Дилемма

Ромка свесился с подоконника на улицу, перед этим широко раздвинув створки окна. Потом поджег зажатую в уголке губ сигарету и закурил, как в подростковые годы, прямо в комнате. Ему так лучше думалось, всегда. Сейчас он не то чтобы много думал, просто витал в эфемерных облаках, рассматривая настоящие — плывущие по ярко-голубому летнему небу. Делать дела не хотелось еще с момента, когда Пятифана запрягли заниматься сельским домом в одиночку, а уж после встречи с Антоном совсем напало безделье. Все равно Рома не планировал уезжать обратно к предкам, даже если закончит разбирать вещи и чинить поломанное для продажи. Так что он бессовестно прокрастинировал, постоянно прокручивая в голове проведенное с Антоном время. С той ночи, когда парни просидели у ели, прошло уже два дня, и с Петровым Рома пока что больше не виделся. Тем не менее, он как чувствовал, что Антон так ничего пока и не сделал, чтобы прекратить сосуществование со своим Николаем. Кстати говоря о нем… В Пятифане проснулась крайне сильная любопытность, приправленная ноткой ревности. Вообще-то, он мог бы закатить скандал, как и пару лет назад, но это закончилось бы очередной потерей Антона из его жизни, так что Ромка понял, что лучше действовать аккуратно и понемногу. Он знал, что Тоша пусть и смелый и напористый, но только в некоторых аспектах. Он знал, что Тоше будет тяжело взять и сказать своему любовничку, что все кончено, и просто уйти к Роме. А еще он знал, как Тоша сильно, на самом деле, этого хочет. Рома вздохнул, выпрямил руки, опираясь о подоконник не локтями, а ладонями, и свесил голову вниз, усмехаясь под нос. — Николай… Че хоть там за Николай такой, раз так официально, — пробубнил Пятифан, не в силах сдержать нотку своей язвительности при себе. На самом деле, ему и правда очень хотелось выцепить Антона с этим парнем под руку и оценить степень беды — беды для себя, в первую очередь. Вряд ли Петров, конечно, вдруг взял себе в мужья бывалого гопника, с которым в случае чего придется разбираться, ибо второго Рому он бы не выдержал. Но мало ли. Ромка выкинул сигарету в кусты под окном и хлопнул ладонями по подоконнику, приняв решение нахуяриться сегодня вечером от скуки и томительного ожидания. Он выплыл из дома, накинув на плечи олимпийку, и пошел в предзакатных лучах в сторону магазина. На малой родине он всегда ощущал себя тем самым раздолбаем Пятифаном из десятого «А», так что позволил себе развязно пинать камни по пути и идти шаткой походкой. Пакет был наполнен и приятно побрякивал при ходьбе, когда Ромка вышел из магазина и многозначительно осмотрел главную проселочную дорогу вдалеке. Его посетила легкая волна адреналина, когда он разглядел белые патлы. Антона он узнал сразу, а высокого парня рядом с ним — нет, и на лице тут же поселилась ухмылка. Судьба будто услышала Пятифановские желания, и вот он провожал взглядом удаляющиеся фигуры, раздумывая, как бы вырулить к ним навстречу и посмотреть поближе. Все-таки задатки садизма в Роме не исчезли и спустя два года, так что хотелось как-нибудь насолить, только если аккуратно. Показаться на глаза — уже отличный план, так что Ромка обогнул магазин сбоку, прошел по узкой заросшей тропинке между рядов домов и выглянул на дорогу. Как раз в этот момент с перекрестка повернули два парня, так что Пятифан отряхнул шорты от налипшей травы и вальяжно вышел из укрытия. — Ба-а-а-а, какие люди, — протянул он, раздвигая руки в разные стороны, — И снова Антоха. Рома едва сдержался, чтобы не расплыться в слишком широкой улыбке, когда посмотрел на Петрова, моментально побледневшего. Для