Дело о полтергейсте

Долго он сможет её забалтывать? Получается, Люцилла не способна нанести вред постороннему человеку, но и баловство в её исполнении выглядит весьма травмоопасным… Луиза понимала, что она заложница и самое слабое звено, однако позволять дочери бедокурить и дальше не могла. Это не только её проблема, это ещё и её воспитанница, нечего прятать голову в песок! Да, будет больно, так не впервой. — Цилла! — рявкнула Луиза Арамона, вспоминая, как отчитывала её прежде. — Немедленно прекрати! Цилла резко подняла голову и улыбнулась частично беззубым ртом. Что-то в безобразном лице дочери удивило и напугало Луизу, что-то, чего она не заметила раньше, но сформулировать сейчас не могла — не было времени… Девчонка освободила руки и радостно похлопала в ладоши — раз-два-три. Четыре. — Мамка, — теперь она не визжала, а шипела. Луиза не успела сделать шагу — Циллы уже не было на прежнем месте. Жуткое предчувствие оцарапало позвоночник, госпожа Арамона обернулась и увидела огромные выпученные глаза, перед тем как получить пинок в живот. Белёсые пятна сменились чёрными мушками, сколько ей ещё придётся вынести?! — Мы не доиграли! Марсель выкрикнул какое-то заклинание, но оно прошло мимо — Люцилла взмыла вверх и куда-то вбок. Так повторилось ещё дважды, пока Цилла не повисла у матери на плечах. Жарко, больно и тяжело… Зато она не двигается, её можно поймать! Очевидно, Валме подумал о том же, потому что навёл палочку, но затем с досадой замер — слишком близко, можно промахнуться… — Неважно, цельтесь! — крикнула Луиза. Он кивнул и применил заклятие, которое показалось знакомым на слух — и, увы, снова прошло мимо, потому что Цилла с гиканьем забила ногами и увела мамку в сторону. В пустом коридоре выстрелил ворох никому не нужных конфетти. — А я быстрее! — восторжествовала Цилла и до крови укусила её в шею. — Ну, это было слишком… Импедимента, — Цилла замедлилась, но ненадолго. — Инфлатус… — В коридоре снова что-то рухнуло — судя по звону, люстра, увеличившаяся до невероятных размеров из-за раздувающего сглаза. — Да что за невоспитанный ребёнок! Мелофорс! Луиза не сдержалась и заорала сама, кажется, матом — голова дочери превратилась в тыкву. К сожалению, это никак не повлияло на её хватку и на то, что происходило внутри головы: похоже, полтергейсты обладали способностью применять известные сглазы невербально. Лучше бы в самом деле тапки, кнопки да перья… Теперь земля ушла из-под ног у них обоих, только Марсель поднялся быстрее — на нём никто не висел. Луиза наблюдала с пола, как голова Циллы возвращается в норму и как она сама взмывает в воздух… Что-то изменилось незаметно, тихо, бесповоротно. Все предметы в комнате задрожали, задребезжали стёкла, краска на мебели пошла пузырями и кое-где полопалась. Ужасающее голубоватое свечение заполнило всю спальню, а Цилла шумно набрала воздух в лёгкие. Что бы ни происходило, в панике подумала Луиза, теперь им точно конец. С такого ракурса ей были видны только босые пятки да край рваного платья. Госпожа Арамона отползла к стене, сжимая в руке бесполезную палочку, и отстранённо смотрела, как Марсель творит очередной сглаз — молча, с хмурым выражением лица, так он гораздо больше походил на человека своей профессии. Вспышка! Только не от чар… Синеватый свет, растёкшийся повсюду, как грязная вода, погас, вернулся и снова погас. От резкого мигания разболелась голова. Цилла сжала руки в кулачки, сморщила нос — это Луиза представила очень живо… Сейчас закричит или начнёт плакать. Ей никогда не помогали колыбельные… — Не так уж долго меня не было, — ровный голос с порога комнаты раздался как нельзя вовремя. Луиза по умолчанию была рада его видеть, но прямо сейчас Рокэ был нужнее всех на свете — кажется, Цилла готовилась обрушить потолок. Перешагнув через обломок стула, брошенный плед и частично — через госпожу Арамона, он протянул руку в перчатке и снова схватил полтергейста. Цилла взвизгнула… Отчего-то Луиза знала, что этот крик был последним, и у неё защемило сердце. — В самом деле. Я только-только вспомнил сглаз