Розгами по сердцу

Лиза просыпается от тихого стука в дверь, сон у неё чуткий. Проморгавшись, девушка встаёт с кровати, зевая и поправляя длинную ночнушку. За окном солнце, небо ясное и воробушки с ветки на ветку скачут. Андрющенко подмечает это, мельком взглянув в окно. Дверь тяжёлую резную отворив, брюнетка видит перед собой сонные карие глаза и лёгкую улыбку на губах Медведевой. Та стоит, в ночной рубашке и растрёпанными волосами, опираясь на косяк. Лиза улыбается в ответ и чтобы не нарушать спокойствие и тишину такого утра, тихо шепчет: — Доброе утро. — Доброе, — Кира руку тянет к щеке Лизиной, оставляя лёгкий поцелуй на сухих губах, — Поможешь собраться? — мягко спрашивает, на что камеристка кивает и накинув лёгкий кардиган мелкой вязки следует за барышней в её покои. Уже по привычке, Елизавета застёгивает пуговицы на рубахе и мундире, чуть поправляя, чтобы сидел лучше и передаёт Медведевой расчёску, так как та всегда сама волосы расчёсывает. Кира берёт вещь, подходя к зеркалу, попутно спрашивая: — Лучше распущенные или в хвост собрать? — кидает взгляд через зеркало на Лизу, что стоит чуть поодаль, наблюдая за дворянкой. Руки её сложены в замок, а глаза почти закрываются, — Прости, что разбудила, — взгляд виноватый делает специально, — Ложись сейчас здесь, я всё равно уже уезжаю, — имея в виду свою кровать говорит блондинка, подходя к девушке, руки ей на плечи кладя. — Да, с распущенными, — выдаёт камеристка, поднимая глаза, — А куда едешь? Одна? — Одна, к Анастасии Геннадьевне, — сразу отвечает на оба вопроса и ведёт Лизу к кровати, — Вернусь к обеду, а ты пока досыпай, — с улыбкой говорит Кира, накрывая камеристку одеялом и вновь целуя. Елизавета сразу же проваливается в сон, совершенно не замечая, как уходит барыня. Посещают её не самые приятные сны, Лиза ворочается, сбивая одеяло. Вновь видит свои дни на каторге, а после и момент, когда она пробравшись в кабинет в ночи, забрала документы. Брюнетка резко глаза распахивает, взгляд кидая на настенные часы. До приезда помещицы ещё пару часов, поэтому девушка начинает быстро соображать и вскочив с кровати, бежит в свою комнату. Там документы достаёт и спрятав их под кардиганом, направляется в сторону барского кабинета. Осматривается настороженно и юркает за дверь, будто и не было никого. Глазами проходится, вспоминая, откуда изначально такие важные бумажки достала и подойдя к нужному ящику, собирается уже положить бумаги на место, но за дверью слышатся шаги и Лиза замирает с документами в руках и открытым ящиком. Дверь распахивается, когда заходит Степан. Он взглядом от Андрющенко до документов бегает, подходит вплотную, вырывая из рук. — Ты чего это тут удумала?! — яростно кричит мужик, смотря на сжавшуюся Елизавету. — Я… — хочет начать объясняться, а скорее оправдываться, но Степан не хочет слушать. Он в миг понимает, что это прекрасная возможность сделать то, чего он так давно желал. Управляющий камеристку к стене прижимает, за шею хватая и наваливаясь всем телом. — Каторжниц я ещё не ебал, — шепчет он на ухо Елизаветы, сильнее тонкую шею сжимая, — Давай, — кивает он, похотливо улыбаясь, — И я не скажу, что видел тебя здесь, — рукой ниже к груди скользит, пытаясь залезть под ночнушку, в которой до сих пор была брюнетка. — Нет, пусти! — кричит Лиза, начиная вырываться, мужику пару раз попадая локтем по лицу. Тот как зверь взбесился, запястья девушки по посинения сжал. — Ну раз нет… — говорит он тихо, таща камеристку за собой, — Выпорю! Лиза сопротивляться пытается, но всё тщетно, ей к столбу ведут, где Степан приказывает остальным мужикам привязать девушку. Ночнушку с кардиганом разрывает, открывая вид на искалеченную спину. Некоторые крепостные ахают, увидев такое. В поместье Медведевых настолько битым никто не ходил, даже те, кто в поле работал. А тут камеристка, приближённая к барыне, шрамированная вся, что живого места на спине нет. Степан замахивается и первый крик выходит из Елизаветы, а после и слёзы по щекам. Кира на коне своём любимом скачет, погодой наслаждаясь, да природой любуясь. Сегодня солнце греет как никогда хорошо, светит ярко, что барышня щуриться постоянно, на небе не единого облачка, а птички посвистывают с деревьев, иногда пролетая мимо блондинки. Кира и такую погоду любит, сразу ощущается настоящее лето. До поместья Сёминых доезжает быстро, как и обычно коня привязывая и кивнув всем крепостным, что склонились перед ней, проходит в дом. Анастасию замечает в столовой. Девушка, что сегодня сидела