приличия, Пятифан еще пару секунд не смотрел на парня рядом, пожал Антонову руку, робко выставленную вперед, а потом уже перевел взгляд в сторону. И уткнулся глазами в шею. Ему, не без удивления, пришлось приподнять голову, чтобы посмотреть на лицо, ибо паренек оказался выше него самого, что ощущалось весьма непривычно. Обычно самым высоким молодцом на деревне был именно Ромка. Он быстро осмотрел черты чужого лица, отмечая для себя отдельные детали, типа родинок на щеке, веселых глаз и примеси чего-то восточного, а потом выкинул руку и бодро произнес, натянув самую «искреннюю» улыбку: — Роман! — Николай, — скромно ответил парень, затем стрельнув взглядом в Антона, — Тот самый Рома? — Тот самый, — в унисон ответили Тоша и Пятифан, последний встрял так, для галочки. — Приятно, наконец, познакомиться, — сказал Коля, скрестив руки за спиной, — Наслышан. — Не сомневаюсь, — усмехнулся Ромка, продолжая обсматривать Антонова спутника с ног до головы. Вообще-то, подвоха он не находил, но показалось, будто это совсем не Тошин типаж, и зачем быть с таким — непонятно. Какой-то весь… слишком милый. Сто процентов был отличником в школе, кормит собак и кошек на улице и никогда не возражает. Такое мнение Рома и закрепил у себя в голове, прежде чем вытащить из кармана шорт сигарету и закурить, — Куда путь держите? — Да просто… — Антон начал отвечать, но стушевался, прокашлялся и продолжил спустя мгновение: — просто бродим. Показываю… просторы. — Да-а-а, просторы у нас тут… просторные, — выдавил Ромка, стараясь не заржать и не подавиться дымом. Он то и дело стрелял глазами в сторону Коли, что с искренним интересом рассматривал Пятифана и глядел то на него, то на Петрова, который пытался изо всех сил вести себя непринужденно, — Че в гости-то не зовешь? Антон едва заметно скривил губы и вобрал полную грудь воздуха, потом с натяжкой выплюнув: — Приходи как-нибудь. — Как-нибудь приду, но сейчас у меня дел дома полно. Сам знаешь, — ответил Ромка, подмигнув. Такую кислую мину, как сейчас, Пятифан давно у Петрова не видел, и вся эта словесная игра его жутко забавляла. Стоять рядом с Колей и перебрасываться прямо под его носом недвусмысленными фразами заставляло Ромку чувствовать себя королем ситуации. Он блаженно выдохнул сигаретный дым и взъерошил волосы. — Лады, пойду. Свидимся еще. — Ну ты правда приходи, — вдруг сказал Коля мягким тоном, — Будет здорово всем вместе посидеть. Пятифан ухмыльнулся и кивнул, одной затяжкой докуривая остатки сигареты, отступил в сторону и галантно махнул рукой, пропуская парней дальше по дороге. Коля тихо попрощался и прошел чуть вперед, а Антон окинул Ромку недовольным взглядом. Тот же придержал за локоть и быстро склонился к уху, назначая ночную встречу на мосту. Петров пугливо отстранился и шагнул вперед, а Пятифан, быстро оглядевшись, убедился, что на улице никого, и Коля не оборачивается, шлепнул Антона по заднице. Еще один недовольный взгляд прилетел с Тошиной стороны, а потом его хозяин быстро засеменил за предводителем, лишь один раз обернувшись. Рома смотрел парням вслед, пялясь на Антонова спутника без зазрения совести и слегка нахмурившись. «Со спины на меня смахивает», — отметил про себя Пятифан, пожевав губами. Когда его цели скрылись за поворотом, Ромка развернулся и зашагал в сторону своего дома, весело покачивая пакетом. Он чувствовал себя, как нашкодничавший подросток, которому все сошло с рук. Дальнейший план не изменился — Пятифан пришел домой, сохраняя на лице оттенки хитрой улыбки, подрубил барахлящий телек и провел весь остаток дня на диване в компании любимого алкоголя.

