она резко — словно от толчка. Сначала ничего не поняла: почему не разделась, откуда в комнате собака? Алва, сидящий неподвижно на подоконнике, Луизу не удивил — этот мог и присниться, но он повернул голову на шорох, и женщина вздрогнула. Нет, ничего не загорелось, просто у Рокэ светятся глаза. — Что вас разбудило? — Страх, — врать незачем, это ясно. Во рту пересохло, руки и ноги неприятно покалывало. — Меня что-то напугало, хотя ничего не было… — Скоро придёт… — он снова отвернулся к окну, затем соскочил с подоконника. То, что всё уже началось, Луиза поняла потом. Цилла свалилась с потолка, предварив своё появление душераздирающим визгом: судя по агрессивному лаю из-под кровати, её слышали и видели все. Рокэ в первую же секунду схватил Циллу за ногу — неужели всё так просто? Нет… Дочка как-то колдовала, это ясно, ей не требовалась палочка, не требовались заклятья, но она двигала предметы в комнате и имела власть над телом своей жертвы. Если вдуматься, задачка не для новобранца! А ведь её ещё и нельзя задеть… Сейчас у Луизы не возникло горделивой радости по этому поводу: её плоть и кровь превратилась в опасное чудовище, и это придётся принять… Что они делали друг с другом, было непонятно: Цилла визжала, грязно ругалась и порывалась то ли спрыгнуть, то ли улететь; Рокэ крепко её держал и разглядывал, как будто решая, что делать дальше. Когда Цилле это надоело и она знакомо извернулась, чтобы кусаться, он просто отшвырнул её в сторону. Луиза невольно вскрикнула, но зря: девчонка перекувырнулась в воздухе, оттолкнулась от истерзанной двери и с неприятным улюлюканьем бросилась в атаку. Она была быстрой, очень быстрой, это ненормально… Цилла метила в руки, лицо и шею, пока безрезультатно — Алва уворачивался, отступал и не сводил с неё глаз. Он пока ничего не сделал, но не давал к себе прикоснуться. Короткий лай заставил Луизу подскочить — она сама сидела в постели ошалевшим истуканом и напрочь забыла о собаке. Вовремя! Люцилла принялась колдовать… Это стало ясно по её напряжённой мордашке и по тому, что она прекратила лягаться. Рокэ усмехнулся — видимо, с ним всё было в порядке. — Так нечестно! — визгливо пожаловалась дочь. Звук её голоса на мгновение пробудил в Луизе мать, которой показалось, что ребёночка обижают… но всё было наоборот. — Я тебя не достаю, поддайся! — Нет. — Мне не нравится эта игра! А, знаю! — Цилла резко обернулась к кровати, её ноги по-прежнему не доставали до пола. — Мне поможет мамка!!! Дальнейшее Луиза разбирала с трудом — её скрутило от боли, стало тяжело дышать. Слёзы брызнули на одеяло, значит, она завалилась набок… А по ощущениям — вверх тормашками. На этот раз всё было иначе: боль, прорастающая из той же точки в животе, волнами распространялась по всему телу, прибавились судороги, кто-то непрерывно скулил — она сама?! Что хуже, приступу не было конца, а снаружи о ней забыли: Луиза слышала то визги дочери, то собачий лай, то голос, выкрикивающий заклинания, нет, он не кричал, зачем кричать, если можно приказывать… Все эти звуки исходили из другого мира, далёкого и живого, где для неё не находилось места. …прекратилось. Вокруг было тихо, даже клён не стучал в окно, только тикали настенные часы. Луиза обнаружила себя на боку, ногами к подушке, лицом к двери; рядом явно кто-то был. Она с трудом открыла глаза и увидела собачий нос. Через мгновение её скрюченные от боли пальцы деловито облизнули, мол, всё, кончилось. Пора дышать. Пёс коротко гавкнул два раза, повернув нос в сторону двери. Сообщает, что всё в порядке, отрешённо подумала Луиза. Оказывается, его довольно просто понимать, но где же все? Цилла начала над ней издеваться, а потом, что было потом? В комнате пусто, дверь отворена. Темно, ещё ночь, сколько же она так пролежала? Надо встать, хотя бы сесть. В этот раз Цилла перестаралась — каждое движение отзывалось болью из пупка и до самых кончиков пальцев. Пёс предупредительно зарычал, но Луиза только отмахнулась и заставила себе спустить ноги с кровати — такой неуклюжей она себя не чувствовала сто лет, и всё же важнее было подняться, идти, искать… Из коридора послышался какой-то шум. В конце концов, это её дом и её дочь! И, кажется, её начальник… Луиза добралась до двери и выглянула наружу, в последний момент догадавшись не зажигать