морского ежа, — нервно отозвался Марсель. — Что дальше? — Выпусти меня!!! — Люцилла пыталась вертеться в воздухе, но Рокэ просто не обращал на неё внимания. — Идите на кухню, пейте чай, ничего не делайте… Ждите утра. — Куда ты собрался? — без особой надежды спросил Валме, опуская палочку. — Скажи хотя бы в целях государственной безопасности. — Сейчас приду, — пообещал Алва и трансгрессировал прямо из комнаты. Вместе с Циллой! Они оба исчезли… — Рокэ, это не ответ! — Я могу ошибаться, — сказала Луиза, медленно вставая и потирая ушибленную спину, — но, кажется, он вас не слышит. — Не смешно, — укорил её Марсель и тут же широко улыбнулся. — Просто отвратительно. Мы на вас плохо влияем…

***

Наверняка предложение пойти на кухню носило рекомендательный характер, но никому из них не пришло в голову ослушаться. Чай, правда, заменили на кофе — Луиза наотрез отказывалась ложиться, пока не узнает всю правду. Рокэ должен вернуться и рассказать… всё, что не рассказал. — Если вы когда-нибудь интересовались, как выглядит рабочий процесс изнутри, — поделился Марсель и заразительно зевнул, — как-то так… — Теперь мне ясно, откуда столько штрафов, — госпожа Арамона не собиралась язвить, но прозвучало как-то ядовито. Дурная привычка, надо избавляться… Мать частенько замечала, что только красавицы могут позволить себе злой язык. Самооценке самой Аглаи высказывание не противоречило. — Это ещё что, — собеседник то ли не заметил её случайный тон, то ли проигнорировал. Хотя чего уж, они между собой разговаривают так же! — Одна комната и кусочек коридора — не беда. Хуже всего, когда приходится работать в магловском районе: прибавляются штрафы за нарушение правила незримости… А масштабы разрушений бывают самые разные. Я как-то раз видел, как Рокэ поднял на воздух целый замок — не знаю, что ещё теперь сможет меня удивить! Луиза невольно улыбнулась. А ведь она в самом деле оказалась в центре событий, и пусть события были безрадостные, не оценить силу и находчивость непосредственного начальства она не могла. И то, чего она не замечала всю ночь — чувство безопасности рядом с ними обоими. Что бы ни стряслось с дочерью, это сводило с ума, но Луиза не сошла: нерушимая уверенность в том, что ей помогут, что помогут им обеим, крепко держала на земле. Куда там ваши охи-вздохи и восторг любви! Нет, не обошлось и без этого, но надёжность и спокойствие стоили гораздо больше. Оставалось только узнать всю правду, и этого она боялась, несмотря на все заверения в хорошем конце. В этот раз Алвы не было почти час, и только упрямство пригвоздило Луизу к кухонному стулу, хотя она давно могла послушаться Марселя и пойти прилечь. Разбудил бы он, как же! Любой приличный человек на его месте не стал бы… — Всё, — устало сказал Рокэ, присоединяясь к ним за столом. Заместитель и секретарша кинулись наливать ему кофе в четыре руки и, разумеется, расплескали добрую половину. — Весьма тронут, но вы перестарались. Оба. — Где она? — В Хогвартсе. Луиза вцепилась в кофейник, не чувствуя жжения в дрожащих пальцах. Так вот что он имел в виду! Цилла хотела попасть в школу магов, хотя знала или чувствовала — с ней что-то не так… Мечта злой уродливой девочки сбылась, только какой ценой? — Там же сотни детей, преподаватели… — у Марселя были другие вопросы, между прочим, вполне справедливые. — Ты настолько не любишь это место? Она ведь камня на камне не оставит! Ладно, замок — ерунда, но люди? — Именно люди, — повторил Рокэ, взял чашку с блюдца и едва заметно поморщился — притаившаяся внизу фарфоровая ложка звякнула на всю кухню, ничуть не тише вопящей Циллы. Луиза почувствовала отголоски собственной мигрени и подумала, не заварить ли им зелёный чай. С мёдом и имбирём, очень кстати… — Их слишком много, и они все маги. В небольшом замкнутом помещении, каким был этот дом, да ещё с личными воспоминаниями… Здесь Люцилла обретала полную силу, в замке это не пройдёт. Большее, что она может сделать — двигать вещи, вопить и кусаться, но дальше безобидных сглазов зайти не должно. — Очень мило. Ты просто переселил