* * *

У Антона до сих пор немного горели щеки после внезапной встречи с Ромой, хотя прошло уже достаточно времени, даже солнце скрылось за горизонтом, намекая на скорое наступление ночи. Он вжимался в изголовье кровати спиной, обнимая колени, припечатанные к груди, и пусто смотрел вперед, кусал губы и думал. Тоша немного злился, что Пятифан так нагло себя вел, позволяя себе лишние фразы и действия, которые могли раскрыть их раньше времени. А потом стало стыдно, ведь хуйню, по большей части, творит именно он. Антон уронил голову на сложенные на коленях руки и страдальчески вздохнул. Ему так и не удалось завести с Колей нормальный разговор, ибо каждый раз он видел его щенячий взгляд, ожидающий любви и ласок, и сердце сжималось от боли. Вот и мотался Петров, постоянно юля и изворачиваясь, пытаясь усидеть на всех стульях сразу. Еще и эта встреча с Ромкой выбила из душевного равновесия, которого и так было немного. Он и сам хотел прийти сегодня к Пятифану за встречей, да только Коля увязался «погулять да побродить» вместе с ним. На злобу дня. Теперь Антон лишь ждал время отбоя, чтобы снова выпорхнуть из дома под покровом ночи и убежать на мост. Он услышал, как открывается дверь в комнату, но голову не поднял. И так знал, что это Коля вернулся с кухни с чашками чая. — Чего ты? — спросил тот, с дребезжанием ставя кружки на прикроватную тумбу. Антон услышал скрип матраса и почувствовал, как постель рядом с ним прогнулась под тяжестью еще одного тела. Тоша аккуратно выглянул одним глазом из сгиба локтя и посмотрел на Колю через локоны челки. — Устал сегодня что-то, — сказал Антон, даже почти не соврав. Последние дни были наполнены сельской рутиной — то отцу помогали чинить машину, то в огороде копались, то гоняли за продуктами по три раза в день, то еще что-нибудь. Коля улыбнулся и провел рукой по белоснежным волосам, откидывая челку с чужого лба. — Хорошо тут у вас. Спокойно так, — начал он, устремив мечтательный взгляд в окно. В комнате было тихо и темно, только пару лучей луны и желтая полоска из коридора, просачивающаяся под дверью, наполняли помещение слабым светом, — Наверное, здорово летние каникулы проводить на природе. — Да… — протянул Антон с, на удивление искренней, улыбкой. Он все еще не поднимал голову и смотрел снизу на Колин профиль, параллельно вспоминая все веселые похождения с командой Вольтрона и с Ромкой отдельно. С Ромкой, конечно, было особенно интересно… — Вы с Ромой близкими друзьями были? — вдруг спросил Коля, поворачиваясь. Тоша аж вздрогнул от этого вопроса, ибо больше всего он боялся говорить с Тумановым именно о Пятифане. Но и умалчивать все целиком, особенно после их личной встречи, было бы подозрительно. — Да… Были, — ответил тихо Антон, поднимая-таки голову. Он провел рукой ото лба до затылка и отвел взгляд, молясь, чтобы Коля не интересовался слишком многим. Говорить с ним о Роме было очень стыдно. Мольбы, однако, были не услышаны. — Ты мне о нем не рассказывал. — Не хотелось ворошить прошлое. Разошлись мы на… — Антон прервался, подбирая слова, — нехорошей ноте. — Поссорились? Коля забрался на кровать с ногами и ткнулся подбородком в Тошины колени, с интересом заглядывая в глаза. — Типа того. — А почему? — Глупость, на самом деле. Неважно, — нервно усмехнулся Антон, теребя пальцами край рукава футболки, — Мы просто были подростками, вот и повздорили. А потом потерялись. — Хорошо, что в итоге нашлись, — радостно ответил Коля, обвивая ладонями Антоновы лодыжки. Петров сглотнул и натянуто улыбнулся, пока по мозгам било чувство вины и осознание, в каком на самом деле Туманов находится неведении. А тот просто лежал на коленях, склонив голову вбок, и с нескрываемой любовью в глазах смотрел на Антона. Тоша молчал, не зная, что сделать или сказать, и лишь жалел о том, что пару дней назад сначала