Стежок Кромешной Паутины. Шутки судьбы.

      Взрывоопасная ситуация казалось даже заставила летающую в воздухе пыль замереть в ожидании. Шансов в узком помещении у них не было, они в меньшинстве. На магию надеяться бесполезно, слишком мало пространства, только своих заденешь. К тому же не следовало списывать со счетов гоблинских шаманов. Над ними можно посмеиваться, но своей примитивной магией те кусаются довольно чувствительно. Лаэзель и Карлах будут больше мешать друг другу, им не развернуться, а низкорослые твари мигом подрубят им ноги.       Охваченная огнём тифлина, может и продержится дольше, но когда-нибудь и она устанет. Иша восстанавливала дыхание, во все глаза глядя на медведя, который не спешил ни на кого нападать, а потом заметила и отсвет красного цвета неподалёку. Скрывшийся паук вылез из укрытия, но подходить не спешил.       – Как приманить, так ты можешь, а как помочь – так нет, – мысленно выругалась Иша и тут же услышала насмешливый женский голос:       – Так теперь тебе вдруг понадобилась моя помощь?       – Ты сама меня сюда привела. Ты хотела уничтожить Абсолют.       – Моей целью была еретичка, ты справилась с ней, а вот защита…       Сучья тварь назидательно поцокала языком, разочаровываясь в способностях дроу думать.       – Ты можешь рассчитывать на меня, сделай, наконец, правильный выбор, оставь ещё один Стежок.       – Пошла ты!       – Тогда и я ничем не могу помочь, думай, у тебя осталось не так много времени.       Весь мысленный диалог занял от силы пару мгновений, а Дрор Разглин распалялся:       – Мы уничтожим вас, еретики. Вы убили Минтару, вы поплатитесь за это!       Гоблины заверещали, но без прямого приказа не атаковали. Видимо, эти двое выдрессировали их качественно. Уже свыкаясь с мыслью, что придётся прорываться с боем, Иша заметила, как обернулся медведь. Он смотрел в темный угол, весь подобрался, готовый к атаке. Там в отсветах угасающих свечей блестела золотом маска, слишком реальная с их прошлой встречи. Тени неподалёку качались, обрастая острыми шипами проклятого терновника.       Гоблины трусливы и впечатлительны, так почему бы на этом не сыграть? Иша оправила мантию, постаралась встать прямо, хотя ушибленная спина отозвалась болью. Пришлось снова воспользоваться телепатической связью и постараться, чтобы услышали все: «Ничего не предпринимайте без крайней нужды».       По счастью никто не стал задавать идиотских вопросов, оборачиваться или устраивать сцену. Карлах только выглядела слишком обеспокоенно, а Лаэзель шипела недовольством. Ей хотелось порубить всех собравшихся тварей, но даже она признавала, что их слишком много, чтобы уцелели все. Пусть парочке из их компании она и готова была спустить шкуру, но признавала полезность их навыков.       Голова звенела после удара, кровь отзывалась с охотой, но после тяжелого боя и побегов из-под атак Минтары долго сопротивляться у неё не получится.       – Ты! – прорычал Дрор, когда чародейка приблизилась, поправив перед этим символ Абсолют на шее. – Я принесу голову…       – Я свершила волю Абсолют, – перебила его Иша.       Гоблины стали недоумевающее переглядываться, зашептались, кто-то воскликнул: «что вообще происходит?» Правда вышло короче и матернее.       – Молчать, она нас хочет обмануть! – во власти паразита хобгоблин не собирался уступать.       Свечи на стенах вдруг погасли, погружая молельню в ещё большую темноту, оставив лишь маленькие отблески чахлых светильников. Послышался скрежет колючек по камню, в замершей тишине звучал он до ужаса жутко. Треск изгибающихся веток и сломанных стволов слышался до ужаса реально, но никого и ничего разглядеть не удавалось.       Прикосновение холода почудилось на щеке, ободряющей волной послышался едва уловимый запах корицы. Сохранить холодно-властный взгляд в этот миг оказалось настоящим испытанием.       Гоблины вдруг отступили от Дрора, его окутала темнота, сгущающаяся вокруг. Из пола змеями застелились лозы терновника, ныряли в неё, скручивались кольцами. Неизвестно из-за чего хобгоблин не двигался и почему не отдавал команду к атаке, из страха или непонимания, что происходит, но эта заминка стоила ему контроля над ситуацией.       – Ка... – воскликнула было Карлах, когда заметила за спиной Дрора шевеление.       – Ты обвиняешься в ереси, вы с Минтарой намеренно тормозили поиски оружия, сражались с бродягами и якобы искали поборников другого бога. На самом деле, вы делали всё, чтобы враги наши стали сильнее.       Отвлёкшийся вожак орды не заметил как за спиной медленно выросла фигура, окутанная беспрестанно двигающимися колючками терновника, она медленно вынырнула из темноты. И более материальная, чем тогда, когда Иша видела её в последний раз, лишь золотая маска стала блеклой.       Все уставились на неё, задерживая дыхание. Дрор, видимо, уловил чьё-то присутствие и махнул молотом. Обычное оружие лишь разорвало тень на две части, не причинив ей вреда. Когти существа впились ему в грудь, обдавая потусторонним холодом, сковав мышцы и заставляя выронить оружие.       Звякнувший металл прорвал плотину тишины, и задние ряды гоблинов пустились наутёк с воплями и криками о тьме и пришествии самой Абсолют. Уже хорошо, если спектакль не удастся до конца, то врагов будет гораздо меньше.       Дрор Рагзлин упал на колени, тень отпустила его, стала рядом молчаливым арбитром и снова став менее осязаемой. Иша достала кинжал, медленно подошла, а затем и ступила в чёрный круг терновника, молясь, чтобы это не оказалось ловушкой.       – И так будет с каждым, кто посмеет мешать Абсолют.       Клинок вспыхнул, несложный фокус придал картине должного эффекта, и дроу вонзила его в подбородок Дрора. Хобгоблин умирать не желал, в последних проблесках сознания, схватил её за запястье, сжал до брызнувших слез, паразит в его голове заметался, касаясь разума. Умирающий с носителем, он делился разрозненными воспоминаниями: темные тоннели, мост через горный перевал, а потом и возвышающаяся в небо огромная башня. И повсюду могильный холод, пляшущая на костях прошлого смерть и терзаемые тьмой души, так и не нашедшие покоя.       В какой-то момент Ише показалось, что Дрор сейчас сломает ей руку, но он вдруг обмяк и упал бездыханным.       – Нахер отсюда! – вскричал кто-то и оставшиеся гоблины, впечатлённые красочным представлением, понеслись прочь.       – Во всяком случае, теперь легенд не избежать, – подала голос Шэдоухарт, но Иша слышала её только на границе слуха.       Постепенно истаивающая тень, вместе с кругом терновника слегка поклонилась и осыпалась дымкой. Вместе с ней опустились и плечи дроу, она тяжело прислонилась к стене. Ближе всех стояла Карлах, она дёрнулась было помочь, но выругалась, снова вспоминая, что сделает только хуже. Представление далось тяжело, личинка за глазом теперь неприятно и тяжко ворочалась, будто выросла в два раза, и ей стало тесно. Судя по тому, как остальные прикладывали пальцы к вискам и встряхивали головы, им тоже несладко.       Всплеск магии за спинами заставил вспомнить, что там вообще-то дикий зверь, но опасения оказались напрасны. Высокий мужчина-эльф, довольно крупного сложения рассматривал их скорее как диковинку, чем врагов. Шрамы на лбу от когтей, татуировка лозы от лба, идущая через глаз, придавала строгому лицу мягкости. Волосы убраны назад и заплетены в косы, похожие на те, которые носила Лаэзель.       – Похоже, искали вы именно меня, не так ли? – он поднял руку, мягкий золотистый свет разогнал окружающий мрак.       Сквозь духоту пыльного помещения, разнёсся запах свежей листвы, согнутой под тяжестью капель росы. Магия дарила тепло летнего солнца, касалась души прохладой горного родника. Но вот она погасла резко, эльф дёрнулся, отступил на шаг и не сразу нашёлся, что сказать их странной компании.       – Да хранит нас Отец Деревьев, вы все заражены... И знаете об этом.       – Как видишь. А ты – друид Хальсин? – немного сварливо спросил его Астарион.       – Да, и по глупости попался в лапы этих тварей. Хорошо у них не хватило мозгов подумать, что друиды могут оборачиваться зверьми. Сколько я тут уже? Простите за столь глупый вопрос, тут было довольно тяжело c прогулками.       – Около недели, – пожал плечами Гейл.       – Проклятие, роща…       – Ей уже ничего не угрожает, – наконец восстановив дыхание, ответила Иша. – Ты сможешь нам помочь?       – Нет, – честно ответил тот спустя пару мгновений, и прежде чем Астарион высказал всё, что думает обо всей ситуации, добавил. – Только это не значит, что я не отплачу за спасение. Вам лучше подождать пару часов и только потом уходить, пока гоблинская орда не унесёт ноги.       – А ты что будешь делать? – недовольно поинтересовалась гитьянки, оглядывая всех с намёком, что она предупреждала. Спасение друида – пустая трата времени и сил.       – Как уже и говорил – помогу, чем смогу. Вылечить вас мне не по силам, но я узнал, откуда эта зараза распространяется – Лунные Башни. Все паломники отправляются туда, входя, как невинные души, а выходя как Верные, но ваш случай необычен. Вы не только знаете, что заражены, но не склоняетесь перед Абсолют, вам удалось сохранить свободу воли. Так если там источник заразы, то там, возможно, и следует искать лекарство.       – «Может быть», «возможно», ты не кажешься слишком уверенным в своих словах. Я же говорила, что нам надо в ясли, мы зря потеряли время.       – Справедливости ради, гоблинская орда всё равно встала бы у нас на пути, – прервал её Уилл и с надеждой посмотрел на друида. – Хальсин, вы слышали что-нибудь о герцоге Рейвенгарде? Его привели сюда, но…       – В эту тюрьму его не приводили, сюда вообще мало кого приводили, удивляюсь, как меня-то не попытались зарезать за все эти дни.       Уилл тут же сник.       – Я готов помочь добраться до башен, но сейчас мне нужно в рощу. Надеюсь, увидеть вас там в скором времени.       Вспучилась земля, лопнула, являя собой на месте мускулистого мужчины белую крысу, пусть и довольно большую. Она побежала мимо, юркнув между камней. Иша к тому момент уже просто села на пол, игнорируя холод. Каждый вдох давался с трудом, в этот момент на своём месте угнездился паук, и дроу почувствовала от него угрозу.       Молчание Лолт пугало больше, чем её издевательский смех или наставительное недовольство. А в её недовольстве сомневаться не приходилось, сейчас строптивая дочь нашла лазейку, но повезёт ли ей дальше?       – Эй, может, скажешь, кто это был? – Шэдоухарт подошла ближе, за её спиной встал Астарион и как-то странно поглядывал на дроу.       – Привет из прошлого, довольно горький привет.       – Слушайте, Хальсин мог чего-то не знать, давайте поищем следы моего отца.       – Ты надеешься, что гоблины вели записи пленников? – прищурился Гейл. – Я не сторонник вешать ярлык на каждого встречного, но сомневаюсь, что они оставили хоть какое-то упоминание.       – И всё же я хочу убедиться.       Конечно, обыск тюрьмы ничего не дал, разве что занятие своими проблемами, пропустили, как едва не сбежал паразит Минтары. Ближе всех стояла Карлах и уже занесла ногу, чтобы его раздавить, когда скривилась от боли.       Остальные тоже замерли. Значит, поглощённые воспоминания до того видела не только Иша, но и остальные. Минтара стояла на коленях в странном помещении, окровавленный алтарь, огромный череп в круге красных капель. И светловолосая женщина из видения. Лица её тоже не видно, та стояла близко к дроу и что-то шептала той на ухо, прикрываясь рукой. А затем ворох ощущений: запахи запекшейся крови и прогорклой ветоши в горящих факелах, эхо безумного смеха и неожиданная жажда убивать.       – Да когда же вы подумаете о своём разуме? – вскричала гитьянки, глядя на ухмыляющегося Астариона.       – Слушай, если ты не хочешь пользоваться силами личинки, это не значит, что другие разделяют твои взгляды. Кстати, никто не против, если я её одёжку себе заберу? Всегда хотелось оказаться в шкуре тёмного собрата.       Никто возражать не стал, все слишком устали и вымотались. Иша отказалась от помощи Шэдоухарт, считая, что её состояние лишь следствие эмоций и напряжения сил.       Вот только с течением времени поняла, что это далеко не так. Выйдя в главную залу, она заметила, как побледнели остальные, даже темная кожа Уилла стала сероватой. Все передвигались по пустым помещениям тяжело, некоторых лихорадило, будто они отравились, а потом пришла и боль.       Сложно сказать, кто первый из них кашлянул и заметил алые капли на руке, у кого первого зашатались зубы, стало трудно дышать, сердце билось где-то в горле, вены вздулись, голова раскалывалась, будто готовясь вот-вот лопнуть. Драконья кровь кипела, расползаясь лавой в отчаянной схватке за жизнь, пытаясь погасить недуг, но лишь больше обжигала.       