её туда? — Она не сбежит? — пробормотала Луиза. Ей не давала покоя мысль о том, как легко дочь проходила сквозь все преграды дома. — Вряд ли. Я счёл необходимым привязать её к замку: не самое безобидное заклятие, но, полагаю, никто не против. Ещё вопросы? Госпожа Арамона? — Мои младшие дети там, Амалия и Жюль. Боюсь, при… в прошлом они не очень ладили. — Вы говорили, бабушку она тоже на дух не переносила, но госпожа Аглая цела и невредима. Остальные ни разу не проснулись, если я правильно помню ваши слова. Нет, полагаю, вся её ненависть пришлась на вас. Даже если ей захочется навестить родичей, в замке полным-полно других детей, которые приходят и уходят… На самом деле, весьма подходящее место для призраков и духов, которым нравится проказничать. Самым сложным было убедить в этом Матильду. Марсель с сомнением покачал головой, но предпочёл отшутиться: — Ещё одна достойная женщина, потревоженная в собственной спальне. Хорошенькая ночка! Рокэ не ответил, вопросительно глядя на Луизу. Надо было думать и спрашивать, а у неё всё из головы вылетело, как на экзамене по истории магии. — Получается, Цилла теперь не покинет замок? — Не покинет. Более того, она вряд ли когда-нибудь изменится… Я имею в виду не только и не столько внешний вид. Так называемый полтергейст обычно не мёртв, но бессмертен, от призраков и духов его отличает некоторая плотность, но проходить сквозь стены такие существа всё равно могут — хотя что я вам рассказываю, — с неизбежной иронией добавил он. — В основном это баловники, не способные на серьёзные разрушения, хотя не совсем ясно, откуда они такие берутся. С вами — другой случай… В Хогвартсе Цилла останется навсегда и не станет сильнее, у неё не та природа, чтобы напитаться магией от стен древнего замка. Луиза не понимала всего, что он говорил: если в последней фразе и имелась в виду слабая родословная, на правду обижаться глупо. Если что-то большее — увольте, ещё вчера о полтергейстах она знала не больше матери! Вот главное: дом теперь в безопасности, и дочка больше не будет страдать. — Я поняла, — все устали и никто не хотел говорить подолгу, но нельзя уйти, не спросив. — Спасибо вам за это… Не уверена, что такой подарок понравится замку. — Это как раз не проблема, — заверил Алва. — Старые развалины, полные колдовства — место под солнцем для разных, гм, существ… Полтергейстов чаще относят к безобидным, хотя они и склонны пошалить. При мне в Хогвартсе бродили одни унылые привидения, но в родовом замке моего бывшего напарника жило нечто подобное, и тоже член семьи. Условно покойный… — Да уж, в этих замках какой только жути не заводится, — согласился Валме, размешивая сахар в кофе. Ложка громко стукнулась о стенку чашки, и Луизе захотелось стукнуть кого-нибудь ещё. — Ты прав, Хогвартс переживёт. Чего один Запретный лес стоит! Больше всего умиляет то, что любая тварь годится в воспитательный процесс… — Истинно так. Если ты не вынешь ложку, рискуешь обнаружить её в другом месте, весьма неподобающем. — Извини. По поводу безобидных полтергейстов… — Марсель неуверенно покосился на Луизу, та кивнула — а что тут скажешь, все всё видели. — Я бы не сказал, что это было безобидно. Всё из-за дома? — Нет, не всё, — Рокэ ненадолго прикрыл глаза. — Госпожа Арамона, дальше будет не самая приятная часть. Если хотите, можем поговорить об этом потом или наедине. — Нет, не нужно… Говорите сейчас, прошу вас. Она не готова, ну и что? А как всё-таки по-дурацки сбываются розовые мечты. Не будь таких жутких обстоятельств, Луиза бы с ума сошла от такого предложения. Наверное, авторы дешёвых романчиков в чём-то были близки к реальности, только заканчивалось всё совсем не так. — Как скажете. Вам досталось больше всех, потому что вы стали чем-то вроде проводника в мир для Циллы — сначала как мать, потом как жертва. Как человек, к которому она хотела вернуться… Возвращаются не всегда из любви, злые духи предпочитают месть, такое случается даже чаще. Как я уже говорил, только вы могли бы всерьёз атаковать её — и именно вы не стали бы этого делать. — Я