сделал, а потом начал усиленно думать. А еще не мог избавиться от чувства, что хочет просто выйти из дома прямо сейчас. Выбраться из чужих рук, спуститься по лестнице и ждать на берегу реки прихода Ромки, наплевав на все. Он прикрыл глаза и задержал дыхание, когда Коля вытянул шею, аккуратно накрывая своими губами чужие. Антону не были неприятны его касания. Все-таки, они очень сблизились за время отношений, но теперь мил был Рома и только Рома. Будто раньше было по-другому. Тоша ответил на поцелуй неохотно, чувствуя, к чему все идет, так что когда по талии скользнули руки, отстранил Колю за плечи и шепнул: — Давай спать. Туманов понимающе кивнул и лениво скатился с кровати, зевнув. Он устроился на раскладушке лицом к Антону и наблюдал, как тот снимает очки и забирается под одеяло. Тоша напоследок улыбнулся и перекатился на другой бок, привычно уткнувшись носом в стену. Он прерывисто дышал, прислушиваясь к шевелению и дыханию за спиной, и тихо ковырял пальцем трещинку в стене. Ему казалось, что время тянется медленно, слишком непозволительно медленно, так что долгое ожидание мирного Колиного сопения лишь взвинчивало тревожные мысли до максимума. Наконец, стало достаточно тихо, не только в комнате, но и в доме. Антон аккуратно перевернулся на другой бок, посмотрел на размеренно вздымающиеся Колины плечи и сощурился, пытаясь понять время на часах, что стояли на тумбе рядом с нетронутым чаем. Тоша сел, спустив ноги на прохладный пол, сделал несколько глотков, так как во рту совсем пересохло, и надел очки. Было около часа ночи, можно потихоньку выдвигаться. Антон встал, на цыпочках вышел из комнаты, спустился вниз и отпер дверь, стараясь не скрипеть вообще. Как только он оказался на улице, то впустил в легкие свежий ночной воздух несколькими глубокими вдохами и пошел. Приближался к тропе он уже чуть-ли не бегом. Перед глазами у него немного двоилось от волнения, что было сродни тому трепету, который Антон испытывал в самом начале его отношений с Ромкой. В прошлом примерно столько же адреналина впрыскивалось в кровь, когда несовершеннолетний Тоша вылезал из дома на ночные свидания, так что сейчас чувство ностальгии нахлынуло и накрыло с головой. Все было, как раньше, если закрыть глаза на одну двухметровую загвоздку, что мирно спит в доме Петровых на раскладушке. Антон быстро преодолел расстояние по темной тропе меж стен деревьев и вышел на мост, на котором сразу увидел Ромку, купающегося в лунных лучах. Он стоял, упираясь локтями в перила и запрокинув голову, и курил, устремив взгляд в небо. Как только Тоша ступил на деревянную поверхность, застучав подошвами кед, Пятифан повернул голову и сразу улыбнулся. — Что сегодня такое было? — сходу спросил Антон. В его голосе не читалась искренняя злость, но он показательно насупился и сложил руки на груди. Рома ехидно хихикнул, выпрямляя руки и хватаясь ладонями за край перил. Он накренился назад и стал дурачиться, покачиваясь и балансируя в наклоненном состоянии. — Ни-че-го, — по слогам выдал Пятифан, специально отводя взгляд. Антон запрыгнул на перила рядом и уселся, как на жердочке, снова скрестив руки. — Нужно аккуратнее быть. — Красивый у тебя парнишка. Хорошего отхватил, — с нотками язвительной веселости протянул Рома, проигнорировав наставления Петрова. Антон стер с лица намеки на улыбку и печально посмотрел вниз, очерчивая взглядом зазоры между досок. — Давай о нем не будем, — тихо сказал он. Говорить с Ромой о Коле было куда более неприятно, чем с Колей о Роме. И вообще в горле вдруг образовался ком, который перекрыл поток слов и воздуха. Антон рвано вздохнул и проморгался, отгоняя тяжелые мысли хотя бы сейчас. Пятифан надул губы, но кивнул, при чем размашисто так, что аж волосы взъерошились, отчего Петров прищурился, — Ты, что-ли, пил? — Шушуть. Рома расплылся в