света. Резные перила с головами грифонов, которыми так гордилась маменька, скрипели: к ним была привязана висящая в воздухе Цилла. Дочка нарезала круги над несчастными отполированными деревяшками и дула губы, деться она никуда не могла — её удерживала… жевательная резинка. Ярко-розовая. — Скучно, — ныла она. — Мне ску-учно… Не хочу так играть! Мне не нравится! — Да ну? — спокойный голос донёсся откуда-то справа — видимо, Рокэ сидел на лестнице, ведущей на чердак. — А как тебе нравится? — Мне нравится лупить мамку! — Нет, так не пойдёт. — Ты мне не нравишься! Ты плохой! Луиза притаилась, не желая никого спугнуть. Как только Цилла поймёт, что она очнулась, всё может повториться… Дурацкая мысль о том, что Алва знает подход к детям, погасла в зародыше: Алва знал подход к нечисти, и, видит Мерлин, это определение подходило Люцилле куда больше. — Ты плохой, — упрямо повторила Цилла. Её силуэт не светился в темноте, только глаза нездорово блестели. В относительно спокойном состоянии Луиза смогла наконец рассмотреть фигурку дочери — непропорционально крупный, словно вздутый живот и большая голова, нескладные ручки-ножки… Как всегда, от этого зрелища стало больно, обидно и страшно. Родилась же Сэль красавицей… — Вот уж действительно — утверждение, не требующее доказательств. А хороший у тебя кто? — Папка, — уверенно отозвалась Цилла. — И Зоя была хорошая, но она сдохла. Они меня любили! Где папка? — Здесь его точно нет, — что-то в голосе Алвы навело Луизу на мысль, что он знает ответ. Откуда? — И как же они тебя развлекали? — Мы гуляли в парке и бросали камни в уток. Папка дарил мне украшения, и Зоя дарила. А вы приходили и их отбирали! — Это было один раз, — напомнил Рокэ. — И давно. — Всё равно плохо! — Ужасно, просто невыносимо. Что ещё? — Ещё? — Цилла не могла понять вопроса, и ей это не нравилось. Дурацкая жевательная резинка не давала ей ни сбежать, ни натворить что-нибудь, что злило дочку ещё больше. — Отпусти!!! Дай мне поиграть! Зачем ты спас мамку?! — Не вижу смысла разбрасываться хорошими кадрами, — туманно ответил Алва. Луиза мысленно зааплодировала. — Другие игры тебя устроят? — Не-ет, — недоверчиво протянула Цилла. — Какие? — Интересно? — Неинтересно! — Ну, тогда я пошёл. — Нет, стой!!! Луиза отступила в тень комнаты, чтобы её не заметили раньше времени. Застывший у неё в ногах пёс зеркально повторил движение. Они увидели, как Люцилла напряглась, надула щёки и рванулась изо всех сил, но у неё ничего не вышло — только затрещали несчастные перила. Коридор узковат, она дотянется! Цилла тоже это поняла и метнулась наперерез Алве, он прищёлкнул пальцами, и на голове у дочки появился яркий колпак с бубенчиками, сползавший ей на нос. — Это ерунда дурацкая! — взвизгнула Цилла. Зрелище вышло крайне нелепое и вопль тоже, но у Луизы опять подогнулись ноги. — Совсем глупо! — Вот именно, — Рокэ появился из темноты и жестом велел им отойти дальше в комнату. Замечательная идея, только б не шмякнуться! Луиза беспомощно шатнулась назад, и её подхватил появившийся на месте собаки Валме. Остатки разговора она разбирала с трудом, отчаянно пытаясь выбраться из вязкого полуобморока: — Я вернусь и отлуплю мамку! Она плохая, вы все плохие! — Нынешняя молодёжь не страдает разнообразием мыслей. Развернись, проще будет. — Не могу, я же ничего не вижу! — Это не мешает двигаться. Впрочем, могу помочь. Ваддивази! Что-то вновь затрещало, чавкнуло — звук был продолжительный, очень мерзкий и какой-то липкий. Цилла снова заверещала, Луизу пробрала дрожь, а потом вопль дочери взмыл куда-то вверх и пропал. Её не оставили в покое надолго: женщина пришла в себя в наспех починенном кресле возле кровати. Никакой мелиссы не было, её не больно, но весьма настойчиво трясли за плечо. Луиза осоловело хлопнула глазами и увидела над собой Алву. Ах, ну, пусть трясёт, может хоть по щекам отхлестать, какая разница… — И это я бестактный, — подал голос Марсель, с наигранным неодобрением наблюдавший эту сцену. — Поразительная наглость. — Нет времени, — отрезал Рокэ, и Луиза пришла в себя в пять раз быстрее. — Госпожа Арамона, ваша дочь стала полтергейстом. Она опасна только для вас и, вероятно, только в этом доме. На остальных живых существ это не распространяется — она не способна причинять боль при помощи