***
Паннакотта Фуго вернулся в бойцовский клуб. В понедельник народу было гораздо меньше, чем в выходные, холл был пуст, а запах дыма и рвоты — ещё сильнее, чем раньше. Он сидел с остальными девятью людьми, ожидая сигнала, как телёнок, ожидающий отправки на бойню. На этот раз противником был повар, который был вдвое больше его, и горизонтальные полоски жира на его животе выглядели как полоски на древесине, когда он садился. Фуго познакомился с этим шеф-поваром в ресторане, и все говорили, что он режет кроликов. «Кроваво-красное мясо кролика и специи завёрнуты в фольгу. Шеф-повар кладёт их в духовку один за другим, и когда их вынимают, они меняют свой цвет и вкус». Миста однажды поведал ему набор нелепых теорий о том, что мясо на столе в основном мясо травоядных животных, потому что его обычно легче есть, чем мясо плотоядных, поэтому можно сделать вывод, что человеческое мясо не очень вкусное. Наранча в ужасе сказал, что обычно он не ест мясо и предпочитает овощи и фрукты. Фуго попросил Мисту замолчать, а тот в свою очередь надулся и запихнул еду в рот. — Хм, — сказал он, — как ты думаешь, какой он на вкус? Фуго, должно быть, ответил, что безвкусный, потому что его чуть не вырвало всем, что он съел. Это уже третий раз, когда шеф-повар стоял на этом поле. Его кулак точен, как скальпель: сначала в лицо, а потом в живот. Каждый удар сильнее предыдущего. Фуго восхищался этим противником от всего сердца. Большинство людей не могли не начать злорадствовать после того, как они одерживали верх, но шеф-повар этого не делал. — Ты продолжишь? — спросил повар, глядя ему в глаза такими же холодными и острыми, какими он привык видеть избиение этих идиотов. — Продолжай, — сказал он. Шеф-повар стащил его с пола и швырнул в другую сторону. Он чувствовал себя так, будто его внутренние органы вытекают из тела. — Продолжай, — повторил он. Шеф-повар ударил его в ухо, и в голове у него загудело. — Продолжай, — он сказал в третий раз. — Ты смерти ищешь?! — закричал шеф, дёрнув головой. Фуго предпринял эффективную контрмеру, и его колено ударило шеф-повара по внутренней стороне бедра. — Блядь! Стоп! — сказал шеф. — Я требую прекратить! Раздался свисток.***
Фуго пошёл в туалет, чтобы проблеваться, а потом открыл кран, чтобы вымыть рот. Вода из-под крана с запахом хлора ударила ему в нос и горло, и он больше не мог выплюнуть её. Он оперся на раковину, чтобы восстановить силы. Отсроченная боль была как губка с иголками, всасывающими в кожу и вонзающимися в мышечную ткань. Он снова открыл большой кран, используя все больше и больше воды, чтобы взбодриться, и его волосы и одежда стали мокрыми. Кто-то позвал его по имени: — Фуго, пожалуйста, остановись первым. Он поднял голову, и в зеркале появился Джорно в повседневной одежде. — Это ты? — он даже не оглянулся. Лицо Джорно было скрыто, как скульптура, покрытая толстым слоем штукатурки, а к темной рубашке была приколота брошь в форме божьей коровки. Фуго вытер лицо носовым платком. — Я больше не могу драться. — Ты сегодня дрался больше двух раз? — А ты видел? — Я видел, как ты выходил из лаборатории. Может, в больницу? Фуго отказался. — В баре наверху можно взять антисептик и вату, — он повернулся, все ещё держа руки на раковине, — ты опоздаешь, если не получишь номерной знак. — Тем труднее становится сопернику бороться поздно ночью. Все знают этот закон. — Я знал нескольких людей, которые не любят говорить «нет», — Фуго не сказал ясно, Джорно должен был знать, что они из клуба, иначе они не оказались бы в затруднительном положении, когда впервые подрались. Выражение лица Джорно в тусклом свете оказалось нечитаемым. — Я не собираюсь сегодня драться. Взгляд Фуго скользнул по телу Джорно, который не только закатал рукава, но и надел часы на запястье. Они встретились взглядом, и ни один из них не двинулся с места. — Наверху так много народу, что оставлять вещи неудобно, — Джорно слегка наклонился вперед и вздохнул. — Я живу недалеко отсюда — Насколько недалеко? — Минут восемь. Плеск воды прекратился, и Фуго отошёл от раковины. — Я не пойду так далеко.***