Все расползлись по углам, никому не хотелось, чтобы другие видели их в таком состоянии: беспомощными, загнанными в угол, отчаявшимися. Погоня со временем, безмятежность и легкомысленность дала плоды. Иша понимала – это конец, они превращались, медленно, тяжело и болезненно. Возможно, насытившаяся воспоминаниями сразу двух Верных личинка, наконец-то, смогла прорвать незримый кокон, не дававший ей приступить к церроморфозу.       Сверкнул клинок у самого горла, над ней склонилась Лаэзель. Волосы её спутались, на лбу проступил пот, но в жёлтых глазах горела решимость покончить их страдания здесь и сейчас.       – Я предупреждала, чем эти игры окончатся для нас всех, – прошептала та. – С нами покончено. Но не волнуйся, я сделаю всё быстро, сначала ты, потом они, а затем и я.       Личинка дёрнулась, резко соединяя их разумы. Иша увидела боль гитьянки, потаённую мечту, прячущуюся под покровом свирепости и суровости. Как она стояла перед троном Влаакит, как грозная королева посвящала её в рыцари, как руки наконец-то ощутили тяжесть серебряного клинка. А потом желанный с детства звук – тяжелые хлопки крыльев, пронзающий небеса рёв и удар о землю. И вот в поднявшейся пыли Астрального Плана стоял красный дракон, он ждал своего всадника, своего китрака, чтобы взмыть в небеса, пронзить планы и добраться до треклятых гхаиков.       И эти мечты теперь осыпались пеплом сгоревших надежд, никогда этого не будет, ни этих картин, ни ощущений, ни долгожданной милости королевы. Всё закончится здесь, бесславно, горько и ничтожно.       – Послушай, нас просто лихорадит, такое бывает, – постаралась убедить её Иша, ведь видела, Лаэзель не хотела умирать. Она отчаянно искала оправдание и повод не кончать с собой. – За день слишком много событий, сейчас мы придём в себя и продолжим.       Как ни странно эти слова подействовали на воительницу. Клинок в её руке задрожал, губы несколько раз дёрнулись в оскале, но Лаэзель отступила, до отчаяния желая верить в эту невероятную ложь, дать шанс самой себе.       – Если лихорадка усилится, то я покончу со всеми нами, лучше так, чем превратиться в гхайка!       Она ушла медленно, доспехи звенели, её поступь не была твёрда. Иша тоже скрылась среди теней, теряла сознание, сжимала ставшие непослушными пальцы, в ушах звенело, кости ныли скованные напряжёнными мышцами. Казалось ещё немного и те с хрустом треснут.       В сгущающейся тьме угасающих светильников она снова заметила тень. Она почти потеряла плотность, золотая маска мерцала едва-едва. Существо наклонилось, глядело в глаза, хотя в прорезях маски стояла та же чернота, из которой он состоял, но Иша уже понимала, кто перед ней.       От боли проступили слёзы, дроу дрожащими пальцами потянулась к нему, но не смогла ухватить. Темень вспучилась, пропустила через себя руку чародейки, чтобы потом вновь встать на место, лишь холод на коже говорил о реальности видения.       – Прости меня, – она не знала, за что просит у него прощения. – Какое бы проклятие тебя не поразило, прости.       Язык ворочался с трудом. Она с ужасом боялась ощутить там ещё один или два, но, по счастью, этого пока не происходило. Прикосновение холода на щеке, а потом мир сузился, прогорающие свечи и факелы окончательно угасли. Возможно, она потеряла сознание от лихорадки и ломоты в костях. Только на задворках сознания промелькнула мысль, что зря она не дала Астариону испить себя до дна, это было бы не так болезненно.       Сквозь забытье показалась фигура, теплый сиреневый свет окутал измученное тело, вонзился в глаза, пробиваясь сквозь плотно сжатые веки. Когда она смогла открыть их, то услышала глубокий голос:       – Я успел вовремя, ты превращаешься.       В голове тут же пронеслись воспоминания, будто из какой-то другой жизни. Удушающий жар на корабле иллитидов, проползающий сквозь сколы в мембране запах серы. И мужской силуэт неподалёку, теплота улыбки, вернувшиеся силы, а потом и звук открывающиеся капсулы. Она не смогла его чётко разглядеть из-за дыма, полыхающего огня и трясущихся стен.       Внезапно стало легче дышать, будто с груди убрали тяжелую плиту, а к телу вернулась прежняя чувствительность и послушность. Возможно, она сходила с ума, и ей это снилось, но пусть так, хоть ненадолго стало легче.       Приподнявшись с шершавой земли, посмотрела на своего спасителя.       – Ты… – выдохнула она, безошибочно узнавая сидящего перед ней мужчину.