магии, невозможно причинить боль и ей, только вы могли бы, если б захотели. Есть шанс, что её можно вернуть в прежнее состояние, но я не советую. — Так она умерла?! — Нет, не совсем. Потом объясню… Сейчас ответьте: вы не возражаете, если она окажется там, где хотела? Как можно? Было бы замечательно, только он чего-то недоговаривает, и что это за «не совсем»?! — Сэр, вы не сказали и половины… — Мало времени, — повторил он. Луиза уставилась в синие глаза, наверное, впервые оказавшиеся так близко. Ей отчаянно хотелось настоять на своём, упереть руки в боки и вытребовать все ответы, даже если б это стоило ей жизни и работы — она смолчала. Не потому что потеряла голову от любви — потому что, что бы ни происходило, Алва своё дело знает и не станет церемониться, если кто-то промедлит. Ни с самой Луизой, ни с Циллой… — Вас она ненавидит, к сожалению, это так, но есть места, в которых вашей дочери не было плохо. Я почти уверен, что в одном из таких она не сможет причинять серьёзный вред другим и себе заодно. Луиза, я вам не вру, решайте скорее. Это правда, он говорил очень быстро и без вывертов. Цилла обещала вернуться… А какой есть выбор у неё? Если дочка где-то будет счастлива, это идеальный вариант для них обеих — горе-мать так и не смогла её полюбить, хоть и старалась изо всех сил, а сама Люцилла… — Я поняла, — слова давались с трудом то ли из-за дурноты, то ли из-за тяжёлых мыслей. — Делайте с ней, что считаете нужным… Рокэ коротко кивнул, выпустил её и вышел из комнаты, через мгновение Луиза уже слышала быстрые шаги вниз. Марсель, о котором она забыла напрочь, бросил укоризненный взгляд в коридор и плюхнулся на край кровати. — Милые ночные развлечения, — сварливо заметил он и добавил извиняющимся тоном: — Не знаю, сколько вы помните и сколько заметили, но, боюсь, он прав. Если оставить всё как есть, она же вас изведёт… Пусть веселится в другом месте. — Это так, — о том, что она, может, и заслужила, Луиза говорить не стала. Сейчас эта мысль казалась наигранной даже ей: такой боли она Цилле никогда не причиняла, это несправедливо! — Меня-то ладно, а других? — Не вижу ничего ладного. Рокэ сказал, что нет, не вижу повода ему не верить. Иначе бы ваше чадо уже принялось за меня, полтергейсты любят издеваться над животными. Кстати, — спохватился он, — это страшная тайна! Будьте так добры не разглашать. — Без проблем… Вы не зарегистрированы как анимаг? — Нет… Столько формальностей, вы не представляете, — вздохнул Марсель. — И ещё один незначительный момент, небесполезный для нашей работы: чем меньше людей и нелюдей об этом знает, тем сильнее эффект внезапности. Я, знаете ли, люблю быть неожиданной фигурой на поле боя, вот как сегодня. — Рисоваться ты любишь больше, — Рокэ вернулся неожиданно, он уже был в плаще и перчатках. — Я воспользуюсь вашим камином? — Конечно… — Это ты мне говоришь? — возмутился Валме и встал. — Куда идём? — Ты остаёшься здесь, Цилла может вернуться раньше меня. Нужно кое с кем договориться, днём это заняло бы меньше времени, но сейчас… — У меня дежавю, — сообщил Валме и сел обратно. Очевидно, ему это решение не понравилось, но кто из них тут мог поспорить! — А нельзя послать сову? Мы, конечно, отобьёмся, и всё-таки… — Так ещё дольше, ответ мне нужен немедленно, — Рокэ ещё раз окинул взглядом комнату, задержавшись на потолке, убедился, что недовольные и напуганные подчинённые сидят на месте, и ушёл. Делать теперь нечего, Луиза уже сказала своё слово… Ей не понравилось принимать решение вслепую, но отчего-то она не сомневалась, что вариантов не так уж много. Вероятно, только два… А может, Алве просто не хотелось успокаивать психованную мать, и тут не возразишь! Надо думать, впечатления от семейства Арамона у него просто потрясающие. — Надеюсь, это будет быстро, — Марселю не хотелось бороться с Циллой в одиночку, он этого не скрывал и имел право. — Неприятно, что нельзя использовать боевые заклинания… Не драка, а цирк какой-то. — Почему нельзя? Как он тогда остановил её? — Не с первого раза. Сцена была та ещё, я вам даже позавидовал, но пришлось смотреть, — Луиза нашла в себе силы хмыкнуть: валяться в неведомом припадке — не только болезненно, но и не очень почётно, готова поспорить на десять галлеонов — Марселю бы не понравилось. Судя по всему, он