атаковала, — глухо возразила Луиза. — Несколько раз. Ничего не вышло, как у вас, а сглазы я не пробовала… — Дело не в этом. Вы связаны, только поэтому она причиняла вам такую боль и поэтому же вы могли бы причинить боль ей. Да, вы произнесли несколько заклинаний, но за ними ничего не стояло — магия слишком тонкая штука, в ней многое замешано на эмоциях. Непростительные заклятья, заклятие Патронуса, правило распространяется не только на них: в глубине души вы не хотели делать дочери больно, и это сдержало ваши силы. Она не хотела и не сделала, Цилла хотела и сделала. Много раз. Что ж, можно снимать звание самой ужасной матери, но как-то ведь до этого дошло! Кого винить, о ком плакать? — Вы говорите — хотела вернуться… Она всё-таки умерла? Не жалейте меня, прошу. Рокэ взглянул на неё как-то странно, словно было что-то не то в этих словах, и после небольшой паузы ответил: — Не умерла, но умирала. Полагаю, вы не заметили кое-каких деталей… Люцилла была больна, возможно, голодала. Вряд ли знакомый всем присутствующим Арнольд мог обеспечить ей достойную жизнь. Точно сказать не могу, только предполагаю — когда он исчез и девочке стало совсем худо, на грани проявилась её потомственная магия, и это помогло ей удержаться в мире живых… или почти живых. Поэтому я сказал вам, что не стоит пытаться вернуть её в привычное состояние: может оказаться поздно, а так она продолжит существовать. — Я думал, полтергейстами рождаются или становятся после смерти. — После смерти — может быть, но это расходится с популярной версией о том, что полтергейста она обходит стороной. Откровенно говоря, это не самое точное название для Циллы и всех подобных — есть много призраков, духов или домовой нечисти, которая развлекается в том же духе, так что… очередной провал в истории магической науки. О полтергейстах часто говорят, но не считают должным упомянуть, откуда они берутся: в каждой второй истории из жизни старый замок или дом с самого начала кишит страшными звуками и прочей ерундой, кастрюли валятся на пол по расписанию, а кошек неведомая сила дёргает за хвост. Что ж, конкретно этот экземпляр взялся из нелюбви, зависти и страха. Магическая наука Луизу не беспокоила: дочка умирала, а она не знала. С ней остался этот проклятущий свин! — Если вам нужно кого-то винить, крайне рекомендую выбрать бывшего мужа, — продолжил Рокэ, очень кстати. — Это справедливо и вполне безобидно, потому что он-то как раз мёртв. — Вот о ком жалеть не стану, — а ведь она чувствовала! — Но как вы узнали? Я писала всем знакомым, родственникам, позвонила маглам… — Я тоже позвонил. В окрестные больницы и морги. Всё-таки Арнольд был сквибом, в мире магии у него не так много контактов, а маглы иногда следят за всякими пьяницами в поле своего зрения… Возможно, он действительно отправился за бусами для дочери, этого мы уже не узнаем. Не дошёл. Такая бесславная кончина весьма подходила Арнольду. Может, Луиза бы и расстроилась из-за него, будь жива Цилла, только теперь без толку — мёртвый муж не нужен даже дочке. — Но как же я не заметила, что ей плохо, — прошептала Луиза, обращаясь больше к себе. — Цилла всегда была некрасивым ребёнком, с проблемами… и всё равно… — Красивым, некрасивым… Это вам не чёрное и белое, — теперь была очередь Луизы странно смотреть — она уставилась на Рокэ, словно впервые его увидела. — А не заметили, потому что вам было хуже. Она больше не чувствует боли и не способна её показывать, в отличие от вас. Хотели когда-нибудь узнать, как ощущается Круциатус? На вид похоже… Возразить было нечего, спросить — тоже. Такой удачный повод пожаловаться на свою боль, хотя зачем? Ей и так помогли сверх меры, им обеим… Подобие утреннего света поскреблось в окна, можно гасить лампу, только отчего-то не хочется. Луиза предложила остаться на завтрак: вряд ли хоть у кого-то из них был аппетит, но совсем не предложить неприлично, да и хотелось как-то отблагодарить… Маменька будет недовольна: она твёрдо считала, что стряпать на кухне должны только домовые эльфы. Потрясающее убеждение для полукровки, окончившей