в нежно-розовом лёгком платье, что чуть поблёскивало на солнце, украшенном белыми рюшами и пила чай из небольшой кружки, читая параллельно газету сегодняшнюю. — Не сваришься? — усмехается Медведева, присаживаясь на стул рядом. — Коль сварюсь, так будет здоровый румянец, — посмеивается шатенка, делая глоток из чашечки, — Чего приехала-то? Я думала вы с той камеристкой друг от друга не отлипаете, — отложив газету, Анастасия глаза на подругу поднимает, смотря заинтересованно. — Права ты, не просто так я здесь, — кивает Медведева, ногу на ногу закидывая, — Рассказала мне кое-что Захарова, вот хочу посоветоваться. Выслушав весь рассказ блондинки, Анастасия задумывается, даже намёка на какую-то мысль нет, что уж про советы и наставления говорить. В её жизни подобного не было никогда, поэтому Сёмина абсолютно не знает, что можно сказать. Сидит так в раздумьях минут пять, взгляд потупив в расписную скатерть и губы по привычке кусая. — Не думаю, что Кристина стала бы тебе врать, — выдаёт наконец она, — Но Кристина не видела многого, что у вас произошло, — останавливается на пару минут, подбирая слова, — Я не говорю, что я буду права сейчас, но… Я то видела, как она на тебя смотрит, — Настя чуть улыбается, глаза поднимая на дворянку, — Может в начале она действительно хотела так сделать, но сейчас, — голову чуть опускает, глаза с Киры не сводя, — Ты разве сама не видишь? — Вижу, — вздыхает помещица, откидываясь на спинку стула, — А если это просто игра? Может она актриса искусная? — Может, а может и нет, — пожимает плечами, — Поговори с ней об этом открыто, спроси прямо, — советует Анастасия, вновь беря вторую чашку и наливая подруге. Барышни ещё несколько часов сидят, разговаривая уже о чем то отвлеченном и непринужденном, слышится тихий смех обеих и небольшие шепотки. Кира на часы большие, с кукушкой смотрит и понимает, что уже полдень, пора ехать. Возвращаясь Медведева с неким волнением, сама не понимая почему. Мельтешащие вокруг птицы и так тепло палящее солнце уже не вызывали былой радости. Кира поскорее хотела вернуться в поместье и удостовериться, что всё в порядке. Девушка легонько ударяет лошадь в бок и та начинает бежать быстрее с привычным «и-го-го». Волосы белые развиваются на ветру и Кира вновь щурит глаза, когда маленькая мошкара врезается в лицо. Помещица уже издалека замечает столпившихся крестьян возле столба и понимает, что её волнение было не напрасно. А ещё понимает, что зря раньше не выгнала Степана, потому что только он и порет. Подъезжает ближе и сердце пропускает удар. Она видит обнажённую кровавую спину и короткие чёрные волосы. Кричит, что есть мочи и от злости и от непонимания: — Хватит! — все на дворянку оборачиваются, а Степан так и застывает с красным от гнева лицом, что покрылось уже испариной пота, с поднятой рукой, в которой привычно уже находится хлыст, — Отвяжите и ко мне в покои её, Степан в кабинет! — последнее, что говорит блондинка и скрывается, быстро забегая в дом. Лизу, как и велела хозяйка, отвязывают от столба, запястья её в кровь стёртые от жесткой веревки, сама девушка абсолютно без сил, даже глаза открыть не удаётся. Мужики поднимают, занося в дом и меж собой переглядываются. Мол, чего это битую в дом, так еще и в барские постели? Но приказ выполняют, кладя камеристку на живот и оставляя одну. Степан же, немного в страхе, но бежит за барыней, лоб потный платком по пути вытирая. Медведева ждёт его за столом, на своём привычном месте, руки в замок сложив и смотрит недобрым взглядом, будто прямо на месте задушить хочет. Брови девушки сведены, а скулы напряжены, дышит она тяжело, пытаясь успокоиться, чтобы всё выяснить без криков и ненужных эмоций. — Почему выпорол? — первое, что спрашивает Кира, когда управляющий доходит до стола и становится напротив. — Барыня, так зашёл я, — принимается объясняться Степан, всё пытаясь хлыст на штанах закрепить, — Хотел отчёт вам здесь оставить, а тут эта, — воздуха набирает, продолжая, — Камеристка ваша, в ящике роется, в руках документы держит, ну я сразу и подумал, что украсть хочет, вот и… — разводит руками мужик, закончив свою речь. — Какие документы? — серьёзно спрашивает, смотря в упор и пытаясь понять, врёт ей сейчас управляющий иль правду глаголит. — Так, вон, — кивает он, — Во втором ящике, я положил, откуда она их и достала. Кира ящик открывает, действительно замечая документы на Елизавету, которых раньше там не было. Вспоминает, что по приезде от Захаровых, эти же бумаги туда положила и