подумал о том же и фыркнул. — Ну да, извините… Не работали на ней боевые заклинания. Вообще. Проходили насквозь… Почему — не знаю, но я не лучший теоретик, к тому же напуганный до синих чёртиков. Как-то, знаете, не самое успокаивающее зрелище, когда лучший волшебник магической Британии кидается атакующими чарами, а ничего не происходит. В это время на фоне страдаете вы! Луиза представила такую картину и вынужденно согласилась — может, ей повезло больше. Получается, пока она корчилась от боли на злосчастном одеяле в цветочек, Циллу никак не могли остановить… — И что потом? — Потом я моргнул, — это было шуткой, и Луиза послушно улыбнулась, просто из вежливости. — И что-то изменилось… Честно, без понятия, как Рокэ пришло в голову сменить тактику на этот… детский сад. Может, из-за характера полтергейста? Я не так много об этом читал, но они же любят задирать публику: тапки прятать, кнопки подкладывать, заговаривать перо, чтобы оно писало исключительно непристойные вещи… А что, это красиво, хотя и не в моём вкусе — бей врага его оружием. Так или иначе, Люцилла отвлеклась на сглаз, завязывающий ноги в узелок, и оставила вас в покое. Никакие боевые или парализующие чары её не брали! — У меня тоже не вышло… — Спросить или нет? Хуже уже не будет. — Что с ней всё-таки случилось? Как она… — умерла? Стала такой, какой стала? Даже слова правильного не подберёшь. — Этого не знаю, — сказал Марсель. — Честное слово. Понять, врёт он или нет, Луиза не могла, ну и пусть. Оставалось только ждать… Никаких сомнений в том, что принятое решение будет лучшим для дочки, не появилось, но в голове настойчиво билась неприятная мысль — кто же в этом виноват? Из всех живых Цилла выбрала ненавидеть именно мать… Валме развлекал её светскими разговорами, она отвечала. Тревога постепенно унималась, но о затянувшемся кошмаре с дочерью настойчиво напоминала разгромленная комната и то, что Марсель не выпускал палочку из рук. Так, на всякий случай… Прошло около получаса, летом уже настал бы рассвет. Жаль, что на дворе глубокий ноябрь… Темно и страшно, солнца всё равно не жди. — Может, кофе? — предложил Марсель и будто прочитал её мысли: — Нет, не отстану. Это буквально мои служебные обязанности. — Предлагать кофе или не отставать? — поинтересовалась Луиза. Неловко получилось, на самом-то деле он её не раздражал, но сейчас было трудно изображать светскую даму. — И это тоже, но я имел в виду — чесать языком, пока происходит что-то плохое. Самая простая магия, которая не требует волшебной палочки… Так вам без сахара? Я запомнил. — Не думаю, что нам стоит разлучаться или выходить из комнаты, — проклятье, а ведь через две стены сидят мать с Герардом. Сидят? Должны спать и видеть десятый сон! Это так, матушка бы ослушалась и вышла на крик, если б он достиг её ушей. Повезло, они всё-таки уснули, как и в прошлые разы… — Пожалуй… Не хотите громить остальной дом? Вполне естественное желание, понимаю. Луиза хотела прибраться, только чтобы занять руки, но сил по-прежнему не было. Если Рокэ уже нашёл выход и скоро это кончится… нет, лучше не загадывать, однако с уборкой придётся повременить — сейчас её саму можно выметать, как грязь из-под коврика. Было зябко, и госпожа Арамона попросила плед — он в шкафу, на третьей полке сверху… Что же сделать в первую очередь, когда всё кончится: выспаться или напиться? Последнее давно не приходило ей в голову, только избавляться от подобных кошмаров Луиза пока не умела. — Здесь? — Да, левая дверца… Спасибо. — Не стоит благодарности, — галантно ответил Валме и распахнул шкаф. В то же мгновение оглушительный грохот и знакомый спиральный визг заполнили комнату, у Луизы заложило уши, а в глазах потемнело, как перед изрядно надоевшим обмороком… Вернулась! Цилла вернулась, а Алвы ещё нет… — Опять ты! Я тебя помню!!! — весёлая злость в голосе дочки встряхнула Луизу, и она с горем пополам привстала с кресла. Пока Цилла не реагировала на мать — самозабвенно лупила плохого колдуна, который несколько лет назад отобрал у неё проклятую серёжку. — К сожалению, взаимно, — придавленный к полу Валме не растерял своих манер, плохо было то, что из такого положения он не мог дотянуться до палочки — Цилла с радостью ухватилась за новую игрушку. Этого ещё не хватало! — Не могу сказать, что я скучал.