пять курсов школы. — А нет ли у вас печенья? — вкрадчиво спросил Марсель. Пять минут назад он собирался вежливо уйти. — Есть, апельсиновое, — наконец-то можно занять руки! Она почти в порядке, но после такой ночки всегда есть шанс расплакаться. После такой жизни… — Вы лучшая из женщин, — поделился Валме, с уважением глядя на печенье. — Ладно, я не должен говорить так ради госпожи Савиньяк и собственной матушки, однако… — Не подкармливайте его, — посоветовал Рокэ. Он с меланхоличным видом смотрел в одну точку, и Луиза окончательно преисполнилась решимости сделать свой фирменный чай от головы. — Потом не отделаетесь. — Смею напомнить, всё было несколько наоборот! В этот момент Луиза возилась с имбирным корнем и ничего не видела, но звук пинка под столом разобрала вполне отчётливо. В результате Марсель ушёл чинить люстру, не совсем по своей воле, и на кухне стало тихо — в такой обстановке ещё явственней прозвучали шаги из зала. Мать с Герардом! Сейчас начнётся… Однако не началось. Идя на свет, домочадцы засунули нос в кухню и робко застыли на пороге. Робко? Это что-то новенькое! Сын открыл рот, чтобы поздороваться с начальником, и умолк. Мать и вовсе не произнесла ни слова. — Что такое? — не выдержала Луиза. Хорошо, что чайник успела отставить. — Всё в порядке? Мама? — Да, — скупо обронила Аглая. Она что, боится? Уж чего, а страха на этом лице Лу никогда в жизни не видела! — Позвольте спросить, вы… закончили? — Закончили. В чём дело, Герард? — Не знаю, я долго не мог заснуть, а бабушка читала, — извиняющимся тоном заговорил сын. — У тебя в комнате, ну… было очень громко и страшно, как будто кого-то резали. Мне даже показалось, будто там кричала Цилла… Но я должен был охранять бабушку, поэтому мы не выходили из комнаты до утра. Я всё правильно сделал? — Правильно, сынок… — С ума сойти, она даже поняла, в чём дело. Если б они спали, то и спали бы себе дальше. Агрессия Циллы будила только Луизу, остальные должны бодрствовать, чтобы свести с ней знакомство. — Я требую объяснений, — встрепенулась мать. Как же, в её доме кого-то резали, а она не знает подробностей! Что сказать соседям? Аглая решительно свела брови и оглядела всех присутствующих как можно строже. Герард уставился в пол, Луиза в этот момент бессовестно зевала, поэтому маменька подобралась и пошла с козырей — обратилась к Рокэ, который преспокойно пил чай, не глядя на хозяйку дома. — Сэр, вы сюда пришли, вы и отвечайте! Что происходило в спальне моей дочери? Откровенно вам скажу, все эти звуки… Аглая замолчала, не окончив фразы, словно её озарила новая догадка. Выражение лица она хранила самое что ни на есть воинственное, чему ни капельки не мешал съехавший розовый чепчик. Алва наконец обратил на неё внимание и, как водится, зашёл издалека: — Госпожа Кредон, у меня нет никаких сомнений в том, что вы умная, опытная женщина, хорошо знающая эту жизнь. Вы никогда не давали повода оценить себя как-то иначе, и это делает вам честь. — Да-а? — то ли спросила, то ли согласилась мать. — Да-а, — протянул Рокэ, едва уловимо пародируя её голос, и таинственно замолчал. Маменька ожидала — настороженно и упрямо. — Принимая во внимание всё, что я только что сказал — чем, по-вашему, могут заниматься в спальне мужчина и женщина ночь напролёт, да ещё с такими звуками? Вполне могли бы догадаться… В этот раз Луиза не могла закрыться руками — руки были в имбире, поэтому она тряслась от смеха просто так, поджав губы, чтобы не разоржаться в голос. Даже если б она хотела вмешаться, она бы не смогла… а желания, честно говоря, не возникало! Герард как-то странно дёрнулся, открыл рот и тут же закрыл, на мамином лице тоже начинались мимические метаморфозы. Луиза скосила глаза на Рокэ — он с живым интересом наблюдал за матушкиной реакцией, как будто хотел на сей раз досмотреть, как далеко могут зайти её брови… Брови не зашли — зашёл Марсель, который уже приладил люстру и явно слышал немалую часть разговора. — Прошу заметить, что я тоже присутствовал, — безапелляционно заявил он. — А то скажут, что их было двое!