пьяной улыбке и посмотрел, наконец, прямо в глаза, подтверждая свои слова смазанным взглядом и бликами на радужках. Антон усмехнулся, подумав, что Пятифан пригубил явно не чуть-чуть. Тот же, в свою очередь, выкинул сигарету в реку и встал напротив Петрова, склонился и, как кот, положил голову на колени. Потерся щекой о кожу и прикрыл глаза. — Я скучал… — Я тоже, — прошептал Антон, не в силах сдержать улыбку умиления. Он провел рукой по коротко стриженному затылку и снова отвел взгляд, прокручивая в голове очередные думы. Он решил все-таки заговорить, — Прости, я не смог. Я как представлю, что начнется, так у меня аж желудок крутит. Еще и в доме родителей… Может быть… Тоша ненадолго прервался, чувствуя, как по его ногам ползут пальцы. От колена и в сторону ткани шорт. Он ощутил мелкую приятную дрожь, но говорить продолжил: — Может быть подождать еще немного. Хотя бы вернемся в город и там все вопросы решим. — Это долго? — спросил Рома снизу, забираясь пальцами под ткань и щекотливо оглаживая внутреннюю сторону бедра. — Неделю еще планировали тут быть. — Но мы же будем видеться? — жалобно протянул Пятифан, кинув взгляд исподлобья. Он слегка сжал пальцы, сминая кожу Антоновых ляшек под одеждой, отчего их хозяин тихо вздохнул, чувствуя нарастающее возбуждение. — Б-будем, — выдавил Петров, уже почти забыв, в чем была изначальная цель разговора. Рома не выглядел, как человек, адекватно принявший информацию, в то же время его взгляд был достаточно ясным, чтобы понять, что он не в дрова, а соответственно, в достаточном сознании. Пока Антон думал, а возымела ли беседа хоть какой-то выхлоп, Рома выпрямился и, не убирая рук из-под одежды, припал своими губами к Тошиным. Поцелуй был со вкусом табака и хмеля, и Антон будто сам опьянел от одного только ощущения чужого языка на своем. Пятифан совсем распоясался, углубил поцелуй и выскользнул руками из-под шорт, но только чтобы накрыть ими вставший член уже сверху. Тоша обхватил Ромкину шею руками и слабо простонал в его губы. — Ты чего? Прям тут? — прошептал он сдавленно, когда Пятифан вдруг расстегнул пуговицу и рывком высвободил член из плена одежды. — Почему нет? — игриво протянул Рома, опускаясь губами на шею и заключая член в кольцо пальцев. Антон хотел возразить и приоткрыл для этого рот, но смог лишь сухо вздохнуть, когда Пятифан несколько раз провел от головки до основания рукой, а языком от кадыка до уха. Рома вынырнул из объятий и начал опускаться на колени, не прерывая зрительный контакт, пока Петров заливался краской. Положение было щекотливое: природа, ночь, мост и, пусть и маленькая, но вероятность быть пойманными. Тем не менее, Антон останавливать Пятифана не спешил, лишь вцепился руками в перила, на которых сидел, покрепче. Рома «опускался на колени» всегда редко даже во время их сексуальных похождений в юношестве, и упустить возможность вспомнить, какого это, Тоша себе позволить не мог. Так что он просто смущенно наблюдал, как Пятифан припадает губами к головке и дрязнящими движениями обводит ее языком. Антон прикусил щеку изнутри, когда Ромка опустился губами ниже, придерживаясь за чужие колени, и вобрал член в рот до половины. Все мысли выбило вместе с воздухом, в Тошином мире остались только колючие перила деревянного моста, хваткие пальцы на коленях, горячий язык и темный взгляд из-под ресниц. Пятифан никогда особо не церемонился с прелюдией, так что сразу стал наращивать темп, слегка неумело, зато грубовато, оттого вдвойне приятно. Антон аккуратно зарылся пальцами в его волосы и слегка сжал, постанывая и машинально поддаваясь бедрами вперед. Он поджал губы, на которых еще оставался привкус пива и сигарет, и запрокинул голову к небу, хрипло дыша. Довольно быстро кончая, он не думал ни о чем, только лишь смотрел на луну, что на мгновение раздвоилась в глазах.