вспоминает, как долго не могла их найти. На управляющего взгляд поднимает и понимает, что тот не врёт. И Кристина не врала. Вздыхает чуть разочарованно и кивнув, отпускает Степана, лбом в ладони утыкаясь. Получается, все эти чувства были лишь фальшью? Спектаклем одного актёра, чтобы получить вольную и уйти куда подальше? Кира зла, безмерно зла, но почему-то не на камеристку. На себя. Потому что повелась, влюбилась так быстро, совершенно не замечая ничего вокруг. Мысли у неё даже не возникало, что сама Лиза могла взять документы. И даже несмотря на то, что теперь правда открылась, Медведева понимала, что всё ещё любит. Хотела было уже пойти и Лизу выставить с поместья, с этой несчастной вольной, которая ей так нужна была, но вовремя вспоминает слова Анастасии. Взгляд к окну отводит и понимает, что та права. Нужно в первую очередь выслушать Елизавету, а потом уже принимает решения. Ведь ни Степан, ни Кристина не знают всего, что было между ними. Кира вновь выдыхает и поднимается, тяжелыми шагами двигаясь в сторону своих покоев. Дверь чуть приоткрывает, замечая Елизавету с израненной кровоточащей спиной, что даже белые простыни запачкались. Приказывает служанке воды принести, да отвар из коры ясеня. Та приносит быстро, ставя на пол рядом с кроватью и удаляется, оставляя помещицу наедине с камеристкой. Елизавета дышит тяжело, но глаза закрыты. Та либо без сознания, либо просто спит. Кире это видеть, бесспорно больно. Она с трудом то смотрит на крестьян, которые пореные потом еле работают, а тут любимая девушка. Кира ткань берёт, в воде смачивая и аккуратно принимает вытирать кровь с ран. Тряпка красная вся, как и вода в тазу, а Лиза не шевелится даже. Блондинка в лицо её всматривается, замечая застывшие дорожки солёные и потрескавшиеся губы. Хочется поцеловать, хочется боль чужую себе забрать, но понимает, что она всего лишь такой же человек и кроме как обработать раны ничего сделать не сможет. Лиза глаза чуть открывает, когда дворянка начинает раны отваром обрабатывать. Сразу сердце её начинает биться чаще, она прекрасно понимает, что Кира уже всё знает. Хочет объясниться, собирается уже сказать что-то, но блондинка останавливает, говоря: — Лежи, потом всё расскажешь, — тряпку вновь смачивает в отваре, прикладывая к спине. Камеристка повинуется, зубы стискивает от боли, но молчит, наблюдая за помещицей. Лицо той сосредоточено, но Лиза видит недовольство в глазах и некую резкость в движениях. Понимает, что выгонят её, если не сейчас, то через пару дней точно. Корит себя безмерно, осознавая, насколько просчиталась. Не нужно было документы брать, не нужно было средь бела дня в кабинет заходить. Нужно было сразу сказать, как только Кира взаимностью ответила, правда ведь всегда всплывёт, как не скрывай. Это закон жизни и он всегда работает. Но что уж теперь мысли гонять, коль ничего не воротишь? А Лиза ведь по-настоящему влюбилась, желала с Кирой всё время своё проводит, с ней быть. Так хорошо ей не было никогда. Дворянка дарила ей такую нужную заботу и нежность, важность и ценность, что чувства с каждым днём пылали всё больше, а сердце успокаивалось сразу, завидев Медведеву. Но брюнетка струсила, не призналась сразу и теперь, придётся отвечать за деяния свои. — Отдыхай, — напоследок говорит барыня и уходит, оставляя Елизавету наедине с собой и своими мыслями. Медведева в кабинет заходит, с ходу доставая документы на крепостную и перо с чернилами. Заполняет всё как положено и ставит подпись. Только что она отписала вольную и теперь, Лиза официально не считается её крепостной. Пусть на себя злится, а вот на камеристку обижена. Раз так сильно та вольную хотела, она её получит, а дальше уж, пусть сама решает, остаться ей или уйти. Даже если все их совместные дни и вечера, прогулки с любованием на закат и нежные улыбки друг другу были лишь игрой, Кира не будет выгонять. Она прекрасно понимает, что даже вольной крестьянке найти работу доходную сложно, а этот документ всего лишь даёт свободу от помещика. Знает, что девушки вольные в город едут, думают, что смогут там устроится и обогатиться, только не всё так красиво, как в начале кажется. Бордели, где девушки действительно могут заработать, на каждом шагу, только вот просто так оттуда потом не уйдёшь. А больше работать и не возьмут нигде. И пусть Кира обижена, разочарована, но такого будущего для девушки, которую искренне полюбила она не хочет. Грамоту откладывает в ящик, закрывая на ключ и выдыхает громко, пальцы в волосы запуская.