Они целовались на заднем сиденье машины, и мерцающий свет проникал сквозь тонированное стекло. Губы Джорно были мягкими и холодными, и он терял рассудок, когда они были так близко. Его пальцы пробежались по воротнику и волосам на затылке Фуго, оставаясь в двух-трёх сантиметрах от его спины, а затем медленно вернулись назад. Затем его язык нырнул глубоко в рот. Пальцы Фуго вонзились в талию Джорно, его тело было горячим, и весь он, мокрый от воды, дрожал. Он притянул Джорно ещё ближе. — Ты — самый странный врач. — А ты — самый странный пациент. Когда зажегся зелёный свет, Фуго лёг на плечо Джорно. Такси остановилось во дворе, они вышли из машины и каждый заплатил половину счета. Фуго и Джорно вошли в здание. Только один охранник сидел на входе, лифт был полностью автоматизирован. «Очень похоже на то место, где я жил раньше», — подумал Фуго, поднимаясь вместе с Джорно на лифте. У входа в лифт никого не было, и он начал медленно целовать Джорно. На входе в квартиру тот осторожно прижал его к стене и открыл дверь. Их поприветствовала целая стена пластинок — от виниловых до обычных компакт-дисков. — Это все твоё? — Фуго был слегка удивлён. — Я думал, у тебя не больше одной-двух полок. — Треть была оставлена предыдущими жильцами. — Твой плеер всё ещё у меня. — Теперь он твой. Джорно вытащил старую аптечку, достал антисептик и вату. — Можешь раздеться? — он опустил взгляд и внимательно осмотрел галстук и расстёгнутую рубашку Фуго. — У тебя очень много синяков. Фуго отступил назад и зажал нижнюю часть живота левой рукой. — Сначала дай мне антисептик. Если можно, пожалуйста, несколько кубиков льда, — Джорно замолк, взял его за руку и размазал спирт по тыльной стороне ладони. Он стиснул зубы от боли. — Ты щадишь меня, — сказал Фуго. Джорно даже не поднял головы. — Ты слишком изранен, — он распахнул подол изодранной рубашки Фуго, — есть три места, где люди особенно уязвимы: переносица, грудь и нижняя часть живота. Ты должен думать о своей защите, когда дерёшься. — Я не могу сильно беречься. — Хотя бы защищай свою грудь, — Джорно приложил пакет со льдом к животу Фуго, — торакотомию сделать сложно, — продолжал он рассматривать тело Фуго сквозь одежду. — Тебе повезло, перелома нет. — Ты, случаем, не медик? — Я учу биологию. Но если ты хочешь, я могу восстановить все повреждения на твоём теле, — неуверенно сказал Джорно, — этот процесс будет очень болезненным, тебе придётся потерпеть. Слово «боль» заставило Фуго нахмуриться. «Нет необходимости». — Почему ты дерёшься? Внезапно Фуго удивился, услышав прямой вопрос. — А ты почему на площадке? — спросил он в ответ, но Джорно не ответил, запустив пальцы в волосы. Фуго взял его за руку и облокотился на спинку дивана, а Джорно наклонился и поцеловал его, не чувствуя вкуса. — У меня бессонница. Я не могу заснуть, — сказал Фуго, — я не вижу сны и слышу каждый шорох. Распущенные косы Джорно упали ему на уши, и он почувствовал запах растений после дождя. Его глаза широко раскрылись. — Ты настоящий? После этого вопроса он почувствовал себя глупо. Это не совсем то, что можно свободно обсудить. — Можешь думать как хочешь, но мне кажется, что да. Какой хитрый ответ. Фуго вспомнился плеер, который оставил ему Джорно. — Чем больше я смотрю на тебя, тем больше мне кажется, что ты ублюдок. — Ты совсем не такой, каким я тебя себе представлял. — Хороший или плохой, какой именно?